Первые лучи зари

Клиган нашёл ее на балконе. Убегая, Аша будто специально оставляла за собой следы, чтобы ее нашли. Поднявшись на второй этаж, он заметил открытую дверь. Войдя в комнату, сквозь развевающиеся прозрачные занавески заметил силуэт девушки, темнеющий на фоне ослепительно блестящего моря. Сноу облокотилась на парапет, иногда прикладываясь к горлышку бурдюка с вином, и ждала его. Клиган подошёл ближе и без лишних слов выдернул из ее рук алкоголь, сделав несколько глотков, а после вытер рукавом губы и гадливо поморщился. — С каких пор ты пьёшь разбавленное? — Раньше я запивала горе, Сандор. С появлением Джона оно меня покинуло, и в чём-то крепче этой виноградной водички не было нужды… Аша подавленно вздохнула, пряча лицо в ладонях. Плакать не хотелось. Но потеря человека, которому, как она думала, можно доверять, разрывала изнутри. — Пришёл читать нотации? — закатив глаза, спросила она. — А смысл, если ты все равно их не слушаешь? Пришёл удостовериться, что не бросишься с этого балкона. Несмотря на пренебрежение, открыто сквозившее в его грубом голосе, Сноу знала, что он за неё волнуется. Они через многое прошли вместе. Клиган был одним из немногих, кого она могла назвать по-настоящему близким человеком. Как бы он не плевался отвращением, к ее слабости, девушка знала, что он пришёл ее выслушать. — Ну и зачем ты устроила эту истерику? — сложив руки на груди, спросил Пёс. — Я устроила? — сразу же вскипела Аша. — Он унизил меня! — Разве? — скептично поинтересовался Клиган, не тронутый ее гневом. — Он назвал эту затею безумием. Я тоже могу назвать ее безумием. И ты, на сколько я помню, называла ее безумием. Аша закатила глаза. Ну конечно! Он пришёл не для того, чтобы поддержать ее. — Точно, Сноу! Это ведь была идея твоего братца, а не твоя, как ты говоришь. Ты хорошо знала Ланнистершу, со слов карлика знала и Коннингтона. Ты знала, что никто из них не поможет нам, даже увидев всю ораву мертвецов. Ты отговаривала его от этой дурости, а он не слушал. Это он был тем дураком, что поверил в их честь, а не ты. Так зачем ты устроила своему любовничку разнос? Иногда Аша ненавидела то, как хорошо он ее знал. Спорить с Клиганом было все равно, что спорить с самой собой, использующей выражения покрепче. — Суть не в том, что я говорила тогда! А в том, что я сказала ему, что это было моей идеей, а он не поддержал меня! — Значит он не идиот, которым ты можешь помыкать, Сноу! — прорычал Пёс, уже раздражённый ее упертостью. — Тебе стало скучно и захотелось поломать драму, а он все сказал правильно! Девушка насупилась и отвернулась, сделав очередной глоток разбавленного вина. — Если тебе была нужна тряпка, которая будет во всем тебя поддерживать и гладить по головке за все идиотское безумие, которое ты творишь, то надо было оставаться с Кароном или Ланнистером! Я, так и быть, смирюсь с тем, что ты раздвинула ноги перед Коннингтоном, потому что он, очевидно, именно тот, кто тебе нужен. — Кто мне нужен? — прорычала девушка, тряхнув волосами при резком развороте. — Тот, кто вправит тебе голову, Аша, и посадит на цепь, чтобы ты не подвергала опасности ни себя, ни других, — спокойно ответил ей Пёс. — А у Коннингтона весьма неплохо получается держать тебя на коротком поводке… Она плюнула ему под ноги и оскалилась. — Пошёл ты, Клиган. — Да, — на пороге показался Джон, как всегда, строгий и холодный. — Думаю, дальше мы справимся сами. Пёс вопросительно взглянул на неё и, получив утвердительный кивок, все же вышел, тихо выругавшись. — С