***
Ночь неумолимо приближалась, и, как только на небе зажглась первая звезда, Джон и Аша, оставив лошадей в лесу под охраной Неведомого, двинулись к воротам Рогова Холма, поглубже натянув капюшоны. Там стояли двое сонных охранников, явно с нетерпением ожидающих смены караула, чтобы наконец отдохнуть после тяжелого дня. И это было им на руку. — Стой здесь, — шепнул Коннингтон и вышел из кустов, в которых они скрывались. — Ты чего удумал? — зашипела Сноу ему вслед, но все же осталась на месте. Мужчина, не скрываясь, шёл по широкой дороге ведущей к замку. Стражи, завидев его, достали оружие и крикнули, придав голосу грозности: — Кто идёт? — Гонец, — ответил Джон, — У меня послание для лорда Тарли. — Покажи! — приказал ему грузный усач, бывший видимо главным в этой паре. — Так вот же оно. Коннингтон потянулся к своему боку, будто собираясь лезть в карман, но вдруг резко вынул из ножен меч, ударив подошедшего ближе усача в нос рукоятью. И раньше, чем он успел опомниться, Джон вырубил его, огрев по виску камнем, поднятым с земли. Его напарник, высокий тощий парень, уже собирался поднять тревогу своим криком, но вдруг упал ничком на землю, а из-за его спины показалась Аша, с таким же, как у него самого, камнем в руках. — Неплохо, милорд, — она одобрительно покачала головой и рванула внутрь раньше, чем их успели бы заметить часовые на стенах. Коннингтон же, озаботившись последствиями, оттащил двух стражей к стенам и усадил их, положив голову усача на плечо тощего, будто они уснули, и тихо последовал за девушкой, притаившейся в тени. — Могла бы помочь, — пробормотал он. — Побоялась, что снова сделаю что-то, что вас не устроит, милорд, — холодно ответила Сноу, пересекая пустынный замковый двор. Раздраженно рыкнув, Джон дернул её за локоть и припечатал к стене, тем не менее стараясь не слишком наседать на девушку, зная, что подобное может её напугать. Но в её глазах была лишь ярость. Она смотрела на него исподлобья, а верхняя губа чуть дергалась, будто Сноу скалилась, как настоящая волчица. — Прекрати вести себя так! — прорычал он, ударив по стене рядом с её лицом. Но она не дрогнула. — Так вас, милорд, это бесит? Впрочем, как и все, что я делаю. — Меня бесишь не ты, дура, а то что я хочу тебя! Коннингтон произнёс это до того, как понял что и кому говорит. Девушка смотрела на него, раскрыв рот и глупо моргая. И вдруг к ней пришло понимание причины всех их разногласий в последние дни… и недвусмысленности происходящего: Аша стояла, зажатая между стеной и крепким мужским телом, в безлюдном дворе. Она могла бы испугаться, подумав обо всем, что он мог с ней сделать. Но Сноу знала, что он не сделает. Только не Джон. Не только из-за своей болезни, но и из-за того, каким человеком он был. Проведя наедине с ним несколько недель, она поняла, что Коннингтон не способен на издевательство или насилие над женщиной. И даже в положении, в котором она оказалась, Аша чувствовала себя в безопасности, хоть и крайне неловко… И Джон, видимо, тоже, судя по тому, как покраснели кончики его ушей и как стремительно он отстранился, смущенно прокашлявшись. — Идемте, — тихо сказала Сноу и возблагодарила Богов, что её голос не дрогнул. Найти покои лорда было бы весьма простой задачей. В конце концов, как бы не различались вестеросские замки, в чём-то они были схожи. Например тем, что господские комнаты располагались на предпоследнем этаже и неизменно имели широкие балконы, с которых самолюбивые лорды могли бы осматривать свои владения. Однако они искали Сэмвелла Тарли, а через несколько часов после заката он наверняка всё ещё находился в библиотеке, которую, к слову, было ещё проще найти. Свечи, освещающие этот коридор, уже давно