***
— Кипарис… Выбирает действительно благородных и сильных волшебников, юная леди, — мистер Олливандр бережно поглаживал в сухих и морщинистых ладонях вытянутую коробочку, словно собственное родное детище, — способных к самопожертвованию ради того, во что они действительно верят. Девочка неотрывно глядела на палочку в своих руках и, казалось, не верила в слова старого мастера. Нет, это не про неё. Она — Джой-Джетт Дженкинс. Да ей на роду написано быть такой же как… как её мать и отец. Интересно, а мама слышала, что сказал мистер Олливандер? Хоть бы нет. Её старшая сестра, Мередит, в том году уже сдала ЖАБА на превосходно, а второй, Линде, это только предстояло, ведь она только-только перешла на третий курс. Они обе ставят себя выше других и не боятся показывать своё превосходство. А о Линде мечтает половина парней с её факультета просто потому, что она родовитая, чистокровная колдунья. И внешне больше похожа на отца, в отличие от Джой, которая и симпатичной не была, и вечно металась между двух огней: семьей, их ценностями и менталитетом, и тем чувством, что зародилось в ней ещё в раннем детстве. Чувством, будто она чужая. Да и её способность делала из неё белую ворону. «Изумительно! В семье Дженкинсов уже несколько поколений не рождались метаморфмаги. Редкий дар, очень редкий»! Редкий и бесполезный. Редкий и слишком привлекающий внимание. Поэтому девочка старалась почти не использовать его. Зачем кому-то знать, кто она на самом деле? — Джой-Джетт, ты долго будешь пялиться на неё? У нас ещё много дел! — послышался над ухом низкий голос матери. — С Мередит и Мелиндой было гораздо меньше проблем… Миссис Дженкинс, небрежно бросив на дубовую поверхность стола бархатный мешочек с деньгами, уже было направилась в сторону выхода, как наткнулась на вертлявые и взъерошенные рыжие макушки. Близнецы. И, не сложно было догадаться, — определенно Уизли. Одна порода. Женщина сморщила свой острый, как птичий клюв, нос и прошла мимо без умолку шепчущихся парнишек, а девочка тенью скользнула следом, едва задевая плечом одного из мальчиков. Его. Фреда. — Из-извини. Спасибо Вам, мистер Олливандер.***
Она была забитой девчонкой с жестокими родителями. Голос такой тихий и хриплый, как будто она всегда молчала. Наверное, это было лучшим способом выживания в змеином гнезде. Я тогда ещё не осознавал, что не во всех семьях любят друг друга и заботятся. О какой любви, поддержке и семейном очаге может идти речь, когда твои родители заключают брак по расчету просто для того, чтобы поддерживать чистоту крови? Такие люди уж точно не дарят друг другу именные свитера на Рождество! Джой-Джетт натерпелась. Но тогда я видел в ней такую же малодушную и мерзкую слизеринку, как и все её родичи. Однако… в памяти всплывает ещё одно воспоминание, очень яркое: распределение на факультеты. В списке её имя было последним. Ни для кого не секрет, что все Дженкинсы — выпускники Слизерина. Вердикт Распределяющей Шляпы был ясен, как день. Но она молчала. Долго. Даже вечно спокойная и непоколебимая Макгонагалл напряглась. А в глазах Джой читалось только одно — страх и непонимание. О том, что ей сказала Шляпа, она до сих пор никому не проболталась. Даже мне.***
Что бы сказали родители, если бы узнали, что их младшую дочь, Джой-Джетт Дженкинс, распределили на Гриффиндор? Что сказали бы сёстры? Позор семьи? Или что-нибудь похуже? Именно об этом думала Джой, когда ей на пушистую белёсую макушку усадили мягкую, потрёпанную Шляпу. Она пахла стариной и пылью, и младшая Дженкинс изо всех сил старалась сдержать громкий чих. — Много сомнений и страха быть непонятой, не принятой. «Не такая», «Другая», «Не-пра-виль-на-я», — сердце ёкнуло. Неправильная. Именно так говорил ей её покойный дед. Он её всегда пугал, и ему дико не нравилось, что она унаследовала способность к метаморфомагии. — Ты можешь последовать за своими предками, а можешь… Стать собой. Выбрав Гриффиндор, она станет изгоем а своей семье. Выбрав Гриффиндор, она выберет неизвестность. Слизерин — стабильность. Если она попадёт на Слизерин, родственники от неё не отвернутся. Но нужно ли ей это? Увидев за столом Слизерина Линду, смотревшую на неё с неподдельной заинтересованностью, Джой-Джетт, кажется, сделала выбор. Линда — самая умная среди них троих. Джой себя никогда таковой не считала. Да, лучше Мередит никто из них не учился, а сама она и вовсе осваивала простейшие уроки магии хуже всех, однако Линда… её считали гением. Когда твои сёстры чуть ли не вундеркинды, очень трудно перестать сравнивать. И тогда Распределяющая Шляпа громогласно объявила — Джой-Джетт Дженкинс отныне учится на Слизерине. Никто и не сомневался. Кроме неё самой.***
