***
Возвращаясь в их покои, Джон открыл дверь и пропустил девушку вперёд, но, заходя сам, в гневе захлопнул ее. — Я знал, что так и будет! — рявкнул он. — Ты просто невыносима! — Кто бы говорил! — рассмеялась Аша. — Ты просто слишком упрям, чтобы принять что-то новое! — Я просто понимаю, что станет с финансовым положением короны, если собирать по десятой части доходов каждого королевства, а не одинаковую сумму с каждого! Нас просто будут дурить, как покупателей на рынке, и отдавать меньше положенного. — Это поможет стране развиваться! Исключит возможность голода и мятежней! — Ты в Совете всего один день и уже хочешь разрушить то, что создавалось столетиями! — прорычал он, ударив по столу. — Мне хватало одной вздорной девчонки, двоих я не вынесу. Аша вышла на балкон, щурясь от медленно уплывающего за горизонт солнца, и присела на тахту, обиженно скривившись. — Куда уж мне лезть в Совет! Я же гожусь только для того, чтобы согревать тебе постель и вынашивать наследников, — горько произнесла она. — Не надо переворачивать мои слова! — рявкнул Джон, подходя к ней. — А как ещё их можно понять? — в тон ему ответила девушка. Коннингтон вздохнул, устало потирая виски. Действительно, понять его правильно было трудно… — Мы равны, Аша, — смиренно выдохнул он, присаживаясь перед ней. — И я очень ценю твоё мнение и твои идеи. Я предупреждал, что не буду согласен со всем, и просил простить за это. Она упрямо не смотрела на него, наблюдая за птицами в вышине. Тогда Джон коснулся ее руки — Аша отдернула ее. — Я понимаю разумность твоих доводов. Почему же ты не можешь прислушаться ко мне? Она тяжело вздохнула, наконец обратив взгляд на него. — Потому что признать твою правоту значит признать то, что я действительно не годна, чтобы решать судьбу государства, и могу лишь раздвигать ноги и рожать детей, как любая другая женщина… — Ты Королева Трёх Королевств, Аша! Никто не… — Когда-то была, — поправила его девушка горько. Джон не нашёл, что ответить. Чуть помолчав в раздумьях, он заправил прядь волос ей за ухо. Сноу отвернулась. Он заметил смущение в этом жесте и повернул ее голову к себе, с хитрой усмешкой, однако встретил в лиловых глазах раздражение. — Я не в настроении, — буркнула она, поднимаясь с тахты и возвращаясь в покои. Коннингтон глубоко вздохнул, возводя глаза к небу, и, пренебрежительно скривившись, прошептал: — Идиот… Тяжёлыми шагами он последовал за Ашей. — Белка! — рявкнул он. Служанка беззвучно появилась на пороге, пронзая Джона подозрительным взором светлых глаз, а после и гневным, когда заметила расстройство Сноу. — Наполни ванну для миледи. Аша подняла на него недоумённый взгляд и, покачав головой, все же кивнула Белке. Она скрылась так же незаметно, как и появилась. — Ну и что ты задумал? — равнодушно поинтересовалась девушка. Джон позволил себе хитрую ухмылку, довольный, что его задумка сработала. — Помогу тебе расслабиться. Может сменишь гнев на милость. Она тихо хмыкнула и продолжала упрямо хранить молчание, пока прислуга наполняла ванну. Когда, наконец, они остались одни, Аша встала перед ним, раскинув руки в стороны. — Поухаживай за дамой, — пренебрежительно бросила она, отвернув голову. Губы раздраженно поджаты, но глаза с интересом раз за разом возвращаются к нему и робко глядят исподтишка. Джон расстегнул пуговицы камзола и снял его с острых девичьих плеч. Опустился на колени и избавил ее от сапогов, а после, наконец, стянул с неё темные бриджи. Самое интересное, однако, так и осталось прикрыто полами довольно длинной рубашки. — Давненько я не видел тебя обнаженной, — с жаром прошептал он, будто невзначай коснувшись губами ее бедра, когда поднимался. Аша