На пороге ее комнаты возникла Санса. Она будто в страхе распахнула рот и прижала руку к груди, силясь унять бешено бьющееся сердце.
Благо, ее сестра закрыла дверь, отсекая возможность появления нежелательных наблюдателей. Но внутри все сжалось от вины, когда Санса отчаянно воскликнула:
— Что здесь происходит?
Старк безмолвно переводила взгляд с Джона на Ашу, с рук девушки, забравшихся под его рубашку, на губы мужчины, оставившие влажную дорожку алеющих засосов на ее груди.
Коннингтон, опиравшийся о стол по обе стороны от неё, раздосадовано простонал, чувствуя почти болезненное напряжение в бриджах, и обессиленно опустил голову на ее плечо.
— Прости, любовь моя, — прошептала Сноу, почёсывая его загривок.
Джон отстранился, бросив на неё уязвлённый взгляд, а потом перевёл куда более враждебный на Сансу и опустился в кресло, положив на колени подушку, чтобы прикрыть своё непотребное положение.
— Так вы тоже спите, — смиренно произнесла Старк, тяжело вздохнув и спрятав лицо в ладонях.
— Санса, — осторожно позвала ее Аша, попытавшись коснуться плеча, но она дёрнулась от руки, будто от ожога, и заметалась по комнате.
— Почему ты просто не написала, что жива? Почему не рассказала, что спишь с Коннингтоном? Ты же знаешь, что я всегда тебя пойму, Аша! — она поджала губы, сдерживая всхлип. — Почему ты не доверяешь мне?
Сноу подошла к Джону, положив руки ему на плечи в поиске поддержки. В ее глазах мольба о помощи.
— Потому что она не была уверена, что ты примешь ее выбор, — холодно ответил он. — Аша не хотела выбирать между нами, потому что мы одинаково дороги ей.
Санса наконец заметила присутствие «постороннего», вмешавшегося в их семейные дела. Она натянула маску суровой северной леди и в ее глазах появился тот же лёд, что и у Коннингтона.
Сноу тихо рассмеялась этому сходству. Оба рыжие и голубоглазые. Оба до жути злые и высокомерные на публике, но самые преданные из знакомых ей людей наедине.
У неё определенно имелся свой типаж.
Когда они перевели на неё одинаково недоуменно-раздражённые взгляды, Аша засмеялась громче. Джон и Санса переглянулись.
— Простите, — отсмеявшись, произнесла она, борясь со сбившимся дыханием. — Но вы не просто одинаково дороги мне. Вы вообще одинаковые.
Они вновь обвели друг друга оценивающим взглядом и встретились глазами. Глазами, действительно отражающими их собственные.
Джон лишь улыбнулся, Санса позволила себе короткий смешок. Напряжение между ними уменьшилось, враждебность исчезла вовсе. Они все ещё не понимали, как вести себя друг с другом, но решили пытаться сблизиться. Ради Аши.
Аши, которая, развеяв обстановку, вдруг снова впала в отчаяние. Она опустилась на подлокотник кресла, в котором сидел Джон, и сжала его руку.
— Я сломалась, Санса, — вдруг устало произнесла Аша. — А он собрал меня по кусочкам. Я знаю, что должна была все рассказать, но…
— Боялась, что я не приму его и заставлю тебя выбирать, — закончила за неё сестра, повторив то, что уже произнёс Коннингтон.
Сноу кивнула.
Подняв голову, на неё взглянул Джон, чуть улыбнувшийся в знак поддержки и сжавший ее руку крепче. Аша наклонилась, чтобы коснуться его губ благодарным поцелуем, а после позволила себе передохнуть пару мгновений, соприкоснувшись с ним лбами.
Санса фыркнула.
— Я, конечно, понимаю, что у вас тут большая любовь и высокие чувства, но помилуетесь после того, как я уйду!
— Мама говорила так же, — усмехнулась Аша, отлипнув от мужчины.
Улыбка Сансы угасла, а в глазах появилось беспокойство.
— Так ты знаешь? — она беспокойно прикусила губу. — Я правда хотела тебе сказать, но…
Сноу нахмурилась.
— Ты знала? — угрожающе тихо прошипела она.
— Тирион рассказал мне, когда они приехали в Винтерфелл с Дейнерис. Рассказал, что твоя мать на самом деле жива и все эти годы скрывалась в Эссосе, выращивая Эйгона, и вернулась в Семь Королевств вместе с ним, — ее сестра стыдливо потупила взгляд. — Я собиралась тебе рассказать, но Тирион убедил меня, что было слишком рано и что тебе надо было думать о Белых Ходоках и о том, как победить Серсею, а не о матери, которая тебя бросила и внезапно объявилась… Прости меня…
Аша только раскрыла рот, чтобы высказать сестре все, что она думает о такой «заботе», как ее остановила рука Джона, крепко сжавшая запястье.