В общем, теперь Вы примерно понимаете корень всех предрассудков. Если бы не одно происшествие, изменившее моё отношение к Джой, я бы, вероятно, никогда бы не обратил на неё внимания. Это случилось на курсе пятом. Весной, перед годовыми экзаменами, когда последнее, о чём все обычно думают — эти самые экзамены. В воздухе пахло летом. Оно приближалось неумолимо быстро, стремительно, и мне чудилось, что я вот-вот открою глаза в Норе, от возмущённого возгласа нашей матушки. Мало кто мог подумать, что чистокровная волшебница может стать изгоем там, где испокон веков ценилась чистокровность. Разве не сюр, да? Я и Джордж тоже были весьма удивлены, увидев Дженкинс в компании семикурсников Слизерина, друзей Линды. Она сама там тоже была, но почему-то просто смотрела на то, как её младшую мешают с дерьмом. Хотя пару раз мы видели, как она порывалась что-то сказать… и тотчас закрывала рот. Не соглашалась, а просто молча наблюдала. Это была какая-то дичь. Если бы, например, так относились к Джинни, не знаю, что бы я сделал. — Да чего тебе стоит, Дженкинс? — буквально выплёвывая первую букву её фамилии, говорил Хартрайт. — Просто подделаешь счёт нашего факультета, и всё. Можешь обратиться там в… ну-у-у, к примеру, в кого-то из близнецов Уизли — с них станется, — я фыркнул. Ну да, мы ведь очень похожи на подлых лжецов! — Эти Гриффиндорцы совсем зажрались, получают грёбаный Кубок Школы уже третий год подряд, с тех пор, как их посетил этот звёздный мальчишка Поттер. А так, если кого-нибудь из них поймают на конфундусе, им явно скинут очки. (Конфундус? Эти чары даже не проходят на пятом курсе! Хотя… вполне возможно, что мы многого не знаем о Джой-Джетт…) — Раз Кубок грёбаный, то на кой чёрт он вам нужен? — брови Джой насмешливо изогнулись, а на губах появилась какая-то жестокая, неестественная ухмылка. Я прокрутил эту фразу в уме ещё разок и невольно усмехнулся. Им нужен. (Вот те раз! А я думал, что Джетт терпила.) А ей что, абсолютно до фени на статус её факультета? Лавры там всякие, самодовольство. — Я думаю, Гриффиндор заслуживает Кубок шко… — Что ты сказала, сопля? — Уивер, друг Хартрайта и по совместительству хахаль сестрёнки-Дженкинс, угрожающе нахмурился. Джордж бросил вопросительный взгляд на меня. — Вмешаемся? — Погоди-ка, интересно услышать ответ… — Да Уивер же от неё мокрого места не оставит, он больной на голову качок, — брат старался говорить тихо, — мы всё-таки здесь были нелегальными слушателями, — но шепот его становился громче. — Т-с, Фордж! Когда прячешься в одной из потаённых лазеек небезызвестной нам карты, нужно быть осторожным. Хреново будет, если кто-то ещё о них прознает. Слизеринцы не смогут использовать их правильно, если вы понимаете о чём мы. — То, что слышал, Стюарт, — голос дрогнул. Ну, вот и всё. Прокололась девчонка. Единственное, на что она может надеяться в данной ситуации, это то, что на девушек этот подонок руку не поднимает. Иначе нам с братом, — я поджал губы, неотрывно следя за реакцией Уивера, — придется марать руки. — Скажи честно, Мелинда, она приёмная? — Обнаглела, мелюзга. — Вам стоит признать, что если бы не Поттер, мы бы ещё два года назад могли не вернуться в эту школу, — продолжала наседать Джой, хоть и было видно, как её спесь постепенно куда-то улетучивается. — Если так хочется сделать это, свари оборотное зелье, может, у тебя даже получится, в чём я немного сомневаюсь, но — мало ли! — чудеса всё же и правда случаются. Для этого совсем не обязательно быть метаморфма… — Метаморфом?! — Мне кажется, — красноречиво выделив слово «кажется», я медленно обернулся на брата, — что в нашем с тобой положении не стоило так орать! — Уизли? — Хартрайт, Уивер, семейство Дженкинсов, — я вышел из-за горгульи и насмешливо сделал реверанс, снимая воображаемую шляпу. — Вы… следили за нами? — подала голос Мелинда, которая до этого даже пукнуть при своём дружке боялась. — О, ты говорить умеешь? — Что? — Да так, ничего. Просто думали, ты немая. Уивер закипал с каждой секундой всё больше. Именно в этот момент мы поняли: не можешь предотвратить безумие — возглавь его!И, видит Мерлин, это должно стать нашим кредом по жизни!
