***
Эйгон отошёл к Эшаре, нахваливая свадьбу. Блюда и вина были великолепны. А количеством гостей она и Санса, составляющие списки, и вовсе умудрились не нанести оскорбление благородным домам, но и не ударить по казне. Собственная свадьба Арьи была пышнее и роскошнее. Гостей было по двадцать лордов от каждого из Семи Королевств, каждый приехал со своей семьей и свитой, блюд в семь раз больше и, конечно, были выступления певцов и скоморохов. Пускай Старк и не любила пустые траты на подобную мишуру, но ценила старания ее Короля. — Весь мир должен знать, что отныне ты моя Королева, — шептал он ей тогда. Арья вспоминала об этом с тёплой ностальгической улыбкой. Теперь между ними все было иначе. Они отдалились друг от друга, между ними разверзлась пропасть королевских обязанностей, и Эйгон все меньше уделял внимание своей жене. Они спали в одной постели, вместе ходили на трапезы, вместе заседали в Совете, но между ними больше не было той страсти, что в начале их отношений. Арья даже смогла с этим смириться. Они с мужем хорошо знали друг друга, и каждая встрече больше не вызывала волнительного трепета, каждый случайно брошенный взгляд не растекался жарким томлением внизу живота. Такое случалось во всех браках, как говорила ее мать Кейтилин. Страсть потухала, оставляя медленно тлеющую любовь, дарящую душевное тепло. Перед глазами однако другой пример: Джон и Аша. Как бы они ни ругались, после всегда приходили к согласию, как бы много времени ни проводили вместе, всегда смотрели друг на друга ясными влюблёнными глазами. Арья и Эйгон полдня проводили порознь, когда она уделяла время пустой болтовне с придворными в замковых садах, а он углублялся в документы, печати и подписи. И все же они успевали уставать друг от друга… Аша и Джон не отдалялись друг от друга ни на дюйм. Всегда держались за руки, всегда кормили друг друга с ложки и почти без передыху целовались. Королева считала это ребячеством, но глубоко в душе завидовала их чувствам, таким же пламенным, как при зарождении их любви. В полном зале она вдруг почувствовала себя одиноко. Нестерпимо душно стало в толпе. Нестерпимо завистно стало смотреть, как сестра у всех на виду кладёт ягоды винограда между губ мужа, а потом в поцелуе борется за то, чтобы съесть их самой. Арья вышла на балкон, окунувшись в свежую прохладу ночи, долгожданную тишину и одиночество. — Тебе никогда не нравились такие пиры, — с явным выговором Блошиного Конца произнёс голос за спиной. Девушка корила себя за то, что позволила кому-то подкрасться к ней незамеченным, но куда больше за то, как предательски часто забилось сердце. — Я думала все штормовики сейчас стелятся перед моей сестрой за то, какая она прекрасная и добрая, — фыркнула Арья беззлобно. — Ничего плохого о леди Аше сказать не могу, потому что мы вместе с ней ходили за Стену и благодаря ей я стал лордом Штормового Предела, а не головой на пике, но там и без меня достаточно лизоблюдов, которые станут возносить ее. — Красивые слова для кузнечного подмастерья, — усмехнулась королева, так и не повернувшись к нему лицом. — Сир Кортни бил меня по рукам, пока я не запомнил в какой держать нож, а в какой вилку, по спине, пока я не перестал горбиться, и по голове, пока не стал вежливо изъясняться, — звучно произнёс он, забавно копируя старческую речь. Арья неуверенно улыбнулась, но эта улыбка быстро угасла, стоило Джендри задать вопрос, явно давно его мучивший. — Ты сказала, что не станешь моей женой, потому что ты не леди, но через полгода после этого стала Королевой, — с явной обидой произнёс парень, сдерживаясь от презрения. — Все не так как выглядит! Я просто полюбила его! — она ненавидела себя за слабость, внезапно взявшуюся в голосе. — Ты вроде и меня любила, — превозмогая боль, ответил Джендри. — В чем же разница, если не в подарках, которыми заваливает тебя Его Величество? — Он уважает мои интересы, — неуверенно выдохнула Арья. — Я тоже их уважаю. Но я бы мог позволить тебе быть свободной, пускай и в нашем