потушили, и единственным помощником Джону и Аше стал лунный свет, бьющий из широких окон. У двери в библиотеку ожидаемо не оказалось стражи. Сэм служил в Ночном Дозоре и явно отвык от постоянного сопровождения гвардейцев, а потому отсылал их при любом удобном случае. Джон толкнул тяжелую дубовую дверь, богато украшенную позолоченными вензелями, и она бесшумно отворилась. Длинные ряды книжных шкафов поднимались к высокому потолку и уходили вдаль, теряясь в темноте. И единственным источником света была свеча, дрожащая на сквозняке. Склонившись над старым фолиантом сидел Сэм, настолько увлечённый, что не заметил незваных гостей. Подойдя к нему со спины, девушка беззвучно вынула нож из рукава и приставила к пухлой шее. — Молчи! — угрожающе прошептала Аша. Тарли побледнел и задрожал, что-то тихо бормоча. Коннингтон наблюдал за этой сценой с немым замешательством, но был удивлён куда больше, когда Сэмвелл, не раздумывая, обернулся к девушке и сжал её в объятьях. — О Боги, Аша! — запричитал он, — Мы все так волновались. Твои сестры разослали воронов по всем Семи Королевствам с просьбой сообщить, если кто-то видел тебя. Я должен написать, что ты наконец объявилась! Но когда Тарли потянулся к перу и чистому пергаменту, его руку, мягко, но настойчиво, перехватила девушка. — Я здесь по делу, и моим сёстрам не обязательно об этом знать. Он собирался ей возразить, но строгий взгляд пересилил это желание и Сэм сдался, чуть понурившись. — Чем я могу помочь? — тем не менее радушно спросил он. — Тем, что можешь сделать только ты… Сноу кивнула Коннингтону, и он боязливо стащил с левой руки перчатку. — О Боги! — ахнул в ответ Тарли, глядя на серую от локтя до кончиков пальцев руку, — Нет! Вы пришли зря! Я ничем не смогу помочь. — Ты вылечил случай и гораздо сложнее! — уговаривала Аша, тряхнув его за плечи. — Но мог поплатиться собственной жизнью за ошибку! Сноу ещё не видела в нем такого упорства, но это значило лишь, что он действительно боялся. — Прошу вас, милорд, — вступил в разговор Джон, — Никто кроме вас не сможет мне помочь. — Я не могу быть уверен в результате этого лечения! — смягчился Сэм. — Я буду благодарен даже за попытку. Тарли замялся. Он был близок к согласию, и все же страх не позволял ему сказать «да». — Я помогла тебе тогда, Сэм, — припомнила Аша Рассветную Битву, — Я спасла твою жизнь, и ты сказал, что никогда этого не забудешь. Теперь настал момент вернуть должок. Зная, что сейчас решается его судьба, Коннингтон наблюдал за ними, задержав дыхание и даже не моргая. — Я попробую, — побеждённо выдохнул Тарли и поспешно добавил, — Но я ничего не могу обещать! Однако конец его фразы потонул в радостных восклицаниях Аши. Она бросилась парню на шею, счастливо смеясь, и подняла взгляд на Джона, чтобы увидеть его реакцию. Но в тот момент наполнявшее их обоих воодушевление вдруг пропало, оставив лишь смущение и неловкость. Ничто между ними не будет как прежде. Только не после сказанных слов. Они поспешно отвели глаза, что не укрылось от Сэма, который, к счастью, тактично не обратил на это внимания и повёл их в свободные покои, где сможет должным образом осмотреть Коннингтона. Их шаги гулко раздавались в коридоре, лишь слегка заглушаясь роскошными гобеленами на стенах. Сэмвелл мелко семенил впереди, а следом за ним бок о бок шли Аша и Джон, не смея более взглянуть друг на друга. — Как там Лили? — спросила Сноу, разбивая напряженную тишину. — О, — мигом воодушевился Тарли, — Она родила мальчика пару недель назад и сейчас хорошо себя чувствует. Его назвали Джоном, как я и обещал. — Хороший выбор, — сухо пробормотал Коннингтон, и девушка невольно рассмеялась. Остаток пути они проделали в тишине. Оказавшись