вздрогнула и едва слышно пискнула, но продолжала хранить вид холодный и отстранённый. Джон подцепил краешек льняной рубашки и потянул вверх, оглаживая тёплое нежное тело, пока не стянул ее через голову. Удивительно, как, оставшись абсолютно обнаженной и беззащитной, Сноу удавалось сохранять не просто спокойствие, но уверенность. Маска не дрогнула даже когда Коннингтон подхватил ее на руки, а после опустил в горячую воду, вставая рядом на колени. Девушка сладко вздохнула, погружаясь по самую шею. — Ты просто используешь меня, — со знанием, однако, необъяснимо равнодушно произнесла она. — Ты знаешь, как мной манипулировать. Что мне нравится, а что нет. Ты играешь, Джон, и не любишь, когда я иду против правил. Коннингтон недоуменно нахмурился, слушая весь ее бред. «Играешь, используешь» — слишком громкие слова даже для обиженной Аши. Он знал, что она любила раздувать ссору из ничего, когда ей становилось скучно. Не самая приятная черта, и все же Джон научился любить и ее, вспоминая, что после ссоры всегда следуют жаркие примирения. Теперь, однако, ее обида была гораздо глубже. Он промолчал, лишь встал с колен и опустился на стул за ее спиной. Его руки опустились на напряжённые плечи, помассировали её вечно ноющую шею. — Ты унизил меня на глазах всего Совета, — наконец озвучила Сноу истинную причину своей обиды. — Я лишь указал на твою неправоту, — спокойно поправил он. — Ты сказал, что ожидать чего-то большего от пустоголовой женщины было глупо. — Я сказал «от мягкосердечной женщины», — смиренно выдохнул Джон, чуть отстранив ее от бортика ванны, чтобы размять поясницу. — Я понимаю, что ты заботишься о простом народе, но я волнуюсь об экономике страны, любовь моя, и об устойчивости власти короля. Аша задумчиво вздохнула и обернулась к нему с робкой надеждой во взгляде. — Поэтому мы и вместе не так ли? Чтобы уравновешивать друг друга и вместе принимать правильные решения. Коннингтон смотрел на неё чуть ошеломлённо, скорее даже не веря своему счастью. Она простила его… — Да, любовь моя, именно так. Ещё бы ты хоть иногда прислушивалась ко мне… — Я прислушиваюсь! Даже сегодня, я признаю, что ты отчасти прав. — И, конечно, именно потому, что ты прислушиваешься, мне пришлось ползать на коленях, вымаливая прощение, вместо того, чтобы поговорить, как нормальные люди! Сноу снова опустилась в ванну, насмешливо бросив: — Не говори, что тебе не нравится вымаливать прощение так. Через ее плечо он бросил взгляд на пышные очертания груди, чуть размытые в воде, невесомо коснулся ее шеи, обрадовавшись томному вздоху. Может ему и правда нравилось… Как бы она не строила обиду, все же позволяла ему касаться себя, слушала его позицию, отвечала без гнева и раздражения. Аша пережила слишком много горя, и порой Коннингтон забывал, что она ещё очень молода, что она жаждет ярких чувств и эмоций. Сноу искала их, как могла. В ссорах и спорах. Однако даже тогда они оставались едины. С удивлением Джон понял, что все жаркие примирения были лишь напоминанием об их любви, потому что конфликтов никогда и не было. Она всегда знала, в чем он прав. Сам Коннингтон всегда знал, в чем права она. К пониманию они приходили негласно, мгновенно. Вот и сейчас, Джон встретил его в лукавых лиловых глазах. — Долго же до тебя доходит, — усмехнулась Аша. — Неужели ты, рыжий дурень, правда думал, что я во всем поступаю и мыслю наперекор тебе. — С тебя станется, — вздохнул он, закатив глаза. Девушка встала в ванне на коленях, вода потоками стекала по ее телу, поблёскивая на свету. Она перегнулась через бортик и опёрлась на стул, по обе стороны от его ног. — Я люблю тебя, — неожиданно серьезно произнесла