Бывшие — нынешние

Переступать черту не страшно. Страшно — не знать, что по ту сторону ждёт. Одной ногой через сплошную, где по встречке движется что-то, чему лучше не давать себя сбить. Другой — там, где впереди только время, что бьёт в спину, заставляя идти дальше. Две стороны, где только «заебись, спасибо, что решаешь проблемы сам» и «пиздец, почему моя жилетка до сих пор сухая?». Никакого отклонения, погрешность равна нулю. На чаше весов — равновесие. Обрывки фраз, что роятся в мыслях, оглушая, потому что на кухне больше никого нет. Как и дома, кроме кошки. Дилантационная миопатия, нихуёвые бабки за пересадку сердца, долговая яма, тусовки как способ отвлечься, расслабиться, вторая работа, недосказанность, предъявы, вспышка гнева, ссора, слёзы, попытка снова ото всего уйти и обещание вернуться… Хуйни всякой до ебени матери, и как со всем этим сейчас справляться — не то что непонятно. Просто… нихуя непонятно! А ведь об этом рассказывали. В школе жизни рассказывали, но Кенма, увы, прогулял урок: проиграл до утра в приставку, а после — решил почекать, что там в телефоне у любимого. И вместо того, чтобы сладким речам верить — начал Куроо во всех грехах винить. А дело, как оказалось, было не в том, что взрослому человеку своя хата нужна, своё гнёздышко, дом на продажу и две квартиры: одна в Осаке, другая — в центре Токио. В деньгах дело. Срочность невъебенная. И пазл складывается в картину. Не ту, которую разглядывает с удовольствием. Скуривает сигарету до фильтра. Достаёт ещё одну. Ночью летом не холодно, но его почему-то морозит. От волнения, что ли, от ожидания, когда Куроо вернётся домой. После слов: «Спасибо тебе, ты и так дохуя сделал» возвращаются ведь? И благодарность такая… неискренняя, желчью отдающая, ненавистью. А на другое Кенма и не рассчитывает. От ненависти, кстати, морозит тоже. К себе. Правильно Куроо тогда сказал — нихуя за людей Кенма не шарит. Всех и каждого насквозь видит, но любимого, блять, ебучим сканером личности погубил. Не так понял, не так подумал, не так рассудил. Накапал на мозги, доебавшись до чего-то несущественного, несуществующего. К нему даже претензий никаких нет. Он молодец. Держался же. Так уверенно мудака играл: ни компромисса не сыщешь, ни докопаешься. Только хуже сделаешь. Ему. Себе — после. Когда всё сказанное в его сторону вернётся, бумерангом мозги вышибет. А ведь он намекал. Намекал, что в жизни-то этой никчёмной всё по пизде идёт, привлекал внимание, болью делился, только по итогу — ещё сильнее обжигался. Куроо не вернётся — самый большой страх. Навязчивые мысли, ставшие материальными, сдавили горло. Будто монстр, демон, другой представитель отродья стал позади. Вылез из-под кровати или шкафа и душит, душит, душит… Правды не все выдерживают. Что ломаться приходится, под обстоятельства прогибаться — убивает. Куроо мёртв. Последние минуты, что тянутся резиной и никак не разорвутся. Оттого — напряжение. Ждёшь, ждёшь, а всё никак. Раскрыл все карты, показал слабость, дал гордости вырвать сердце. Точнее то, что от него осталось. И вот это чувство, когда что-то рушится. Когда вокруг тебя определённо что-то происходит, но не вокруг — внутри. Падают башенки, взрываются бомбы, полным ходом инквизиция и маленькие висельницы, на которых качаются дети. А они — частички тебя. Всё это частички. Рушатся не башни — сознание, не бомбы взрываются — голова, внутренности горят, а дышать невозможно из-за паники. Не хватает только палача: тело требует лезвий. Царапин, крови, боли, которая делает тебя человеком. Но в тоже время — опасность, ещё одна скрытая правда: «Что, если под кожей не человек, а пустой сосуд?» И кровь — иллюзия, как и боль, как и всё остальное. Спектакль, представление с тупым стадом в роли зрителя. Правдоподобный сюжет только в играх с рыцарями, драконами, какой-то магической хуетой и свитками «сходи туда, принеси то». Либо в сказках, которые читают на Хэллоуин, пугают детей духами и тыквой. И все эти переодевалки… наряды, отражающие внутреннюю сущность. Какой бы костюм надеть сегодня? Жаль, что нутро по цветам не различается. Чёрный для Куроо, помутневший, обесцвеченный — Кенма. Выгоревший, перегоревший, как лампочка взорвавшийся. Тема Роберта Б. Уайди на фоне. Жаль