— Вам не стоило лезть в это, Джордж… — Я Фред. Ауч! — ссадина на щеке начала нещадно жечь и стягиваться, когда Джой нанесла на неё странно пахнущую голубоватую мазь. — Прости. Мне трудно вас различать. — Это пока, — улыбаюсь я, хотя от этого рассечённую кожу неприятно тянет. — Очень смешно, Уизли. Правда, вряд ли мы с вами будем и дальше общаться, — издаёт невесёлый смешок Дженкинс и приступает обрабатывать побитые костяшки Джорджи. — Никогда не говори никогда. Вообще, я хорошо знал пару медицинский заклинаний, которые помогли бы справиться с этими пустяковыми ранами, но почему-то мне было до одури любопытно, почему же слизеринка так рьяно старается нам помочь. — Даже как-то странно, не находишь, Фордж? — невзначай спросил я брата, и он сразу понял, к чему я веду: — Это точно, Дред. Джой-Джетт Дженкинс не любит ощущать себя третьей лишней. Тогда я этого ещё не знал, но по её потемневшему взгляду стало ясно — бесится. Спросить хочет. А раз хочет, то непременно сделает, она уже нам это доказала. — О чём вы? — фыркнула, как сердитый филин. — Это мы так, — продолжая в упор смотреть на Джорджа, я улыбаюсь и задорно подмигиваю ему. Вижу краем глаза, как Джой чертыхается и краснеет до кончиков ушей. Конечно, от раздражения. Негативные эмоции она проявляет на удивление очень красочно. В прямом смысле этого слова. Прошло уже пара лет с нашей первой встречи, а недавно она выдала, что тогда ей почудилось, будто мы смеёмся именно над ней. Глупая. Хотя… это даже грустно, и о многом говорит.***
— Я боюсь, — девушка остановилась, как вкопанная, перед входом в Нору и вся сжалась от страха. Волосы вспыхнули ярко-синим цветом, завились, потом снова развились и покрылись местами аляповатыми желтовато-пшеничными пятнами. Она часто не могла контролировать эту свою особенность, когда о-о-о-очень была на взводе. Чего бояться, спросите Вы? Это первая её встреча с Молли и Артуром. До этого они даже имени её не слышали: просто девочка Фреда, встречаются всего полгода, может, больше. Фред не знал, как преподнести им то, к какому именитому роду волшебников она относится. Не хотел, чтобы они смотрели на неё через призму её фамилии. Она этого не вынесла бы. — Не ссутулься, — парень подошел со спины, легонько ткнув пальцем промеж её лопаток, отчего Дженкинс даже подскочила. Её красивые руки дрожали. Губы Фреда, потрескавшиеся и слегка обветренные (во время игры в квиддич он часто облизывал их) растянулись в полуулыбке, и он перехватил своими тёплыми ладонями её. Джой всё так же стояла столбом, буравя испуганным взглядом закрытую дверь перед своим носом. Она очнулась от оцепенения лишь тогда, когда юноша аккуратно положил свой подбородок ей на плечо. — Чего ссышь, Дженкинс? — его горячее дыхание ударило в шею, и взбудораженная волна мурашей скользнула под ворот лёгкой весенней рубашки. — Я им не понравлюсь, — вздыхает слизеринка, отворачиваясь от лукавых небесно-голубых глаз. — А ещё, забыла тебе сказать… Неожиданно дверь в Нору распахнулась, обдавая их обоих пряным запахом засушенных трав и цветочного мёда. По воскресеньям мама печёт блины, сразу вспоминает Фред. Перед ними, удивлённо лупая глазами, стоял Рон с каким-то мешком в руках. — О, вы уже здесь. А говорили, прилетите ближе к вечеру. — Мы тоже так думали, — бросил Фред и в знак приветствия похлопал брата по плечу. — Привет, малыш Ронни, — и, не выпуская руки девушки, парень юркнул в залитую солнцем прихожую. Он соврал бы, если бы сказал, что не волнуется. Ему бы очень хотелось, чтобы родители приняли Джой-Джетт, ведь она не такая, как другие Дженкинсы. Особенно он боялся, что её не примет мама. Молли… женщина специфичная. Ей трудно понравиться, как