в гостевых покоях, достаточно близких к башне мейстера, Аша уселась в кресло у окна, а Джон, по просьбе, Сэма стянул рубашку, растрепав рыжие волосы. И Сноу снова загляделась на его сильное подтянутое тело, а в голове всплыли её же слова: Те, кто действительно может меня понять, никогда не были заинтересованы Коннингтон же — первый человек, не просто не осудивший, но и уважающий за то, что ей пришлось пережить, а также прошедший через боль, подобную её собственной, всё-таки оказался «заинтересован» в ней, как в девушке. Но интересовал ли он её? Прелесть мужчин постарше была в том, что они, в отличие от кичливых мальчишек, были твёрдо уверены в себе, и эта уверенность основывалась не на успехе у женщин или количестве выигранных турниров, а на собственном опыте, успешном ведении войны, но и боли от потерь, что вынесло их ожесточившееся сердце. С удивлением Аша поняла, что любому веселому и красивому рыцарю предпочла бы черствого старика вроде Коннингтона. Но вдруг Сноу вспомнила, как заботливо Джон утешал её после каждой болезненной попытки открыться, как показывал звёзды и укрывал своим плащом, чтобы она не мёрзла. Её сердце пропустило удар, сжавшись от внезапно накатившей нежности. И девушка не сразу поняла, что обращались к ней. — Я могу сказать, что случай не слишком запущенный, и есть вероятность, что лечение удастся, — заговорил Сэм, — Но должен предупредить, что это крайне болезненно. — В каком смысле? — нахмурилась Сноу. — Я должен удалить слой заражённой кожи, по сути заживо освежевав его, а потом нужно будет вытравить болезнь из его крови, чтобы она вновь не расползлась. Я дам вам настой уксуса, драконьего перца и ещё некоторых трав, чтобы вызвать лихорадку и выжечь хворь. — Не так страшно, — легкомысленно махнул рукой Джон, — лихорадка — меньшее, на что я готов пойти. — Вы не понимаете, — в ответ настаивал Тарли, — Я не могу дать вам маковое молоко, потому что в таком случае вы можете вовсе не проснуться. Это всё вам придётся перетерпеть самостоятельно, без постороннего вмешательства. Коннингтон потерял часть своей уверенности, но её мгновенно заменило отчаяние. — Я готов на всё. Сэмвелл замялся, собираясь с мыслями. — Тогда начнём, — наконец выдохнул он, — Тебе лучше уйти, Аша. — Постой, — выдала она неожиданно даже для себя самой, — Мы можем поговорить наедине? — Конечно, — неуверенно промямлил Тарли, — Я пока принесу все необходимое. Когда дверь за ним захлопнулась, они ещё какое-то время простояли в тишине. — Постарайтесь выжить, милорд, — неловко сказала Сноу, чтобы хоть как-то ее заполнить. — Постараюсь, — в тон ей ответил Джон. В его глазах, направленных точно на неё, была борьба, и вдруг Коннингтон стремительно приблизился к ней на расстояние одного вздоха. Девушка почувствовала жар его тела, почти вплотную прижатого к ней, и смущённо подняла взгляд. — Я надеюсь, ещё увидимся, — невпопад пролепетала она. — Да, я тоже… Его взгляд задержался на нижней губе, чуть покрасневшей от того, что Сноу прикусила её. И Коннингтон с трудом сдержал порыв поцеловать её… Дверь отворилась, и на пороге показался Сэмвелл Тарли, столь поражённый развернувшимся перед ним действием, что едва не выронил свою ценную ношу. Не говоря ни слова, Аша прошла мимо него и вышла из комнаты раньше, чем Сэм успел бы ей что-то сказать.***
