Помни меня

      Наутро, когда Баки перевязывает Стиву плечо, тот сообщает, что им необходимо будет на пару недель передислоцироваться в Трискелион. Все силы стянуты туда и оставаться в штабе небезопасно. Баки рад переменам, – это значительно повышает его шансы как-то помешать ходу «Озарения». Хотя он пока не слишком понимает как… Единственное, что совершенно ясно – он ошибся, считая, что сможет уговорить Стива остановить «Озарение». Не сможет. Стив не станет его слушать.       Баки не покидает ощущение, что есть нечто такое, что Стив не может ему простить. «Я его предал», – говорилось в записке. Очевидно, Баки каким-то образом уже пытался остановить «Озарение» и был кто-то, кто ему помогал. Или кому он помогал … Поэтому Стив мучает его этими странными вопросами, намекая, что это не его мысли, а ему внушили. Вот только для того, чтобы понять всю дикость проекта «Озарение» и их пребывания в ГИДРЕ, большого ума не надо. Что Баки действительно понадобилось – так это способность наконец мыслить самостоятельно в отрыве от Стива и его жизненных установок.       Та ночь перед его падением с поезда, так врезавшаяся Стиву в память, не была чем-то особенным – Баки не первый раз угрожал, что уедет, но смысл тех угроз был лишь в том, чтобы Стив уехал за ним. Один бы Баки не уехал и не думал об этом даже. Наверное, тогда он обижался. Сейчас же понимает, что насколько он был несчастлив на фронте, засыпая на промерзлой земле, – настолько же несчастлив был бы Стив, засыпая в мягкой постели обычным американцем. Они любили друг друга, но хотели совершенно разного. Стив по характеру всегда был сильнее, – более цельным и упрямым. Баки был ведомым в этих отношениях, даже в детстве – хотя тогда ему так не казалось. Он спорил, отстаивал свою позицию, но Стив делал по-своему, и если хочешь быть с ним – то приходилось с этим мириться. А Баки хотел быть с ним.       Его падение с поезда стало переломным для них обоих. И если Стив, переживший страшную утрату, помешался на чувстве вины, то Баки вдруг будто со стороны увидел, насколько был намертво привязан к нему. Кажется, что даже умей он предвидеть будущее, знай, что упадет с того поезда, он бы все равно не уехал. Существования отдельно от Стива он не мыслил. Лучше было умереть. Они были вместе с детства, неотделимые друг от друга. Казалось, один он умрет. Но он не умер. Он жил. Выживал. В течение семидесяти лет. В страшнейших условиях он выжил один. У самого Стива этих семидесяти лет одиночества не было, – он спал и проснулся все с тем же чувством вины, острым, как вчера.       Для Стива он Баки, все тот же Баки. Но он не тот же. Баки всегда пытался забыть, что он Зимний Солдат. Но теперь наконец желает это помнить. Он Зимний Солдат, освободившийся от хендлеров. На протяжении семидесяти лет он мечтал о том дне, когда сам сможет принимать решения. Этот день настал. И как бы он Стива ни любил, даже ему Баки больше не готов позволять решать за себя. Хватит.       И «Озарение» он должен остановить сам. Со Стивом разговаривать бесполезно – он не слышит. Настолько привык к тому, что Баки всегда следует за ним, что любое отклонение от заданного курса считает ненормальным. Стал его обнулять. Это ведь не первое обнуление – раз Баки написал эту записку, значит, знал, что его ждет. Но сопротивления не оказывал – что тоже весьма показательно. Хватит с него. Больше обнулить себя он не позволит.       Он хмурится, размышляя об этом, и тут же ловит вопросительный взгляд Стива на себе. Невольно вспоминает, как тот вчера спросил: «Ты любишь меня?». И от искреннего сомнения в его голосе сердце до сих пор обливается кровью. Баки не принимает «Озарение» и ненавидит ГИДРУ, но Стива он примет любым и ни за что не оставит. Он вытащит его – не знает как, но обязательно вытащит. Вопреки всему.       