только, сценаристом оказался дохуя неопытный ассистент: пролил-таки на бумагу кофе, заставив буквы потонуть, а после — написал отсебятину, принудив актёров свернуть не туда, заиграться, на встречную вырулить. А там — столкновение неизбежно. С обрыва ли, с моста слетят, утонут, разобьются, может, кто-нибудь один и выживет, инвалидом станет, поиграет в симулятор жизни, а после — начнёт умолять медсестру отключить аппарат. Или из пепла возродится, как герой игры «Dark Souls», которую Кенма запустил на стриме. Поздновато, конечно — третий час ночи, но выбора нет. Кое-какие варианты не устраивают: сойти с ума от ожидания не хочется. И единственная мотивация сесть за компьютер — денежный интерес. Своих сбережений, чтобы помочь Куроо, не хватает. Особо не ждёт, когда на стрим подтянется народ — из Японии мало кто в статусе «активный». Бегло просматривает чат, здороваясь со зрителями, пока прогружается заставка. Натягивает улыбку, глупо оправдываясь: «Я же обещал поиграться», а о том, что хуёво, умалчивает. Отвечает взаимностью, признаваясь, что тоже по всем скучал. Извиняется за отсутствие, но любые вопросы, связанные с Куроо, игнорирует. Делает вид, что занят, что в атмосферу игры погружается, выбирая, за какого персонажа играть. Проводит небольшой интерактив в чате, советуясь насчёт охотника, рыцаря и пироманта, а после, отдав предпочтение третьему классу, магичит над внешностью. Вроде как и на душе поспокойнее становится. Настрой рабочий, хоть и усталость на виски давит. «Сначала была земля серых утёсов, древних деревьев и присносущих драконов», — слышится в динамике завораживающим голосом, и Кенма этой атмосфере поддаётся, вспоминая, как когда-то давно Куроо читал ему обзор на «Стиме». И это было так забавно. Байтил на прохождение, потому что знал, как Кенма любил всю эту тематику, жанр RPG и то, как единственный зритель, сидя всего в паре миллиметров, тихонько восхищался его великолепным прохождением. Восхищался им, проигрывая самому себе в обещании не касаться. — «Отвлекаешь». — «Прости». Однако Кенма против таких манипуляций не был: наоборот, только и желал того, чтобы Куроо ладони с колена не убирал, и в принципе чего хотел — получал. Тогда ведь на большее никак не хватало смелости. Если, конечно, из-за тяжёлых вздохов тело не горело, потому что в остальном — об этом большем не задумывался. И без того заебись было. Слишком нежно, слишком комфортно. Слишком хорошо. А в тот день вообще, до ролевых игр доходило, когда после: «Из тьмы появились Они, нашедшие пламени души Лордов», прозвучало что-то из серии: «А давай я буду Лордом, а ты каким-нибудь антагонистом, который попытается меня свергнуть?» До сих пор помнил, какими глазами смотрел на него в ответ, позывного Долбаёб, полное разочарование, фиаско, но где-то под утро — сладкие стоны, подчинение и: «Мой Лорд». Чёртовы воспоминания, затянувшие верёвку на шее потуже. Что-то из ряда вон, существующее вне жизни, вне смерти. Необъяснимое что-то, зовущееся паникой, злостью и сожалением. Астральный план с собственными правилами. Никаких ограничений, даже верные прислужники есть — герои ночных кошмаров, которых в этот мир не звали, а они пришли. Хочется кричать. Умолять их уйти, но всё, что может себе позволить, — со всей теплотой и любовью поблагодарить за донат, похвалить нихеровую предысторию, послушать душещипательный диалог нежити и жертвы и собранно, сдержанно повести своего героя по сюжету дальше. На автомате сработать, в общем-то. Как привык. С чего, собственно, и начал. Просто однажды решил отвлечься, но дело как-то сразу пошло. Затянуло. В другой мир затянуло, где ни о нём ничего, где он ни о ком. Тупо развлекательные цели, приятный контингент, море поддержки и некая радость. Однако сейчас — давящее чувство, ведь и сюда проникла инфекция реальности: личная жизнь, небольшая её деталь. Настрой, кажется, вечность назад был боевой. Не боялся высказать всё по факту, как есть. И скрывать о себе ничего не хотелось. Однако сейчас — не то чтобы страх. Просто дикое волнение от того, что оказался гнидой, из которой вылупилась куча проблем. Первопричиной всего того, что с Куроо происходит, стал. И так тошно. Ошибся. Случайно выбрал не ту стратегию, почему-то сейчас вспомнив слова Торы. Ничего