~
Яхаба настраивал синтезатор, и его нервные клетки готовы были попрощаться со своим хозяином, потому что «ещё одна не так прозвучащая нота и я разобью тебя к херам!» — Ши, — за спиной Яхабы появился Кётани, который, как и обычно, был «морда кирпичем». — Чего? — буркнул тот в ответ, даже не оборачиваясь. Кентаро ничего не ответил. Тяжёлые и тёплые ладони с силой сжали плечи нервного парня и стали с особой заботой разминать затёкшие мышцы. — Всё будет хорошо, — прошептал блондин на ухо. — Да. Всё в порядке. Спасибо, — Яхаба положил голову на плечо своего парня. Акааши, Коноха и Цукишима прогоняли тексты старых песен, которые шли первыми в программе. — Это невыносимо! — взвыл Коноха. — Если будешь орать, то связки сорвёшь! — не менее громко прорычял Кей. — Не грызитесь, прошу, — прошипел Кейджи. Даже у такого неэмоционального парня порой сдавали нервы. — Нервные все, — индифферентно сказал Ханамаки, залипая в телефоне. Его ноги лежали на стуле, а пятая точка на кожаном диванчике.***
В зале погас свет. Мигающие прожектора спустя полминуты сфокусировались на парнях «Suspense». Коноха и Акааши были одеты в чёрные джинсы и огромные футболки — мерч группы, Макки и Ойкава в кожаных жилетках и порванных брюках, у Ивы — образ настоящего рок-стар, а Яхаба с банданой на голове и в джинсовке, на спине которой красовалась красная надпись «Suspense». Их музыка начала оглушать. Усилители звука работала на ура, и Акааши не завидовал людям, которые стояли возле колонок. Трек «Мир цвета пепла»(1), которому было три года, открывал концерт и заставлял каждого олда пустить слезу. «Летел с небес я прямо вниз, Ветер душил мой крик. В небе оставляя хвост огней, Это не звезды падают — это падают Ангелы» Голос Конохи слился с гулом ликующей толпы. «Камнем, я мигом с небес летел — Мимо облаков, мимо небесных тел. Я исправлюсь, но жаль, Отче не верит мне. С неба низвергнут вниз за неподчинение.» Акааши подхватил ритм. Ойкава и Макки выдержали паузу и начали подливать масло в огонь — огонь, который начал разгораться на сцене и сердцах слушателей. Бокуто с трепетом и судорожными вдохами ловил каждый звук, фиксировать каждое движение выступающих. Атмосфера быстро начала сносить крышу. Хотелось подпевать, и вообще — весь мир наконец-то обрёл спокойные краски. Впервые не насыщенный неон вывесок и реклам, а мерцающие огни и прожектора, которые похожи на новогоднюю гирлянду. «Я прекрасный Херувим был, настал прискорбный час. Приближенным был к Отцу, а стал изгой-смутьян. Извини, каюсь! Помилуй. Смени кару на милость. Я неприкаян, — пойми суть» Куроо накрыло от обстановки вокруг. Толпа поглотила и выбила своей оживлённостью дух. Все слилось в одно целое оглушительное и чертовски яркое пятно. Хотелось закрыть глаза и поддаться общим эмоциям. Вновь начинается припев и олды знают, что куплет Конохи окончен, а это значит, что после перехода начнёт свою часть Акааши. «Летел с небес я прямо вниз, Ветер душил мой крик. В небе оставляя хвост огней, Это не звезды падают — это падают Ангелы» Строчки, которые написаны три года назад, вызывают чувство «паршивой реальности». Куроо, Бокуто, Коноха, Ивайзуми, Мацукава, Ханамаки и, тем более, Кётани знали, каково быть «изгнанным», не принятым и чужим в кругу семьи, друзей… Накатило странное чувство, будто слова вязкие, и вот возьми протяни руку, и сможешь ощутить их кончиками пальцев. Воздух стал плотнее, а температура неумолимо росла. Казалось, что ещё секунда, а все вокруг полыхнёт как бензозаправка. Бокуто давно не ощущал этот адреналин и теперь внутри бушевало странное чувство. Вроде бы похоже на алкогольное опьянение, но только ты ничего не выпил. «Белые крылья не чувствуют ветра. Мои белые крылья стали цвета пепла. Создатель наш вместо прощения, мне гнев сулил. Прощения просил, но не достучаться до небес, увы» Кейджи вышел на переднюю часть сцены. Ивайзуми отдавал палочками такт, удерживая один ритм с Яхабой и Макки, пока гитара Ойкава временно стихла. «Бес и гниль, зло имеет место быть. Если бы не ты, Отец — не получил клеймо я князя тьмы. Создал свой Сигил, создал свой мир, веру. Я ангелом хотел быть, но меня запомнят Люцифером» Акааши поморщился. В голове, в след словам, всплывают неприятные воспоминания. Кто бы мог подумать, что песня с таким завуалированным текстом, может так много сказать для каждого. Кётани агрессивно повёл плечом. Шрам на лопатке от ножа, который ему вонзил один «очень приятный» молодой человек, зачесался под рубашкой. Воспоминания пожирали не только Кейджи. Акааши судорожно выдохнул и отдал право Акинори взорвать. Опять начался припев и последние аккорды трека, которые растягивал Тоору. «Летел с небес я прямо вниз, Ветер душил мой крик. В небе оставляя хвост огней, Это не звезды падают — это падают Ангелы»~