В неясном порыве Баки прижимается губами к его здоровому плечу, трется щекой о его шею, растворяясь в знакомом тепле, в знакомом запахе его тела. Стив целует его в ответ, притягивая к себе, и Баки с удивлением обнаруживает, что тело реагирует на ласку. Еще одно изменение, о котором он не помнит.       – Мы спали? – спрашивает он неуверенно.       – Да, – выдыхает Стив, продолжая неторопливо выцеловывать ему шею.       – Но как…?       – Просто нужно было подождать. Я тебе говорил.       Баки улыбается и закрывает глаза. Пытается сосредоточиться на ощущениях, чтобы вспомнить их первый раз в новом времени. Как это произошло. Но в голове движутся какие-то неясные образы, отзвуки, тени. Ему чудится запах моря и сигарет. Странно. Ведь Стив никогда не курил. На мгновение что-то проявляется. Более-менее отчетливо. Всего на мгновение. Баки счастливо выдыхает, чувствуя расползающееся по телу тепло. Он вспомнил что-то. Вот оно.       – Помнишь, как ты стал дурачиться и повторять за мной все движения, чтобы показать, как это глупо стесняться своего тела?       Стив отстраняется и смотрит очень странно. Будто не понимает, о чем он. И в то же время очень даже понимает. Баки теряется, следя за сложной сменой чувств в его лице. Ругает себя за то, что сказал глупость. Ему привиделось что-то, и он явно неверно растолковал расплывчатые образы.       – Может, я просто придумал… С этими провалами не разберешь, что было, а что мне приснилось.       – Ты хочешь, чтобы я повторял твои движения? – растерянно спрашивает Стив. Значит, этого действительно не было. Баки закусывает губу, не зная, как объяснить. Расплывчатые образы исчезли, и ситуация получилась откровенно глупой.       – Нет, это, наверное, что-то другое. Я вообще слабо помню… Не бери в голову.       Баки пытается поцеловать его снова, но Стив мягко отстраняется.       – Прости, Бак. Рука, и правда, побаливает. И мне нужно идти.       И Стив больше к нему не прикасается. Вообще. И по-прежнему не делится с ним ничем, всеми силами пытаясь сохранить тот информационный вакуум, в котором Баки находился все это время. Но уже вечером они садятся в джет и переезжают в Трискелион, а там в суматохе дел контролировать ситуацию Стиву становится сложнее. У него просто не хватает сил, они и не видят друг друга практически, – Стив приходит поздней ночью и уходит с рассветом, занятый подготовкой «Озарения».       Баки начинает исследовать Трискелион. Стив не говорит ему ни слова, осознавая собственную неспособность запретить ему свободу передвижения. Спорить они будут до хрипоты, Баки все равно сделает по-своему, а двери в жилом крыле Трискелиона не рассчитаны выдерживать удар бионической руки. Поэтому Баки получает возможность перемещается по зданию, а Стив молчит, да и голова у него занята другими вещами.       Но собственной победе Баки радуется недолго, очень быстро понимая, что Стив каким-то образом все равно за ним следит. Сначала он грешит на камеры – но у Стива просто нет времени проверять их настолько часто, да и Баки прекрасно умеет определять «слепые зоны». Потом он думает, что следить за ним приставлен СТРАЙК. Именно оперативники находят его там, где он бы не хотел, чтобы его видели, – у переговорной, в архивах, в оружейных. Страйковцы преграждают ему путь на нижние ярусы, где, как Баки предполагает, находится ангар с геликерриерами. Он бы прошел караул незамеченным, но такое ощущение, что они знали заранее, что он придет. Баки начинает нарываться, заявляя о том, что он Зимний Солдат, второе лицо после Капитана Гидра и какого черта они творят, не давая ему пройти. Но в этот момент появляется сам Капитан собственной персоной, и Баки молча ретируется.       И он догадывается: в нем жучок. Как минимум трекер, как максимум – прослушка. В бионической руке. Только так можно объяснить все эти странные совпадения. Стив вмонтировал его в бионику при обнулении. Поэтому так быстро определяет местоположение, поэтому и не делает попыток физически запереть.       