— Это было верным решением, Санса Твоя сестра слишком импульсивна, чтобы здраво воспринимать такое, тем более, накануне битвы. Ты сделала правильно, ничего ей не сказав. Я тоже не говорил, — с улыбкой кивнул ей Коннингтон.
Старк неуверенно переводила взгляд с него на Ашу, которая буквально испепеляла их взглядом, а потом ответила ему тем же жестом, признавая, что сходство между ними действительно было…
— Вот отлично! — взъелась Сноу. — Теперь вы спелись и будете издеваться надо мной вдвоём. Будто мало мне было вас по отдельности!
Джон нахмурился и резко поднялся с кресла, отходя к окну. Старк проводила его недоуменным взглядом, Аша лишь подавленно вздохнула.
— Тебе и не придётся, — прорычал он, вспомнив ее слова, сказанные в королевских покоях. — Ты ведь возвращаешься в Винтерфелл!
— А ты ведь знаешь, что я не могу иначе! — начала защищаться Сноу. — Арья должна понять, чего может стоить ее упрямство!
— То есть ты хочешь забыть все, что между нами было только, чтобы преподать урок своей младшей сестре? — ещё яростнее спросил Джон.
— Я не хочу забыть обо всем, что было! — не сдержавшись, всхлипнула она. — Но ты обещал, что отпустишь меня, что будешь писать и навещать меня, но отпустишь, если я захочу вернуться домой!
Коннингтон бросил ей укоризненный взгляд, недовольно поджав губы, но промолчал.
— Аша права, — выдохнула Санса. — Вы не знаете Арью так, как знаем ее мы, милорд. Ей чуждо все, что должно быть присуще королеве. Уверяю вас, вместо фрейлин ее компаньонами станут в лучшем случае гвардейцы, в худшем чернь из Блошиного Конца. Вместо прогулок в саду она будет проводить на тренировочном дворе. И на каждого, кто скажет хоть слово против неё, она бросится с мечом независимо от его положения.
Коннингтон злобно оскалился.
— И вы двое хотите счастливо жить в своей снежной пустоши, пока ваша сестрица сводит меня в могилу?
Сноу хитро улыбнулась и, медленно приблизившись, погладила Джона по груди.
— Ей не сравниться с тобой, мой суровый штормовой лорд, — промурлыкала она, коротко коснувшись упрямо поджатых губ. — Я знаю, что ты сможешь познакомить ее со всеми прелестями дворцовой жизни, но если я останусь, мне придётся защищать ее, а это совершенно не в моих интересах…
Аша вновь пыталась поцеловать его, но Джон отстранился.
— Иначе говоря, ты просто хочешь использовать меня для перевоспитания Арьи Старк, и сейчас пытаешься манипулировать моей к тебе безграничной любовью, — жестоко усмехнулся он.
Его щеку обожгла пощёчина. Санса коротко вскрикнула от неожиданности.
Коннингтон даже не дёрнулся, лишь повёл челюстью, но в глазах прежняя безжалостность и холодность.
— Если ты правда думаешь, что для меня это ничего не значит и что мне просто вот так расставаться с тобой Неведомый знает на сколько, то ты ошибаешься, Джон! Я люблю тебя, но не могу иначе! — воскликнула Аша.
С прежней отстранённостью он коснулся ее щеки и утёр одинокую слезу, оставив на губах мягкий поцелуй.
— Я уничтожу дрянь, вставшую между нами, моя любовь, — прошептал Коннингтон. — Но готовьтесь к тому, что у короля возникнут сомнения в вашей лояльности Железному Трону, леди Старк, и вам придётся регулярно приезжать в столицу или принимать гостей в Винтерфелле, — он прикусил мочку ее уха, опалив шею жарким шепотом: — Чтобы мы были уверенны в вашей преданности.
От столь внезапно накатившего возбуждения у неё подкосились ноги и все, что помогло ей устоять это крепко прижавшие ее к себе руки Коннингтона, который поцеловал ее так глубоко и страстно, будто это был их последний поцелуй.
— И вы хотите мне сказать, что вы, судя по всему, побывали, как минимум, в Роговом Холме и Звездопаде, пересекли половину Вестероса и каждого, кто попадался вам на пути, заставляли смотреть на это ваше непотребство? — наконец возмутилась Санса, ставшая очередной невольной свидетельницей их страсти.
— Сэмвелл Тарли и вся его семья, — бормотала Аша, не отрывая липкого взгляда от Джона. — Моя мать, тетка, кузен, Берик, Торос, Сандор и маленький Коннингтон — брат Роннета.
