***
Джон, сменивший нарядный камзол на дорожный дублет, тяжелыми шагами пересекал коридор, когда, будто случайно наткнулся на Тристана Риверса, нетрезвой походкой возвращавшегося в свои покои. — Милорд, — любезно поздоровался молодой наёмник, столкнувшись с десницей. — Либо иди со мной, либо не мешайся! — рявкнул Коннингтон. Эта часть Ашиного плана вызывала у него наибольшие сомнения. Какой дурак полезет к разъяренному грифону? Но, очевидно, дурак вроде Тристана все же полезет. — Куда мы идём? — Мне срочно необходимо кого-то убить или трахнуть, — гневно прорычал Коннингтон. — Так Северная Сука оказалась вам не по зубам, милорд? — усмехнулся Риверс, что плёлся за ним, словно собачонка, быстро переставляя ноги, чтобы не отставать от широкого шага Джона. Десница схватил его за горло, припечатав к стене, и чуть приподнял над полом. — Я же сказал, — на этот раз угрожающе тихо произнёс он. — Убить или трахнуть. Хочешь помочь мне с первым? — Нет, милорд, — просипел Тристан. Коннингтон отпустил его, и наёмник упал на колени, зайдясь в приступе кашля. — Тогда не мешай со вторым. Риверс поднял на него взгляд, в котором Джон, вместо ожидаемого презрения, встретил заинтересованность. Как и говорила Аша. — Так мы идём в бордель? — прохрипел он, потирая горло. — Тогда чего же мы ждём? В путь. Сноу, как всегда, оказалась права. Наёмник понимал правила двора, и он понимал, что дружба с десницей даёт многие привилегии, особенно, когда он женат на племяннице этого самого десницы. Тристан стерпит любое оскорбление и будет продолжать улыбаться даже, пока его бьют, лишь бы не впасть в немилость. Джон должен показать, что ему нравится эта тактика. Он выдавил довольную улыбку и подал наёмнику руку помогая подняться. — Молодец, — снисходительно сказал Джон и продолжил путь на Шелковую улицу, зная, что Риверс будет следовать за ним.***
— Милорд-десница, — заискивающе промурлыкала Катайя. — Не ожидала, что вы к нам заглянете. Джон приподнял уголок губ, хотя глаза оставались холодными. С необычайным равнодушием он взирал на полуголых девушек, что ожидали клиентов, слушал сладострастные стоны, доносящееся из комнатушек, отделенных лишь ширмами или тонкими шторками. Тристан же не терял времени даром. Он уже прижимал к себе двоих девиц, одна из которых кормила его с рук виноградом, а другая с остервенением лобызала его шею. Прекрасные беззащитные создания. Мог бы подумать он, не знай, почему Аша звала их своими девочками. Каждая из них в сто крат опаснее пьяного Риверса, с трудом стоящего на ногах. — Могу предложить вам свою лучшую девушку, милорд-десница, — тем временем продолжала хозяйка борделя. Коннингтон поднял на неё заинтересованный взгляд. Летнийка щелкнула пальцами и в зал вошла она. Прекраснейшая из девушек, что ему доводилось видеть. Высокая, стройная, полногрудая, с широкими бёдрами. Из одежды на ней лишь два куска тончайшего розового шёлка, прикрывающего ее великолепное тело спереди и сзади. Бока же целиком были обнаженными, потому что едва заметную золотую цепочку на талии, что придерживала ее откровенный наряд, едва ли можно было назвать хоть каким-то прикрытием белоснежной кожи. А на лице маска, похожая на те, что надевают лиссенийцы, устраивая свои карнавалы. Розовая, под цвет того, что Джон с трудом мог назвать платьем, с искусной серебряной вышивкой и лукавыми сиреневыми глазами, с прищуром глядящими сквозь щелки. Повиливая бёдрами, она подошла к нему. Коннингтон приподнял ее голову за подбородок, осмотрев словно кобылу на продажу. Шлюха