***
Первого ноября действительно выпал снег. Но, вместе со снегом пришло известие о том, что факультатив одобрен, но только для всего пятого курса разом. Только для желающих, да, но от этого не легче. Гриффиндорцы и слизеринцы в одном кабинете. Ммм, дело пахнет взрывами канонады ионных пушек. Директор решил провести очередной экзамен на профпригодность, за что ему огромное спасибо, и дикую нексу бы в постель. Жаль второе пожелание не исполнится, вся школа бы посмотрела на подобное представление. Но это так, мелочи жизни. А крупностью было то, что Шив сегодня отправил Хагридово прошение на реабилитацию. Да, предварительно проверив на ошибки и переписав. Ну и разумеется, указав в адресатах того, кто его почерк точно узнает. И не откажет.***
Ранним утром, пока все в комнате еще спали, Гарри встал, и побрел в гостиную. Сегодня они договаривались встретиться с Сириусом: хоть какое-то развлечение для последнего. Когда минутная стрелка подошла к своему рубежу, дверь в гостиную распахнулась и вошли Рон и Гермиона: – Я же говорила, что он всё-таки что-то задумал, а из-за тебя мы чуть все не проспали! – она раздражённо повернулась к Рону именно в тот момент, когда в камине появилась голова Сириуса. На этот раз, имея свидетелей своих опасений, Гарри не смог умолчать об их уже не новом преподавателе. Как и о том, что у него участилась головная боль, то есть – шрам распирало и обжигало болью. Крестный лишь покачал головой: про преподавателя они уже знали, более того, Сириус передал им слова миссис Уизли, слёзно умолявшей своих детей и тех, кого она бы с гордостью усыновила-удочерила, не идти с ним на конфликт. – Она всегда встаёт даже раньше этого времени. Она могла бы и сама нам об этом сказать, – в недоумении произнес Рон, – если она только не поехала обратно в Нору... Сириус посмотрел на них так, словно хотел что-то сказать, но потом передумал и лишь произнес: – Твоя мама отсутствует сегодня по очень важному делу... делу Ордена. Это все что я могу вам сказать, –будто бы с сожалением произнес он, – и Гарри, весь прошлый год твой шрам часто болел, может оказаться так, что он болит когда... когда Лорда обуревают сильные эмоции. Что ему мешает в определённый момент, никак не связанный с тобой, просто злиться? Гарри опустил голову. Его расстроило то, что Орден продолжает считать их всего лишь детьми, хотя они не раз доказывали, что они гораздо сильнее, чем о них думают взрослые. Словно видя это, Сириус продолжил: – Но, если что-то всё так же будет тебя тревожить, ты всегда можешь обратиться к профессору Дамблдору. – Нет. – тихо сказал Гарри, – У него и без меня достаточно дел.седьмое ноября 1995 года
Нет ничего более мотивирующего на посещение мероприятия, как то, что твоему отсутствию там будут рады. Именно поэтому многие слизеринцы и шли на факультатив по ЗОТИ, чисто подгадить гриффиндорцам самим фактом своего присутствия. Но вот, все четыре группы пятого курса расселись по местам, которые они выбрали для себя. И Драко Малфой увидел личное оскорбление себя и своего факультета: Дафна Гринграсс, которую нарочито бойкотировали вместе с сестрой села с Грейнджер. Противной всезнайкой Грейнджер. Драко никогда не хотел устраивать сестрам Гринграсс "сладкую" жизнь, более того, ему действительно нравилась младшая из них – Астория. Но он прекрасно понимал, что стоит ему за них заступиться – и его свита, а в особенности Паркинсон, начнёт действовать им на нервы еще сильнее. Короля всегда делает свита: это не раз говорили ему в семье. И сам он не раз жалел о своём первоначальном выборе свиты: Кребб и Гойл, удивительно тупые и удивительно злобные; если они не останутся на второй год по результатам СОВ – это будет чудо. Панси Паркинсон – которая в целом не плоха; даже её плоское лицо можно терпеть, если не приглядываться к ней. Но её постоянные попытки подлизаться, быть ближе – они вызывали лишь отвращение к ней. Большая часть остального их класса – лишь тупые и лицемерные прихлебатели, ищущие в общении с "золотым мальчиком магической Британии свою личную выгоду. Из всех выделялись лишь Гринграсс и Забини. И с последним уже никакого шанса на дружбу не оставалось – слишком много Драко совершил ошибок, считая его таким как все. Так вот, то, что Гринграсс уселась с Грейнджер – это было противно самому сознанию слизеринца: ладно гриффиндорка, но грязнокровка? Он не придумал ничего лучше, чем обратить свое внимание уже устоявшимся трюком – он начал подпрыгивать на месте, как это делала Гермиона, когда особенно страстно желала ответить. Паркинсон громко захихикала, как вдруг раздался голос: – Очень смешно. А теперь прекрати. Это была Дафна. Дафна Гринграсс встала на защиту грязнокровки, вот это да! – Ой, я смотрю, общаясь с грязнокровками, ты Гринграсс, в себя поверила? – насмешливо и злобно произнесла Паркинсон. – Я никогда не переставала в себя верить, в отличие от некоторых, неспособных брать ответственность за свои поступки, и всегда ищущих сильную и широкую спину, за которой можно спрятать свою ... свое лицо. – спокойно и царственно, ответила ей Дафна. Паркинсон, не раз слышавшая так и не прозвучавшее здесь сравнение своего лица с мордой бульдога или мопса, подорвалась, готовясь кинуться в драку. Но, ей преградили путь сразу двое: Драко Малфой и подорвавшийся с первой парты Поттер. – Панс, чего ты ожидала? Что она вечно будет терпеть твои выходки? – это был Забини, – Ты получила то, что всегда хотела получить: Отпор. Сядь и не позорься. Благодаря его словам, никто и не обратил внимание, на то, что Поттер и Малфой стояли плечом к плечу, хотя для участников сцены время будто бы замерло. Но, хлопнула дверь, в кабинет влетел профессор Палпатин. Оглядев все четыре группы, он изогнул бровь и громко произнес: – Я чему-то помешал? Мне выйти, чтобы вы продолжили? Хоть его интонация и была вопросительной, но в словах будто бы перекатывалась какая-то скрытая мощь: все участники конфликта сели по своим местам. – Спасибо. Тогда приступим. – Из ныне утерянных способов защиты большая часть относится к кровной магии, что когда-то давно передавалась от одного волшебника к другому, чаще всего родственнику. Не спрашивайте меня, мисс Браун, я не знаю ни названий этих чар или ритуалов, ни принципы их действия. Я пришёл вам больше рассказать о тех чарах, или заклинаниях, или состоянии ума, которые могут стать защитными в будущем. Может быть, их откроет кто-то из Вас. Надеюсь, сделавший это, не забудет меня, как своего учителя. Он рассказывал им о тракате и о других взаимодействиях Силы, намеренно опуская важные, нередко основополагающие детали: всё же, если кто-то из них додумается до истины, и форма придет в мир раньше своего истинного времени – в большей степени он не при делах. Выставлять ему свое неудовольствие Силе не за что. Но, на протяжении этого странного урока в поддавки с линией времени, его не покидало чувство, что за ним наблюдают. Опасения, скорее всего, сбылись: директор, если не присутствует здесь каким-либо тайным образом, то явно слушает эту лекцию. А значит, вызов в его кабинет не заставит себя ждать.