— Забыла про Арианну, на глазах которой ты отсасывала мне, — хамски ухмыльнулся Джон, вновь попытавшись поцеловать ее, но Сноу мстительно укусила его в ответ.
Санса закатила глаза и налила себе выпить, разом осушив пол кубка дорнийского. А потом вдруг поражено взглянула на них, будто только сейчас осознала что-то.
— Так вот, почему она сказала мне: «О страсти вашей сестры к рыжим штормовикам ходят легенды, но я не думала, что однажды стану свидетелем этой страсти», — Старк поморщилась. — Боги, я думала Арианна говорила о Стеффоне! А это… В вашем-то возрасте, милорд, не стыдно?
Джон закатил глаза, а Аша громко рассмеялась, согнувшись пополам.
— Я терплю такое от неё, — прошипел он, ткнув пальцем в Старк, — Но от тебя не буду!
— Не нужно так переживать, милорд, в вашем возрасте это уже вредно, — сквозь смех произнесла Сноу.
Джон недовольно взглянул на Ашу, а потом угрожающе тихо произнёс:
— Оставьте нас, леди Старк…
В глазах Сноу мелькнуло волнение, но ее сестра поспешила ретироваться, пока была возможность.
Джон медленно скинул дублет, аккуратно повесив на спинку стула, и стал приближаться к ней. Аша испуганно пятилась назад.
— Что ты задумал? — пискнула она.
— В моём-то возрасте? По-твоему я стар?
— Нет, милорд, — пробормотала она, делая очередной шаг назад.
Он загнал ее в угол, словно добычу. «Угол» оказался ее кроватью. Сноу присела, и мужчина поставил руки по обе стороны от неё, не давая сбежать.
— Громче, — властно прорычал Джон.
Внутри все свело от сладкого томления.
— Нет, милорд, — томно простонала Аша, притягивая его за ворот рубахи к своим губам, чтобы вместе упасть на постель…
***
Теперь же Джон сидел на трибунах, глядя на то, как уже в седьмой раз съезжаются Бейлон Сванн, в белых доспехах, и Эйгон Таргариен, в чёрных с россыпью рубинов на панцире. Точь в точь его отец и Барристан Селми в финале турнира в Харренхоле. Подобное сходство скорее пугало, чем вызывало тёплое чувство ностальгии.
Ведь здесь была и Мартелл, так надеявшаяся получить благосклонность короля, и Старк, ради которой пренебрегли дорнийкой, и Баратеон, считающий северянку своей.
Слишком много совпадений, чтобы не свершиться катастрофе.
Ещё и клятый венок, как признался ему накануне Тирион, оказался символично сплетен из тех же синих зимних роз.
А бедного Коннингтона помимо тревоги душил ещё и шелковый шейный платок. Аша сначала искусала его, а потом заставила затянуть на шее эту новомодную петлю, чтобы скрыть следы ее несдержанной страсти.
На ристалище вновь послышался треск копий. Эйгон покачнулся в седле, заставив публику испуганно вскрикнуть, но удержался к великому облегчению Арьи Старк, вздохнувшей недалеко от ложи, где сейчас сидел Джон. А возле неё Аша.
Когда он с огромным нежеланием покидал ее комнату, она блаженно потягивалась на смятых простынях, бросая на него лукавые взгляды. Даже взмокшая, растрепанная и раскрасневшаяся Сноу была прекраснее любой девушки Семи Королевств. Но теперь, в платье из серебристой парчи с аметистовым ожерельем на высокой груди и волосами, собранными двумя косичками на затылке, леди Старк вызывала волнительный трепет. А ее статная величавая фигура невольно притягивала взгляды всех на трибунах.
Внезапный лязг стали заставил его оторваться от созерцания изящного девичьего профиля и взглянуть на ристалище, где с песка поднимался поверженный Бейлон Сванн.
Герольд преподнёс королю пышный венок из зимних роз на бархатной подушке. Эйгон подцепил его краем копья и, красуясь, проехался по ристалищу.
Когда он подъехал к ложе северян, все улыбки вновь угасли…
***
— Мы оба знали, что так и будет, — спокойно произнесла Аша, массируя плечи Джона, развалившегося в кресле у очага в его покоях.
— Тем не менее! Сейчас только полдень, а я уже успел посмотреть, как Эйгон трахается с твоей сестрой, как он дарит ей клятый венок, и узнать, что они женятся! Ещё и выслушать, что это все моя вина! — ярился Коннингтон. Но стоило ему дернуться, собираясь подняться, Аша надавливала на его плечи, заставляя оставаться в кресле. Хрупкая Сноу была сильнее, чем кажется.