со старшей школы не изменилось: никакой силы воли у Кена так до сих пор и нет. Однако это и в радость, пускай ущерб неоценимый, а ошибка — допущена непозволительная. Вибрация, проехавшаяся по столу, подарила надежду. Однако чем дальше, тем геометрическая прогрессия звериной доли страха ощутимее. На экране его имя. Наверняка. Не точно. Но вдруг. И мысли… мысли, что сейчас всё закончится. «Прости, Кенма, я так больше не могу». «Привет, Кенма, ты мне больше не нужен». «Прощай, Кенма…» — Только не говори мне, что я тебя разбудил. Принял вызов, забыв посмотреть имя на экране. И по голосу не сразу понял, что Ви-Ви позвонил. — Разбудил, да? — прервал недоумевающее молчание, как-то виновато цокнув. — Н-нет, я на стриме… — ответил, слегка приободрившись. — Эм… две минуты «афк», звонок срочный, — засуетился, включая зрителям на фон заставку своего канала, давясь болью от комментариев, предположений и утверждений, что звонит Куроо. — Итак… я даже не знаю, чем тебе обязан в такое… — Какие эмоджи ты видишь? Собака, бантик, бейсбольный шар и домик? — спросил какую-то хуйню, заставляя недоумевать ещё больше. — Чего? — сдвинул брови, потирая переносицу. — Ты пьян? — Да на экран посмотри, — засмеялся, объясняя. — Если ты видишь собаку, бантик, бейсбольный мяч и домик, то наш звонок защищён, бестолочь, — ругнулся на русском, тяжело вздыхая. — Ладно… как дела? Все преступники в тюрьме? Кенма как-то от Виталия… охуел. И вроде бы радостно как-то стало, легко, опасения не подтвердились, но в то же время — камень на плечах потяжелел. — Нет, заморочки лишние ни к чему были, — устало ответил, спускаясь на кухню за сигаретами. — Как скажешь, — согласился, решаясь дальше с этим делом к нему не лезть. — А я, вот, с работы еду. Маленькие косячки поисправлять пришлось. Дочерняя компания фирмы-конкурента засудить нас пыталась, и я сразу о тебе вспомнил. Судьба-то обоих пинает, гляди-ка. — Ну, и? — закурил, лопая зубами фиолетовую кнопочку. — Все косячки исправил? — Частично, но я, если честно, не парюсь. Проблем нерешаемых нет. — Даже когда совсем не видишь выхода? Когда только всё портишь? Попытался сыскать утешения, потому что паршиво оказалось слишком. Кошки не просто на душе скребли — вырывали когтями кусочки, питаясь ментальной плотью, как мясом. В себе держать невозможно. Наружу просится. И рассказать об этом никому нельзя. Даже Акааши. Теперь уже и Акааши. — Ну, всё портить невозможно. Ты же не месячные моей жены, когда я из командировки возвращаюсь… Это, если что, шутка, — тут же оправдался, приводя в пример по истине охуенную метафору. — А выхода не видишь, потому что сидишь, блять, зацикленный, на жопу сопли наматываешь, а надо делать что-то. Искать, к примеру, стремиться к чему-то. Испортил — исправь, если ты не убийца, конечно, человека мёртвого не воскресишь. Но концепт, такой, неплохой. Я это в ваших мультиках японских видел. «Стальной алхимик» или что-то типа того называется… — У Эдварда Элрика не получилось исправить… — надув обидой губы, стряхнул пепел, вновь глубоко затягиваясь. — Так он и плохого ничего не делал, — спасибо, блять, утешил. — Наоборот, всем помогал, решал чужие проблемы и вообще… был очень крутым чуваком. Вот и ты будь. Точнее… будь ещё круче! Как Эдвард Элрик! Только не сильно увлекайся. Кстати… — резко прервался, перескакивая с вдохновляющих речей на: — Ссылку на стрим в личку жду. Посмотрю хоть, что там как у тебя, пока домой еду. — Прям за рулём? — удивился, всё ещё укладывая в голове слова про Эдварда Элрика. — Ой, нет, у меня сегодня водитель, — уточнил, намекая на завершение разговора. — Жду, Кодзукен-семпай-сан-сенсей. Позже наберу. Посвечу тебе фонариком, будем вместе выход искать. Кенма невольно улыбнулся. Скопировал ссылку на «Твич» и поднялся в комнату. Извинился перед зрителями за ожидание и, поудобнее устроившись в кресле, продолжил игру. — Не зря пироманта выбрал, — ехидно произнёс в микрофон, справляясь с очередным мобом, — как Эдвард Элрик сейчас всех разнесу… И да, помните Ви-Ви? Он вам привет передал. И кстати о Ви-Ви… Такая поразительная щедрость, что от всплывшей надписи на мониторе спустя заставку первого босса Кенма чуть ли в голос не зарыдал.

Mimo_prohodil: 5000$

И вообще, чуть не умер.