Сноу. — Помни об этом, когда вдруг захочешь меня убить из-за моего упрямства. Капли воды бежали по ее шее, стекали по груди и, задерживаясь на острых от прохлады сосках, разбивались о его ноги, оставляя на бриджах мокрые пятна. Коннингтон сглотнул, отводя взгляд. Пора заканчивать купание и, наконец, прикрыть ее, пока все не зашло слишком далеко. Он едва не обжегся о горячую кожу, когда взял ее за талию и поставил на ноги, словно безвольную куклу. Аша хитро прищурилась, видя его реакцию. Она соблазнительно прикусила губу, и Джон поспешил отвести взгляд, однако ненароком зацепился за грудь, живот и бёдра, манящие к ним прикоснуться. Коннингтон отошёл за полотенцем, выиграв себе пару мгновений на то, чтобы успокоить сбившееся дыхание и унять жар в паху, однако старания обратились прахом, стоило ему снова на неё взглянуть. Такую прекрасную, взволнованную, жаждущую его внимания и прикосновений. Он опустился на одно колено возле ванны, когда Аша вынула из воды стройную ножку. Мягкий ворс мирийского полотенца, собрал капли обтекающей влаги. Джон стал вытирать выше, прошёлся по голени и колену, добрался до бёдра и с большим трудом удержал взгляд на Ашиных глазах, горящих похотью, когда коснулся ее промежности. Сноу тяжело вздохнула и упёрла руки ему в плечи, едва не пошатнувшись. Он вытер лишь одну ногу, но впереди оставалось ещё целое тело. Манящее соблазнительное девичье тело… Никакие пытки не были страшнее вынужденного воздержания. Коннингтон отчаянно вздохнул, вознося Богам молитвы подарить ему терпения.***
Девушка сидела на диване, поджав под себя ноги, и терпеливо ждала, когда Джон порежет ей персик. Дать его ей в руки значило бы продолжить свои страдания. Смотреть, как по коже сбегают дорожи сладкого сока, значило бы вернуться в те ужасные дни первого месяца их знакомства, когда они оба хотели друг друга, но не могли получить. Кормить ее маленькими дольками было безопаснее. По крайней мере Коннингтон так думал, пока Аша не начала прихватывать губами его пальцы, забирая кусочки фрукта. Хорошо, что он, по крайней мере, успевал отдёргивать руку, когда Сноу порывалась слизать с неё липкие следы сока. — Можно взять десятую долю среднегодового дохода каждого королевства за последние несколько лет, — невзначай предложил Джон, положив девушке между губ сладкий персик. — О них мы осведомлены хорошо, и нас не смогут обмануть. В таком случае, однако, как ты и хотела, это позволит развиваться одним королевствам и не даст слишком далеко расширить своё влияние другим. Сноу подняла удивленно распахнутые глаза, едва не подавившись от удивления. — Ты правда на это согласен? — На это должен быть согласен король, но да, я признаю, что это хорошая идея. Аша оседлала его колени, касаясь губ в нежном поцелуе, постепенно набирающем жар. Джон откинулся на спинку дивана, скорее пытаясь отстраниться, чем расслабляясь, и обречено застонал. Ее руки судорожно путались в рыжих волосах, нетерпеливо оттягивая их на загривке. Сноу укусила его, и, наконец, Коннингтон смог оторваться от неё. — Пожалей меня, мое солнце! — взмолился он. — Я больше не выдержу! Ещё немного и не смогу остановиться. Аша игриво облизнулась и сбросила с плеч халат. Шёлковой волной он стек по молочным плечам и собрался на локтях. Джон старательно отводил взгляд от неровно вздымающийся груди, к несчастья оказавшейся прямо напротив его глаз. — Но разве я прошу тебя остановиться? — жарко прошептала она. — Это было совсем недавно! — настаивал Джон. — А если я случайно сделаю тебе больно или испугаю? Пекло, Аша! Не стоит с этим спешить… Сноу вздохнула и, положив руки ему на щёки, помогла встретиться с ней взглядом. Коннингтон