Сквозь зловещую долину

Июнь, 2039 год       Противный скрежет режет слух. Майкл вздрагивает, а затем жмурится, вжимая голову в плечи: железная дверь раскрывается с противным лязгом. В проеме, сурово взирая на заключенного, стоит мужчина средних лет в темно-синей форме, скрывая свои коротко стриженные волосы под черной кепкой. Рука его почему-то крепко сжимает карабин, губы плотно сомкнуты, поджилки играют. Он отчего-то весьма напряжен. — Хостли, — сухо произносит охранник, а глаза его недобро сверкают в тени короткого козырька кепки, — к тебе подружка.       Юноша вздрагивает. Он пытается привстать, но тут же одергивает себя. Короткая цепь наручников, что сковывает движения юношеских рук, звенит, и это отрезвляет Майкла. Внезапно в его голову приходит мысль, что стоит собраться, принять более спокойный вид, иначе перед ней он будет выглядеть весьма жалко. А Майкл этого не хочет, нет, только не перед ней. — Эдит? — голос парня дрожит, взгляд в надежде устремился в дверной проем. Но после того, как в небольшую комнатку для свиданий зашла невысокая фигура, глаза юноши наполнились ужасом. — Нет…       Майкл дергается в сторону, качает головой, безумно начинает нашептывать себе что-то под нос. Охранник, глубоко вздыхая, закрывает железную дверь. После слышится оглушающий щелчок: двери наглухо заперли. Отныне они остались один на один. — Нет, — вновь проговаривает Хостли, а после ударяет кулаками по столу. — Нет! Я же не сдал вас, черт подери!       Слышится усталый вздох. Напротив Майкла садятся, внимательно осматривая бледное и понурое лицо юноши. Взгляд этих ярко-голубых глаз, слишком холодных и колючих, напрягает Хостли: он внутренне сжимается, внимательно наблюдая за ее тонкими пальцами, такими костлявыми, бледными. В глаза смотреть не смеет. — Прошу… Прошу тебя, — юноша всхлипывает. Плечи Хостли начинают подрагивать. — Прошу, скажи, что ты пришла сюда не для того, чтобы меня убить.       С минуту тишина заполняет это маленькое пространство. Слышится лишь скрежет: Майкл нервно ковыряет деревянную поверхность небольшого стола, за которым они оба сидят. Воздух, слишком влажный, оставаясь едким привкусом на языке, буквально разъедает легкие. Она вновь вздыхает, но на этот раз раздраженно. Хостли испуганно дергается. Нет, только не злись…       Ладонь девушки, почти ледяная, ложиться на юношескую, широкую и сухую. — Тише, — негромко произносят пухлые губы, измазанные ярко-малиновой помадой, — Ты уже начинаешь меня бесить. Заткнись.       Длинные пальцы стискивают ладонь Хостли, впиваясь острыми ногтями в загорелую кожу. Майкл шипит сквозь зубы, вновь зажмурив глаза, но не произносит ни слова.       Хватка ослабевает. Она убирает ладонь, и юноша с облегчением вздыхает. Он осмеливается поднять карие глаза, с настороженностью наблюдая за ледяным взглядом напротив: голубые глаза девушки равнодушно взирают в ответ, не мигая. — Я уже мертв, да?       Обреченная усмешка слетает с юношеских губ. Хостли утыкается лицом в ладони, цепь вновь жалостливо звенит.       Взгляд впереди на секунду переменился: голубизна потеплела, колкий лед сменился на летний небосвод. Малиновые губы слегка поджались, но и этого Майкл не увидел. — Ты поступил весьма опрометчиво, Хостли, — цедит она, дернув плечом. — Подставил нас всех под удар.       Юноша не двигается. Дрожь исчезла, и сейчас он, будучи в полной прострации, сидел смирно. — Поэтому ты заслуживаешь наказания.       Хостли тут же вскидывает голову, впиваясь взглядом в бледное лицо девушки. Та тут же отводит глаза. — Это он так сказал?       Вопрос остается без ответа. Майкл хмыкает, а после голова его опускается вниз, лоб встречается с холодной поверхностью стола. Раздается смех, который с каждой секундой становится все громче и безумнее. Юношу разъедает чувство отчаяния, и он решается. Ведь терять больше нечего. — Тогда… ха-ха… тогда я… я все расскажу! — он вновь подымает голову и резко привстает с места, хватаясь за плечо девушки. Неприятный стук оглушает обоих: стул юноши падает на пол. Девушка тихо ахает от неожиданности, но замирает. — Ведь уже ничего не изменишь, да? Ха-ха… Нечего! Я все им расскажу, да.       Она долго взирает на юношу, очерчивая взглядом сальные пряди волос, потемневшие от влаги, усталые глаза, наполненные кричащим ужасом и неподдельным страхом, и глубокие мешки под ними. Взгляд останавливается на опухших разбитых губах. На секунду может показаться, что отвращение в ее глазах сменяется на жалость.       Девушка сглатывает и вскакивает, вырываясь из крепкой хватки. Майкл тянет к ней руки, но стол его останавливает. — Необдуманное решение, Майкл, — она прикрывает глаза, оборачиваясь к юноше спиной. — Именно поэтому ты и умрешь. И случится это раньше, чем ты раскроешь свой рот.       Хостли замирает, в немом крике раскрыв рот. Глаза его мокреют, а руки дрожат. Он все еще тянет ладони к ней, но все без толку: девушка пару раз стучит в дверь, и через несколько секунд вновь слышится противный скрежет. Дверь открывают, а из проеме на этих двоих взирает уже знакомый суровый взгляд мужчины в кепке. — Я все, — шепчет она ему, а после, замерев на секунду, негромко кидает через плечо: — Прощай, Майкл. — Нет!       Дверь с оглушающим грохотом закрывается. Маленький стол летит в сторону, разбиваясь об обшарпанную стену. Хостли бьется в истерике, ударяя кулаками о металлическую поверхность двери, тем самым заглушаю удаляющиеся шаги за ней. — Нет, прошу! Нет! Не оставляй меня! Я не хочу умирать!       Майкл хватается за короткие пряди собственных волос, тянет их, мыча от боли и безысходности. Слышится скрежет железной щеколды и через минуту в комнату неторопливо входят двое неизвестных в темных куртках, чьи головы были спрятаны под капюшонами. Хостли шумно выдыхает и пятится назад. Рот его то открывается, то закрывается, а глаза безумно бегают по помещению в поисках спасения. Он все понимает.       Майкл внезапно падает, спотыкаясь о свой собственный упавший стул. Неизвестные двигаются к нему. — Нет… Не смейте! Нет! Отойдите! Нет…       Дверь за их спинами захлопывается. Спустя минуту обрывается и крик юноши.