щелкнула зубами, будто пыталась укусить его за палец. Десница отдернул руку, непроизвольно сжав ее в кулак. Ударить бы суку… Но сдержался, лишь презрительно бросив: — Норовистая. Не люблю таких. Может найдётся кто-то покорнее? — Конечно. Голос Катаи лился словно янтарь, прямо как в молодости Джона, когда он был ещё зелёным мальчишкой, впервые познавшим женщину, а она не хозяйкой самого лучшего борделя столицы, а простой шлюхой. Хотя летнийский акцент тогда был сильнее. И словно призрак прошлого из-за ширмы выплыла молодая Катая. Ее дочь, догадался Джон. Он на пробу коснулся темной кожи, провёл от талии до бёдра. Молодая девушка подалась навстречу, покорно следуя его воле. Коннингтон холодно улыбнулся. — Не жалко? — повинуясь внезапному порыву, будто отдавая дань их общему прошлому, спросил он. — Я буду надеяться, что вы не обидите мою девочку, милорд-десница, — ее улыбка не дрогнула, но сандаловые глаза блеснули невысказанной угрозой. Он кивнул ей и, в подтверждение своих слов, ласковым движением приобнял девушку и увлёк за собой в сторону одной из свободных комнатушек. — Милорд, — позвал его Риверс. Коннингтон нетерпеливо оглянулся. — Если вы не против, — он махнул головой в сторону великолепного полуобнажённого создания. Ее план сработал, как нельзя лучше. Аша оказалась права во всем. Каждый шаг и каждое слово Тристана ей удалось предвидеть. Коннингтон окинул его нетерпеливым взглядом, недовольно поджав губы, и бросил: — Как пожелаешь… Скрывшись за дверью, он выпустил из объятий юную проститутку и устало привалился спиной к стене. — Не думала, что решитесь меня облапать, милорд, — томно усмехнулась она, протягивая ему вино. — Аша весьма ревностно относится к тому, что считает своим. А теперь вы заставили меня поволноваться за свою жизнь… Джон знал, что Сноу ничего не сделает ни ему, ни Алайае. Она тоже это знала. Суть сказанного была не в обвинении, а в заявлении, что теперь она все знает… Джон сделал долгий глоток, прежде чем ответить. — Звучит, как угроза. Девушка переливчато рассмеялась, подливая ему вина. — Упасите, Боги, угрожать Свирепой Волчице. Я лишь хотела сказать, что верю Аше, как самой себе, и, если вы ей приглянулись, значит — гораздо лучше, чем кажитесь на первый взгляд. Она окинула его критическим взглядом, слишком уж липким… Осознание коснулось его сознания жаркой картиной и сладостным стоном. — Ты спала с ней, не так ли? — И я, — беззастенчиво перечисляла Алайая. — И те двое, что приставали к вашему наёмнику, и те близняшки, которых она подкладывала под Карона, и… — Пожалуй, хватит, — резко прошипел Джон. — Не только Аша ревностно относится к тому, что считает своим. Фраза, что должна была испугать ее, вызвала у девушки лишь снисходительную полуулыбку. — Леди Сноу, какой бы сильной не выглядела для всех Семи Королевств, боится быть уязвимой. Ей нравится чувствовать власть и поэтому она перетрахала всю женскую половину Вестероса. Язык, руки… Чего она только не умеет! Аша щедро дарит удовольствие, но редко подпускает кого-то к себе. Если она согласилась лечь под вас, милорд-десница, значит доверяет, значит видит защиту, которую не видела ни в ком другом… Коннингтон вдруг задумчиво поболтал в кубке вино. Меж бровей пролегла морщинка. Губы были упрямо поджаты. — Но Аша дорога моему сердцу не за свои выдающиеся умения, а всем вашим знаменосцам не за выдающиеся формы. Сноу любят за доброе сердце, милорд-десница. Ее голос вдруг потерял былую томность и налился звенящей сталью. — Мы согласились на эту авантюру не