сомневался, что справился бы сам. В лиловых глазах нежность, забота. Будто это его меньше двух недель назад изнасиловали сразу после выкидыша. — Мне холодно, Джон. Мне одиноко. Я просто хочу, наконец, почувствовать себя в твоей власти, под твоей защитой. Я хочу вспомнить, что значит быть твоей. Будто сомневаясь в ее уверенности, он невесомо коснулся ее спины промеж обнаженных лопаток и провёл вдоль позвоночника, заставляя ее судорожно вздохнуть и выгнуться дугой. Брови девушки жалобно взметнулись. — В Пекло! — нетерпеливо прорычал Коннингтон, резко подхватывая ее на руки, и понёс к постели. Пункта назначения, однако, они так и не достигли. Он прижал ее спиной к столбику, держащему балдахин, и оторвался лишь для того, чтобы сбросить собственный камзол, а за ним и рубашку. Сноу жадно огладила широкую сильную грудь, чуть царапнула ноготками. Припала к шее, оставляя на ней малиновый засос. — Полегче, миледи, — запыхавшись, усмехнулся Джон. — Я начинаю чувствовать себя юной девственницей. — Не можешь управиться с моей горячей северной кровью? — оторвавшись лишь на мгновение, полушепотом спросила Аша, а руки бесцеремонно распустили шнуровку бриджей. Наконец он опустил ее на простыни, приятно холодящие разгоряченную кожу, и навис сверху. Сноу бросила не него развязный взгляд и потянулась за поцелуем, но Джон, дразняще улыбнувшись, отстранился. Она поднялась на локтях, но Коннингтон отодвинулся ещё дальше. Он любил над ней издеваться. Ожидал, что и сейчас девушка начнёт извиваться и умолять, но с низким рыком она толкнула его в плечо, опрокинув на спину, и оседлала. Джон огладил мягкую кожу бёдер, дрогнувший живот и остановился на груди, слушая, как трепещет ее сердце. — Не хочу так! — раздраженно прорычала Аша. — Ты должен быть сверху! Он умиленно улыбнулся в ответ. — Тогда будь послушной. — Тогда прекрати меня мучить! Коннингтон присел на постели, оказавшись с ней нос к носу, и, едва касаясь ее губ своими, прошептал: — Терпение, миледи. Тот, кто умеет ждать, дождётся большего… Аша жалобно пискнула, но этот звук превратился в мимолётный испуганный визг, стоило Джону вновь уложить ее на спину. То, как он смотрел на неё, с какой всепоглощающей теплотой и любовью, заставляло ее сердце то останавливаться, то заходиться в бешеном темпе. Такого Сноу не помнила давно… Всё, что было после их годового расставания было страстью, несдержанным голодом. Они получали все то же удовольствие, это была все та же самозабвенная любовь, но этот взгляд был чем-то особенным. А оттого Аша металась в немой растерянности, едва не плача от нежности, разрывающей сердце. Джон погладил ее по щеке, ободряюще улыбнувшись, и, наконец, поцеловал. Сноу целовала мимолетно: дразняще прихватывала губу и отстранялась с плутовской улыбкой. Коннингтон же целовал глубоко и крепко, сплетаясь с ней языками до тех пор, пока воздух не закончится, но потом, отстранившись лишь на мгновение, чтобы сделать новый вздох, начинал сначала, и так, пока их не прервут, потому что остановиться сам он был не в силах. С губ его поцелуи плавно перетекли на шею, опаляя ее жарким дыханием, поднялись к ушку и прихватили мочку, а после спустились к острым ключицам. Его губы и руки будто были везде. Каждой частичкой тела Аша чувствовала горячие прикосновения, туманящие разум. Будто ей назло Коннингтон был нетороплив. Она сгорала в сладкой агонии, умоляющие всхлипывала, но не могла выдавить ни одной внятной просьбы. Он знал, чего Сноу хотела и знал наверняка, однако, нарочно избегал точки у основания шеи, призывно торчащих сосков и мокрого лона. Джон издевательски медленно подбирался к ним ближе, но в последний момент менял