Первые лучи зари

— Мне кажется пора посмотреть, как продвигается восстановление Севера, на которое мы уже целый год выделяем ресурсы, — важно заметил король. Эйгон сидел во главе стола совета, а на его голове красовался венец его предка Завоевателя, возвращённый дорнийцами. За год царствования он набрался опыта, возмужал и теперь выглядел, как истинный правитель. Рядом с ним однако, к неудовольствию Коннингтона, на каждом совете присутствовала королева. Арья Старк может и была красива, как ее тетка, но у Лианны было воспитание. Какой бы дикой она не казалась по сравнению с южными леди, все же была вежлива и имела превосходные манеры. С Арьей же Джон все чаще ловил себя на мысли, что даже собака на ее месте справлялась бы лучше. Уж точно была бы покорнее, вздорной королевы. И всё же свои женские функции она выполняла исправно. Четыре месяца назад Арья подарила Его Величеству наследника. Мальчика с истинно валирийскими чертами, серебряными волосами и фиолетовыми глазами, нареченного Деймоном Таргариеном. Джон был в ярости, узнав о выбранном имени. Эйгон был не совсем доволен, но согласился со своей возлюбленной королевой. И все же мальчик был внуком Рейгара, сыном Эйгона, которого Джон растил почти всю его жизнь, и Коннингтон любил его, будто тот был его собственным, пусть не сыном, но внуком или племянником. Он любил держать его на руках, любил читать ему, несмотря на то, что мальчик ещё мало что понимал, и в тайне ото всех щекотал его, слушая, как визгливо он хохочет. — Я думаю мастеру над монетой стоит лично проконтролировать траты короны, — тем временем сказал Тирион, однако король был не совсем убежден этими словами. — Вы с леди Старк, как известно, старые друзья. Будет надёжнее, если с вами поедет милорд-десница. Я хочу получить точный отчёт. Коннингтон поднял недоуменный взгляд на Эйгона, боясь, что ослышался, погрузившись в раздумья. Неужели у него наконец появилась возможность увидеться с ней? — Король сказал, что вы едете в Винтерфелл, лорд Коннингтон, — раздраженно бросила Арья. — Возможно от вас было бы больше пользы, если бы вы не витали в облаках на собраниях совета. Или в вашем возрасте уже сложно сохранять концентрацию? К его неудовольствию король улыбнулся, поддерживая укол жены. Джон презрительно поджал губы, прожигая девушку взглядом, а она лишь нахально улыбалась в ответ. — Если Ваше Величество позволит, я вас покину и начну собираться, — как можно более терпеливо прошипел Коннингтон, поднявшись. — Это путешествие будет долгим, и чем раньше начнётся тем лучше. Мы едем завтра, если милорд мастер над монетой не против. Не совсем трезвый Тирион поднял полупустой кубок и кивнул ему. Джон знал, что Ланнистер едва ли не ненавидел его, а стало быть велико его отчаяние из-за пребывания в столице, раз он так рвётся ее покинуть, пускай даже в компании Коннингтона. — Конечно, — кивнул ему Эйгон. — Чем раньше, тем лучше. С поклоном Джон удалился, за ним в перевалку на своих коротких ножках последовал Тирион. — Снова, Гриф, только я, ты и дальняя дорога. М-м, навевает воспоминания! — Я помню только, что едва не умер из-за серой хвори и целый год жалел, что не бросил тебя на дне Ройны, — прорычал Коннингтон, ускорив шаг, и вскоре добрался до покоев. А там камин, тайник за третьей снизу плиточкой и его сокровище… Девушку, что доставила его, Джон видел лишь единственный раз. Она постучала в его дверь на рассвете его недавних именин, отдала подарок лично в руки и исчезла. Сомнений в том, что то была одна из Ашиных девочек, не было. Он нетерпеливо развернул свёрток, в котором нашлось свернутое полотно и письмо, гласившее: «Теперь ты достаточно взрослый мальчик, чтобы смотреть на такое». Развернув же то, что оказалось картиной, Коннингтон понял, что