минимум потому, что она мать, — на минуточку! — шестерых сыновей! — Ма-ам, мы дома! Джой встрепенулась и, кажется, готова была провалиться сквозь землю прямо сейчас. Или сбежать. Да, пожалуй, сбежать — отличная идея. — Фред, я, наверное, пойду… — Никуда ты не пойдёшь, Дженкинс! — Отпусти меня, Уизли, я хочу домой! — Не думал, что ты такая трусиха, Джой. — Вовсе я не трусиха! — сквозь плотно сжатые зубы прошипела девушка и выдернула руку из его крепкой хватки. — Ещё какая! — А вот и нет! — А вот и да! — Чего вы шепчитесь? Выглядите, как два придурка, — заметила едва вошедшая в комнату Джинни. Она выглядела невероятно милой: в зелёном ситцевом платье в горошек и убранными в две растрёпанные косы пламенно-рыжими волосами. Лицо, усыпанное веснушками, уже успело загореть на солнцепёке. Она — полная противоположность Джой с её резкими чертами и линиями. Раньше девушка никогда того не замечала, но теперь прекрасно понимала, почему за ней бегали даже некоторые её сокурсники. А ведь Джинни всего-то четырнадцать лет! На небольшом деревянном подносе она несла баночку с душистым мёдом и чайные блюдца: позолоченная каёмочка в некоторых местах уже стёрлась, где-то виднелись маленькие сколы и трещинки, однако этот милый сервиз с ярко-розовыми цветами выглядел куда красивее, чем тот, идеально вычищенный, хранящийся на полке в столовой семьи Дженкинс. У них-то гостей давно уже не наблюдалось. — Мама, кстати, ждёт не дождётся, уже всех вокруг извела. — Скажи, что мы сейчас подойдём. — А-то как же! Вот вы сами ей и скажите, — кивнула Джинни им за спину, а у Джой-Джетт Дженкинс сердце ушло в пятки. Вот и всё. Пути назад нет. — Фред, познакомь, будь добр, со своей спутницей, — послышался голос Артура Уизли. — А, мам, пап, это, — Фред кашлянул в кулак и собственноручно развернул девушку лицом к матери с отцом, поскольку та, видимо, всерьёз решила играть роль мебели до конца сегодняшнего дня, — моя девушка — Джой-Джетт Дж… Он осёкся. Сразу сказать? Чтоб как пластырь сорвать. Или пусть она им сначала понравится?.. Однако ход его мыслей был нарушен прохладной ладонью Джой, которую она уверенно положила поверх его. — Дженкинс. Меня зовут Джой-Джетт Дженкинс. Рада, что наконец-то могу познакомиться с Вами. Наверное, Фред и Джой всё же зря волновались. (Хотя ещё не вечер, и мама пока не начинала расспрашивать её на всякие щепетильные темы, которые она припасла ещё для знакомства с Флёр. Однако здесь им поможет только удача…)***
Фред впервые видел Дженкинс такой подавленной. Она сидела в Большом зале: было тихо, за огромными витражными окнами шёл белыми хлопьями снег, а учителя, с помощью магии, разгребали праздничную мишуру, оставшуюся после Святочного бала. Юноша почему-то почувствовал себя неловко. Он-то там был, не один, а с Джонсон, которая, по сути… не та девушка, которую он хотел пригласить. На Джетт была её обычная, повседневная одежда, а светло-русые волосы, всегда собранные в низкий хвост, спадали на слегка покатые плечи. — Привет, — Фред плюхнулся рядом со слизеринкой и запрокинул голову назад, глядя в бесконечную высь потолка Большого зала. — Ага, — нехотя отзывается Джой, отчего парень впал в ещё большее недоумение — он и так не знал, с чего начать, как подвести разговор, да и стоит ли вообще обо всём этом говорить. — Где Джордж? — Уже различаешь нас, — усмешка получается не очень убедительной. Растерял ты, Фред Уизли, сноровку. — С сентября как. — По каким признакам? — Интуиция, — хмыкает девушка, а через пару секунд добавляет: — Подсознательно ты меня бесишь больше. — Приму за комплимент, Дженкинс. И снова замолчала, словно воды в рот набрала. И как, прикажите, с ней вообще диалог