Помни меня

      Баки принимает душ и по привычке залезает на кухонный стол, задумчиво жуя шоколадку. У него теперь целый шкаф сладостей, и Стив никогда не забывает пополнить запасы. Баки старается сдерживать себя, но сейчас ему одиноко, он нервничает и не может удержаться. На самом деле, он очень хотел, чтобы Стив остался. Даже не столько из-за триггера и происшествия в бассейне, сколько из-за дурацких мыслей о Броке, которые все никак не оставляют.       Баки смотрит на шоколадку в своей руке и вновь думает о том, что не может Броку нравиться, – это вранье или глупая шутка. Потом вспоминает, как Брок смотрел на него весь вечер, и кажется, что настолько искренне врать невозможно. Потом начинает злиться на самого себя, – какое ему дело, врет Брок или нет, если сам Баки любит Стива и точка. Ему должно быть все равно. Но с каждым днем ему все больше не все равно, и Баки не знает, что с этим делать.       Ему становится стыдно за то, что он так резко разговаривал с Броком в коридоре медотсека. И вроде бы, все правильно, так и нужно, чтобы не было ложных надежд, но Баки вновь и вновь прокручивает их разговор и думает, что стоило ответить мягче. Тем более, Брок действительно был весь на нервах. Даже забавно, насколько он боится Стива. Милейшего, максимально корректного Стива, зацикленного на честности и справедливости, боится резкий и острый на язык Брок, который уж от инцидента с бассейном отбрехаться сможет легко. Он ведь, и правда, не виноват. Никто не виноват. И Стив этого не может не понимать. Но Брок очень боялся, а еще больше боялся за него Джек. И Баки даже интересно, как у Стива получается отыгрывать роль устрашающего лидера настолько правдоподобно. Хотел бы он видеть.       Баки задумывается об этом и понимает, что на самом деле у него есть возможность посмотреть. У Стива в кабинете управление камерами и прослушкой. Там далеко не все комнаты и корпуса, но уж переговорная СТРАЙКа там точно есть. Стив сам нередко этим пользуется, желая узнать, как прошла очередная миссия или, наоборот, как движется подготовка к следующей. Всем это известно, и такие обсуждения всегда проводятся до смешного наигранно, с минимальным количеством бранных слов, которые Стив не переносит. Боевые группы будто репетируют показательные выступления в переговорной заранее. Стиву так удобнее, его утомляют долгие совещания и тем более необходимость их вести. Он не спускается сам, просто смотрит и слушает. Если надо, доводит свои корректировки. Баки не раз заставал его в кабинете в такие моменты и вряд ли настроить эту систему так уж сложно.       Он выкидывает фантик от шоколадки, берет еще одну и идет к Стиву в кабинет. В голову закрадывается мысль, что подсматривать не слишком хорошо, но Баки быстро ее отметает. Стив точно не будет злиться, наоборот, они вместе посмеются над тем, каким смешным придурком он выглядит, строя из себя сурового главнокомандующего.       С системой наблюдения Баки разбирается быстро. Она, по сути, работает всегда, там около двадцати локаций с прослушкой – переговорные и конференц-залы, и просто камеры в основных коридорах. Он без труда находит переговорную СТРАЙКа – Стив действительно там и воспитательная беседа в самом разгаре. Баки тянется за наушниками и настраивает звук, но даже в немом варианте все это выглядит весьма забавно. Заломив руки в кожаных перчатках, Стив медленно расхаживает из стороны в сторону перед вытянувшимися по стойке смирно оперативниками «альфы», а те напряженно следят за его движениями глазами, будто напуганные новобранцы в первый день призыва.       Баки подключает звук и, местами хохоча, слушает скучнейшую лекцию про ответственность и профессионализм. Первую часть о вреде пьянства он, видимо, пропустил, но не страшно – Баки слышал это десятки раз сам вместе с остальными Ревущими коммандос. Правда, Стив тогда и близко не был таким напыщенным придурком, каким пытается казаться сейчас. Смотреть на это откровенно смешно. Стив строит из себя грозного лидера, но Баки-то знает, что он не такой. И забавно, насколько все остальные ему верят. Брок стоит, вытянувшись струной, с крайне мрачным выражением лица – не пытается ни дерзить, ни оправдываться, просто молча кивает, признавая правоту Капитана. В Баки просыпается маленькое мстительное чувство, смешанное со странной гордостью, – вот и на Брока со всем его гонором находится более сильный противник, и это Стив, его Стив.       И все равно не выглядит Стив таким уж страшным. Баки так и не может понять, чего Брок настолько уж боялся. Стив просто их отчитывает – конечно, это неприятно, но не смертельно. Да и Брок – толстокожий оперативник, он совершенно невосприимчив к словам и сам унижает своих же сокомандников куда хлеще. Самые жесткие оскорбления, которые Стив употребляет в отношении замерших перед ним бойцов «альфы», – это «бывшие маргиналы» и «сборище недееспособных самоучек». Потом он предается ностальгии о том, как все было раньше – в сороковых, превозносит армию и ее устои, вскользь хвалит ЩИТ, «сгнивший с головы, но отличающийся безукоризненным боевым штатом, собранным из бывших военных», угрожает серьезными кадровыми перестановками после «Озарения», но заканчивает на том, что «альфа» – его элитный отряд, он крайне разочарован, но надеется, что подобных разочарований впредь не будет.       