Помни меня

      Уходя, Стив оставляет на прикроватной тумбочке стакан со снотворным. «Отдыхай, Бак. Это просто на случай, если будет тяжело заснуть или будут мучать кошмары». Баки действительно потряхивает от всего пережитого, но к стакану он не притрагивается – слишком силен на подкорке иррациональный страх очередного обнуления. И вроде бы они со Стивом все обсудили, Баки дал обещание не лезть и верить в его решения, как это было всегда, но опасения, что Стив снова захочет все исправить, сделать как лучше, Баки не оставляют.       Стив уходит, ему нужно заниматься устранением ущерба, нанесенного вылазкой ЩИТа. Баки смотрит, как он облачается в полное обмундирование Капитана Гидра, и подключается к жучку, прикрепленному под погоны. Он не знает, какую конкретно информацию пытается добыть, подслушивая, – все слишком запутано, и Баки совершенно растерян. Он хотел, чтобы Стив остановил «Озарение», но теперь задумывается о том, а может ли вообще Стив это сделать? Не слишком ли далеко все зашло и есть ли возможность повернуть назад? Даже Стив не всесилен, он ведь тоже лишь одно из огромного множества щупалец ГИДРЫ – не более того, и это щупальце можно отсечь. Они изначально заняли не ту сторону, но сторону ЩИТа они занять не могли. Стив не мог. Из-за Баки.       Валяясь в кровати, Баки слушает, как Стив отдает команды техникам и СТРАЙКу. Отчитывается перед Пирсом, перед кем-то еще из руководства. Между делом держит свое обещание, давая Маккинзи распоряжение быть полегче с Рамлоу.       Баки слушает передвижения Стива, постепенно теряя интерес. Погружается в собственные мысли, лежит с открытыми глазами, думая, что пора достать наушник и попытаться заснуть. Взгляд снова обращается к спасительному стакану со снотворным. Баки вздыхает и садится на постели. Оглядывает чужую комнату, раскиданные в спешке вещи, которые они толком и не сложили. Баки всегда любил порядок и уют и часто мечтал, как обустроит свой собственный дом, в котором они будут жить вместе со Стивом. И вот он вместе со Стивом, но снова эти походные сумки, наспех скомканная одежда, временное пристанище и бесконечная война.       Баки замечает уголок альбома для рисования, торчащий из сумки. Встает с кровати и забирает себе, пролистывая. Новых рисунков там нет, Стиву не до этого. Странно, зачем он вообще взял в Трискелион альбом, хотя нет, – не странно. Они же в вечном боевом походе, а эта вещь Стиву дорога, и он не хочет ее оставлять, зная, что можно не вернуться. Все, что ты оставляешь, теряется.       Баки помнит, как спрашивал Стива, почему тот рисует его прежним. Надумывал себе какие-то глупости – про бионическую руку и собственную изменившуюся внешность. Не в этом дело. Конечно, не в этом. Тогда он Стива не понимал, а теперь, кажется, понял. Баки продолжает листать альбом и находит редкий рисунок, где Стив изобразил их вместе. Стив вообще не любит рисовать себя, и тут собственный силуэт он обозначил лишь быстрыми штрихами, сосредотачиваясь на Баки, прорисованном вплоть до мельчайших деталей. Это зарисовка из Бруклина, они сидят на дереве с разбитыми коленями, грязные и счастливые. Баки проводят пальцами по рисунку, прикрывая глаза, и будто чувствуя фантомно, как кора старого дуба царапает кожу, а губы Стива неловко прикасаются к его щеке в невинном подростковом поцелуе. И если бы Баки умел рисовать, то он бы тоже рисовал Стива прежним. До сорок пятого. А еще лучше до сыворотки. Когда все неприятности, в которые они попадали, были решаемы. Когда они были вместе. И оба были счастливы.       