чего ты взял, что я хочу тебя видеть? — отстранённо спросила Сноу, когда дверь закрылась. — Неведомый положил голову мне на колени и стал скулить, — со знанием ответил Джон и попытался взять девушку за руку, но Аша отдернула ее. Коннингтон подавленно вздохнул, возводя глаза к небу. — Мне очень жаль, что я тебя обидел, любовь моя, — почти отчаянно шептал он. — Я уже говорил, что во мне нет жалости к тебе, а лишь восхищение твоей силой и стойкостью, но, Аша, я не могу волноваться обо всех сотнях тысяч северян… — Не можешь? — с издевательской усмешкой спросила Сноу. — Ты хочешь стать моим мужем, но я, Джон, леди Винтерфелла и Хранительница Севера. Мой муж должен волноваться обо всех сотнях тысяч северян! — Уймись уже, — устало вздохнул Коннингтон. — Я буду стараться ради тебя, моя любовь, но невозможно стать другим человеком за один день. Он оперся на мраморное ограждение балкона, уставившись далеко за горизонт. Волнение и разочарование будто состарили его, углубив морщины в уголках глаз, его вечную складку между хмурых бровей. Девушка лишь слегка прикоснулась к его спине, проводя рукой вдоль позвоночника, но Джон будто набрался сил, приосанился и подарил ей улыбку, пусть и вымученную. Наверняка, Аша зря пошла на поводу у своего сострадания и сейчас утешала Коннингтона, но любовь к нему была куда крепче надуманной обиды. — Ненавижу тебя, — все же не удержалась от того, чтобы уколоть его, Сноу, а после прижалась к его груди, сцепляя руки за спиной, и почувствовала, как он обнял ее в ответ. Зарылся рукой в короткие темные волосы, оставив поцелуй на макушке, прижал к себе за талию. — Я и сам себя ненавижу, — отрешённо вздохнул Джон. Аша тяжело вздохнула и подняла взгляд, встречаясь с льдисто-голубыми глазами, полными раскаяния, сожаления и чувства вины… — Я люблю тебя, Джон, — прошептала она, коснувшись его щеки, и мужчина оставил короткий поцелуй на ее ладони. — Но прошу уважать то, что я говорю или делаю… Уголки его губ приподнялись в подобии улыбки. — Хорошо. Я не стану молчать, когда ты захочешь сделать что-то безрассудное! Но, так и быть, в следующий раз выражусь помягче, раз уж тебе так дороги безумные решения твоего братца… — Ты подслушивал! — возмутилась Аша. — Разумеется, я подслушивал, — на его губах расцвела легкая улыбка, а сожаление из взгляда пропало. Джон нагнулся к ее лицу, томно прошептав: — Боюсь, вам придётся смириться, миледи, что остаток жизни вы проведёте бок о бок с моей ревностью. Приподнявшись на носочки, девушка игриво укусила его губу, а после провела языком, заставив Коннингтона нетерпеливо простонать. — Вы, милорд, моей ревности не увидите, — горячо прошептала Сноу. — Я просто выпотрошу каждую шлюху, которую вы рискнёте уложить в свою постель. — В таком случае, думаю, вы понимаете, миледи, что произойдёт с каждым мужчиной, который рискнёт приставать к вам… Аша прикусила губу и обвила его шею руками, потянувшись за поцелуем, но была бессовестно прервана. — Наверно, это должно быть мило, но меня сейчас вырвет, — скривившись, сказала Аллирия, наблюдавшая за ними. — Эшара просила передать, что все разошлись и вас уже не ждут, но вы, видимо, и не собирались возвращаться. Так что я зря стала свидетелем этого пошлого ужаса… Юная леди бормотала себе под нос, удивленно вскинув брови и поджав губы. Она упёрла руки в бока и вздохнула, обводя их осуждающим взглядом. — Устроили тут разврат! — продолжала ворчать девушка, выходя в коридор. — Некоторым может тоже хочется… Стоило двери захлопнуться за ее