за все сорок лет не получал ничего подобного… Это был совсем небольшой портрет, чуть больше его ладони. Джон знал, что Сноу умела рисовать, но понятия не имел, что делала это так хорошо. Аша на картине была будто живой. И насмешливо приподнятый уголок губ, и хитро прищуренные глаза были в точности, как ее собственные. Прелесть портрета, однако, заключалась не только в этом. Сноу была почти обнаженной, если кусок зеленого шелка, которым она безуспешно прикрывала грудь, вообще можно было назвать одеждой. Она смотрела с напускным возмущением, будто всегда знала, что он делал, беря портрет в руки. Но не для того ли, в конце концов, Аша его прислала? Вот и сейчас, как и много раз до этого, пальцы невесомо коснулись бесстыдно выглядывающего соска, но вместо желанного тепла девичьего тела нашли лишь шершавую краску. Коннингтон прикусил губу в предвкушении. Скоро он снова ее увидит, снова заставит млеть от его прикосновений и вкусит ее пьяняще сладких поцелуев. Дверь без стука распахнулась, и Джон едва успел засунуть картину в рукав, приветствуя своего короля, однако напрягся, не встретив привычного озорства в лиловых глазах. — Она опасна, Джон, — сразу начал он. — Я знаю, что ты говорил мне это с самого начала, и мне очень жаль, что я тебя не слушал! Ты должен вернуть ее в столицу. Пташки Вариса не поют так далеко на Севере. Аша нужна нам здесь, где мы сможем за ней наблюдать. Вот она главная компания молодого короля: Арья Старк и Варис. И оба отравляют его светлую голову подозрительностью и недоверием. И оба пытаются настроить Эйгона против Джона, уверяя, что десница манипулирует им и надеется править от его имени. Благо, парень был уверен в своём наставнике и названном отце. Иначе Коннингтон давно закончил бы свои дни на плахе. — Но если она не захочет ехать, Ваше Величество? — Поэтому я и прошу тебя, Джон. Откажется ехать сама, тащи силком, но чтобы вы вернулись вдвоём! — раздраженно отрезал король и покинул его покои, хлопнув дверью. А вот Ашу подозревают в измене давно, и, чем дольше с Севера нет никаких новостей, тем крепче король в это верит. Коннингтон вынул из рукава полуобнаженную Сноу. — Умеешь же ты находить проблемы на свою прекрасную голову, любовь моя, — пробормотал он, коснувшись ее темных волос.

***

С минуты на минуту должна была появиться королевская делегация. Целый месяц она ждала этого дня с тех пор, как получила письмо, целый год с тех пор, как уехала. Аша облачилась в привычный чёрный, накинув тяжелый меховой плащ на плечи, а в волосах несколько маленьких кос с вплетенными в них кольчужными кольцами. По правую руку от неё изящная Санса в бело-сером шерстяном платье с вышивкой в виде красных чардревных листьев, а по левую леди Джейн Старк, вдова ее брата, держащая за маленькую ручку малыша Бриндена, следующего после Аши лорда Винтерфелла и Хранителя Севера. Уезжая, Сноу в последний момент поймала ее в коридоре, поставив условие: либо она прямо сейчас бросает мать и едет с ними, позволяя Аше воспитывать племянника и готовить его к будущему правлению, либо навсегда теряет возможность стать частью семьи Старк. Однако Джейн не думала ни секунды. Она немедленно села в карету и без вещей отправилась на далекий Север, доверившись незнакомцам. Ради памяти о ее муже, ради будущего ее сына. Джейн оказалась доброй милой девушкой без капли надменности или высокомерия, которое Аша привыкла видеть в западниках. На пару с Сансой они занимались хозяйством замка, пока Сноу разбиралась с делами знаменосцев. Они сблизились, даже подружились. И даже северные лорды, считавшие ее предательницей и шлюхой, которую Тайвин Ланнистер подложил под их короля, со временем приняли Джейн, конечно, не без вмешательства Аши. Маленький Бринден же вовсе был идеальным