***
Она не могла не прийти сюда. Порывалась все три недели, но вечно находила отговорку. Всегда, но не теперь. Они покинут Звездопад всего через пару часов, и другой возможности может не представиться ещё несколько лет. Молочно-белое лезвие легендарного Рассвета отражало тусклый лиловый свет, льющийся с окна. В пустой круглой комнате был лишь очаг и висевший над ним меч. Он уступал старковскому Льду и в длине, и в ширине, но все равно выглядел огромным, впрочем, как и все двуручные мечи. Мысли путались… Обычный меч. Пускай с белым лезвием, пускай с богато украшенным аметистами эфесом. Но отчего-то Аша чувствовала трепет, глядя на него. Лишь самые великие рыцари дома Дейнов удостаивались носить его. В их числе и ее дядя — сир Эртур Дейн. Убитый ее же отцом. Однако странно осознавать, что этот самый меч обменяли на неё. По-другому и не назовёшь. Нед Старк отдал Эшаре Дейн меч, а она ему — новорожденную дочь. Говорят, Аша в бою так же хороша, как сам сир Эртур. Быстра и смертоносна. И выглядит она так же, как он. Она выше своей матери, глаза ее светлее, а волосы не такие кудрявые. Прямо, как у дяди. Джейме особенно отмечал их сходство. А зная, как он отзывался о человеке, посвятившем его в рыцари, Сноу думала, что за это сходство ее и любил Цареубийца. — Вообще-то он был не так хорош, как о нем говорили, — за спиной раздался голос Джона, как всегда безошибочно определившего, что было у неё на уме. — Сражался действительно бесподобно, но самодовольство било через край… — Кто бы говорил, — поникше усмехнулась девушка. Он пропустил едкое замечание мимо ушей и подошёл ближе, обняв ее со спины и, как Сноу, уставился на Рассвет. — Но величайшим его грехом была любовь к жене своего принца. Она резко развернулась, шокировано уставившись на него широко распахнутыми глазами. Таких подробностей Аша ещё не слышала. И не ожидала услышать от Джона, который никогда не был близок с Эртуром. Они терпели друг друга исключительно ради Рейгара, но не то, чтобы были довольны периодическим обществом. — Когда твоя мать только стала компаньонкой принцессы Элии и маленькой девочкой отправилась в Солнечное Копье, Эртур поехал с ней, чтобы стать оруженосцем принца Ливена. Они трое и Оберин стали неразлучной компанией и позже, соответственно, стали общаться гораздо ближе. Видят Боги, Эшара убьёт меня, если узнает, что я тебе это сказал, но именно в то время она лишилась девичества с Оберином, а вот Элия, которой предстояло найти мужа, среди сыновей грандлордов, такой вольности себе позволить не могла. Эртур влюбился в неё, а она в него. Но дальше поцелуев дело никогда не заходило. Потом и вовсе, Ливен вступил в Королевскую Гвардию, и Эртур отправился в столицу с ним. Там он познакомился с Рейгаром, стал его близким другом и вскоре сам вступил в Гвардию. — Боги, нет, — тихо пробормотала Аша, понимая, к чему ведёт эта история. — Эртур стал гвардейцем, потому что решил, что раз не может получить Элию, то в его жизни и вовсе не будет женщин. Но Элия стала женой Рейгара… Коннингтон тяжело вздохнул, а потом вдруг крепче сжал ее в объятьях, все так же безотрывно глядя на меч. — Он никогда мне не нравился, но на их свадьбе, даже мне стало его жаль. Мы тогда напивались с Эшарой, понимая, что этот брак украл у нас самых близких друзей, но Эртур стоял на посту и не брал ни капли в рот… — Нет! — прошептала Аша, а в ее глазах заблестели слёзы. Но разве могли эти слёзы изменить прошлое? — Да, — хрипло произнёс Коннингтон. — Всю ту ночь он простоял у покоев Рейгара… Он сочувственно вздохнул. Лишь теперь, обретя счастье, он понимал, как больно будет его потерять. Понимал, какого было Эртуру. — Я как-то назвал Элию болезненной и невзрачной, тогда Эртур так сильно дал мне в челюсть, что я думал, голова оторвётся. С тех пор я стал подозревать, что она ему небезразлична. Но полную историю услышал лишь от Эшары… — Вот оно что! — вдруг воскликнула Сноу, поражённая догадкой. — Элия согласилась на аннуляцию брака с Рейгаром, чтобы… — Выйти замуж за Эртура, которого бы он освободил от клятв за помощь в похищении Лианны Старк, — продолжил за неё Джон так же удивленно. — А я все думал, почему же он решился оставить свою принцессу… — Теперь это не имеет значения, — вздохнула Аша. — Они все мертвы. И Элия, и Эртур, и Рейгар, и Лианна Старк. Пекло, я впервые в жизни