Бывшие — нынешние

Если утро не было добрым для Кенмы, то Акааши прям весь этот пиздец прочувствовал. Началось всё с незамысловатого заключения Бокуто: «Котята наши, походу, там шпилятся», после разговора с Куроо, продолжилось поездкой домой с реализацией примерно чего-то такого же, и закончилось звонком Конохи. И лучше бы Акааши последняя часть этого списка приснилась, потому что детали, скорее, нагоняли предчувствие какого-то вселенского разъёба, но, как ни странно, не за жизнь друзей. — «Бокуто… Бокуто, приезжай, нам пизда. Мы бахнули тачку… Чутка влетели в «бэху» какого-то мужика, а он здоровый, охуеть. Хэлп нам, плиз». — «А сделать-то что надо?» — «Ну… ты тоже здоровый. С тобой у нас хоть какое-то преимущество». — «Куроо звонили?» — «Он не берёт». — «Понял, еду». И обещание вернуться через часа полтора максимум кануло хуй пойми куда, потому что к тому моменту, как Акааши окончательно проснулся в шесть, прошло четыре часа. Оставленные без ответа звонки и сообщения нагоняли дизморали ещё больше, а Коноха, непосредственный виновник, вообще ничего про местоположение Бокуто не знал: после разборок уехал на битой тачке домой, и куда там Терушима сагитировал самого ведомого на Земле человека его отвезти — неизвестно тоже. Ну, как бы неизвестно. Коноха-то всё прекрасно понимал, просто Акааши давать такую информацию находилось под запретом. Так сказать, от греха подальше, потому что если подозрения вдруг оказались бы неизменным фактом, то: «Бокуто, не сносить тебе головы». И скорее всего, так и было: затащил его Терушима в свою авантюру. Или… не только он. А вот эта неопределенность — самое страшное, потому что тогда счёт в проёбах Бокуто без разбора удвоился бы. К семи утра Акааши разволновался до уровня не то чтобы критического. Что-то гораздо… гораздо хуже и ярче. Разъедающего, такого, красного цвета лампочка над головой, и сирены в ушах вопят. Тараканчики отъелись. Почти как «Китикет» для свиней, только вместо корма — мысли. И чем больше Акааши думает, тем жирнее эти пидарасы становятся. Нет, ну неужели предупредить, что где-то задерживаешься, сложно? И с каких пор вообще Бокуто перестал посвящать Акааши в свои планы? С тех самых, как с «Шакалами» связался? Или с Тендо дружить начал? Или когда совместная жизнь началась? Бокуто, наверное, просто стало скучно. Да и действительно, что Акааши мог дать ему? Только сейчас — загоняться на этот счёт не имело смысла: и без того паршиво как-то даже слишком. Все проблемы у Акааши в голове, и разобраться с ними, блять, Бокуто никак не помогает. Опять-таки, только прибавляет дизморали, и что делать — хер его пойми. Кенма твердит одно и то же: «Поговори с ним», но когда дело доходит до обсуждений, Акааши всё время даёт заднюю. Из-за того самого случая, который тётушка Нори настойчиво рекомендовала отпустить, однако пособия по изгнанию противных насекомых из головы не дала. Самому сочинить бы надо, «литфакер» ведь, трали-вали, но… В начале восьмого к дому подъехала машина. Обычное такси, при виде которого внутри всё на секунду сжалось. Началось это с незамысловатого заключения, продолжилось в спальне, закончилось звонком Конохи. Но в следующую секунду Акааши понял наверняка одну вещь: нихуя не закончилось. Всё это — только началось. Началось в тот самый момент, когда из машины вывалился Терушима, а за ним — пьянющий вусмерть Бокуто. Опять. Снова. В который, блять, раз. Мало ему у Тендо оказалось. И то, как Кенма тогда убедил Куроо не пить, — магия, запрещённая в мире людей. Или запрещённая для Акааши, потому что в словах и разговорах нет ничего сверхъестественного. Бери да делай, только делай обязательно. Жаль, Акааши колдовать не умеет. Дожидаться, пока один дотащит до двери другого, не хватает выдержки. Принимать товар в виде еле стоящего на ногах парня не хочется, но бежать от этого некуда. Как и от себя, как и от роящегося: «Ему больше нравится проводить время с кем-то, чем со мной». Или: «Вместо того, чтобы вернуться ко мне, он снова куда-то уехал». Блять! Акааши аж плакать хочется. Буря эмоций разрушила внутри всё, раскидала по углам души злость и распалась в области груди отчаянием, однако на лице — привычное спокойствие. Хладнокровие. Незаинтересованный вид. В состоянии Бокуто, якобы. — Хорошо помог? — спрашивает у Терушимы с ощутимым раздражением. Себя, оказывается, переоценил. — Преимущество хоть какое-то было? — Да, Кей, всё ровненько, — глупо улыбается в ответ, помогая Бокуто миновать деревянные порожки. — А наша машина где? — выгибает бровь в презрении, закипая с этих жалких попыток подняться. — Ваша?.. Терушима начинает нервничать. Берёт пару секунд на поиск подходящих слов, которые сойдут за оправдание, но выгородить ни себя, ни Бокуто не может. В конце концов, к полиции нравов в их тусовке относится лишь Акааши, а потому юлить дальше смысла как такового нет: охуевший Коноха, по всей видимости, удар на себя не принял. — Только ты не бесись, оки? — прикусывает губу, поднимаясь с последней ступеньки. — У Дизайнера… — У