ребёнком. Тихим, послушным и очень умным мальчиком, на лету схватывающим все, чему его учили. Вот и сейчас двухлетний лорд Старк важно стоял во дворе в сером камзольчике с вышитыми Сансиной рукой лютоволками и готовился поприветствовать людей короля. — Едут! — крикнули со стен. Аша нервно вздрогнула, но гордо приосанилась и, не мигая, уставилась на ворота. — А что если он забыл меня? — прошептала она едва слышно. Санса в ответ усмехнулась, сжав ее ладонь. — Тебя не забыть. Я больше волнуюсь о том, что вы либо наброситесь друг на друга, едва увидев, либо вцепитесь и перегрызете глотки. — А если он остыл? Если я теперь просто воспоминание и ничего более? — беззвучно всхлипнув, спросила Аша. — А если завтра Стена рухнет, и на нас снова нападут Белые Ходоки? — закатила глаза Санса. — Он любит тебя! Даже мне, лишь раз увидевшей вас вместе, это ясно. А тебе между прочим нельзя волноваться! Так что возьми себя в руки и сострой неприступную леди, чтобы он тоже понервничал. Санса улыбнулась, Сноу не сдержала ответной улыбки, сжав ее руку и пробормотав тихое «спасибо». Ворота отворились. В его рыжих волосах, растрёпанных ветром, путались снежные хлопья, словно пепел в костре. Губы кривились в презрении, а голубые глаза сохранили прежнюю холодность и цепко оглядывали всех стоящих во дворе, пока не остановились на ней. Джейн и Санса присели в реверансах, Аша же опустилась на одно колено, откинув плащ. — Добро пожаловать в Винтерфелл, милорд-десница, — отрывисто прорычала Сноу. Коннингтон приблизился к ней и подал руку, помогая встать. Они наконец встретились глазами. Впервые за долгий год, обоим казавшийся вечностью. Но ничего не произошло… Во взгляде не мелькнуло ни капли любви или нежности, только холодность, только презрение. Ее сердце сжалось от тоски и боли. Ей так хотелось броситься в его объятья, почувствовать их тепло и собственническую крепкость, но получила она только короткое касание шершавых обветренных губ к ладони, с которой Сноу стянула перчатку, предлагая ее мужчине. — Вас и ваших людей ожидают комнаты, горячие ванны и ужин, на котором, надеемся, вы к нам присоединитесь, — пришла ей на помощь Санса, видя, что Аша готова едва ли не разреветься. — Благодарю, леди Старк, — вмешался подошедший Тирион. — Наши люди воспользуются вашей гостеприимностью, но мы с лордом Коннингтоном хотели бы сразу оговорить цель нашего визита с вашей сестрой. Если вы не возражаете, леди Сноу, пройдёмте в ваш кабинет. Кивнув напоследок Сансе, Аша направилась в лордский солярий. Джон и Тирион двинулись следом за ней. — Надеюсь, дорога была быстрой, а ветер попутным, — доброжелательно произнесла она, желая лишний раз обернуться и взглянуть на Коннингтона, по прежнему хмурого и зябко кутающегося в дорожный плащ. — До Белой Гавани мы добрались на корабле, и путешествие действительно было не в тягость, — ответил ей Тирион. — Но дальше, чем холоднее становилось, тем невыносимее был Коннингтон. Я пару раз думал о том, чтобы задушить его подушкой во сне. Сноу переливчато рассмеялась. — И что же остановило вас, милорд? — Я не спал, — сухо сказал Джон вместо него, прожигая ее неприязненным взглядом. Сердце испуганно ускорило свой бег, и Аша отвернулась, прикусив губу, чтобы не разреветься. За последний год девушку покинула ее прославленная стойкость, и она все чаще чувствовала себя изнеженной леди. Леди, которой был так нужен суровый лорд, что был ласков только с ней… Аша отворила дверь, проходя первой, нашла в сундуке счетные книги и положила их перед Тирионом, расположившимся за ее столом, потом предложила им обоим вина и, немного пораздумав, залезла в другой сундук, отыскав там огромную медвежью шкуру. Подарок Тормунда. Коннингтон резко вздохнул, будто из него вышибли весь