Иммунизированный

— Привет, — Ло тяжело вздыхает, так, словно звонит, чтобы сообщить супер-плохую новость. Росинант, чей телефон был позаимствован, не сводит глаз с его пальцев, которые постукивают по краю стола. — Привет! — раздаётся радостный голос по ту сторону трубки. Видно, как Ло закусил внутреннюю сторону щеки. — Ну, как там дела в госпитале? И почему не со своего номера, что-то случилось? — Более чем. Врать не буду, я уже не знаю, — он тяжело вздыхает, смотрит в одну точку, взгляд фокусируется на пыльной кофемашине. Ло делает себе заметку в голове о том, что было бы не плохо отмыть ее и проверить, работает ли она. — Я решил взять перерыв. Сними все деньги с моей карточки в ближайшие три часа, её скоро заблокируют. И, если что, я тебе не звонил. — Ло? — Нет времени объяснять. Да и за нашим разговором могут следить, — Дофламинго громко хмыкает, так, словно хочет обозначить своё присутствие. — Я найду способ связаться с тобой, хорошо? Не смей выходить из дома. Люблю, целую в лоб и завещаю все свои деньги с этой чертовой карты, скорее переведи их на свой счёт. Ло сбрасывает звонок, коротко благодарит, прочистив горло, уходит в ванную. Пижамные штаны из мягкой на ощупь, но застиранной ткани, некогда принадлежащие Росинанту, держатся на добром слове и совсем чуть-чуть на резинке. Ло, делая каждый свой черепаший шаг, натягивает их выше. Было бы неплохо постирать ту одежду, в которой он вернулся из этого ада. Братья опять начинают ссориться, возмущается только Дофламинго, младшего брата почти не слышно — они решают какие-то свои вопросы, пока Ло, заперевшись в ванной, пытается привести себя в порядок. Он смотрит в зеркало, правый верхний уголок которого отколот, но не видит своего отражения. Перед глазами плывет, парень хватается руками за бортики раковины, опускается на пол, грязный, в какой-то белой крошке, совершенно бесшумно. Так и сидит какое-то время, уставившись на незаправленную стиральную машинку, пока в ушах все ещё стоит голос сестры. Он мог звонить Лами хоть каждый вечер, но никогда этого не делал. Когда выходить на связь всё-таки приходилось, Ло расстраивался всё больше и больше. Даже сейчас, когда он наконец-то был свободен от обязанностей медбрата, не мог с ней увидеться — слишком был велик риск передачи вируса. Через год или полтора даже его накопленная за все это время зарплата, если сестренка успеет снять средства, закончится. А если не успеет? Нужно было срочно искать способ заработать где-то ещё. На душе стало до невозможного паршиво — в воображении стиральная машина тряслась, как в их старом доме, издавала стрёмные звуки на отжиме, а в барабане крутились вещи. В дверь стал долбиться Росинант. — Ло, ты в порядке? Открой дверь, если слышишь меня. Встать оказалось очень трудно. Трафальгар Ло не был в порядке — хоть сейчас он мог признаться себе в этом честно. Последний год он прочно сидел на антидепрессантах, полностью изолированный от внешнего мира, боящийся заводить контакты из-за их бесполезности — все в этом чертовом госпитале либо не выдерживали и сбегали, либо умирали. И вот сейчас два человека, известных ему только по данным из медкарт, притащили его в свой дом, чтобы разбавить своё одиночество. Дофламинго, закинув ноги на подоконник, печатает что-то на экране своего смартфона, когда Росинант разбирает завалы своей одежды в надежде найти хоть что-то, что было бы менее великанского размера. Его руки, исполосанные шрамами и ожогами, как от взрыва петард, перебирают нелепые по цветам и фасонам футболки и рубашки, всё вывалено из небольшого икеевского шкафа на пол, поэтому Ло аккуратно перешагивает через горы одежды, чтобы сесть на пуфик в углу, кое-как подобрав под себя ноги. — Я без понятия, сейчас супермаркеты работают? — В Северном-то районе? Насколько надолго ты выпал из жизни? — Дофламинго, не отрываясь от ленты в Фейсбуке, начинает смеяться. — Фейсбук? Насколько надолго ты выпал из жизни? — передразнивает его Ло, но уже как-то слишком зло. — Отличная шутка, если бы это не был твой Фейсбук, — мужчина пожимает плечами и показывает, что он взломал страницу Ло, на которой он появлялся два года назад. Росинант их как-будто игнорирует, изображая заинтересованность в футболке с принтом рожка мороженого. Нечаянно опрокинув стопку сложенных джинс, он отмирает и смотрит на Ло с такой щемящей жалостью, что становится не по себе. — Если ты голоден, можно заказать доставку, но лучше из дома сейчас не выходить. — У меня иммунитет, — он пожимает плечами. Парень хотел спросить что-то ещё, но старший Донкихот его прерывает: — Видимо, уже нет. Твой размер соответствует размерной сетке на ASOS? Курьер приезжает только под вечер. Он привозит тайскую еду, пиццу и странные, намертво запечатанные контейнеры с рисом, предназначенные специально для гостя — уж кем-кем, а чужим в этом доме Ло себя не ощущает. Он находит себе место в дальней спальне квартиры, где, если судить по планировке из памяти, была их с Лами детская. В доме Донкихотов нет ни одного телевизора или стационарного компьютера, только старенький ноутбук, валяющийся в нижем ящике рабочего стола. Свой ноутбук Трафальгар забыл в сестринской. Из книг на полке только бестолковая мотивационная литература в стиле «дыши и богатей» и детские сказки. Ло впервые за несколько лет слышит оглушающую тишину. На него наконец-то обращают внимание и вырывают из странных, словно оголенные провода, мыслей, когда второй курьер стучит в дверь и оставляет на лестничной площадке плотно набитый пакет. — Разберём завтра, я устал, — парень отмахивается от любопытных Донкихотов, вскрывает пакеты и проверяет их содержимое — он попросил братьев заказать стандартный набор понравившихся Ло футболок и брюк, плюс толстовку и осеннюю куртку, которая на сайте выглядела иначе. — Надо бы постирать. И как только Ло заправляет стиральную машинку, чтобы успеть высушить что-нибудь до завтра, у них гаснет свет. Росинант со свечкой в руках выглядит комично и как-то по-домашнему уютно, ровно до тех пор, пока не подпаляет штору на кухне. — Вообще-то, здесь часто такое происходит, — младший Донкихот пожимает плечами. — Последние три месяца точно, — Дофламинго выхватывает у него из рук длинную восковую, как церковную, свечку в импровизированном подсвечнике из банки энергетика. Почему-то Ло радуется, как ребёнок. Ощущение маленькой катастрофы, из-за которой они втроём собираются на кухне, и не остаётся ничего кроме того, чтобы разговаривать — никакой оглушающей, душащей тишины. — Как там на Мариджоа дела? — спрашивает Ло, чтобы заполнить паузу между болтовней Росинанта о том, что Ло снова ничего не съел на ужин. — Это правда, что там прививают население? — Ну, вообще, правда. СМИ об этом не распространяются, чтобы не создавать панику. Да и поздно уже прививаться — впервые это делают в 5 лет, затем в 14, — Дофламинго не сводит с Ло взгляда — этого не видно, потому что свет одной единственной свечки до него не доходит, но холодок по коже ощущается. — А вообще, дела там хреново, — Росинант поджигает сигарету от пламени свечи, выдыхает сигаретный дым. Старший Донкихот морщится и бьет его под столом ногой по колену. — Как минимум, там никто не умирает от этой заразы.