Брок за всех остальных клятвенно обещает, что подобного не повторится, он и его люди все учли. Так и не делает попытки возразить, рассказать, как все было, или озвучить свою позицию. Покорно кивает, и Стив распускает их всех. Но в последний момент окликает Брока. Просит остаться. «На пару слов».       Баки ерзает в кресле, приникнув к экрану. Стоит всем уйти, как официоз несколько спадает. Стив облокачивается бедром о стол, Брок же расслабляет плечи и подходит к нему – как-то чересчур близко. Камера расположена так, что теперь Баки не видит лица Стива, но зато может достаточно хорошо разглядеть Брока. Тот смотрит пристально, наверное, в глаза. Ухмыляется как-то неуверенно и несколько уязвимо. Очень похоже на то, как он смотрел на Баки пару часов назад. Возможно, так только кажется, но становится настолько неприятно, что хочется отвести от экрана взгляд.       – Что ты хотел, Кэп? – спрашивает Брок уже смелее. И Баки пронзает нехорошее ощущение, будто он заигрывает. Что-то двусмысленное есть в его позе и тоне. Впрочем, на Стива это не действует абсолютно. Он по-прежнему леденяще холоден и спокоен.       – Ты был последним, кто видел Баки перед тем, что случилось. О чем вы говорили?       – Да ни о чем.       Стив резко ударяет ладонью по столешнице и повышает голос. Даже Баки вздрагивает.       – Рамлоу, у меня нет времени на все это! Давай живо! О чем вы говорили?       Брок отступает на шаг и отвечает уже без особых кривляний.       – Я был пьян, Кэп. Да, это мой промах, но я был пьян. Я вообще плохо помню события этого вечера, я протрезвел только в воде под адреналином. А что я там плел Барнсу – понятия не имею.       – Если ты не помнишь, что ты плел, то выходит, мог рассказать то, что не должен был рассказывать. Я верно улавливаю суть? – спрашивает Стив с нажимом, и Брок ощутимо напрягается.       – Нет, Роджерс, этого я не рассказывал.       – Ты же не помнишь, что ты говорил, – продолжает допытываться Стив, и Баки понимает, что они оба что-то скрывают. Нечто, связанное с ним. И если от Брока он ничего и не ждал, то осознание того, что у Стива есть от него секреты, просто вышибает почву из-под ног. Он жаждет узнать, о чем эти двое говорят, но ответ Брока только запутывает еще больше:       – Если бы я ему что-то сболтнул, то Барнс не был бы так спокоен, – это же очевидно. Я понятия не имею, что происходило у него в голове, когда я провожал его, но сейчас мне вспомнилось, что он внимательно смотрел на бассейн. Я не придал этому значения, мой косяк. Но он сам себе что-то надумал, я этому не способствовал. И потом в медотсеке он был стабилен, сказал, что словил триггер, но больше ничего не объяснял. Не мог я ему сболтнуть лишнего. Да и не разговариваем мы особо, Кэп. Он меня не слишком-то жалует – мне кажется, еще по первой нашей интеракции ты мог это понять.       Стив молчит какое-то время, задумчиво постукивая пальцами по столу. Ясности не прибавляется, потому что разговор уходит в другое русло.       – Кстати, о ваших интеракциях, Рамлоу. Хорошо, что напомнил, – начинает он с мрачной издевкой. – Я, бесспорно, благодарен за твое содействие в тренировочном процессе, но есть кое-что, что я категорически не приемлю и не позволю. Я прекрасно знаю, как вы муштруете молодняк и как муштровали вас. Так вот Баки – это не твой рядовой новичок. Мне кажется, ты и твои люди это не до конца понимают. Ваша задача – нагружать его физически. Учитывая его возможности, конечно. Но за языком придется следить. Напомни об этом остальным и сам к сведению прими. Общение с Баки должно быть максимально корректным. Учитывая ваш бэкграунд, будет сложно, я знаю, но придется постараться.       Брок лишь коротко усмехается.       – Нажаловался тебе?       – Он как раз не жалуется. Но я тоже не слепой. Поэтому прикуси язык, Рамлоу. Если не хочешь его лишиться. И людям своим сделай внушение. А если до меня еще раз дойдет что-то про медведей, то я предоставлю тебе возможность познакомиться с вполне реальными особями. Видел когда-нибудь медведей, Брок? Не мультяшных, настоящих. С ними шутки плохи. В сибирском отделении есть парочка модификантов. Я даже готов буду утрудить себя перевозкой.       Баки не верит, что это говорит Стив. Впрочем, он и не верит, что это всерьез. Просто угроза, которая не воплотится в жизнь. И все равно. По спине проходит неприятный холодок. Даже у него, хотя он-то в безопасности.       Стив поднимается на ноги, видимо, намеренный завершить разговор. И в качестве финального внушения повторяет:       – Следи за языком, Рамлоу. Здесь тебе не Лагос.       Баки не понимает отсылки, зато ее отлично понимает Брок. И реагирует мгновенно, – его это задевает. Вскидывает голову и наконец показывает характер.       – Да? А что здесь? Ебанная богадельня? Твой милый друг, Кэп, о тонкой душевной организации которого ты так печешься, семьдесят лет только и делал, что убивал. Хватит опекать его! Он хочет на миссии, а там некогда с ним церемониться – пусть привыкает! Он взрослый мужик, а ты с ним возишься как с ребенком! Это Зимний Солдат, а не твой домашний песик!       – Рот закрой, – резко обрывает его Стив. – Ты кем себя вообще возомнил? Великим духовным учителем с нигерийских помоек? Я обозначил тебе твою задачу – тренируй его. Молча. Ты понятия не имеешь, через что ему пришлось пройти, и через что пришлось пройти мне. Ты не знаешь, что значит терять. Ты никого не терял, да и не было у тебя никого. Ты ничем не дорожил. Своих подельников ты благополучно сдал, когда понадобилось.       – Да, давай вспомним мои ошибки двадцатилетней давности! – рычит Брок, но Стив продолжает все так же холодно:       – Я вот не могу простить себе ошибки семидесятилетней давности. Не забываются, знаешь ли.       – В этом мы не сойдемся, Кэп.       – Мне и не нужно с тобой сходиться. Я просто хочу, чтобы ты усвоил: не трогай Баки. Тренируешь его? Вот и тренируй. Но рот свой закрой. Никаких мотивирующих оскорблений. И никаких чертовых идей о миссиях. Ни на какие миссии он не пойдет. Тренировки, социализация – отлично. Но не надо настраивать его на миссии. Не смей его на это подбивать. Иначе вернешься в Лагос, откуда тебя вытащили. И это в лучшем случае.       Брок издает короткий нервный смешок.       – Смотрю, ты досконально изучил мою биографию? Про Лагос. Кого я там предал двадцать лет назад. Как мило. Значит, теперь мне не будет места в твоем идеальном мире после «Озарения»? Пустишь в расход? Зачем тебе маргиналы, верно?       Стив хмурится и несколько смягчает тон.       – Не говори глупостей. Ты знаешь, что я к тебе хорошо отношусь. Двадцать лет назад – это двадцать лет назад. Главное, сейчас не оступись.       – И насколько хорошо ты ко мне относишься? – спрашивает Брок хрипло, подходя ближе. Он снова заигрывает со Стивом и снова тщетно.       – Не настолько, как тебе хотелось бы.       Брок стоит так близко, что у Баки кровь закипает, а в мозгу пульсирует непреодолимое желание ему врезать. Но внутри все обрывается, когда тот вдруг говорит:       – Знаешь, почему ты тогда повелся на меня, Роджерс?       – Замолчи, – мрачно предостерегает Стив, в миг теряя все свое самообладание. И в эту секунду Баки наконец понимает, о чем они говорили вначале намеками. То, чего он не должен знать. Между ними что-то было. Абсолютно точно. Это от него и скрывают.       Стив хочет уйти, но Брок хватает его за руку.       – Нет, дай мне сказать, Роджерс! Я, знаешь, иллюзий не питаю. Но и ты не питай. Ты повелся на меня потому, что я вот такой, каким он был. Ну, с некоторыми оговорками. Но в целом. Так и есть. Сделай правильный вывод! Его место с автоматом на передовой, а не на коврике в твоей гостиной. Ты этим именно его мучаешь в первую очередь!       Стив с показательной брезгливостью скидывает с себя его руку и цитирует Ветхий Завет:       – «Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву».       Баки хорошо знает эту цитату. Она попалась ему на глаза в воскресной школе, и он потом часто повторял ее Стиву, который вечно ввязывался в драки. Брок в воскресную школу не ходил.       – Я не ебу откуда эту мудреная хрень, но по мне лучше сдохнуть в канаве, чем лежать у кого-то в ногах послушным песиком! Как бы я этого кого-то ни любил!       – Видимо, потому, что ты никого и не любил, – в запале возражает ему Стив. – И сам ты в канаве подыхать не захотел. Сдал всех подельников и счастливо служишь ГИДРЕ. Но в целом речь не о тебе. Не лезь в это. Тренируй его, но не нужно тешить ложными надеждами. Никаких миссий не будет. Я не собираюсь терять его еще раз.       – Знаешь что, Роджерс. Ты его это, заморозь просто. Так он точно будет в безопасности. За идею не благодари, – хохочет Брок, но Стив обрывает его холодно и жестко:       – Он и так в безопасности. Чего нельзя сказать о тебе. Имей это в виду. А если, не дай бог, тебе в голову придет больная идея мстить мне через него…       – Спокойно, Кэп. Я не идиот и не самоубийца. Да и я к тебе с лучшими чувствами. Может быть, еще и не теряю надежду. Может, и помогаю ему поэтому, – улыбается Брок заискивающе. – Я не собираюсь тебе мстить. К Барнсу я не полезу – я себе не враг. Хотя я удивлен, что он сам со мной до сих пор не заговорил.       – Я же объяснил тебе, когда привел его на тренировки. У него амнезия. Забывает травмирующие события. Поэтому не провоцируй. Если он что-то вспомнит, я в первую очередь подумаю на тебя. И разбираться особо не стану. Если триггер окажется в тебе, я тебя устраню. Да, это будет сложно и сопряжено с рядом неудобств, но я это сделаю. Поэтому рассчитываю на твое благоразумие, Брок.       – Я благоразумен. И бесконечно предан, Капитан, – добавляет тот с хрипотцой, но Стив это совершенно игнорирует. Коротко кивает и на этом они расходятся. Точнее, уходит Стив, он и так потратил на разговоры слишком много времени, его ждет джет до Нью-Йорка. Брок же остается в пустой переговорной, думает о чем-то напряженно и по итогам размышлений со всей злости пинает стену ногой.       В этот момент появляется Джек, оглядывает помещение и спрашивает:       – Кэп ушел?       – Как видишь.       Заходит внутрь, затворяя за собой дверь.       – О чем вы говорили?       – А как ты думаешь? – огрызается Брок, и Джек больше не задает вопросов, видимо, и так в курсе всего.       – И что он тебе сказал?       Брок пожимает плечами и декламирует с пафосом, явно намеренный Джека позлить:       – Лучше быть живым псом, чем мертвым львом.       Джек молчит, ожидая чего-то более конструктивного. Не дождавшись, хмуро сообщает:       – Ты не лев, Брок.       – Но и не пес, – скалится тот, и Джек все-таки не выдерживает. Пользуясь очевидным физическим преимуществом, хватает его за челюсть и прижимает к стене. Закрывает рот ладонью, лишая возможности огрызаться, а сам что-то быстро наговаривает ему прямо в ухо, пытается внушить, образумить. Баки ставит громкость на максимум, но это невозможно разобрать, только невнятное бормотание. Брок рычит и вырывается, наконец отталкивает его от себя и орет:       – Да, блять, я знаю все это! Отъебись!       