Морщась от боли, Баки отсоединяет бионическую руку, но он не техник, не разбирается в ее устройстве – самостоятельно жучок ему не найти и уж тем более не вытащить. Сцепив зубы, Баки прикрепляет руку обратно. Он бы мог перемещаться без нее, но, если Стив вернется незапланированно и обнаружит снятый протез, – чревато большими проблемами. Тот и так подозревает его непонятно в чем. Выход в том, чтобы самому отслеживать передвижения Стива. А еще лучше слышать, о чем тот говорит. И не придется ошиваться у переговорных, нервируя СТРАЙК. Это было бы идеально. А уж найти жучки и трекеры на любой вкус в штаб квартире ЩИТа, покинутой в спешке, труда не составит.       И пока Стив принимает душ, Баки крепит жучок ему под погоны. План неидеален, но сейчас Стив практически всегда носит форму, тем более на каких-то важных заседаниях. А если жучок будет обнаружен, то прикрепить его мог кто угодно – мало ли в ГИДРЕ шпионов и двойных агентов. Стив, конечно, будет подозревать его, и это огромный риск, но Баки не знает, что еще он может сделать. А времени остается катастрофически мало. Ему необходимо добраться до геликерриеров. Плана как такового у него нет, но он рассчитывает каким-то образом повредить их физически, отсрочить запуск, выигрывая день за днем, пока не появится идея получше.       Стив настолько перестает ему доверять, что даже не сообщает о собственном отъезде на переговоры с Пирсом этой ночью. Но Баки слышит их телефонный разговор и понимает, что это его шанс наконец добраться до геликерриеров – фора в несколько часов.       Бионическую руку приходится снять, и это существенно ограничивает маневренность. Учитывая отсутствие Капитана, Баки рассчитывает на усиление охраны подводного ангара, но наоборот – привычный караул из СТРАЙКА снят, а камеры выключены – у Баки есть к ним доступ, и они не работают. Все это очень странно. Будто не он один решил воспользоваться отсутствием Стива, чтобы добраться до геликерриеров.       Баки впервые видит геликерриеры вблизи, вживую, а не на обезличенных чертежах, и зрелище, конечно, поражает воображение. Это огромные махины. Он идет вдоль верхнего яруса, рассматривая первую из машин, и пока не слишком представляет, что с ней можно сделать. У Баки с собой несколько детонаторов, но это все равно что иголка для слона, внешнюю броню так он точно не пробьет. Необходимо каким-то образом забраться внутрь, но с одной рукой задача существенно усложняется. Перепрыгнуть он не сможет, – сорвется. Нужно попробовать снизу, там, наверняка, есть какие-то приспособления для техников, чтобы забраться внутрь, через нижний люк.       Баки огибает ярус за ярусом, спускаясь все ниже. Но вдруг улавливает движение, посторонний звук и тут же замирает, прижимаясь к стене. Внизу кто-то есть, кто-то появился. И это не один человек, Баки вслушивается в шаги – их пятеро. Возможно, СТРАЙК, – заметили-таки чужое присутствие. Но очень быстро он понимает, что нет, вряд ли это СТРАЙК. Баки знает схему ангара, он расположен под водой и с главным зданием соединяется на верхних ярусах. СТРАЙК дежурит снаружи. Если бы это были они, то появились бы тем же путем, что и он – сверху. Те, кто находятся сейчас внизу, либо зашли раньше него и были здесь все это время, – тогда, возможно, это техники, но сомнительно посреди ночи, – либо зашли сейчас, но не из главного здания, а по шлюзам. Баки осторожно меняет угол зрения, стараясь разглядеть темные фигуры, и понимает, что прав, – у них за спиной баллоны с воздухом. Они проникли сюда по воде, и кто-то явно им помог, открыв шлюз и сняв охрану. Не он один хочет остановить «Озарение».       И Баки теряется, не зная, что теперь делать. Наверное, стоило бы вернуться обратно, но они его заметят, – слишком долгий путь наверх по открытым площадкам. Он, конечно, уйдет и подстрелить его с такого расстояния будет сложно. Но само его появление их напугает и помешает планам. А остановить «Озарение» в их общих интересах. Поэтому Баки просто замирает, вслушиваясь в их разговоры.       – План у Фьюри, конечно, ебанутый. Они за пару дней выкачают воду. Нам что каждую неделю сюда таскаться?       – Рот закрой и закладывай взрывчатку.       Значит, это ЩИТ. Стив часто упоминает это имя – Ник Фьюри, глава ЩИТа. Они пытаются остановить «Озарение», но точно так же, как и он, понятия не имеют, что делать. Тоже пытаются отсрочить неизбежное, поэтому закладывают взрывчатку. Тянут время. Хотят взорвать ангар и затопить геликерриеры. И это означает, что надо выбираться отсюда, – желательно не привлекая внимания, но очень быстро. Баки прикидывает примерное время, которое понадобится ему, чтобы добраться до выхода. Незаметно не получится – слишком много открытых пространств и источников света – его выдаст либо движение, либо тень. Но если он хочет выжить, то самое время начать продвижение к выходу. Он старается двигаться бесшумно, но отсутствие руки серьезно замедляет и скорость, и маневренность. На одном из перекрытий его все-таки замечают. Пуля отскакивает от металлического ограждения, Баки скрывается за стеной, слыша окрик снизу:       – Здесь кто-то есть!       – Это, блять, техник какой-то, наверное! – отвечает другой голос. Баки замирает в своем укрытии, слушая, как те начинают переругиваться между собой:       – Слишком прыткий для техника!       – Он, наверняка, из СТРАЙКа! Какого хрена?! Ты же сказал, что будет чисто!       – В жопу себе засунь свои претензии! Блять, заебал!       – Ты, блять, не будешь затыкать мне рот, гидровская шестерка!       Пользуясь их перепалкой, Баки проскакивает еще один открытый пролет до следующего поворота. Они палят по нему вовсю, но тщетно.       – Мне кажется, или он с одной рукой?       – Да плевать! Запускаем детонаторы и уходим!       Отступая, они стреляют по нему еще пару раз, но теперь, что у него, что у них главная задача выбраться, пока не сработали детонаторы. Баки продолжает бежать вверх, остается уже всего пара пролетов, но он не успевает. Раздается взрыв, его откидывает к стене, но не слишком сильно. Он в сознании, но зато гаснет свет и начинает выть сирена. Мощность взрыва небольшая, он где-то далеко, внизу. Баки поднимается на ноги, но не успевает сделать и шага, как раздается еще один. Он падает на пол, закрывая голову рукой. Детонаторы срабатывают один за одним. Слабая мощность компенсируется количеством точек поражения – они, скорее всего, установлены как раз у шлюзов – так, чтобы пробить обивку. Потому что, когда взрывы наконец утихают, Баки отчетливо слышит гул прибывающей воды.       У него даже фонарика с собой нет, он продолжает движение в кромешной тьме, нащупывая стену единственной рукой. Спасает то, что он хорошо ориентируется в пространстве, – до выхода оставалось не так много. Он доберется. И он добирается. Вот только двери заблокированы, а электронная панель обесточена.       – Черт…       Баки колотит в дверь рукой, но это бесполезно. Он бы и бионикой ее не пробил. Тут есть еще несколько выходов, но даже если он отыщет их в темноте – там будет все то же самое, здесь одна система. И он продолжает долбиться в дверь и орать, надеясь, что кто-нибудь из СТРАЙКА услышит его с той стороны.       Вдруг по стене прямо к нему сползает желтый круг фонаря. Баки оборачивается, щурясь. Полоса света тут же уходит вбок, прочь от его лица. Сквозь разноцветные блики он всматривается в темную фигуру, тут же выхватывая очертания воздушных баллонов за спиной. Это один из агентов ЩИТа. Баки вытаскивает нож, готовый защищаться, но не нападая первым. Вполне возможно, что в его случае лучше сдаться в плен, чем умирать глупейшей смертью запертым в чертовом ангаре.       – Убери нож. Хайль ГИДРА. Я пришел помочь. Двойной агент. Работал в ЩИТе под прикрытием. Пришлось прервать операцию ради спасения вашей жизни, сержант Барнс.       