Повинуясь внезапному порыву, она побрела по коридорам и пришла к покоям лорда. Сноу без стука открыла дверь. Лили, повернувшись к ней спиной, кормила сына. — Сэм? — Не совсем, — осторожно сказала девушка, не желая напугать её. — О, Аша! — воодушевилась одичалая, — Я так рада тебя видеть. Не хочешь взглянуть? Сноу опустилась на диванчик возле Лили. Мальчик был очарователен. Пухлые, как у всех младенцев щечки, огромные, как у матери, орехового, как у отца, цвета глазки, уже слипающиеся от усталости, и тёмный пушок на макушке. — Маленький Сэм был гораздо тише в этом возрасте, — рассказывала Лили, — А Джон постоянно кричит и плачет. Девушка тепло улыбнулась. Аша любила детей. Многие женщины волновались из-за того, что роды испортят их фигуру: грудь обвиснет от кормления, а живот исполосуют бледные растяжки. Но ничего в жизни она не желала больше, чем приложить к груди своего ребёнка. Стать матерью, о которой она всегда мечтала, но никогда не имела. К сожалению, этой мечте не суждено было сбыться. — Я могу его подержать? — робко попросила Аша. — Конечно! — добродушно ответила Лили, передав ребёнка. До её слуха донёсся надрывный крик. Сноу лишь прикрыла глаза, будто разделяя его боль, и покачала начавшего хныкать Джона. — Что там происходит? — заволновалась одичалая. — Это как раз то, почему мы приехали, — спокойно пояснила Аша, — Сэм снова пытается вылечить серую хворь. Этого ей оказалось достаточно, чтобы успокоиться. Любая другая женщина на её месте начала бы волноваться об угрозе, которую несёт эта болезнь её детям и мужу, но Лили, лишенная самовлюбленности и высокомерия, была довольна тем, что Сэм помогает нуждающимся, даже рискуя собой. Также, как он помог ей. — Но кого он лечит? — наконец догадалась спросить одичалая, — Кого ты привела? — Рыжего ублюдка, — произнесла Аша на древнем наречии Первых Людей, которое выучила за многие зимние ночи, проведённые в компании одичалых и приличного количества алкоголя. — Того самого? — удивилась Лили, — Который «трусливая паскуда» и «ничтожество без яиц и хребта»? — Того самого, — подтвердила девушка, слегка усмехнувшись из-за прозвищ, что дала ему в Винтерфелле после получения его письма с отказом помочь, — Но думаю не стоило говорить этого при ребёнке. — Он уже уснул, — облегченно вздохнула Лили, — Я переложу его в колыбель. Она забрала у Сноу своего сына, и та немедленно почувствовала пустоту в сердце. — Я пойду, Лили, — поспешно произнесла она и вышла из их покоев, чувствуя, как в горле встаёт ком.***
Не желая слушать криков боли Коннингтона, она не могла стоять под дверью, но и не смогла бы уснуть, а потому продолжала скитаться по замку, пока ноги наконец не привели её снова к этой злосчастной комнате. Но криков больше не раздавалось, и её сердце замедлило свой бешеный бег. Вдруг дверь отворилась, и перед Ашей оказался раскрасневшийся и взмокший Сэм, с выражением лица взволнованным, но все же удовлетворённым. — Я сделал все, что мог, — едва ли не дрожащим голосом сказал он, — И будем надеяться, что этого было достаточно. — Я могу его увидеть? — Милорд уже уснул и проснётся не раньше, чем через пару дней, — видимо заметив разочарование на её лице, он все-таки смягчился, — Но ты можешь посидеть с ним, если хочешь. — Спасибо, — искренне улыбнулась Сноу. Тарли отошёл с прохода, и она смогла зайти. Когда девушка увидела ослабевшего и измотанного Коннингтона, её сердце сжалось. Его рука была перемотана повязкой, пропитанной целебной мазью, а на лбу поблескивали капельки выступившей испарины. Аша подтащила кресло к его постели и осторожно опустилась. — Постарайтесь выжить, милорд, — вкрадчиво прошептала она, — Вы ещё нужны Семи Королевствам. Именно так она бы ответила, если бы в самом начале их путешествия у неё спросили, зачем Сноу помогает ему. Но теперь это было не всей правдой. Что-то в их отношениях изменилось за эти недели — они стали более доверительными. Впервые за долгое время Аша нашла понимание. Коннингтон стал ей не просто другом, но близким человеком. И она не могла лишиться его, едва обретя. — Вы нужны мне…