Толпу «разогревали» старыми треками, которые знали все «старички». Бокуто ещё чуть-чуть и слезу пустил бы от ностальгии. Цукишима удовлетворенно кивнул Яхабе, и музыка вновь резко взорвала колонки. Ощущение, будто по венам текла не кровь, а ток. Каждая нота, каждый бас отдавал гулом в голове и покалыванием в пальцах. Сердце бешено билось о стенки грудной клетки. Превосходное чувство. Программа начинала подбираться к самому интересному — новые хиты, которые качают народ. Мацукава благодарит Цукишиму, что тот не заставил их с Кётани, как и охрану клуба, стоять внизу, у сцены, потому что парней бы уже просто насмерть затоптали. Хината и Ацуму веселились на полную катушку. Сакуса панически выпучил глаза, пытаясь войти в центр знакомой компании, потому что лучше так, чем тереться о незнакомых тебе людей. Куроо подхватил Бо и Кенму, начал подпевать. Никто не ожидал такого, но Козуме тоже стал бормотать знакомые строчки. Тихо и стеснительно, только так, как может Кенма. Сначала «Красками»(2), потом «Никому не нужен», «Лучшие друзья», «Кадры»(3), «Иностранец»(4), «Майами»(5), а теперь сюрприз для всех — «Лучший день»(6). «Что если ракеты падают дождем? Огненный гриб на горизонте всех пламенем сожрет! Не улизнуть из петель, Мы в беде, пусть в пизде. Пошлю нахуй закон и учиню беспредел. Меня ждут ЛСД, подносы кокса, вискарь, И сука жопой трясла, чтобы баксы шотами стали. Я пьяный в хламину, вечеринка на руинах, Всё латино в алкоголе, кокса Божья на руинах» На этот раз за припев и вступление отвечал Акааши. «Я станцую на останках, Да, я станцую на останках. И я уйду с улыбкой на лице, А вы тут, конец ждите и ваш худший день — Это лучший день моей жизни. Я поднимаюсь над землей. Исчезает силуэт медленно в дыму. Исчезает Солнца свет в глазах. Безумие! Ведь это мой последний шанс, последний день» Коноха продер глотку, толпа подпевала, махая руками. Создавалось впечатление, что ещё мгновение и Акинори полетит в толпу. Акааши перехватил последнюю ноту у Конохи. «Что если до конца жизни мои сутки, Иммунитет идет на дно и я стою на этом судне. Дайте двух сук мне, нет, трёх сук мне, Над ними буду надругаться я, Изувер, сука! В *изду всех! Найду лекарство по вене. Психостимуляторы не впустят в царство Морфея. Марафон — ванная из бухла, со вздохами на старт, И если жил обычной жизнью, то я сдохну, как Rockstar» Ойкава проделал такие финты с гитарой, которая в итоге улетела, что жуть просто. Котаро чуть не задохнулся от счастья и красоты Акааши. Кейджи и Коноха так гармонично смотрелись на сцене, как Инь и Янь, идеально дополняя друг друга. Сакуса вылился в атмосферу и, походу, он был не таким уж и социофобом, как казалось. Народ воет и на вопрос Акинори к залу: «Ребята! Вам нравится наш новый солист — Акааши-сан?», — все прокричал громкое и чёткое «Да!» «Я готов встретить смерть смело! Да, я готов встретить смерть смело! Я сам уйду с улыбкой на лице, А вы тут, конец ждите и ваш худший день — Это лучший день моей жизни. Я поднимаюсь над землей. Исчезает силуэт медленно в дыму. Исчезает Солнца свет в глазах. Безумие! Ведь это мой последний шанс, последний день» Ивайзуми выбивал бешеный ритм. Гитара Ойкавы разломанная валялась на сцене, у Яхабы горели глаза, а Макки с Конохой отдали друг другу пять. Акааши наблюдал за всем происходящим вокруг хаосом, и ему казалось, что все это — правильно. Что все так и должно было быть и его место здесь — с ребятами на сцене. Пару секунд спустя, когда последний звук синтезатора пропал в криках воодушевленной толпы, сзади на Кейджи навалилось тело — Акинори счастливо обнял брюнета, где-то на периферии зрения мелькали Маццун и Макки. Ойкава и Яхаба высвистывали и показывали знак пис. Цукишима, довольный выступлением, даже не шипел на Тоору, который сломал свой музыкальный инструмент посреди финального трека.***