небольшом замке. Ты бы носила свои бриджи и Иглу на бедре, а теперь твой Король запер тебя в золотой клетке и наряжает в красивые платьица, когда хочет похвастаться своей зверюшкой. Девушка сжала ладонь в кулак и ударила старого друга по лицу, заставив пошатнуться. В его взгляде ни обиды, ни боли, лишь отчаяние и опустошенность. — Зачем ты приехал? — строго спросила его Арья, натянув маску Королевы. Скажи, что хочешь забрать меня с собой. Спасёшь леди из плена дракона и подаришь ей свободу и свою любовь далеко отсюда, почему-то молила она мысленно. Арья любила мужа, она носила его ребёнка. Она не могла бросить Деймона в конце концов! И ненавидела сюжеты из песен о любви. Почему же тогда эта мысль так отчаянно билась в сердце? — Я приехал на свадьбу своего сюзерена, — вместо этого произнёс Джендри хмуро. — Прошу прощения, если мое общество было вам в тягость, Ваше Величество. Он отвесил ей поклон и скрылся в темноте коридоров, собираясь, видимо, вернуться на пир. Арья же продолжала стоять на балконе, вслушиваясь в шум ветра, сушащего слёзы на ее щеках.***
Амбер вёл ее по замковому саду укутанному тьмой, упрямо не признаваясь куда, пока наконец они не достигли закутка с вековым дубом, служившим здесь богорощей. — Надеюсь, вы окажете мне эту честь? — неожиданно загадочно произнёс огромный северянин, явно не собираясь раскрывать Аше прочие подробности. Она робко кивнула. Они продолжили свой путь, и наконец девушка разглядела с десяток пламенеющий факелов под богатой кроной девера. То были ее знаменосцы… И Джон, ободряюще улыбающийся ей у самого ствола с вырезанным ликом. — Кто предстал сегодня под сенью Старых Богов? — таинственно произнёс Хоуленд Рид, стоящий рядом с ее мужем. — Аша из дома Старков, леди Винтерфелла и Хранительница Севера, — ответил ему Амбер. Дальше надо бы произнести законнорождённая, благочестивая и прочее… и прочее, что не относится к Аше из дома Старков. — Пришла, чтобы вступить в брак. Кто берет ее? — Джон из дома Коннингтонов, лорд Гриффин-Руста, грандлорд Штормовых Земель, Хранитель Востока и Десница Короля, — с явным волнением произнёс Джон. У неё над ухом раздался голос Амбера, неожиданно тихий: — Лорд длинных титулов и громких званий. Аша тихо рассмеялась, благодарная, что он отвлёк ее от слез, уже собравшихся в глазах. — Кто отдаёт ее? — тем временем снова подал голос лорд Хоуленд. — Джон из дома Амберов, лорд Последнего очага и ее знаменосец. — Берёте ли вы, леди Аша, лорда Джона из дома Коннингтонов в законные мужья перед лицом Старых Богов? — Беру, — трепетно выдохнула она, когда один Джон передал ее руку другому. Коннингтон придержал ее, помогая опуститься на колени, и встал рядом с ней. Вместе они вознесли молитву Старым Богам о счастье и плодовитости брака. Поднялась с земли Аша его женой в глазах северян и своих Богов.***
Коннингтон глухо хлопнул по столу, когда их обступили пьяные животные, и в образовавшейся напряжённой тишине угрожающе тихо произнёс: — Провожания не будет. Он был неприятно удивлён, как много людей мечтало облапать беременную женщину на ее свадьбе. Помрачнели, однако, лишь штормовики, отчаянно вожделевшие Ашу. Северяне же уважительно ему кивнули, будто каждый из них был отцом девушки, которую он не позволил опорочить. Коннингтон галантно подал ей руку и увёл в их покои, сразу проходя в глубь, чтобы смочить пересохшее горло. Слишком давно он не был со Сноу, чтобы легко сносить ее откровенные взгляды и прикосновения. Стоило ему обернуться, как Джон едва не подавился воздухом, наткнувшись на обнаженную Ашу, невероятно быстро избавившуюся от платья, сейчас валяющегося лужей тьмы у ее ног. Она все ещё была его любимой девочкой, однако, не такой горячо соблазнительной, как раньше. Скорее милой, очаровательной из-за круглого живота, покрытого сеточкой лиловых растяжек. А оттого грязно прикушенные губы и похотливые взгляды были почти забавны. — Нам нужно консумировать брак, лорд-муж, — игриво пропела Сноу. — Иначе он не будет заключён перед Богами! Вот