жалею, что не верю в Богов… Иначе могла бы помолиться им, чтобы соединили их души и на том свете… — Поэтому твоя мать и стала септой, любовь моя. Потому что вера — это единственное, что приносит ей успокоение… Она крепче прижалась к его груди и сцепила руки за спиной. — Ты можешь мне пообещать, что мы всегда будем вместе? — по-детски наивно спросила Аша. Коннингтон видел ее разной. И счастливой, и подавленной, и опасной, и страстной. Но никогда такой уязвимой, такой одинокой. Джон мог пообещать ей все что угодно, лишь бы на прекрасное лицо вернулась привычная улыбка. — Даже если ты так и не согласишься стать моей женой, то я на всю жизнь останусь холостым, — он оставил поцелуй на ее шее. — Если ты покинешь меня и уедешь на свой холодный Север, я найду повод навещать тебя, и, видят Боги, ты устанешь от писем, потому что я минимум трижды в день буду напоминать, как сильно я люблю тебя и как сильно скучаю, — новый поцелуй пришёлся на угол челюсти, следующий в щеку и наконец он потянулся к ее губам. Сноу прижалась лбом к его лбу. — Я люблю тебя, как никого на всем свете, милорд, — прошептала девушка. — Я больше и дня не проживу без тебя… По ее щеке скатилась одинокая слеза, которую Джон поймал губами. — Тебе и не придётся, любовь моя. Я всегда буду с тобой… Теперь же они все вместе стояли у ворот Звездопада. Рассвет едва брезжил на востоке, а Сноу и Коннингтон уже седлали лошадей. Отдохнувший Дорниец уже рвался в дорогу и нетерпеливо гарцевал на месте, а вот старый мерин Джона остался доживать свой век здесь. Ему на смену появился крепкий рыжий жеребец. Скакун под стать всаднику, как шутила Аша, а он лишь вздыхал, закатывая глаза, но раз за разом вспоминал, как на нем скачет сама девушка, и улыбался своим мыслям, а потом ловил ее понимающий смущенный взгляд. — Обещай писать мне! — сквозь слёзы шептала Эшара, сжимая ее в объятьях. Слишком много горя леди Дейн пережила в стенах Красного замка, слишком много призраков ждут ее там. Она останется в Звездопаде, поможет племяннику править их землями и будет писать своим близким, но в столицу больше ни ногой. Берик собирался жениться на Аллирии и уехать в свой замок уже с новоявленной женой, Торос же и Клиган вернутся в Речные земли к разбойному образу жизни, но лишь после свадьбы друга. Джон и Аша тоже хотели бы остаться, но свадьба обещала состояться не раньше чем ещё через пару недель, а государственные дела больше не могли откладываться. Им пришлось наконец двинуться в путь. — А ты, — женщина отстранилась, лицо ее приняло гораздо более грозное выражение. Она подошла к Джону, ткнув пальцем в широкую грудь. — Да упасут тебя Боги от того, чтобы обидеть мою дочь, Коннингтон. Тебе нигде не спрятаться от моего гнева. — От ее гнева, от гнева двух старковских сучек и сотен тысяч северян, от гнева речников, долинцев, западников, штормовиков, дорнийцев, — угрожающе рычал подошедший Пёс. — Одичалых, кланов Лунных Гор, всех шлюх, септ, беспризорных сироток и всех, кому когда-либо помогла Сноу, а таких, как ты уже понял, больше, чем всех Иных, что мы порешили полгода назад. Вот уж правда, лучше прикончи себя сам, рыжий ты мудак, потому что иначе тебе придётся молить о смерти, пока с тобой не разберётся каждый из вышеперечисленных. — Забыл про Ночной Дозор и вас, разбойников, — добродушно улыбнулась Сноу, подходя ближе. Коннингтон приобнял ее за талию, а она, поднявшись на носочки, коснулась губами его шеи и колючей щеки. — Так и быть, в благодарность за все, что между нами было, я отзову всю эту свору… Он взглянул на неё, как на умалишенную. — То есть ты правда думаешь, что однажды я найду кого-то получше и брошу тебя? — Джон рассмеялся. — Ты теперь не отвяжешься от меня до конца жизни, миледи. Коннингтон потянулся к ее губам, но едва коснулся, был прерван раздражённой Эшарой. — Потом помилуетесь! Ты три недели имел мою дочь в каждом уголке моего же дома! Прояви уважение и отлипни от неё хотя бы на минуту! Джон поднял руки и покачал головой, будто признавая поражение. Аша тихо рассмеялась. — Он сказал про септ, милая. Я могу понять про все остальное, но септы? Чем ты им так угодила? Подобных тем она старалась избегать. Избегать всего, что так или иначе связано с Каменной Септой. Тем более при Джоне. Сноу неловко прокашлялась и виновато глянула на него. — Я убила пару