Баки закрывает альбом и кладет его под подушку, вспоминая, как мать в детстве советовала ему засовывать под голову любимые книги – чтобы снились хорошие сны. Не хочется отключать наушник, – голос Стива странно убаюкивает, несмотря на то, что тот только и делает, что отдает команды и озвучивает сухие приказы. Баки ждет, что Стив придет ночевать, но надежда рассеивается, когда тот распоряжается подготовить капитанский джет. Куда-то поедет. Один. Баки уже хочет отключать связь, но вдруг слышит короткое указание: «Приведите в чувства Рамлоу. Мне нужно с ним поговорить».       И Баки весь обращается в слух, чувствуя смутную тревогу. Он не желает допускать и мысли, что Стив нарушит данное ему обещание. Но внутренности парализует неприятный затаенный страх – Баки боится узнать о Стиве что-то, что знать бы не хотел. Зачем ему этот Рамлоу? Будет допрашивать? Если задуматься, то этот человек заслужил, многое заслужил. Баки бы и сам хотел ему хорошенько вмазать. Но страшно от того, что он не хочет видеть в Стиве ни палача, ни экзекутора. Что бы этот Рамлоу ни сделал. Вопрос не в нем, а в Стиве. Который всегда был солдатом, а не убийцей.       Баки вслушивается в тяжелые уверенные шаги, слушает разговор Стива с Маккинзи, который сообщает, что ничего нового от пленника добиться не удалось. Стив велит привести Рамлоу в переговорную и оставить их наедине. Судя по лязгу металла и тяжелым медленным шагам, его приводят. Сажают на стул, Стив тоже садится. Характерная хриплая усмешка слышна настолько отчетливо, так близко, – они сидят буквально друг напротив друга. И не успевает закрыться дверь за СТРАЙКом, как Рамлоу протягивает в своей нарочито развязное манере:       – А я все гадал, когда ты наконец соизволишь почтить меня своим вниманием, Роджерс. Лично, а не через своих шавок. Даже своего любимого домашнего питомца ко мне подослал... Зачем? Неужели, и правда, считаешь, что у меня могли быть чувства к твоему ущербному другу?       Баки чувствует, как кровь приливает к лицу, а руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Стив же сохраняет спокойствие, возвращая усмешку. Только если слова Рамлоу заставляют кровь закипать, то от голоса Стива все внутри буквально леденеет.       – О чем ты, Брок? Конечно, нет. Какие у тебя могут быть чувства? Твоя ущербность в этом плане у меня сомнений не вызывает. Мы с тобой все-таки достаточно хорошо знаем друг друга. С Баки сложнее, к сожалению. Он утверждает, что не открывал шлюзы и ты якобы его спас. И, пожалуй, я склонен поверить ему.       Рамлоу демонстративно усмехается и бормочет что-то вроде «ну, конечно», но Стив не обращает на него внимания, размеренно продолжая собственную мысль:       – Другое дело, что в твои благие намерения я в любом случае не верю. Предположим, ты действительно остался, чтобы ему помочь. Но не ради Баки. А потому что смекнул, что это твой шанс вновь его использовать. И не только его. Ты ведь до сих пор имеешь огромнейшее влияние на СТРАЙК. И я ничего не могу с этим сделать – искать в их рядах предателей означает выкосить половину бойцов. Пока ты жив, ты представляешь опасность. Особенно ты опасен здесь, в непосредственной близости от своих людей. То есть чем дольше я медлю, тем больше я рискую. Согласись?       Брок лишь ухмыляется.       – И сейчас ты предложишь сохранить мне жизнь в обмен на информацию? Очень банальный заход, Кэп. Маккинзи ведет допросы лучше, чем ты. Оставил бы это дело профессионалу, – он умеет, я же его и обучал.       