дух, когда тяжёлая шкура опустилась на его плечи. — Это ещё что? — брезгливо спросил он. — Надоело слушать, как ты стучишь зубами, — усмехнулась девушка. Тирион поднял на них боязливый недоумённый взгляд, но снова уткнулся в счетные книги… — Откуда такие цифры? — внезапно удивился он. — Вот это поступало от короны, но что это? Пекло, Аша, даже у моего отца столько не было! Коннингтон с недоверчивым прищуром глянул на неё прежде, чем подойти к Тириону, взглянув через его плечо на выведенные ее аккуратным почерком двести тысяч золотых драконов… Аша покачала головой, уставившись в окно и будто не замечая молчаливого осуждения Джона и Тириона. — Вы утверждали, что Север — бедный и голодный край, — прорычал Джон. — Что необходимо снизить налоги, чтобы дать вам возможность восстановиться после нескольких войн. Так откуда у вас такие деньги, миледи? — Под моими стенами умерло два дракона, милорд, — снисходительно улыбнулась она. — Я могла бы продавать драконью кость, но луки из неё ценятся куда больше… Она достала из сундука, где лежала медвежья шкура, этот самый лук, чёрный, искусно вырезанный. Крепкий, но легкий и очень гибкий. — Один мастер из Эссоса, несколько мальчиков у него в подмастерье, и вот в этих стенах делают лучшие в мире луки, а я самая богатая леди Вестероса. При том, что мы потратили только половину останков Визериона, а он в половину меньше Дрогона. Коннингтон ударил по столу. — Это измена! Вы не можете скрывать такие доходы от Железного Трона, леди Старк! — Нет, это не измена, лорд Коннингтон! Я соблюдаю соглашение с королем! Север, Долина и Речные земли освобождены от уплаты налогов на три года! Стало быть эти деньги вас не касаются и я не обязана о них отчитываться! Они честно заработанные, и они мои! Что же до ресурсов, выделяемых королем, они идут на восстановление разрушенных замков и бреши в Стене, как и было оговорено при моей присяге! Вы пришли в мой дом, так не смейте обвинять меня в измене! Незаметно для самой себя она подошла слишком близко к Коннингтону. Девушка глянула на него исподлобья, занеся руку, будто для удара, но сжав ее в кулак, резко отпустила. Джон же свысока прожигал ее взглядом, презрительно поджав губы и для собственной безопасности положив руку на рукоять кинжала на поясе. — Оставьте нас, лорд Тирион, — прошипел Коннингтон, не отводя от неё глаз. — Нам с леди Старк нужно поговорить наедине. Тирион поднял разномастные глаза, недоверчиво переводя взгляд с одного на другого, и неохотно, но все же слез со стула и скрылся за дверью, перед этим бросив: — Встретимся за ужином… Они наконец остались одни, но продолжали молча пялиться друг на друга, не двигаясь и не дыша. Но вдруг у Аши дёрнулись губы, взметнулись брови, а в глазах проступили слёзы. — Любовь моя, — нежно пробормотал Джон, крепко прижав ее к себе. Привычно коснулся щеки, утерев соленую влагу, и припал к ее губам с жадным поцелуем. Требовательным, но бесконечно медленным и чувственным. Сноу тихо всхлипнула, но ответила со всей пылкостью, на которую была способна. Так хорошо и спокойно было в его объятьях. Тепло и уютно. Каждое мгновение тянулось сладкой вечностью, а год, проведённый в разлуке, был забыт как страшный сон. — Я люблю тебя, — прошептала Аша, отстранившись. — Боги, как же я скучала… Джон раздосадовано покачал головой и вновь притянул девушку к себе, на этот раз касаясь ее горячо и страстно, позволяя языку проникать глубже, сплетаясь с ее собственным. Его ладонь сбежала с ее щеки на шею и расстегнула плащ, позволяя ему свалиться на пол. Коннингтон подхватил Ашу за бёдра и усадил на стол, прикусив губу от нетерпения. Он расстегнул ее чёрный стеганый дублет и вытянул край заправленной в бриджи рубашки, наконец касаясь столь желанного тела. Сноу издала