ублюдков, надругавшихся над септами и Молчаливыми сёстрами, а потом вся в чужой крови привела их домой, — Джон поджал губы, понимая, к чему она клонит, но качнул головой, позволяя ей продолжать. — Это было в Каменной Септе. С тех пор меня зовут Матерью во плоти и защитницей всех женщин… — Тебя зовут жестокой мразью за то, что ты отрезаешь у мужиков члены и вешаешь из на деревьях вдоль дороги! — уточнил Клиган. — Не без этого, — прищурилась в ответ Аша. Эшара заметила их напряжение и поспешила перевести тему, как она думала, в мирное русло. — Эдрик рассказывал, что вы встретились после твоего побега именно в Каменной Септе! Как это случилось? — Малец всадил в девочку стрелу, когда она пыталась их ограбить, а Аша сказала, что, если он поймал бабу в глухом лесу, то ему срочно необходимо потрахаться, — рассмеялся Пёс, намеренно не обращая внимания на сгорающего от стыда Эдрика. — Она дала ему серебреного оленя и отвела в «Персик». Девочки там и правда, что надо! Только с паренька денег так и не взяли. Вот уж если и есть польза от дружбы со Сноу, то только в том, что любая шлюха за знакомство с ней обслужит бесплатно и по высшему разряду. Смущений румянец на щеках Эдрика вдруг сменился на гневный. Он поднял глаза, глядя точно на Ашу. — Его там не было! Он не мог знать! Только если ты не рассказала… Возможно, она действительно упоминала о подробностях знакомства с Братством и ее кузеном по пьяне… — Лживая сука! — крикнул Эдрик, бросившись на неё. — Ты же обещала, что никто не узнает! Сноу спряталась за спиной Джона, стараясь держаться по другую его сторону от лорда Дейна. Они кружили вокруг мужчины, недовольно сложившего руки на груди. Эдрик бросался оскорблениями, Аша оправданиями. Наконец Коннингтону надоело мельтешение перед глазами и, прорычав гневное «Довольно!», он закинул девушку на плечо, а после усадил на лошадь. — Предательница! — продолжал гневно пыхтеть юный лорд, но теперь его держали за плечи Торос и Берик, не давая вновь накинуться на Сноу. Джон в последний раз подошёл к Эшаре, сжал ее в объятьях и оставил короткий поцелуй на ее волосах. За эти годы она стала для него сестрой, и, пускай они терпеть друг друга не могли, но ближе неё и Аши у Коннингтона никого не было. Наконец он тоже уселся в седло, и они, окинув провожающих тоскливым взглядом, двинулись в путь. — Сохрани их в пути, Владыка, — бормотал Торос. — Ибо ночь темна и полна ужасов.***
Дорога была приятной, но быстрой. Даже слишком быстрой. Время, проведённое будто в раю, подходило к концу. Они решили скрывать свои отношения. Чтобы сохранить остатки чести Аши, чтобы уберечь Джона от гнева северян и прочих. Потому что Эйгон вероятно не поймёт своего десницу, на целый месяц сбежавшего от обязательств с девушкой, которую он изначально ненавидел… Уже через две недели они добрались до Гриффин-Руста. Джон настоял, что будущей леди Коннингтон необходимо увидеть свой новый дом. Замок оказался не очень большим, но хорошо укреплёнными. С высоты своего опыта и воинской умудренности Сноу могла отметить его преимущество над многими другими твердынями. А как человек, боящийся воды, она могла отметить то, что он расположен на краю крутого обрыва, резко уходящего в бушующее море. — Как тебе? — скрывая волнение, спросил Джон. Аша оторвала взгляд от ревущей темно-синей бездны и сосредоточилась на бескрайних полях, укрытых тонким слоем подтаявшего снега, высоком красном утёсе и вновь на изящном замке. — Потрясающе, — с придыханием прошептала девушка и подарила скачущему рядом лорду этих земель восхищенный взгляд. — Однажды они будут твоими, — улыбаясь ответил он. Джон припоминал подобный разговор и с Рейгаром. Наследный принц хвалил земли его лорда-отца, а совсем ещё юный Коннингтон хвастал, что однажды они достанутся ему. Теперь повзрослевший, он объезжал уже свои земли с будущей женой и обещал, что однажды они разделят бремя правления ими. Но если мужчину переполняла радость и гордость, то Сноу — тревога и волнение. Он ехал домой, а она к человеку, чьего брата казнила… Ворота со скрежетом отворились, едва до них оставалось не более десяти шагов. Во дворе их встретил конюшонок, который тут же увёл лошадей, мейстер, с крайне важным видом, и сам юный лорд, а вернее кастелян. — Добро пожаловать домой, лорд Коннингтон, — сухо приветствовал его мальчик, склонив рыжую голову.