ради справедливости! Моя мать рискнула репутацией не ради девочки, которую не видела ни разу в жизни! Мы сделали это ради Аши, милорд, потому что она однажды спасла мне жизнь и потому что обучила каждую девушку, как постоять за себя, чтобы больше никогда в их жизни с ними не случилось то, что сделали с ней! Алайая подошла опасно близко, и Джон почувствовал, как ему в живот уткнулось тонкое лезвие, внезапно блеснувшее в ее руке мгновением ранее. — Клянусь вам, милорд, Богами Старыми, Новыми и всеми прочими, известными по ту сторону моря. Обидите Ашу Сноу и все страдания мира обрушатся на вашу голову. — Я предупреждала, что ты много от кого такое услышишь, — усмехнулась Аша, проникнувшая в их укромный уголок по тайным коридорам этого злачного места. Алайая мигом отстранилась от него, а кинжал вновь скользнул в ножны, оказавшиеся на ее бедре под тонкой юбкой из песочного шелка. Сноу окинула девушку непривычно холодным взглядом, а потом так же посмотрела и на него. — Идём, — коротко бросила она, прищурившись. Коннингтон последовал за ней, про себя отмечая, что сзади это «платье» ещё откровеннее, чем спереди. При каждом ее шаге его взгляду открывались аппетитные ягодицы, и Джон не удержался от того, чтобы сократить расстояние между ними и шлёпнуть ее. Шлёпок получился звонким, но куда звонче была пощечина… — Серьезно? — закатила глаза Аша. — Нашёл момент! Или тебе было недостаточно облапать Айю? Он ухмыльнулся, потирая ушибленную щеку. Даже в темноте узкого прохода Сноу видела плещущееся в голубых глазах озорство. — Она говорила, что ты будешь ревновать. С губ сорвалась самодовольная усмешка перед тем, как Аша прижала Джона к стене, ухватив за недвусмысленно выпирающий бугор на его штанах. Коннингтон невольно задержал дыхание и напрягся, словно натянутая струна. — Вот это моё, — угрожающе прошептала девушка, бросив красноречивый взгляд вниз. — Твои руки — мои, твои губы — мои. Ты мой! Не забывай об этом, Коннингтон. И не давай мне больше поводов для ревности… Ладонь, сжимавшая его член, расслабилась и стала ощутимо ласкать прямо сквозь ткань бриджей. Мужчина тяжело задышал и довольно прикрыл глаза, даже не пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли. Больше суток прошло с тех пор, как они в последний раз так откровенно касались друг друга, а потому Коннингтон терял голову от желания, скапливающегося в паху из-за умелых движений ее ловких рук… И не сумел сдержать разочарованного стона, когда Аша отстранилась. — У нас все ещё есть дела, — снисходительно улыбнулась она и проскользнула в приоткрытую дверцу, ведущую в комнатушку, где она оставила Тристана. Кровь набатом била по вискам, а сбившееся дыхание все никак не желало возвращаться в норму. — Коварная женщина… Наконец обуздав свои порывы, Коннингтон последовал за девушкой. Полумрак комнаты рассеивался тусклым пламенем свечей, наполнявших ее тонкими запахами мускуса и сандала. Посередине, полуобнаженный, привязанный к стулу, с завязанными глазами и кляпом во рту сидел Тристан Риверс. — Я нашла свою игрушку, — томно промурлыкала Аша, хлестнув по полу кнутом. Тягучий приторный, словно мёд, голос ласкал слух, заставляя выбираться на волю самые темные, самые жаркие фантазии. Сноу кивнула ему на тахту позади Риверса, уваленную бархатными подушками, приглашая понаблюдать за ее игрой, и приложила палец к губам. Джон молчал. А вот Тристан нетерпеливо рычал и постанывал, поворачивая голову в сторону, где слышал лёгкие шаги девушки. — Хочешь поиграть? — жарко прошептала Сноу, проведя