После того, как группа попрощалась с шумной толпой и скрылась за кулисами, Кенма, Хината, Тадаши и Хитока покинули клуб, Ацуму и Сакуса испарились, Лев и Яку ушли к барной стойке, а Бо и Куроо пошли в гримёрку «Suspense». — Парни! Это была бомба! Просто круть! — как всегда неугомонная сова полетела всех обнимать и жужжать на ухо Конохе. — Вы молодцы! Так ведь, Цукки? — Куроо подошёл к Кею и обнял. — Какие вы шикарные… Мммм. — Ойкава-сан, вопрос с гитарой решим потом, — Яхаба поспешил успокоить семпая, потому что тот, после того как адреналин в крови постепенно начал отступать, осознал что натворил. Неугомонную болтовню прервал звонок. — Простите, я сейчас, — Кейджи взял телефон и вышел из комнаты. — Видать, для Акааши это всё в новинку, — сказал Ойкава. — И то верно, — улыбнулся Яхаба. Когда взвинченность уже отпустила парней, все лениво и неспешно стали собирать свои вещи, Кётани разлил вино в честь концерта, а нового солиста все не было и не было. — Я сейчас, — бросил Бокуто и вышел из гримёрки. Котаро обошёл зал с работниками, бар, проверил сортир, но Кейджи нигде не наблюдалось. — Простите, а вы не видели тут парня. Ну, брюнет, он ещё только что выступал, — волейболиста спросил у уборщицы. — А, он был возле выхода для персонала, — ответила та, продолжая мыть пол. — Благодарю, — поклонился Бокуто и поспешил к указанному месту.~
— И? Чего ты добиваешься таким поведением? Я уже тебе все сказал! — голос певца доносился издалека. — Акааши? — волейболист вышел из-за угла и увидел картину: Кейджи стоял в углу между дверью и стеной, а в двух шагах от него — незнакомый парень, по комплекции близок к Акааши. — Шого, отъебись, я не вернусь к тебе! Катись к чёрту! — брюнет проигнорировал, или не заметил, появления третьего участника этой сценки. — Акааши, у тебя все нормально? — Бокуто произнёс это на повышенных тонах и подошёл ближе, так, что мог увидеть смертельно белое лицо незваного гостя. — Бокуто-сан! — глаза солиста расширились, а брови поползли к переносице. — Уважаемый, вас тут никто не ждал. Идите по своим делам, — огрызнулся Шого. — Слушай… — начал Кейджи, с нажимом. — Пф, как будто мне нужно разрешение, чтобы остаться со своим парнем, — Котаро сделал самое невозмутимо лицо, хотя внутри все перевернулось от собственного заявления. Не так он хотел признаться в своих чувствах… — Чего? — брови Изуки, которые ярко контрастировали с его кожей, поползли вверх. Бо спокойно обошёл парня и обнял Акааши за талию, всеми действиями показывая кто тут главный, а кому пора валить. Морально Бокуто уже приготовился к драке — как исходу событий. — Вообще-то да, — прошипел Кейджи, и пока его бывший выражал сомнения, поцеловал Бокуто в губы, чтобы всякое желание доставать солиста у Шого исчезло. — А? — Изуки пораженно захлопал глазами. — Ребята! Опять ты? Та катись бля, достал! — освирепевший Кётани, который не любил незваных гостей, тем более тех, кто приходил вновь и вновь, с матами на устах, потащил наглеца к выходу. Так ему и надо. Бокуто и Акааши смотрели на беспомощно барахтающегося Изуки и злого Кентаро, которого даже конец света не остановит. Этот парень точно покажет Шого где раки зимуют. — Бокуто-сан, всё это мы обсудим потом. У меня сейчас голова болит и… Я не в состоянии нормально мыслить. Простите, — как всегда серьёзное и непоколебимое выражение лица, внушало страх, ведь буквально только что, тут творилась какая-то фигня. Бо с опаской стрельнул глазами в объект своего воздыхания и поспешил ретироваться в гримёрку, пока «спокойный» Акааши ему по башке не настучал. Когда Кётани объяснил всем, что произошло, Акааши натянул улыбку и заявил: — Приставучий сталкер-поклонник, — и только Бокуто знал, что Кейджи врёт.***
После всего случившегося, Акааши попросил Котаро поехать с ним, и как бы логично, ведь им по пути. Указав адрес дома певца, парни сели в машину и не разговаривали вообще. У каждого было свое на уме и, когда телефон Кейджи оповестил о новом сообщении, солист сжал руку Бокуто и достал телефон, прочитал — скривился и показал сообщение товарищу. «Акааши, я извиняюсь, потому что не знал, что ты встречаешься с известным спортсменом. Но! Всё ещё надеюсь, что ты включишь мозг и вернёшься. Люблю тебя» Котаро лишь хмыкнул на это и положил голову на плечо Акааши. — Может оно и к лучшему, что он думает, что мы вместе, — пробубнил Бокуто так, чтобы только брюнет мог услышать. А потом он выпал из реальности, когда нос Акааши уткнулся в его макушку, а на спину легла худая рука. Как они доехали до дома Бокуто не запомнил…