она на что намекала. Бедняжка соскучилась по ласке, однако, Джон, к их общему большому сожалению, ничем не мог помочь, опасаясь угрозы жизни и здоровью ребёнка. — Полагаю, Боги знают, что наш брак был заключён и уже далеко неоднократно. Коннингтон подошёл к ней, с нежностью погладив выпуклость живота, и оставил поцелуй на лбу. — Побереги нашего ребёнка, любовь моя. Это звучало почти как пренебрежение. И смотрел он со снисходительной жалостью. Аша вспыхнула от злости. От мстительного желания доказать ему, что даже на восьмой луне беременности она чего-то да стоила, как девушка. Сноу ласково, но настойчиво припала к его губам поцелуем, размеренным, почти целомудренным. Руки тем временем помогли ему избавиться от роскошного камзола и, все так же ни к чему не обязывая, забрались под рубашку. Будто она просто целовала его, наслаждаясь долгожданным счастьем замужества, будто мёрзла в прохладе сгущающихся за окном сумерек и искала тепла, но ноги медленно направлялись к постели, увлекая за собой Джона. Аша толкнула его в грудь, уронив на пока холодные простыни, и оседлала раньше, чем он успел бы сориентироваться и подняться. Он ее не скинет, девушка была в этом уверенна, но, когда с явной угрозой в голосе Коннингтон сурово произнёс «Слезь», она вздрогнула. — Ну пожалуйста! — в отчаянии всхлипнула Сноу, целенаправленно ерзая на его бёдрах. Он с трудом вздохнул, чувствуя нарастающее напряжение в паху. — Пожалуйста! — сквозь стон, жарко прошептала она. Джон окончательно потерял способность сопротивляться, когда почувствовал, как увлажнились его бриджи. Аша рвано всхлипывала, продолжая тереться об него мокрой от возбуждения промежностью… Он ненавидел себя за слабость перед своей милой женой и ее зачастую глупыми, если не сказать безумными, желаниями. Коннингтон будет осторожен, терпелив и мягок. Он сделает все, чтобы не навредить растущему внутри неё сыну. Сделать это будет гораздо легче, если Джон возьмёт ситуацию под свой контроль. Если же его продолжит удерживать взбалмошная Аша, неизвестно, чем все может кончиться. — Ляг на постель и будь умницей, — властно произнёс он, зная, что она не сможет не подчиниться. Но, несмотря на его аккуратность в ту ночь, к утру у Сноу начались схватки.***
Ему позволили остаться с ней лишь на пару часов, пока не начались роды. Приобняв ее со спины и взяв за руку, Коннингтон водил Ашу по комнате, потому что это помогало облегчить ее страдания, однако, когда у неё отошли воды, его вытолкнули из покоев неожиданно сильные руки Эшары. С тех пор Джон без еды и отдыха мерил шагами коридор под их дверью, каждый раз страдальчески хмурясь, когда его жена кричала от боли. То внутрь, то наружу сновали служанки, меняя воду и полотенца. Он чувствовал себя безвольным слабаком, когда едва не проваливался в обморок от количества крови. Каждый раз, когда открывалась дверь, он рвался внутрь. В конце концов тяжелыми шагами оттуда вылетела Санса и влепила ему крепкую пощечину. — Приди в себя! Не хватало только ещё твоих истерик! — рявкнула она. — С Ашей все хорошо, несмотря на ранние роды. Что с ребёнком будет ясно только, когда он родится. Ей нужно думать о себе, дурень, а не о том, что ты тут с ума сходишь. Я не знаю… Найди компанию, выпей, помолись в конце концов! Но если ещё раз полезешь в спальню, клянусь ты будешь страдать так же, как сейчас страдает моя сестра. — Санса! — жалобно проскулила Сноу, снова заходясь в истошном крике. Мгновенно Старк проскользнула в покои и захлопнула дверь прямо перед его лицом. В ярости он ударил по стене, а после привалился к ней спиной и сполз вниз. Джон провёл там целый день, не реагируя ни на мельтешащих слуг, с любопытством поглядывающих на Десницу, ни на Эйгона и Арью, присоединившихся к его ожиданию после заката. Коннингтон не пил и не молился. Он просто терпеливо ждал. Благо, в изгнании он постиг это мастерство в совершенстве. Он проживал всю боль вместе с Ашей, утешая себе тем, что раз она кричит, значит жива, если ругается, значит у