Джек отступает, а Брок продолжает злиться:       – За кого ты меня принимаешь? Не будет такого! Да и, в конце концов, тебе-то какая разница?!       – Брок, – укоризненно произносит Джек ему вслед. Одно его имя, но Брок понимает все, что тот хочет сказать. Понимает, но не хочет слышать.       – Отъебись, Роллинс. Я устал, – бросает он и выходит в коридор.       Баки снимает наушники и откидывается на спинку стула. В мыслях совершеннейший хаос, но ясно одно – у Стива с Броком что-то было в прошлом. Теперь когда он задумывается об этом, все кажется совершенно логичным. Стив повелся на Брока и не может себе этого простить, но за это Баки на него не злится, он это понимает, принимает. Стив, изможденный долгими месяцами его реабилитации и срывов, просто оступился – Баки бы простил. Чего он не может простить, так это того что Стив воспользовался его амнезией, провалом в памяти – о котором они говорили сейчас. Баки что-то узнал, увидел. Думая об этом, ему кажется, он действительно что-то видел, но картинка настолько смутная, что, возможно, это и не воспоминание, а лишь игра его воображения. Он, и правда, ничего не помнит. Но очевидно – что-то было. И Стив, которому он верил абсолютно, ему ничего не сказал. Промолчал. Пусть даже из благих побуждений – все равно. Баки не может ему простить именно это. И то абсолютное доверие и взаимопонимание, которое существовало между ними все эти годы, вдруг рассыпается на осколки.       Он настолько поражен ложью Стива, что о Броке почти и не думает. Принимает как должное то, что Брок его использовал, действительно соврал о своих чувствах и не так уж важно теперь зачем. Чтобы отомстить Стиву, чтобы рассорить их, чтобы втереться в доверие – вариантов много, но Баки даже не хочет вдаваться во все это. Ему просто больно от осознания того, что он остался в одиночестве и больше никому не может доверять. Стив ему врал, и в этот момент весь мир рухнул.       Оставаться в тесных комнатах невыносимо, и Баки выходит на крышу. Уже осень, воздух прохладный – он это знает, но не чувствует. Внутри тоже совершенно пусто, будто его и там модифицировали, вычистили и заморозили. Раньше в такие моменты он думал о том, что ему нужен Стив. А сейчас понимает, что не хочет его видеть. Не знает, как реагировать. Что сказать. Настолько ему больно и обидно, что Стив скрывал от него провалы в памяти, подгоняя все в свою пользу. Они клялись друг другу быть честными, чтобы ни случилось. Они и были честными всегда. Измену Баки бы простил. Тем более, он видит, насколько связь была мимолетной, видит, что Брок не значит ровным счетом ничего. Но Стив выбрал молчать, обманывать. Действительно будто держит его за ребенка, за неполноценного калеку и лишь взращивает эту иллюзию. Формирует свой маленький лживо-безопасный мир вокруг него.       – Не спится?       Баки вздрагивает и невольно ежится от отвращения. Погруженный в свои мысли, он и не заметил прихода Брока. Тот подсаживается к нему как ни в чем не бывало, зажигает сигарету, а Баки физически не может вынести его присутствия.       – Я хочу побыть один, – глухо сообщает он. – Уходи.       Брок смотрит на него странно. Тушит только что зажженную сигарету и задает абсурднейший вопрос:       – Ты знаешь, кто я? И как меня зовут?       – Что? – Баки поднимает взгляд, не понимая, что это за безумная игра. Брок смотрит на него внимательно и обеспокоенно, а он не может этого вынести, потому что это все ложь. И насколько же искренне он, оказывается, умеет лгать.       – Я не хочу знать, как тебя зовут. Не хочу тебя знать, – бормочет Баки, вытирая тут же покатившиеся из глаз слезы. Как же он ненавидит себя за эту слабость, но ничего не может поделать. Брок смотрит на него с жалостью и привлекает к себе.       – Ну, ты опять плачешь, Барнс. Что случилось?       – Я тебя ненавижу. Отпусти меня. Я тебя ненавижу, – выдыхает он, пытаясь вырваться. Но Брок не отпускает, а Баки настолько эмоционально слаб, что даже эти лживые объятия ему необходимы. – Ты обманывал меня. Все это время обманывал.       – Так ты все-таки вспомнил?       – Нет, я ничего не вспомнил. Ничего не помню, – хнычет Баки ему в плечо. – А вы оба этим воспользовались. Стив – чтобы остаться хорошим в моих глазах. А ты – потому что хочешь быть с ним.       – Ты подслушал наш разговор, вот в чем дело, – догадывается Брок. – Но ничего не вспомнил, да? Странно. Странно, что не вспомнил. Получается, ты не вспоминаешь, когда тебе просто рассказывают. Нужны триггеры. Я понял. Теперь точно понял.       Брок несколько отстраняется и обхватывает ладонями его лицо, ловит взгляд:       – Я не хочу быть с твоим Стивом, Барнс. Нет у меня с ним ничего. Уже очень давно. Я лишь поддерживаю эту иллюзию, чтобы он ничего не заподозрил насчет тебя. Вот и все. Ты из-за этого плачешь или из-за чего? Из-за него или все-таки из-за меня? – спрашивает он, улыбаясь. А Баки и сам не знает. Ничего не знает.       – Почему я должен тебе верить?       – Ты не должен. Верь себе. Сам делай выводы. Я говорил уже, только ты не помнишь. Но ничего. И еще раз скажу, если понадобится.       Брок снова привлекает его к себе, и Баки больше не сопротивляется. Висит на нем, как тряпичная кукла.       – Мы были знакомы, Барнс. И я сейчас не про Аден. Ты не только про нас со Стивом забыл. Ты забыл еще и про нас с тобой.       Он не врет. В этом он совершенно точно не врет. Сейчас Баки вспоминает сотни мелких моментов: его прикосновения, которые не казались чужими, объятия, которые уже были, разговоры, которые будто повторялись. Они действительно были знакомы. Баки чувствует это, хоть и не может вспомнить.       – Между нами что-то было?       Брок тихо смеется ему в ухо и говорит:       – Нет. Не было ничего. Я бы хотел соврать, но не могу. В отличие от Кэпа, я за правду, не хочу плодить иллюзии. Я просто учил тебя плавать – вот и все. В том самом бассейне, куда ты сегодня пошел. Поэтому, когда ты сказал, что словил триггер, я думал, что обо мне.       – Нет. О Красной комнате. Как ты учил меня плавать, я не помню.       Брок отстраняется и вытирает его слезы ладонями.       – Поехали к океану, Барнс. Мы ездили уже. Может, это сработает как триггер. Поговорим там. Я тебе все расскажу, а ты уже решишь, верить мне или нет. Давай?       Баки кивает.       Они едут в молчании. Брок сначала сидит за рулем, но Баки видит, насколько тот устал и почти засыпает, и они меняются местами. У самого Баки организм крепче за счет сыворотки, он тоже устал, но скорее эмоционально. Брок же отрубается в момент, спит на пассажирском сиденье, подвернув под голову куртку. Включен навигатор, но Баки и так знает дорогу. Он запоминает маршруты с одного раза и этот ему знаком. Он действительно был здесь раньше. Снова это неуловимое чувство дежавю, преследовавшее его последние несколько месяцев. Амнезия, о которой он не знал. О которой молчал Стив и заставлял молчать Брока. Как много он забыл? Там не одно событие, а целый период. И Брок. Они были знакомы. В этом сомнений нет. Поэтому Брок и удивился, когда на крыше, пару месяцев назад, Баки сказал, что не знает его имени.       Он останавливает машину в точке назначения. Брок спит, и Баки не хочет его будить. Смотрит на черный океан, там волны и их шум слышен даже сквозь закрытые стекла. Он сидит так какое-то время, а потом выходит из машины. Один. Стараясь не слишком хлопать дверью, но все равно – Баки идет к воде и вскоре слышит шаги позади.       – Поплаваем? – спрашивает Брок, кутаясь в куртку. Он дрожит, тело остыло после сна, ветер сильный и холодный. Баки, не чувствительный к низким температурам, смотрит на него с жалостью и отвечает:       – Там холодно и волны.       – А ты не умеешь плавать.       Баки открывает рот, думая, стоит ли ему возразить или сказать правду, но Брок только смеется:       – Я знаю, что не умеешь, Барнс. Я же поэтому тебя и учил.       Да, точно. Забавно, что все это время он пытался Брока обмануть, а тот с самого начала знал.       – И как? Я делал успехи?       – Ну, так, – хохочет Брок. – Один раз вроде бы получилось. Немного. Я так рад был. А ты говоришь, я тебя не хвалил. Один раз все-таки был.       – Да, и ты рассказал историю про волнорез. Что у тебя до сих пор шрам, – вдруг вспоминает Баки. Но это все настолько размыто и нечетко. Он ходит в этом черном коридоре памяти, улавливает отзвуки из-за закрытых дверей, но отчаянно не хватает ключа.       Брок радуется, что он вспомнил хоть что-то. Подходит практически вплотную и показывает этот шрам, чуть выпуклый рубец у виска. Он не слишком виден, но чувствуется под пальцами. Брок сам берет его руку, давая к себе прикоснуться. Трется небритой щекой о ребро ладони. Это приятно, только Баки по-прежнему не слишком ему верит, не знает, во что верить, поэтому спешит убрать руку.       Но Брок не дает ему отойти. Смотрит прямо в глаза, ухмыляется хищно и как-то опасно.       – Ну, теперь ты знаешь, где у меня шрам от дурости. А я знаю, где у тебя две родинки рядом. Дашь рассмотреть поближе? Чтобы было честно.       Две родинки рядом – Баки не сразу понимает, о чем он. Но Брок упирается большим пальцем в то самое место внизу живота ближе к кости, и Баки дергается, краснея. Пытается отстраниться, но Брок не отпускает.       – Помнишь, как учился ко мне прикасаться?       – Ты же сказал, ничего не было, – выдыхает Баки, начиная паниковать. Он все-таки выскальзывает из его рук и пятится назад. А Брок идет к нему с какой-то нехорошей решимостью в лице.       – Знаешь, кое-что между нами все-таки было, – ухмыляется он. И говорит изменившимся голосом: – Иди сюда, не бойся. Я буду самым нежным.       Брок тянет его к себе, но Баки резко выставляет бионическую руку и толкает его в грудь. Не ожидавший сопротивления, тот валится на песок. Смотрит пораженный, но тут же вскакивает на ноги и делает повторный заход. Баки предупреждающе выставляет бионическую руку.       – Убери руку, Барнс.       – Нет.       – Блять, научил тебя сопротивляться на свою голову, – бормочет Брок, но не отстает. – Слушай, я ничего тебе не сделаю. Только дам тебе триггер. Это триггер. Тебе просто надо расслабиться и снова включить режим безвольного тюфяка. Буквально на пару секунд.       – Брок, отойди от меня по-хорошему, – хмурится Баки, задетый очередным оскорблением. И Брок наконец отстает. Демонстративно поднимает руки вверх и усаживается на песок.       – Ладно, я сдаюсь. Теперь все, я не знаю, что делать. Эта хрень больше не работает. В бассейне ты тоже меня не вспомнил. Когда мы обнимались после спарринга и я спросил про руку – тоже не вспомнил. Это тупик. Я не знаю, в чем теперь триггер. Не знаю, как вернуть тебе чертовы воспоминания, Барнс.       – Просто рассказать? – предлагает Баки, опускаясь на песок рядом с ним.       – Ты мне не поверишь.       – А ты попробуй.       Брок выдыхает, собираясь с мыслями, и сообщает коротко:       – Я ухлестывал за Кэпом.       Говорит это и замолкает. Смотрит на реакцию. Баки пожимает плечами, он и так это понял из их разговора со Стивом. Брок задумчиво чешет подбородок и осторожно продолжает:       – У меня не было никаких чувств, просто… спортивный интерес, наверное? Ну, и внешне он… ну, ты сам понимаешь, – кто не хочет попробовать с Кэпом? Тем более мы постоянно пересекались на миссиях, 24 часа в сутки вместе – это, знаешь ли, сближает. В общем, после очередной миссии – в Дакке что ли? – я увязался за ним, была поздняя ночь, мы пошли в его кабинет, уже не помню под каким предлогом. И… ну ты успел понять за это время: я умею быть настойчивым. Я сам почти не верил в успех, но… все случилось. Точнее не случилось. Потому что посреди всего этого действа он заметил в коридоре тебя. Было темно, а ты стоял и смотрел. Молча.       Что-то такое было. Что-то мелькает в памяти. Светящийся прямоугольник двери и испуганный взгляд Стива в вспышке сигнальных огней. Но все настолько смутно. Будто и не с ним.       – Я знал, что вы вроде как пара, но мало понимал, что ты из себя представляешь. Да, мы пересекались в Адене, но это не то. Ты был мифическим Зимним Солдатом. Я, когда увидел тебя в коридоре, думал, что ты меня прикончишь на месте. А ты, блять, разрыдался. Я и представить не мог, Барнс. Я не особо отягощен моральными принципами и для меня это была честная конкуренция. Ровно до этого момента. Но ты начал блеять что-то про то, что все понимаешь и не хочешь мешать, и я знатно прихуел. Особенно когда Кэп вдруг притянул тебя к себе и сказал тебе отсосать. Я подумал, может, вы практикуете такое – почему бы и нет. А секс с двумя сверхсолдатами даже круче, чем с одним. Забавно. Будет, что вспомнить. Но ты, блять, разрыдался, когда я тебе отсасывал. Вместо того чтобы выпустить мне кишки, ну, или хотя бы сказать, что тебе не нравится, ты просто разрыдался. Ты был настолько жалок, что это пиздец. Собственно твоими слезами все и закончилось. Больше у нас с Кэпом ничего не было, он специально сменил группу поддержки, – чтобы как можно меньше пересекаться со мной.       Брок замолкает, переводя дыхание, и спрашивает:       – Что-то припоминаешь?       – Смутно. Что было дальше?       – Где-то через неделю я к тебе подошел. Я знал, что ты периодически ходишь на крышу. Подкараулил тебя и подошел.       – Зачем? Не удалось потрахаться со Стивом и решил взяться за меня? Или что? – не понимает Баки, но Брок только хмурится на это:       – Не будь дурачком. Что мне было с тебя? Сплошные проблемы и риски. Что там Кэп говорил? Отомстить я ему пытался таким образом? Да, это же бред. Если бы я стал крутить шашни с тобой – тем более, из каких-то низменных побуждений – Кэп бы от меня избавился за секунду. Думаешь, я этого не понимал? Этот ебучий бассейн, где мы занимались тайком по ночам, – я боялся пиздец, что он узнает. Боялся, что ты проболтаешься. Как бы я это объяснил? Кто я для него, а кто ты. Да даже если бы мы потрахались, Барнс, он бы тебя простил, а мне бы оторвал яйца. Но я об этом и не думал. Ты был как ребенок. Абсолютно беззащитный. Я просто хотел помочь. Искренне. А эти ебучие тренировки, на которые я тебя еле затащил? Да разнойся ты, когда я впервые вывел тебя на спарринг с Мэй, он бы действительно в ебанный Лагос меня отправил. Какие мне выгоды? Назови хоть одну.       – Так зачем ты тогда в это ввязался?       – Не знаю. Блять, сам не знаю, поверь. Просто не мог тебя забыть. Ты не выходил у меня из головы. Твои слезы. Меня настолько это поразило... Твоя абсолютная беспомощность на контрасте с колоссальными возможностями, будто замороженными в тебе. Я не мог этого понять. Наверное, мне было жалко тебя, хотя я не особо жалостливый. Я не знаю. Но мысли о тебе меня не оставляли. И я решил просто поговорить. У меня не было никакого плана действий на тот момент. Я просто не понимал, как так – Зимний Солдат и настолько жалок и беззащитен. Когда я подошел, ты не помнил ничего, а я не знал, что ты не помнишь. Если бы знал, то не подошел бы ни за что. А так мы поехали к океану. Сюда, на это место. Тебе казалось, что я чувствую себя виноватым за Аден, а мне казалось, что ты понимаешь, о чем я говорю. Я зачем-то предложил помощь, хотя и не представлял, чем могу помочь. Но ты в ответ попросил научить тебя плавать.       – А Стив?       – Что Стив? Он не знал. У него и мысли не могло возникнуть, что я к тебе сунусь. Это совершенно не в моем характере. Я и сам не понимаю, как так вышло. Да и я как-то тогда, наверное, еще на что-то рассчитывал с ним – сейчас уже и не помню, что я думал и что чувствовал. Я был в каком-то раздрае, ничего не понимал. Меня тянуло к тебе, но я отказывался это признавать. До последнего отказывался. Ты мог проболтаться ему, конечно, но вроде тоже не хотел, чтобы он знал – про то, что ты плавать не умеешь. Ты боялся, что он тогда откажет тебе в миссиях. На этом мы и сошлись, что Кэп знать не должен.       – В какой момент я все забыл?       – У тебя был срыв. Ты вдруг резко стал ревновать меня к нему, хотя уже и не было причин. Слово за слово и я понял наконец, что ты ни черта не помнишь о той ночи втроем. Просто так ты отказывался мне верить, сказал дать тебе триггер и я продублировал эту хрень про «буду нежным», на которую сейчас ты уже не среагировал. Но среагировал тогда. Тебя накрыло, ты орал в этом чертовом бассейне, а я молился всем богам, чтобы никто не услышал. Ты вспомнил все и ушел к себе. Я через третьи руки вызвонил Кэпа. Ты был в таком состоянии, что оставлять тебя одного было просто страшно. И Кэп примчался сразу. Что было дальше между вами, я не знаю. Но буквально на следующий день вы переехали, сменили этаж. Он, видимо, решил, что триггер в окружающем пространстве, а я понял, что ты меня все-таки не сдал. Как только Кэп отбыл на очередную миссию, я пришел на крышу, подозревая, что могу застать тебя там. Начал болтать с тобой без задней мысли, а ты посмотрел на меня отсутствующим взглядом, и оказалось, ты ничего не помнишь. Даже моего имени. Я хотел уйти. Но снова не смог. А остальное ты знаешь и так.       – Почему ты не рассказал мне сразу, на крыше? Раз ты понял, что у меня амнезия и я забыл твое имя, почему ты просто не рассказал? – спрашивает Баки. Он верит Броку, его слова ложатся на отзвуки памяти, но вот этого он никак не может понять.       Брок смотрит вдаль, на волны, и усмехается отрешенно:       – Барнс, выдохни и сложи два плюс два. И ты поймешь. У тебя не амнезия. Она так не работает. Окей, предположим, ты забыл наш неудавшийся секс втроем как травмирующее событие. Звучит логично. Я и сам поверил в твою амнезию на тот момент. Но потом у тебя выпилило целый чертов месяц из головы. Предположим, после срыва в бассейне у тебя был неприятный разговор с Кэпом плюс ты снова вспомнил наш тройничок – травмирующие события, окей. Но какого хрена ты забыл меня? Напрочь меня забыл. Чертов месяц не мог пропасть в никуда сам по себе.       Баки не понимает. В голове пустота и он не находит ответа. Если это не амнезия, то что? С чем связаны эти провалы в памяти? Брок смотрит на него, ждет, что Баки догадается. Но у него нет идей.       – Как работают обнуления, Барнс?       – Что?       – Ничего. Просто интересно. Это похоже на обнуление?       – Стив бы не стал, это… это невозможно, – выдыхает Баки с нервным смешком. Настолько это нереально. Но Брок смотрит на него серьезно и требует ответа:       – Так похоже на обнуление или нет?       – Нет. Стив бы не стал.       Брок лишь пожимает плечами:       – Ладно. Как знаешь.       – Я спрошу у него, – выдыхает Баки, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Хорошо, что он сидит, потому что все тело вдруг ощущается как вата, а голова дробится на куски. Он не может поверить. Не хочет даже думать. Не может и мысли допустить.       – Вот поэтому я тебе и не рассказал! – в запале отвечает ему Брок. – Потому что знал, что ты сразу же побежишь к нему и он тебя снова обнулит!       – Да не обнуляет он меня, что ты несешь?! Это просто провалы в памяти! У меня вся память, как решето! Просто провалы! – кричит Баки, вскакивая на ноги. Его резко ведет в бок и он бы упал, но Брок подхватывает его и тянет вверх. Смыкает руки на его спине, а Баки упирается локтями и бормочет:       – Отпусти меня.       – Он тебя снова обнулит.       – Тебе какое дело?       – Самое прямое. Забываешь-то ты именно меня.       Брок смотрит на него, и Баки замирает, загипнотизированный его взглядом.       – Оттолкнешь меня, если что. Теперь ты можешь это сделать.       Брок наклоняется, чтобы его поцеловать. Баки не отталкивает. Просто отворачивается и подставляет щеку. В щеку Брок его не целует. Смеется коротко, хлопает по плечу и отпускает.       – Отвези меня обратно, – просит Баки. Он готовится спорить и уговаривать, но Брок поддается на удивление легко:       – Поехали.       Они идут к машине, проваливаясь ногами в песок. Баки трясет, он не справляется, и Брок страхует его, подхватывая под локоть.       – Знаешь, Барнс, как бы ты ко мне ни относился, просто имей в виду, что я на твоей стороне, – вдруг говорит он. – И я готов пойти против Кэпа, если понадобится. Хотя я понимаю уже, что все равно ты все ему расскажешь.       Баки останавливается и смотрит ему в глаза:       – Я тебя не сдам. Просто скажу, что подслушал ваш разговор. Так и есть, по сути.       Брок усмехается и пожимает плечами:       – Да, ты меня не сдашь, но снова забудешь. Хотя, может, это и к лучшему. Может, я и не приду больше с тобой знакомиться. Да, наверное, не приду. Тебе ведь и так хорошо. Это я думал, ты хочешь что-то изменить… Сначала мне просто было тебя жалко. Я подошел без особых идей, не смог не подойти. Я не предполагал, что ты примешь от меня какую-то помощь. Но ты попросил научить тебя плавать. Я не очень понимал зачем. У меня даже закрадывалась мысль, что я тебе просто нравлюсь – ну, знаешь, научи меня плавать по ночам, но так чтобы Кэп не знал. Каждый понимает в меру испорченности – так вот я испорчен. А потом ты все-таки сказал, зачем тебе это чертово плаванье. Ты хотел вернуться к миссиям. Выбраться из этого болота жалости к себе. Снова стать сильным. У тебя была цель. А теперь что?       Баки сглатывает и опускает взгляд.       – Знаешь, почему в самый первый раз я повез тебя к океану?       – Почему?       – Символ силы и свободы. А ты был слабым и жалким. Но теперь уже нет, – Брок осторожно приподнимает его лицо за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. –Только представь, какой огромный путь ты прошел. Хочешь все это забыть? Вернуться к точке отсчета? Роджерс ведь этого и добивается. Сильным и свободным ты ему не нужен. Зато нужен мне. Конечно, тебе с ним проще. Удобнее. Он все для тебя сделает, не надо ничего решать, вообще не надо шевелиться. Если тебя это устраивает, – пожалуйста. Живи в этой иллюзии. Мне просто казалось, что ты другой. Мне казалось, что тот Баки Барнс, которого я видел на старых пленках, похож на меня, а не на беспомощного плюшевого мишку. Значит, я ошибся, да? Я больше не подойду к тебе знакомиться. Я устал.       Брок хочет идти дальше к машине, но Баки не дает, хватает его за руку. Это глупо и эгоистично, но он не может его потерять. Сама мысль о том, что он просто забудет, а Брок больше не придет, пугает невероятно.       – Не уходи.       – Если я тебе нужен, я не уйду.       Баки продолжает сжимать его запястье, Брок не сопротивляется. Но больше не делает ничего. Не пытается обнять. Не пытается поцеловать. Не пытается уговаривать. Молчит и смотрит на воду. Волны утихли, за горизонтом поднимается солнце, Брок щурится от бликов, но продолжает смотреть туда, в сторону. А Баки смотрит на него и тихо предлагает:       – Пойдем поплаваем?       Брок улыбается. Вода должна быть холодной, но он соглашается, не раздумывая:       – Пойдем.       Брок заходит в воду голышом, Баки так не может – скидывает ботинки, снимает куртку и брюки, но трусы с футболкой оставляет на себе. Вода действительно холодная. Баки знает, но не чувствует в полной мере. К низким температурам его организм практически не восприимчив. Брок же стучит зубами и пытается согреться за счет движений. Вовлекает в это Баки, толкает его в волну, но держит за край футболки, – Баки это знает и не боится. Отталкивается ото дна, выпрыгивая наверх, и топит Брока в отместку, но так, чтобы не отпустить ни в коем случае. Они оба включаются в эту шуточно-нешуточную борьбу, смеясь и глотая соленую воду, пытаясь друг друга утопить, но не размыкая руки, и потому неизменно уходят под воду вдвоем.       – Все, я больше не могу. У меня в легких воды больше, чем воздуха, – хрипит Брок, отгребая в сторону берега. Это не мешает ему сделать очередную попытку утащить Баки под воду. Они снова падают вместе, вместе же и выплывают, сцепившись. Брок притягивает его к себе, убирает с его лица налипшие волосы. И на этот раз Баки не отстраняется. Дело ли в разгоряченном борьбой сознании и нехватке кислорода в мозгах или же в том, что только Броку он верит в эту секунду. Только за него и держится в огромном океане лжи и вечно ускользающей памяти.       Баки чувствует едва уловимое прикосновение его губ, приоткрывает рот и осторожно отвечает ему сам. Обхватывает его обеими руками – потому что можно и бионической, а Брок ведет по ней пальцами, будто она живая. На полноценный поцелуй не хватает воздуха, дыхание не восстановилось, Брок слишком торопится и закашливается морской водой, но все равно упорно покрывает короткими поцелуями его лицо, скулы, уголки губ. Баки отвечает ему, теряя голову, сжимая в объятиях, глотая соленую воду, стекающую по его лицу крупными каплями.       Их накрывает волной, Баки захлебывается от неожиданности, но Брок выталкивает его наверх, смеется и тянет к берегу.       Они сохнут в машине, врубив обогрев на полную, потому что Брок замерз, а Баки пытается дать просохнуть мокрой одежде. Сидит на заднем сиденье в джинсах и куртке на голое тело. Брок дремлет, упираясь пятками в обивку двери, а голову пристроив у него на коленях.       – Я не хочу тебя забывать, – говорит Баки, даже не уверенный, что Брок услышит. Но он слышит. Разлипает глаза и тянется рукой к его лицу. Гладит по щеке, пропускает между пальцами прядь влажных волос и заправляет их за ухо.       – Просто не рассказывай Кэпу, что ты вспомнил, и мы найдем выход.       Баки отводит взгляд, понимая, что не сможет. Не сможет не поговорить со Стивом.       – Так и не веришь мне, да? Насчет обнулений. Хочешь услышать его версию?       – Хочу, – признает Баки. – Но не потому, что не верю тебе. Мне просто нужно поговорить со Стивом. Я иначе не смогу. Не смогу, не поговорив с ним.       Потому что он любит Стива. Вслух это Баки не произносит, но именно в этом причина. Он только что поцеловался с Броком, но все равно любит Стива. Запутался вконец.       – Слушай, я хотел любыми путями избежать твоего обнуления, но теперь понимаю, что ты просто иначе никогда мне не поверишь. Не поверишь, что он на это способен, да? Давай так. Я дам тебе жучок. Поговори с Кэпом. Обсуди с ним все. Все, что тебя интересует. Только вопрос про обнуления задай прямо. Он не умеет врать – там сразу все станет ясно по его ответу, даже если решит выкручиваться. Я это запишу и дам тебе послушать. Что думаешь, Барнс?       – Я Баки.       Брок улыбается и повторяет его имя по слогам.       – Так ты согласен, Баки?       Он кивает.       – И запиши мне видео.       – Видео?       – Да, – Брок достает и кармана телефон и протягивает ему. – Расскажи, что помнишь обо мне. И все, что знаешь теперь. С самого начала. Я тоже добавлю. Но так, чтобы ты сам себе поверил. А то заебало с тобой знакомиться, – ухмыляется он. Закидывает голову наверх, чтобы посмотреть ему в глаза, и повторяет медленно и с обожанием:       – Баки.