языком по его щеке и прикусив мочку уха. Он согласно промычал. Она усмехнулась, подмигнув Джону, сгорающему от гнева и… ревности. — Ты был плохим мальчиком, — промурлыкала Аша, легко хлестнув его кнутом по спине. Риверс прогнулся и застонал. — Ты очень плохо себя вёл, — с таким же томным укором произнесла она, на этот раз ударив сильнее. — Ты бил свою жену. На мгновение на его лице мелькнуло недоумение, но оно тут же сменилось страхом от осознания происходящего. Джон беззвучно ухмыльнулся, подавшись вперёд. Тристан пытался кричать, но из-за кляпа вырывались лишь сдавленное мычание, мало чем отличное от его прежних стонов. — Ты насиловал маленькую девочку, ублюдок, — голос оставался приторно сладким, несмотря на жесткие слова. Аша хлестнула сильнее, и теперь на его спине красовался кровоподтёк. Она сняла свою маску, а потом и плотную ленту, закрывающую глаза Риверса. — Доброе утро, сладкий. Ты знаешь, кто я? Его брови взметнулись от удивления, а глаза выкатились от ужаса. Тристан попытался вырваться, но веревки лишь крепче врезались в его запястья. — Вот, что значит репутация! — усмехнулась Сноу, глядя на Джона, но потом обратилась к наёмнику. — Не бойся, малыш. Я не сделаю с тобой того же, что сделала с Роннетом. Нельзя же запачкать здесь все твоей кровью. Он завыл от безысходности, продолжая метаться на стуле и пытаться ослабить веревку. Коннингтон наконец поднялся и встал перед ним. Тристан приободрился, думая, что он пришёл, чтобы помочь, но стоило Джону приобнять Ашу за талию и оставить поцелуй за ухом, бедный наёмник понял, что живым ему отсюда не выйти… Из его невнятного мычания она сумела разобрать «не надо», «пожалуйста» и «умоляю». Удивительно, что слова, которые должны вызывать жалость, лишь сильнее разжигали ее ярость. — А сколько раз Алинн, говорила тебе то же самое? — едва сдерживаясь прорычала Сноу. Удар кнута теперь пришёлся на грудь и рассек ее красной полосой. Чем громче он кричал, чем больше отчаяния плескалось в его глазах, тем шире была ее мрачная улыбка. — Внесёшь свой вклад? — поинтересовалась Аша, протягивая Джону кнут. Он усмехнулся, закатывая рукава. — Так будет поприятнее, — теперь его улыбка угасла. Коннингтон обращался к Тристану. — Я доверил тебе свою племянницу. Я подарил тебе замок с богатейшими землями в Королевских Землях. Я возвысил тебя, и вот, чем ты мне отплатил?! Он сжал кулак и ударил в челюсть. Кляп из светлой ткани тут же пропитался кровью, а наёмник взвыл от боли. — Безродная псина, как ты посмел поднять руку на благородную леди? Новый удар. Кровь брызнула из носа. В голове Сноу беспорядочно носились варианты всевозможных пыток, которым можно было подвергнуть Тристана Риверса. Она вновь щелкнула хлыстом о пол и… Услышала знакомый голос за дверью. — Арианна, — подтвердил ее опасения Джон, так же напряжённо вслушиваясь. Увидев их замешательство, Тристан вновь обрёл надежду, что не все ещё потеряно. Он вновь попытался кричать. Но раньше, чем сдавленный звук покинул его горло, Коннингтон голыми руками свернул ему шею. Слишком быстрая смерть для мрази, вроде него. Но выбирать не приходилось. Шаги дорнийской принцессы почему-то приближались. Действовать надо было быстро. Обшарив помещение глазами, Джон подвинул стул с мертвым телом к окну и прикрыл шторой, благо, достаточно плотной, чтобы скрыть их правосудие. Оставалось лишь придумать, куда спрятать одного из них и как обьяснить присутствие в борделе второго, но времени больше не было. — Наслаждайся, — усмехнулась Аша. А потом вдруг