Его лицо закрыто, голос звучит глухо и металлически, искаженный защитной маской. Этот человек говорит каким-то набором слов, будто придумывает на ходу, – он словно сам ничего не понимает и не отдает отчет в собственных действиях. Баки вообще с трудом разбирает его речь из-за сбившегося при беге дыхания. И, конечно, он ему не верит, но иного пути нет – и нож Баки все-таки убирает, делая шаг навстречу.       – В главное здание мы не попадем. Здесь автоматическая блокировка дверей. Нужно выбираться через шлюз. Внизу. Пока его не затопило. Пойдем, нужно спешить.       Баки кивает, следуя за ним. Петляет в темноте за светом фонаря. Кем бы ни был этот человек, сейчас главное выбраться. Если бы тот хотел его убить, он бы это уже сделал. Ну, или просто оставил бы здесь одного. Как минимум тот намерен дать ему выжить, а с последствиями Баки разберется позже.       Они спускаются все ниже, под ногами начинает хлюпать вода. Агент уводит его в коридоры, прочь от главной площадки, и в какой-то момент Баки буквально проваливается в воду по пояс. Выбирается тут же по ступеням, не понимая, почему его это так напугало. Бежит дальше, пока вдруг поток воды буквально не сбивает его с ног. Баки совершенно теряется в происходящем, захлебывается, паникуя, переставая чувствовать под ногами пол. Сильным рывком его тут же вытягивают наверх, на площадку выше. Баки вцепляется в своего спасителя что есть силы, единственной рукой, и не может разжать пальцы, пораженно выдыхая:       – Я не умею плавать.       Он понимает это только сейчас. И его самого осознание этого факта повергает в шок, – он всегда прекрасно плавал, – и в Бруклине, и уж тем более Зимним Солдатом. Но сейчас он смертельно боится воды и ничего не может поделать с этим страхом. А агент ЩИТа будто его не слышит, никак не реагирует на его слова, продолжает тянуть за собой, но Баки буквально парализует. Потому что единственный выход отсюда через шлюз в Потомак, – так он сказал. Они собираются переплыть чертову бездну. И Баки просто не сможет. Он не сможет плыть.       – Нужно связаться со Стивом! Он знает, что делать! Он что-нибудь придумает! Я не смогу выплыть! Я не могу плыть! Я боюсь!       – Какой нахуй Стив! Как ты с ним свяжешься?! Да и Кэпу не удастся вскрыть эту железную банку так быстро! Он за пару сотен километров отсюда! Ему останется только вылавливать твой труп! Пошли давай! Господи! Что ж тебя накрыло так некстати!       – Я не умею плавать! – орет ему Баки, потому что кажется, что тот не понимает. Но агент лишь с силой встряхивает его за плечи и орет в ответ:       – Да! И поэтому я здесь! Я тебя вытащу! Пошли!       – Мы просто утонем вдвоем!       – Никто не утонет, Барнс! Пошли! Давай, немного осталось!       Он тянет его за собой рывком. Вода все прибывает, и Баки уже не соображает ничего, все будто в тумане, в черной пелене страха. И он совершенно не помнит, почему так боится воды. Когда он вдруг стал ее бояться. Но это настолько сильнее него, а осознание оказывается настолько страшным и ошеломляющем, что заполоняет собой все. И Баки не верит этому человеку, который тащит его за собой. Не верит, что тот сможет вытащить его из воды. Они утонут. Конечно, утонут. Или тот выберется сам, бросая Баки одного в огромной черной бездне.       И вдруг все замирает, Баки больше не чувствует его хватку на своем запястье, но зато стоит к нему вплотную, очень близко. Слишком близко. Баки обводит глазами замкнутое пространство, понимая, что это и есть шлюз. Они пришли. И паника накрывает его с новой силой.       – Нет, я не смогу! Пожалуйста! Оставь меня здесь! Просто найди Стива! Или кого-нибудь! Пусть откроют дверь наверху! Я выберусь наверх! А ты скажи им открыть дверь!       Он вздрагивает от пощечины, резко замолкая. Это очень больно, щека горит, рот заполняется металлическим привкусом крови от прокушенной губы. Но зато Баки начинает ощущать реальность и разбирает слова:       – Баки. Выдохни. Успокойся. Придется плыть. Смирись. Слышишь меня? Ну? Посмотри мне в глаза. Смотри на меня.       