направление и уходил, так и не подарив ей желанного удовольствия. Аша скулила и выла раненным волком, однако Коннингтон был неумолим. И все же он оказался прав. То мгновение, когда Джон, приспустив бриджи, наконец вошёл в неё, оказалось самым сладким за многие месяцы. Ноги предательски задрожали, а с губ сорвался жалкий стон. Аша прикрыла глаза, однако, невесть откуда взявшийся стыд не дал вновь распахнуть их, чтобы встретиться взглядом с мужчиной, властно нависающим над ней. Щеки уколола жесткая борода, когда он ласково коснулся губами закрытых век. Сноу открыла глаза и вновь утонула в льдистой бездне, горящей восторженным обожанием. — Я люблю тебя, — хрипло прошептал он, осторожно толкнувшись в податливое тело и трепетно оглаживая ноги, обвившиеся вокруг его пояса. Губы, наконец, безошибочно нашли чувствительный участок шеи, а пальцы ласково ущипнули бледно-розовые навершия сосков. Томительное напряжение наконец лопнуло, обрушив на девушку удовольствие, так долго копившееся его умелой лаской. Коннингтон тихо рыкнул, когда Аша, кажется, до крови царапнула его спину, однако протяжный стон и мелкая дрожь, бьющая ее тело, стала бальзамом для его самолюбия и заглушила мимолётную боль. Сноу сгорала, однако, не только от всепоглощающего блаженства, все ещё медленно текущего по ее жилам, но и от смущения. Видят Боги, ему понадобилось всего три толчка, чтобы довести ее до экстаза. Пунцовый румянец, расползшийся по всему лицу, шее и даже груди наливался краской, по мере того, как на губах сукиного сына ширилась самодовольная ухмылка. — Быстро же ты, — издевался он, радуясь ее неудобству. — Видно, сильно скучала по мне, миледи? — Я ненавижу тебя, — пряча взгляд, прошептала Аша. — Тебе просто нравится меня мучить. Джон хрипло рассмеялся, зная, какую слабость девушка имела к этому смеху, и, чуть повернув ее голову за подбородок, оставил поцелуй за ухом. — Нет, — прошептал он. — Я просто обожаю тебя мучить. Сноу благодарила Богов, что уже лежала, потому что иначе, она была уверена, дрожащие колени бы подкосились. Она не переставала удивляться, как Коннингтон мог вогнать ее в краску одним лишь словом или взглядом, несмотря на то, как долго они уже вместе. Он перевернул ее на бок и лёг за спиной. Влажная головка нетерпеливо подёргивающегося члена уткнулась ей в спину, заставив вздрогнуть. — Неужели боитесь, миледи? — насмешливо спросил Коннингтон, готовый, однако, в любой момент остановиться, если получит в ответ «Да». Аша упрямо молчала, не сдерживая тихих поскуливаний. Разве могла она признаться, что дрожит в предвкушении и жаждет горячих прикосновений? Но он понимал ее без слов… Джон подсказал ей поднять ножку, но держала ее девушка сама. Он дразняще провёл членом между ее нижних губ, скользких от сочащейся смазки, и, наконец вошёл в неё. Два блаженных полустона слились в один. Где-то в стенах Красного Замка послышался развратный стон, а за ним и следующий. — Кто это? — запыхавшись спросила Аша, обернувшись к Коннингтону через плечо. Прежде чем ответить, он коснулся ее губ влажным поцелуем и толкнулся резче. Ее стон заглушил голос другой распутницы. — Развлекаются Их Величества, — наконец соизволил ответить ей Джон. Он укусил ее в плечо, но после развязно провёл языком по длинной шее. С ее бедра его рука сползла на живот, а после накрыла чувствительный бугорок над промежностью. Пальцы ловко прочертили круг, доводя девушку до исступления. — Дай им послушать, как это делается, — с присущим ему самодовольством прошептал Коннингтон, грубо толкаясь в чавкающее от влаги лоно. С губ невольно слетел надрывный стон. Аша вцепилась в ласкающую ее руку, предвкушая бессонную ночь…