строить? Обидными фразочками раскидывается, сама себе приятная. Даже парировать нечем. Да и не хочется. — Ты… ходила на бал? — Мерлинова борода, конечно нет! Он бы заметил: у Фреда Уизли определённо нюх на Джой-Джетт Дженкинс. — С кем, интересно? — язвит Джой, резко развернувшись к Фреду лицом. Насупилась. Сразу видно — скажи он что не так, по меньшей мере шею свернёт. А у него в голове бешено прыгают неразборчивые мысли: «Чёрт, Уизли, ты оплошал!», «Зачем ты спросил это?», «Она ж смотрит на тебя, как будто сожрать хочет, не иначе!» — Ну, эм-м… А с кем бы ты хотела пойти? Чисто гипотетически. — Чисто ги-по-те-ти-чес-ки, я хотела пойти с парнем, который предпочёл позвать другую, — у Фреда, кажется, даже волосы встали дыбом от напряжения, повисшего между ними. — А если он скажет, что он хотел позвать тебя, но не решился? — От этого ничего не изменится, Уизли. Бал прошёл, поезд уехал. — Не будь так категорична. — С чего ты вообще взял, что я о тебе говорю? Рыжий прыснул, стараясь сдержать рвущийся наружу смех. Он же сейчас всё испортит! — А я разве говорил о себе? Джой подорвалась с места и направилась к выходу из Большого зала, и все присутствующие стали озираться ей вслед — так уверенно и быстро она чеканила шаг. — Дженкинс, ты серьёзно? — вопрос остался без ответа. Фред немного занервничал, а вот Джой ни минуты не сомневалась, что самым правильным решением будет гордо удалиться, чтоб ему больше неповадно было так шутить. Хотя внутри она твердила себе, что поступает по-женски глупо. Не свойственно ей. — Ой, да ладно тебе! Я думаю, он раскаивается, Дженкс! Как можно! Как можно было!.. Юноша успел догнать Джой лишь у главной лестницы. Девушка старалась даже не смотреть в его сторону. Фред вздохнул, но затем его светлую головушку посетила одна замечательная идея. По его мнению, конечно же. Ущипнув юную волшебницу за щёку, отчего та мгновенно покраснела, Уизли выдал: — Иди в гостиную и оденься теплее. — Что ты задумал? — изумлённо вскинула брови Джой-Джетт. — Давай-давай. Буду ждать тебя здесь через… — парень задумался, смешно вытянув губы трубочкой, — ровно через десять минут. Обещаю тебе незабываемый танец, если придёшь! — Сам-то успеешь? — съехидничила слизеринка, однако всё-таки постепенно начала пятиться в сторону подземелий, где и находилась гостиная её факультета. — Я-то? Конечно! Это вы, девушки, собираетесь по два часа! — По Анджелине Джонсон судишь? — смеётся Джой и на её розовых щеках выскакивают маленькие ямочки. Фред замирает. Он никогда не видел столь же чарующей улыбки. И это он считал Джой-Джетт Дженкинс некрасивой? Да он, чёрт возьми, был слеп!***
Признаться честно, я никогда не забуду три вещи: как Джой-Джетт, будучи одиннадцатилетней первокурсницей, свалилась с метлы пятой точкой к солнцу на первом же уроке мадам Трюк (уж очень смешно это было, не судите меня строго!); как Джой-Джетт впервые назвала меня по имени, — осознанно, точно зная, что перед ней не мой брат-близнец, а я! — и… наш танец под сияющим от снегопада ночным небом. Именно в тот вечер, когда она дулась на меня из-за Святочного бала. Это мгновение было, действительно, волшебным. Словно бы в тот самый миг исчезло всё, что было просто... неважно? Лишь мы и медленно оседающие на наши ресницы искры снежинок. Знаете, мне совершенно плевать, что это могло прозвучать как-то сопливо и сентиментально. Я же обещал ей танец. Её Святочный бал. Фред Уизли своё слово держит. И, кстати, возвращаясь к с… с… серьёзным отношениям, вот! могу заверить точно: Джой-Джетт — та девушка, отношения с которой иными быть просто не могут. P. S. Правда, со свадьбой мы решили повременить. И моей матери об этом лучше не знать!