— Вообще-то главной виновной в этом выставили меня, — ее руки скользнули по его груди и животу, когда девушка нагнулась, коснувшись губами небритой щеки. — Я уезжаю завтра на рассвете, Джон. Это последние часы, которые мы можем провести вместе. Пожалуйста, избавь меня от разговоров о двух самонадеянных детях.
Коннингтон вздохнул, покачав головой. Аша присела на его колени, мягко касаясь губ. Он прижал ее к себе, осторожно пробегаясь пальцами по фигуристому боку.
— Ты не хочешь говорить о них? — Джон оставил влажный поцелуй на шее. — Или говорить вовсе?
Сноу игриво прикусила губу, но, запустив руку в его рыжие волосы, мягко отстранила от себя.
— У нас будет ещё целая ночь, милорд, и она определенно должна быть жарче всех предыдущих вместе взятых, но, — она замялась. — Но я хочу чтобы ты помнил меня не только горячей северянкой, с которой спал три месяца, почти без передышки. Давай просто…
— Тихо посидим? — подбадривающе произнёс Джон, заправив прядь ее волос за ухо и оставив невесомый поцелуй на открывшимся виске.
Она подарила ему благодарный взгляд, полный любви и тепла, и его сердце невольно сжалось от нежности…
Коннингтон попросил встать Ашу, встал сам и скрылся за дверью в свой солярий, наказав ей не двигаться. Она была возмущена, но заинтригована и терпеливо ждала его возвращения. В его руках оказалась книга…
— Что это? — любопытно поинтересовалась девушка.
Джон лишь молча вернулся в кресло, притянул на колени Ашу и раскрыл книгу посередине, так и не дав ей взглянуть на название.
— Видимо я действительно стал слишком стар, раз развлекаю прекрасную девушку чтением, — пробормотал он и начал читать…
Сноу поняла, что знала эту книгу и, более того, за долгие годы изучила ее от корки до корки. Ее любимые «Грибные заметки», написанные шутом Рейниры о Танце Драконов. Чтиво более непристойное сыскать трудно. Однако несмотря на то, сколь неподобающим оно было для юной девушки, дочери лорда, она зачитала копию, что хранилась в Винтерфелле, до дыр, и историю самой кровопролитной гражданской войны в истории Семи Королевств Аша знала лишь оттуда, так и не притронувшись к труду септона Юстаса, по которому изучали Танец прочие отпрыски благородных домов.
Однако, касаясь этой темы, они неизбежно стали спорить о том, кто имел больше прав на трон. Джон, что был за зелёных, не принимал власть Рейниры, Аша же, самая ярая сторонница чёрных во все времена, считала ее единственной истинной королевой.
Спор неизбежно вылился в ссору, а ссора, как у них всегда бывало, в страстное примирение. И обещанная жаркая ночь началась в четвёртом часу пополудни…
Однако неизбежно закончилась с первыми лучами солнца, коснувшимися сплетенных тел. После бешеной скачки Сноу просто без сил повалилась на грудь Джона и уснула в его объятьях…
Но проснулся он в одиночестве. И подорвался с постели, будто после кошмара, судорожно оглядывая комнату в поисках девушки. Но ее не было. Ни тёплого тела под боком, ни платья, брошенного на полу возле очага. Ничего, что свидетельствовало бы о его ночной гостье.
Лишь желтая лента на запястье и записка на столе…
Мне жаль бросать тебя вот так, любовь моя, но я знала, что мое сердце не вынесет слезливого прощания. Я знала, что ты не сможешь меня отпустить, несмотря на все твои обещания.
Наверняка, это выглядит насмешкой, но в знак своей благосклонности я оставила вам свою ленту, сир. Берегите ее, и она будет беречь вас. Пускай это будет тем немногим, что будет напоминать обо мне и о том, что эти месяцы были явью, а не сладким сном.
Я люблю тебя, Джон.
И не дай Семи Королевствам рухнуть в мое отсутсвие.
Навсегда твоя,
Свирепая волчица, Северная сука и прочие титулы, которыми, как ты знаешь, мне нравится козырять.
До смешного короткая записка и лента, все ещё хранящая едва ощутимый цветочный аромат. Вот и все, что у него осталось от Аши. Это и пустота там, где должно быть сердце. Бесконечная скорбь и агония.
Они покидали столицу на рассвете, однако, солнце уже стояло в зените.
Джон целовал ее всю ночь, шептал, как любит, но так и не смог сделать этого в последний раз. Он едва не взвыл от тоски, смяв в кулаке клятое письмо.
Но Сноу бы не простила ему этого отчаяния. Засмеяла бы или накричала, но заставила бы жить, не оглядываясь на прошлое. И Коннингтон будет, ведь только это ему и остаётся.
Жить, надеясь, что однажды они снова встретятся…