Баки смотрит. Глаза у него поблескивают золотым в свете фонаря, который тот закрепляет на голове. И этот взгляд на мгновение кажется очень знакомым.       – Ты ведь бросишь меня там, оставишь одного. А я потеряюсь. Я же не смогу выплыть, – Баки и сам не соображает, что говорит в это мгновение. Его сознанием полностью завладевает страх. Человек обхватывает его лицо руками, заставляя смотреть на себя, слушать и слышать.       – Ты не потеряешься. В глаза мне смотри! Вот так, молодец…. Ты не потеряешься. Я тебя не оставлю. Слышишь? Все будет в порядке.       Баки чувствует, как на его запястье защелкивается наручник. Другой конец агент закрепляет на одном из ремней снаряжения, перетянутых вокруг его груди. Дергает, проверяя на прочность.       – Посмотри мне в глаза. Еще раз.       Баки вновь поднимает на него взгляд.       – Молодец, а теперь слушай внимательно. Ты – Зимний Солдат. Ты можешь задерживать дыхание до получаса, помнишь? Мы за это время выберемся. Мы выберемся минут за пятнадцать. Проблема лишь в твоем страхе. Я знаю, что ты не умеешь плавать, – и не нужно. Твоя задача просто задержать дыхание и не паниковать. Я тебя вытяну. Не бойся. Просто следи за дыханием. Договорились? Если наручник расцепится каким-то образом или порвется ремень, я поплыву за тобой. Я тебя не брошу, ты понял?       Баки молчит, и человек ощутимо хлопает его по щеке, переспрашивая:       – Ты понял?       Баки кивает, вновь ловит его взгляд и выдыхает с сомнением:       – Мы знакомы?       – Я тебя тренировал. В бассейне в том числе. Поэтому не бойся. Я знаю, о чем говорю. Давай. Времени нет.       – Как тебя зовут?       – Неважно.       Он вставляет в рот трубку и нажимает на панель. И Баки пугается оттого, насколько быстро камера начинает заполняться водой. Инстинктивно вжимается в чужое тело, ища какой-то защиты, оплетая его рукой и, конечно, мешая движению. Но его не отталкивают. Наоборот. Баки чувствует, как чужая рука в перчатке успокаивающе поглаживает его по загривку. Странный, какой-то слишком нежный жест, но он не ощущается неправильным. Баки действительно знал этого человека. Они выберутся, он увидит его лицо и, наверняка, что-то вспомнит. Воды уже по подбородок, и Баки вытягивает шею, ловя ртом воздух, – сложно задержать дыхание, когда сердце бьется так часто, когда настолько страшно. Он думал, что стал прежним, преодолел все страхи, но нет. Его снова захлестывает страх.       – Нет, я не могу! Пожалуйста! Я не могу!       Человек подхватывает его под бедра, максимально выталкивая наверх к воздуху, насколько позволяет высота камеры. Держит, не отпуская. Баки зажмуривается, набирая полные легкие воздуха, и оседает вниз, под воду, снова касаясь ногами пола. Распахивает глаза, находя чужой взгляд. Агент легко касается его щеки, кивает, молчаливо внушая, что все будет в порядке, и перемещает его руку на один из своих крепежных ремней.       Баки хватается за него мертвой хваткой. Камера заполняется до конца, и открывается люк в черную бездну. Баки сжимает ремень еще крепче, агент тоже старается придерживать его рукой, отталкивается от люка и вытягивает за собой. Баки бы хотел ему помочь, но не может. Висит мертвым грузом, мешает, цепляясь за его спину и плечи, когда становится особенно страшно. Пытается следить за дыханием. Пытается контролировать. И это самая ужасающая пытка в его жизни и ничего страшнее быть не может. Он зажмуривается, стараясь абстрагироваться, не думать ни о чем, пока вдруг сквозь сомкнутые веки не начинают просачиваться световые блики. Баки распахивает глаза, окруженный десятками пляшущих огней. Света вдруг становится так много, – движутся неясные тени, силуэты, и они все приближаются к нему. Со всех сторон его обхватывают чужие руки, Баки пугается, орет, забывая себя и захлебываясь водой. Спасительный ремень выскальзывает из его ладони, а наручник свободно болтается на запястье, лишенный тяги. Баки продолжает кричать, глотая холодную воду, а яркие огоньки света сменяются кромешной тьмой.