неё ещё остались силы. Сноу сильная. Сильнее многих, а может и самого Джона. Она обязательно выживет. Вот, что он говорил себе, лишь бы не искать ответ на мучавший его вопрос: «Почему так долго?» Арья встала у окна, наблюдая, как из вод залива медленно поднимается луна и звёзды. Даже в своей отрешенности Коннингтон видел, как она обижена на то, что ее не позвали помочь сестре на родах. И все же Королева мучилась в том же томительном ожидании, что и сам Джон. Лишь Эйгон был бодр. Пускай между серебристо-белых бровей и залегла задумчивая морщина, но он бродил вокруг скорее от скуки, чем он волнения. Таргариен опустился напротив наставника и попытался неуверенно поднять уголки губ в подобии улыбки. — Ты держишься лучше меня, если тебе станет от этого легче. Сидишь тут собранный, а я все рвался к ней. Джон оценил попытку отвлечь его от мрачной сосредоточенности на том, что крики Аши становились все тише и истощеннее… — Я тоже рвался, — надтреснуто ответил он. — Тоже получил по лицу и успокоился. — Леди Санса, надо полагать? — Эйгон заговорил воодушевленнее, довольный, что ему удалось вывести Коннингтона на разговор. А потом он продолжил, встретив недоумённый взгляд. — На пиру ты все благодарил ее за помощь в подготовке свадьбы и звал милой сестрицей. Я предположил, что вы весьма близки. Джон рассеянно кивнул. — К слову, если я женат на сестре твоей жены, то это делает нас братьями? — насмешливо размышлял Король. — Или мне стоит называть Ашу матушкой, потому что тебя я всю жизнь звал отцом? — Тогда ты долго не проживёшь, — неуверенно рассмеялся Коннингтон. — Потому что Эшара в таком случае приходится тебе бабушкой, а ее самолюбие и хрупкая гордость этого не вынесут. Эйгон рассмеялся в ответ, похлопывая его по плечу, но вдруг замер, когда на них шикнула Арья. — Молчит, — взволнованно произнесла она. Таргариен поднялся на ноги и подал руку, чтобы помочь встать Джону. Он нетерпеливо мялся на месте, с замиранием сердца вслушиваясь в происходящее в их спальне. Что ж, по крайней мере никто не рыдал, оттого в его сердце поселилась робкая надежда, что с Ашей все хорошо, но почему же Коннингтон не слышал детского крика? Чем дольше он забирался в темные дебри собственного сознания, тем волнительнее было ожидание. Наконец дверь распахнулась, являя ему уставшую, но явно довольную Сансу. — Ненасытный ублюдок, — отчего-то рассмеялась она, приглашая Джона следовать за ней. Лицо обдало душным жаром. В нос мигом ударил металлический запах крови… Король и Королева прошли внутрь, но замерли на пороге под строгим взглядом мейстера, моющего руки. Коннингтон боязно глянул на постель… Там лежала Аша, бледная, истощённая, однако, живая и до жути счастливая. Она совсем выбилась из сил и все же последние потратила на то, чтобы протянуть к нему руку. — Ненасытный ублюдок, — повторила она прозвище, явно данное ему сегодня в их узком женском кругу. Но Джон с искренним непониманием пялился в блестящие лиловые глаза, целуя холодную руку. — Ты так сильно хотел сына, что Боги подарили тебе двоих, — слабо прохрипела Аша, расплываясь в улыбке. Сначала он не понял смысла ее слов, потом боялся поверить в их правдивость, но стоило ему обернуться к Сансе и Эшаре, нежно воркующими над крошечными свертками одеял в их руках, как все сомнения рассеялись. Почти робко он глянул на Ашу, спрашивая разрешения отойти от ее постели. Она кивнула, тепло улыбнувшись. Джон подошёл к своим сыновьям, не сдержав скупых слез. Эшара передала ему одного из мальчиков, торжественно провозгласив: — Ваш первенец, милорд. Нервный смешок, сорвавшийся с губ смешался со всхлипом, стоило ему посмотреть на сына. Первенца. Его наследника. В отличие от уже весьма взрослой при их первой встрече Дейси, Алин оказался красным, сморщенным и совсем крошечным: не длиннее его предплечья. Огненно-рыжий, как его отец и сестра, и брат. Коннингтон поднёс одного сына к другому, покоящемуся на руках Сансы. Столь одинаковые, они были будто отражением друг друга, единственной