кого?.. — охуевает картинно, будто и неискренне вовсе. — О, да! Дизар… Дирайнер… Дивзайнер во! — еле как поднимает палец вверх Бокуто, при упоминании ебучего Дизайнера оживляясь. — Заткнись, чувак… — шепчет ему Терушима в попытке забрать из его рук масло: огонь и без того с каждой секундой всё ярче полыхает. Акааши хавает и это. Терпит, стиснув зубы, и с особой обидой всматривается в лицо Бокуто. Скользит взглядом к шее и замечает, блять, засос на ключице. Маленький такой, розовенький. Совсем молоденький ещё. — А это что за…? — еле сдерживается, чтобы не нарушить правила цензуры, округляя глаза и вскидывая брови. — Это?.. — тупо переспрашивает, в непонятках направляя взгляд на причину бешенства Акааши. — А, это! Ну, Бокуто умер, и ему пытались сделать искусственное дыхание, только… чуточку… промахнулись… — А температуру членами ректально ему не мерили? — язвит, взрываясь. Сдержанность, прощай. — Это что за хуйня вообще? — Давай, ты у него спросишь? — оставляет друга в дверях и спешит спуститься обратно. — Меня там машина ждёт, и… до встречи, в общем-то. Акааши смотрит Терушиме вслед. Ебать, спасибо, нахуй, что привёз это недоразумение домой и съебался. Бокуто что-то там себе под нос бормочет. Оправдания какие-то, бессвязные речи, животные звуки. Раздражает ещё больше. Просит Акааши помочь ему добраться до дивана, но получает отказ. «Хуй тебе, сам разбирайся», — хочет произнести, однако сейчас Бокуто и слова его недостоин. Just Keiji: Кен, набери, как проснёшься, пожалуйста Единственная надежда на Кенму. На его плечо и жилетку. На его самаритянство и согласие забрать от Дизайнера тачку. Поправочка: от ебучего Дизайнера, потому что Акааши этого всего из себя пидараса ненавидит. Обосновано, конечно, всё ревностью: поводов как минимум было дохуя, и самый из них яркий — «Правда или действие» у Тендо на хате примерно с годик назад. Обычная, такая, игра, вмещающая в себя все, насколько возможно, неадекватные для их компании понятия. Однако Лев тогда перегнул палку. И не то что перегнул — разломал, аж щепки по разным сторонам полетели. Нашёл, блять, кому заветный вопрос задавать: Бокуто правду не выбирал никогда. А отказаться от того, чтобы размещённые на груди и торсе шоты с водкой и гренадином с тела Дизайнера выпить, было нельзя. Руками пользоваться — тоже. А Акааши оставалось тупо смотреть, как его мужик оставляет следы от горячего дыхания на чужом теле, как мягкие пряди щекочут чужую грудь, и как всех вокруг забавляет это зрелище. Ещё и взгляд чёрных затуманенных глаз, выражающих явное удовольствие, до глубины души пробирал. И почему все так этого Дизайнера любили — Акааши не понимал. Только про себя тихонько радовался, когда у этого ублюдка прийти на тусовку в заветный дом не получалось. А такое, хвала Богам, случалось частенько. Вообще, ответ на вопрос: «Как, мать его, Бокуто занесло к Дизайнеру?» лежал на поверхности. Первопричина — Терушима. Привёл его как-то по чистой случайности за помощь какую-то бухлишком и хорошей компанией отплатить. Вроде как, и отношались они первое время, но в перспективе оказалось, что просто любовниками им лучше быть: птицы, может быть, и одного полёта, но разница в возрасте лет пять-шесть о себе знать дала. Хотя, скорее, описанием глупого оправдания стала, потому что Якобуши, он же — Якоб, он же — Дизайнер, не для этого и не от этого мира. Может, этим он всех и цеплял. Но Акааши был уверен, что Дизайнеру на самом деле просто на всё похуй. Исключение — своё видение эстетики, включающее в себя обнажённые тела, нежный, иногда групповой, секс, в рот не ебись космической красоты рисунки и создание идей вместе с образами. В Токио он весьма популярен. Так вот, ответ на вопрос — всё ещё на поверхности и никуда не делся. Если Бокуто согласился подкинуть Терушиму после мини-аварии, то вывод один: уговорили его, блять, у Дизайнера остаться. Ну, как уговорили. Предложили посидеть в той странной компании с часик, а по итогу — за этот часик его и набухали. А там — и даром убеждения обладать не надо. Бокуто просто пальчиком помани. «Молодой горячий тусовщик» — как гласит графа «о себе» в Инстаграме. «Лечусь от алкоголизма» — по мнению Акааши, стоит добавит. Немножко ютубер: пишу Немножко ютубер: не сплю Немножко ютубер: чего у тебя случилось? Спасительно загорается на экране без тринадцати восемь, и Акааши, посмотрев с кухни на отрубившегося в гостиной Бокуто, торопится ответить: Just Keiji: пиздец Just Keiji: Дизайнер

***

Всего одно слово. Всего одно, блять, имя, закрепившееся за Якобом сразу после знакомства с ним. Создатель трендов — Яку: слышать сходное сочетание звуков и постоянно на них отвлекаться дико бесило. Переживания Акааши Кенма знал наизусть: тоже в блокнотик их записывал по аналогии с несколькими томами «Слабостей Бокуто»: «Ебучий Дизайнер» после того инцидента был вписан на первую страницу. И разочарование сегодняшнего утра резко превратилось в недоразумение: не до разборок насчёт прошлого стало. Немножко ютубер: понял Немножко ютубер: куда подъезжать?