спиной, Аша в полный голос рассмеялась. Искренне, открыто, заливисто и заразительно. Однако вместо того, чтобы подхватить ее смех, Джон умиленно наблюдал за ее счастьем. Растрепавшимися волосами, разрумянившимися от смущения щеками и блестящими глазами. Коннингтон мог наблюдать за ней целую вечность, но никогда не перестанет думать, как она восхитительна и безмерно красива. Его прекрасная милая девочка… Внезапно она замолчала и напрягалась, прислушиваясь. Мужчина нахмурился, задавая ей немой вопрос, но в наступившей тишине и сам услышал лязг мечей во дворе… На манящих губах Сноу заиграла хитрая улыбка и, прищурившись, она спросила: — Не хотите размяться, милорд? Аша с немыслимой скоростью сменила легкое платье на бриджи и рубаху, сквозь которую угадывались очертания полной груди и бесстыдно торчащие соски, что приводило Коннингтона в немое бешенство. Красноречиво выгнув бровь, он обвёл девушку критичными взглядом и прорычал, едва сдерживая гнев: — Я не позволю тебе показаться в таком виде перед тремя беспринципными ублюдками, Сноу! Накинь хотя бы дублет! — В нем будет жарко! — надувшись, заныла Аша. На кончике языка вертелось множество ругательств и оскорблений, сомнений в ее воинском искусстве и в том, что она продержится на ногах хотя бы пару минут, но Джон знал, что это ее обидит. Знал, что вторая ссора за час безвозвратно испортит их отношения, и пошёл на компромисс. — Но если ты покажешься в таком виде, жарко будет мне, — мягче проговорил он, приобняв девушку за талию. Конечно, она поняла, какие мысли витали в его голове, но то, что Джон держал их при себе ее успокаивало. Сдержанность — одно из качеств, которые Аша ценила в нем больше всего. — Почему ты не веришь, что я могу быть отличным бойцом? — без обиды спросила она, скрестив руки на груди. Его взгляд переместился на ее глаза. Нахал, — с улыбкой подумала Сноу. — Я ни в коем случае не сомневаюсь, что ты умеешь сражаться, любовь моя, но не думаю, что ты так хороша, как считаешь… — Да неужели? А с чего ты взял, что ты так хорош, как считаешь? — ее недовольство росло с каждым его словом, сказаным невероятно вежливо, а оттого звучащим лишь более пренебрежительно. — Мое солнце, я не хочу тебя обидеть, но я гораздо сильнее и опытнее тебя. У тебя нет шансов. Это снисхождение в голосе было не свойственно Коннингтону, но когда он приблизился, чтобы оставить на ее губах поцелуй, Аша увидела в его глазах превосходство, гордыню и самодовольство. Вот такого Джона она знала. Такого Джона она ненавидела. Такого Джона ей хотелось поставить на место. — Тогда может пари? Раз уж ты так уверен в своей победе. В светлых глазах зажегся азарт, а на губах появилась улыбка куда менее дружелюбная, скорее кровожадная или издевательская. Такая же, как у самой Аши. — И что же получит победитель? — Джон приблизился и оставил поцелуй на ее шее. — Очередную жаркую ночь? — Если выиграю я, милорд, то никогда в жизни вы больше не позволите себе пренебрежения женщиной. Никогда не назовёте ее слабой, неспособной править или сражаться. Признаете, что женщины равны мужчинам, — жестко отчеканила Аша в ответ на его заигрывания. Коннингтон растерялся от ее напора, но быстро взял себя в руки, натянув улыбку. — Хорошо, миледи, — он коснулся губами кончиков ее пальцев. — Но если выиграю я, мне будет достаточно лишь вашего поцелуя… …и поставить тебя на место, — добавлял его взгляд. — По рукам, — прорычала Сноу, безуспешно сдерживая гнев, и протянула ему руку, которую Коннингтон тут же пожал. — По рукам.