пихнула в грудь, заставляя присесть на краешек стола, опустилась перед ним на колени, одновременно стягивая бриджи, и резко взяла его член в рот так глубоко, что головка уткнулась в стенку ее горла. — Седьмое пекло! — сквозь стон выругался Джон, аккуратно положив руку ей на затылок, чтобы подсказывать тем. Иначе, если Аша продолжит так же жадно сосать, он не продержится и пары минут. Дверь бессовестно распахнулась, являя его взгляду бесцеремонную Арианну Мартелл в одеянии едва ли более скромном, чем у Сноу, которая сейчас так старательно обласкивала навершие его достоинства языком. Коннингтон издал новый стон, лениво полуприкрыв глаза. — Боюсь, мне не хватит к вам уважения, принцесса, чтобы остановить эту милую девушку, — он ласково пропустил сквозь пальцы темные волосы. Тон его оставался предельно отстранённым и вежливым, хотя и перемежался со вздохами. — Так какого Неведомого вы тут забыли? Дорнийка будто и не слушала его, а лишь разглядывала Ашу, хищно облизываясь. Но наконец обратила внимание на него. — Представьте моё удивление, когда я услышала ваш голос в этом злачном месте, милорд-десница. А вы ведь, помнится, утверждали, что подобные развлечения вам чужды, — Арианна прошла в их комнату и опустилась на тахту, где ещё недавно располагался Джон. — То было военное время, и у меня были заботы поважнее женских тел, но я все же мужчина, и у меня есть потребности. Сноу застонала, подняв на него затуманенный от желания взгляд. Ей особенно нравилось видеть его таким. Сильным и властным. И возбуждало это ещё больше. Ее пальчики скользнули по бедру, отводя в сторону шёлк, прикрывающий промежность, и нетерпеливо коснулись истекающего влагой лона. С пошлым причмокиванием Аша выпустила изо рта его достоинство. От головки до ее губ протянулась тонкая ниточка слюны. Преданно глядя ему в глаза и не обращая никакого внимания на дорнийскую принцессу, она ввела в себя два пальца, издав тихий жалобный стон. Джон не мог не заметить, как заерзала Арианна, прикусив губу. — Не прикасайся к себе, — вкрадчиво произнёс он, подняв голову Сноу за подбородок, а потом ласково скользнув пальцами по шее, ключице и груди, напоследок ущипнув торчащий сосок. Аша заскулила и все же послушалась. Ее рука поднялась по его бедру и забралась под рубашку, жадно оглаживая пышущее жаром тело. — Умница, — выдохнул Джон, наслаждаясь лаской умелых губ и языка. — Не думала, что вы способны на томный шёпот, милорд, — тяжело дыша, усмехнулась Арианна. Сквозь тонкую ткань платья проступали очертания напряжённых сосков, искусанные губы влажно поблескивали в свете свечей, а на щеках расползся едва заметный румянец от возбуждения, кипятящего кровь. — Я способен на многое… По стволу члена царапнули острые зубки. Он опустил взгляд и встретился с гневно взирающей на него исподлобья Ашей. Коннингтон не хотел флиртовать с дорнийкой, но признавал, что именно так и прозвучала его фраза. Арианна только этого и ждала. — Позволите присоединиться, милорд-десница? — выдохнула она и призывно повела обнаженным плечом. Сноу вдруг стала брать член глубже. При каждом нетерпеливом его толчке Джон упирался в горло, а отстраняясь чувствовал юркий язычок, невесомо ласкающий головку или уздечку. Аша ускорилась, стала помогать себе руками. Коннингтон вцепился в край стола, силясь удержаться на подкосившихся ногах. — Я не справляюсь даже с этой бестией, — простонал он. — Вас двоих, боюсь, я не потяну. Джон чувствовал, что уже на грани, знал, что кончит через пару движений полных губ, скользящих по