разницей оказались глаза, неохотно разлепившиеся у мальчиков, видимо почувствовавших пристальное внимание. С удивлением Джон обнаружил, что глаза у обоих близнецов разномастные. Один, каждый из них взял от Аши — светло-сиреневый, другой от него самого — льдисто-голубой. Более того, это единственное различие было зеркальным: у Алина голубым был левый глаз, у его брата правый. — Какие же они красивые, — с восторгом прошептал он. Ему через плечо заглянул Эйгон, Санса же, получив незаметный кивок Аши, передала ребёнка на руки Арье. — Привет, племянничек, — с озорством пробормотала она. — Оба вылитые ты, Джон, — напряжённо всматриваясь в черты младенцев, улыбнулся Король. — Одно лицо. С почти беспомощной радостью он смотрел на жену, с улыбкой наблюдающей за знакомством новорожденных со своей семьей. — Дайте мне Элларда, — нетерпеливо протянула она руки к младшему сыну. — Эллард? — скептично сощурился Джон. — В честь вашего отца? В его голосе не было гнева или издевки. Аша дала его сыну имя человека, которого он ненавидел последние двадцать лет, но встретила лишь чистый интерес. Правильно ли он понял искомое имя, ловко изменённое Ашей, чтобы не наводнять родословную Старков Эддардами так же, как Брандонами? Но Арья рассмотрела в этом оскорбление ее глубоко обожаемому отцу. — У вас с этим какие-то проблемы, лорд Коннингтон? — угрожающе прошипела она, но была быстро прервана милым голосом Эшары. — Аша устала. Ей стоит отдохнуть. Сможешь понянчить братика завтра, Эйгон, — улыбнулась она, кивнув Сансе на дверь. Она поняла этот знак и ненавязчиво выпроводила Арью. — Как раз об этом мы спорили с Джоном! — с почти детской непосредственностью вспомнил он, не замечая, как грамотно увели его буйную Королеву. — Если они его дети, то мои братья, но так как Аша — их мать, то ты приходишься мне бабушкой! Улыбка Эшары померкла, а в глазах появилась какая-то мрачная жестокость. — Не смей называть меня бабушкой, — с угрозой прошипела она, покидая их покои. Вскоре вышел и мейстер. Они остались наедине, держа на руках мирно посапывающие свертки. — Если бы не глаза, я бы постоянно их путал, — признался Джон, но девушка в ответ покачала головой. — Они абсолютно разные, милорд. Поймёшь, когда проснётся Алин. Он и кричал громче Элларда, и ел более жадно. Они разные, как я и Санса. — Хочешь сказать, ты подарила мне свою упрямую, непослушную, притягивающую проблемы копию? — с притворным ужасом произнёс Коннингтон. — Хочешь сказать, что держишь сыновей на руках меньше четверти часа и уже выбрал любимчика? В ответ он невнятно фыркнул. — Никому из них и даже тебе никогда не соперничать с Дейси. Она навсегда моя самая любимая девочка. Алин на его руках захныкал, а после разразился приступом отчаянного крика. Джон запаниковал, судорожно пытаясь укачать его и утихомирить, но, глядя на его жалкие попытки, Аша закатила глаза и поменялась с ним свертками. — То, как я донимала тебя по ночам, не сравнится с тем, что нас ждёт теперь, после их появления, — устало усмехнулась девушка, прикладывая сына к груди. Она поморщилась, когда он ущипнул беззубыми дёснами сосок, однако, боль быстро отошла на второй план, когда мальчик стал, причмокивая, сосать молоко. Джон с умилением глядел на эту картину, пока его внимание не привлёк Эллард. Он поднял маленькую ручку, хватаясь за пустоту, и жадно шарил вокруг полуслепыми, как у котёнка, глазами. Эллард не кричал и не хныкал. Он, словно крошечный старик, пожевал губами, как и его брат, требуя материнскую грудь. Аша вновь передала ему Алина и стала кормить второго сына. — Что ж теперь, по крайней мере, будем надеяться, что у меня не останется лишнего молока, как с Дейси, и его не придётся сцеживать. Джон наконец встретился с ней глазами и расплылся в улыбке до ушей. — Ты невероятна! — с любовью прошептал он. — Ты умудрилась за один день стать моей женой и подарить мне двоих сыновей. Разве могу я быть счастливее? Что ж, оказывается, мог и стал, когда девушка нежным поцелуем припала к его губам…