жалобный стон, а по ее коже побежали мурашки, но стоило Джону добраться до груди, едва коснувшись мягких полукружий, Аша жестко перехватила его запястья, почти испуганно отстранившись. — Нет! — пискнула она. — Нельзя! Я не могу… Она спрыгнула со стола, судорожно поправляя одежду, и подняла с пола плащ, вновь накинув его на плечи. — Как пожелаешь. Ты же знаешь, я никогда не стану тебя принуждать, — успокаивающе произнёс Джон, подняв ее стыдливо опущенную голову за подбородок. — Но почему нет? Пораздумав, Сноу сквозь всхлип ответила: — Я и обьяснить не могу… Коннингтон тепло ей улыбнулся, пытаясь поддержать девушку в ее нерешительности, и вновь обнял, однако теперь позволив своему волнению отразиться на лице. — Это же не потому, что ты нашла себе кого-то? Сноу тяжело вздохнула, но не сказала ни слова. Джон резко отстранился, неверяще уставившись на девушку, но она избегала его взгляда. — О Боги! — рявкнул он. — Да неужели, Сноу? — Ты не понимаешь, — пыталась оправдаться Аша, а по щекам вновь побежали слёзы. — Единственное, чего я не понимаю, это как я мог быть так слеп и мог верить, что меня тебе будет достаточно, — горько произнёс он и покинул ее. Коннингтон всегда был ревнив, всегда не мог поверить, что Аша любит его, как часто она бы этого не говорила. Но она и не догадывалась, что однажды это выльется в почти детскую ссору, просто из-за того, что он не дослушает ее… — Ты не понимаешь, — проскулила Сноу, скатившись по стене на пол…

***

Джон принял ванну. Горячая вода приятно расслабляла затёкшее после долгой дороги в седле тело, но разум оставался беспокоен. Он то и дело возвращался мыслями к Аше. Коннингтон пытался обвинять ее в разбитом сердце, пытался оправдать ее и корил себя за то, что не дослушал, но так или иначе возвращался в отчаяние. Он вылез из ванны, вытерся и стал одеваться, когда дверь резко распахнулась и в его комнату влетела разъяренная Санса. Она ударила его наотмашь тыльной стороной ладони. Острые костяшки девичьей ладони больно врезались в щеку и разбили губу. — Что ты себе позволяешь? — рявкнул Коннингтон, даже в одних бриджах выглядевший грозно. — Это ты, что себе позволяешь? — прорычала девушка. — Я обещала тебе, рыжий мудак, что семь адов обрушу на твою голову, если обидишь ее, так почему моя сестра плачет? — Лучше скажи, почему твоя сестра завела любовника? Санса вздохнула, презрительно скривившись. — Одевайся. Мне нужно показать тебе кое-что. Коннингтон неохотно натянул рубашку, неприятно липнущую к ещё влажному телу, и накинул дублет. По дороге он заваливал ее вопросами, но Старк непреклонно молчала. Наконец они достигли крыла, где обитали лорды Винтерфелла. Санса провела Джона мимо Ашиного кабинета и ее, как он понимал, покоев, и наконец распахнула дверь. К его ногам бросился Неведомый и Коннингтон почесал зверь меж ушей, пока Санса разговаривала с пожилой дорнийкой, оказавшейся в этой комнате. — Оставь нас, Вилла. — Может сообщить Аше? Она будет недовольна, что ты привела его сюда без ее ведома, — упрямилась женщина с рычащим дорнийским акцентом. Джон улыбнулся, вспомнив об Эшаре. — Она наверняка уже знает, — Санса кивнула на волка, и Вилла неохотно покинула их, медленно прикрыв дверь. Джон был слишком занят единственным верным ему существом, которое было радо видеть его в этой снежной глуши, а потому не заметил, как Старк отошла и вернулась, держа что-то на руках… — Ее имя Дейси Сноу, — тихо произнесла она, укачивая на руках полугодовалую пламенно-рыжую девочку с серыми, словно сталь, глазами. Его сердце будто перестало биться, а горло сдавило от отчаянной догадки, промелькнувшей в его голове… Санса видела его замешательство и не стала более томить, осторожно перекладывая девочку ему в руки. — Она твоя дочь, Джон.