его члену. Но разве он мог получить удовольствие, не подарив его Аше? А этому мешала дорнийка, в данный момент раздражавшая в сотню раз сильнее, чем когда-либо за год их знакомства. — Думаю, вам стоит уйти, принцесса, — придав хриплому голосу строгости, произнёс Коннингтон. — Мне нужно отблагодарить эту милую девушку за ее работу, но она, боюсь, стесняется, так что оставьте нас наедине. Я уверен, найдутся другие, способные скрасить ваше одиночество, но за пределами этой комнаты! Дорнийка резко поднялась с тахты, удивленно распахнув губы, и, капризно тряхнув волосами, покинула их. У них не было ни терпения, ни желания говорить о свидетельнице их ласк. Джон подхватил Ашу на руки, жадно впившись в припухшие губы, а потом аккуратно уложил на кровать, нависнув сверху. И все же Коннингтон не торопился, медленно вводя в ее хлюпающее от влаги лоно два пальца. Сноу выгнулась дугой и нетерпеливо захныкала. Он оставил поцелуй на ее губах и спустился к шее. — Способен на многое? — недовольно прорычала она, почему-то вдруг вспомнив о его словах дорнийской принцессе. В ответ Джон мстительно прикусил нежную кожу и согнул пальцы внутри неё. Аша взвыла. — А ты правда считаешь, что я могу контролировать, что говорю, пока ты отсасываешь мне? — Видимо, можешь! Вы так мило болтали, что мне пришлось напомнить о себе! — А мне, видимо, придётся напомнить, что это была твоя идея! Сноу пошло рассмеялась. — Но ты не можешь отрицать, что это было горячо… Коннингтон тихо цокнул, закатив глаза, и аккуратно вошёл в неё…***
Аша возвращалась в замок почти под утро. Небо все ещё темнело, но на улицы столицы уже выбирались рыбаки и торговцы. Джон ушёл часом раньше, сразу после того, как помог девочкам скинуть в залив мёртвое тело, о котором они уже успели забыть, увлечённые друг другом. Пропустившие ее в замок стражники беззвучно ухмыльнулись, понимая, где она ночевала, но не рискнули высказаться вслух. Возвращаться в покои, где ее поселили, не хотелось. Сноу решила дождаться пробуждения двора, после чего отправиться на общий завтрак и турнир. Однако зайти в свои комнаты ей придётся хотя бы для того, чтобы переодеться. Покидая бордель, она сменила распутный наряд на чёрный дублет и бриджи, в которых туда и пришла, но на турнир ей придётся снова вырядиться в платье и терпеть все липкие взгляды, которые, будто невзначай, бросали ей в декольте. Аша решила встретить рассвет в саду. Вернее, в самой отдаленной его части — богороще. Она не была здесь частой гостьей. В годы затворничества в Королевской Гавани от глаз придворных здесь пряталась Санса, сама же Аша предпочитала кабаки или бордели, зная, что ее не тронут при сотне простых людей. Теряясь в зелёных лабиринтах, она услышала нежный голос, явно девичий. Она пела. Сноу могла бы подумать, что это ее сестра, но голос Сансы, во многом похожий на этот, все же был другим. Он отдавал закаленной сталью, а не заунывной тоской. Не Аша была здесь незваной гостьей. Богороща принадлежит северянам, но никто их них не стал бы петь так рано утром… Эта девушка была чужаком. И отчего-то вызывала ненависть у ревнивой Аши. Она вынула из рукава нож Робба и, подкравшись, приставила к горлу незнакомки, которая и правда оказалась южанкой, тихо вскрикнувшей от испуга, но быстро умолкнувшей. Симпатичное лицо сердечком, испуганно взиравшие на неё глаза, как у лани, и вьющиеся каштановые волосы ниспадающие до талии, делали ее смутно знакомой для Сноу. Но ребёнок, которого она прижимала к груди, казался ей ещё более знакомым, чем его мать…