Баки слышит какое-то шевеление, звякают наручники, – очевидно, Рамлоу пытается принять более удобную позу. Продолжает говорить, уверенный в собственном превосходстве:       – Ваша проблема в том, Роджерс, что из меня выбивать нечего. Я бы все сдал – ты же знаешь. Я не геройствую за собственный счет. И ты, конечно, можешь верить в то, что тебе нравится, – хоть в Санта-Клауса, хоть в непорочное зачатие, – но запустил нас твой Барнс. Про планы ЩИТа относительно «Озарения» меня в известность не ставили. Кто станет доверять бывшему командиру альфа-СТРАЙКА? Я там никто, последняя шестерка, они никогда не забудут мне ГИДРУ. Я ничего не знаю, Роджерс. Смирись. Меня привлекли к этой вылазке исключительно в качестве пушечного мяса и наживки для Барнса. Вот и все.       Стив постукивает пальцами по столу, будто бы серьезно раздумывает над его словами. Но Баки знает – Стив делает так, когда решение, на самом деле, уже принято. Давно. И абсолютно не важно, что там ему пытаются доказать.       – Знаешь, Брок, я тебе верю. Правда.       И совершенно очевидно, что не верит он ни черта.       – Все именно так, как ты и говоришь. Ведь иначе и быть не могло. Или ты надеялся на что-то другое, когда переходил в ЩИТ? Просто интересно: на что ты вообще надеялся?       Воцаряется молчание. Вопрос застает Рамлоу врасплох и сбивает с толку. Баки тоже не совсем понимает, чего хочет добиться Стив. Усыпить бдительность? Втереться в доверие? Стив же уверенно перехватывает инициативу в разговоре и, не взирая на выразительное молчание оппонента, продолжает допытываться нарочито дружеским тоном:       – Серьезно, Брок. Мне все это время никак не дает покоя вопрос: почему ты ушел? Из ГИДРЫ. Я, хоть убей, так и не могу понять. В чем мотив? Что заставило тебя переметнуться? Ты ведь не двойной агент, я в это никогда не поверю. Ты гидровец до мозга костей. Что такого тебе пообещал Фьюри? Мне просто интересно – правда. Что заставило тебя отказаться от места во главе СТРАЙКа и стать шестеркой ЩИТа? Потерять свою команду? Вас же распихали по разным группам. Оказаться под дулом пушек геликерриеров? Ради чего, Брок? В чем цель?       – Остановить «Озарение», – глухо отвечает тот уже без всякого кривляния. Но Стив лишь усмехается:       – Не смеши меня. Ты прекрасно знал, что тебя и твоих людей «Озарение» не коснется.       – Пока я верен ГИДРЕ.       – Ты всю жизнь был верен ГИДРЕ. Ты собственного отца ГИДРЕ сдал.       – Да потому что я его ненавидел! – кричит Рамлоу, срываясь. Задело за живое его. Судя по звуку, он вскакивает на ноги, но Стив силком сажает его обратно.       – Так ты всех ненавидишь. Тебя за это и выбрали. Потому что только ненавидеть ты и умеешь.       – Зато я не умею сидеть на поводке и не собираюсь!       – Ты сейчас куда плотнее сидишь на поводке у Фьюри. Предположим, вы выиграете. Предположим. И что? ЩИТ примет тебя с распростертыми объятиями? Да кому ты там нужен? Вспомни, кто ты такой. Вспомни свою жизнь. Что же они не взяли тебя тогда, в Лагосе? Ты выбрал ГИДРУ или ГИДРА выбрала тебя – не важно. Знаешь, ты ведь очень верно сказал, что каждый должен быть на своем месте. Так каким образом ты вдруг оказался в ЩИТе, Брок?       – А ты поставь вопрос по-другому, Роджерс: почему ты в ГИДРЕ, раз даже я не смог здесь находиться? Фьюри, кстати, так и продолжает поддерживать легенду о твоей долгосрочной миссии в ебеня. Якобы в ГИДРЕ двойник. Они рассчитывают тебя вернуть. Задумайся. Раз уж мы заговорили о том, где чье место.       Стив на провокацию не ведется, отвечая спокойно и уверенно:       – Мое место рядом с Баки – вот и ответ на твой вопрос. А ты так и не ответил на мой. В чем был великий смысл твоего перехода в ЩИТ? Про «Озарение» – даже не начинай. Как командиру СТРАЙКа и моей правой руке оно тебе не угрожало. Зато угрожает сейчас. Еще как. Всю жизнь ты счастливо сидел у ГИДРЫ на поводке и не рыпался. Не лучше ли было так и оставаться живым псом, Брок? Ведь мы с тобой оба прекрасно знаем, что ты не лев.       – Но и не пес! По крайней мере, не твой!       – А чей? Что за волшебный поводок нашел Ник Фьюри? Это, кстати, его идея была использовать Баки?       – Если бы я привел Барнса, они бы сохранили альфу под моим командованием. Такое было условие.       Стив хохочет:       – Тебе еще и условия ставили? Ты же и сам понимаешь, насколько это унизительно?       – Чего ты добиваешься, Роджерс?       – Я же сказал уже. Просто любопытство. Интересно мне. Как ЩИТ смог сделать своей шестеркой командира альфа-СТРАЙКА? Что Фьюри пообещал тебе взамен? Ответь. Может быть, я предложу условия получше, – Стив наклоняется к нему так близко, что Баки невольно отчетливо слышит чужое нервное дыхание.       – Ты ведь жалеешь, что ушел, Брок? Не знаю, Фьюри тебя переиграл или ты сам просчитался, но ты жалеешь. Я прав?       Рамлоу усмехается, но даже усмешка выходит у него какой-то потерянной:       – Намекаешь, что готов дать мне вернуться? И что взамен? Я ничего не знаю – сказал же. Мне нечего тебе предложить.       Стив снисходительно улыбается:       – И с каких пор ты настолько себя недооцениваешь? Пребывание в ЩИТе на тебя плохо влияет. Тебе очень даже есть, что мне предложить. Я, видишь ли, как никогда нуждаюсь в человеке, который смог бы встать во главе СТРАЙКа и управлять им. И я знаю лишь одного такого человека. Маккинзи, к сожалению, не справляется.       – Но как же ты будешь доверять мне, а?       Стив не отвечает. Баки вслушивается в звенящую тишину, тоже совершенно не понимая, к чему ведет этот странный разговор. Чего добивается Стив. Он же ненавидит этого Рамлоу и действительно как доверять ему после всего? Но пока Баки теряется в догадках, сам Рамлоу медленно начинает понимать:       – Так ты поэтому выспрашиваешь, что заставило меня перейти в ЩИТ... Но тебя интересует не что, а когда. Ты обнулить меня решил? – выдыхает тот в ужасе, боясь верить в собственное предположение.       Стив не отвечает ничего, но видимо в его лице Рамлоу читает ответ. Потому что дергается резко, звенят наручники, что-то с грохотом падает на пол – наверное, стул. А потом Баки слышит сдавленный скулеж и несколько сбившееся дыхание Стива. Наверное, держит Рамлоу за шею, прижимая к столешнице.       – Спокойно, Брок. Не дергайся.       Судя по звуку, тот все равно пытается вырваться, но тщетно. Силы откровенно неравны.       – Ты ебанный психопат, Роджерс! И ничего у тебя нахуй не выйдет! Обнулять меня придется на двадцать лет назад, и ты замудохаешься объяснять мне, что такое вообще СТРАЙК и как я должен им командовать! Или это не ради СТРАЙКа? Что ты, блять, задумал? Сделаешь из меня безропотную игрушку и отдашь ему? Чем бы дитя ни тешилось… И что будете трахать меня вдвоем, как ты и хотел тогда? Так он вспомнит все равно! И я вспомню рано или поздно! Баки всегда все вспоминал под действием триггеров!       – Вот именно, Рамлоу. Под действием триггеров. Ты их находил, ты заставлял его вспоминать, устроил эти шпионские игры с жучками, настраивал против меня. А теперь триггеров не будет – ни у тебя, ни у него. Если ты будешь нужен Баки – он тебя получит. Но безопасным.       – Ты ебанутый, Роджерс!       – Тебе не понять. Ты никогда никого не любил. Никогда никем не дорожил.       – Да, мне действительно не понять, что это за осчастливливание без права выбора! Парадоксально, учитывая, что этот выбор был в твою пользу! А теперь уже вряд ли, раз он сам полез к геликерриерам – а он сам полез! И сколько бы ты своего Баки не обнулял – он каждый раз будет вспоминать! Что ты чертов Капитан ГИДРА! И ты его не удержишь! Ну, или окончательно оставишь от него одну лишь оболочку, скроенную по образцу сороковых! Со мной он стал прежним! А ты снова хочешь его уничтожить!       Баки вздрагивает от того, насколько сильным слышится звук удара. Рамлоу сдавленно хрипит – Стив видимо держит его за горло:       – Ты, ублюдок, сейчас серьезно пытаешься сказать, что общение с тобой пошло Баки на пользу? Особенно в той части, где ты чуть не сдал его Фьюри, наверное, да? Закрой свой рот! Благодетель херов!       Рамлоу снова дергается, как-то особенно отчаянно на этот раз. Стив, кажется, впечатывает его лицом в стол.       – Лежать, Рамлоу. Лежать, я сказал.       Все затихает, но там что-то происходит, какое-то ерзанье, шевеление, – и Баки догадывается: Стив вводит ему транк.       – Вот и все. А ты боялся. Ничего страшного в этом нет. Ты даже ничего не почувствуешь. Всего пара часов и снова проснешься командиром СТРАЙКа после небольшой контузии.       – Да лучше убей меня! – хрипит тот.       – Кому лучше? Кончай это, Брок. Я, наоборот, делаю тебе одолжение. Сам же признал: твое место здесь, в ГИДРЕ. А в ЩИТе – даже если вы победите – ты обречен влачить жалкое существование. И на что ты рассчитывал? Кому ты там вообще нужен?       – Никому, – выдыхает Рамлоу как-то особенно жалко. Видимо, транк бьет и по нервной системе. Он сдался. Прекратил сопротивление.       Стив довольно похлопывает его по плечу.       – Вот видишь. Так когда ты перешел? Год назад? Два? Неужели больше?       – Двадцать. Двадцать лет назад, – упрямо повторяет Рамлоу, уже с трудом выговаривая слова, подвисая на каждом слоге. Стив бьет его по щекам, пытаясь привести в чувство. Все еще надеясь получить честный ответ. Но поздно, препарат подействовал.       – Упрямый ублюдок, – выдыхает он и отдает команду перенести Рамлоу в джет.       И Баки наконец понимает, в чем план. Куда Стив собрался лететь в одиночку. Кресло для обнуления осталось в старом штабе. Баки слышит, как Стив разговаривает с медиками о необходимой дозировке транка. Отдает команду диспетчеру быть наготове, чтобы пропустить джет – максимум через полчаса. Стив намерен обнулить их обоих – и Рамлоу, и Баки, чтобы зацепок за прошлое больше не было ни у кого.       Баки в панике вскакивает с постели, действуя на автомате. Выливает воду из стакана и ставит обратно – якобы выпил. Накидывает под одеяло вещи, формируя собственный силуэт. У него нет плана действий, он не знает, чего хочет добиться, и хватит ли у него сил остановить Стива, если тот решит насильно ввести ему транк. Потому что есть ощущение, что Стив не остановится, даже если начать сопротивляться. Пойдет до конца, потому что выхода нет. Нет альтернативы. Баки сам сказал, что не простит ему обнулений. Он действительно не простит. И если они хотят быть вместе, то Баки необходимо потерять память. Забыть, что Стив сделал с ним, забыть, на что Стив способен. Всю свою жизнь Баки ломал себя, чтобы быть рядом. Но кажется, все это зашло слишком далеко. И впервые он чувствует, что готов остаться один – лишь бы только остаться собой. Сохранить то, что еще осталось от собственной личности.       Баки замирает, вжавшись в стену, растворившись в темноте. Смотрит на свои руки – дрожащую в нервном треморе живую и недвижимую бионическую. Кажется, что он не сможет – это же Стив. Его Стив. Он не сможет. Им нужно просто поговорить друг с другом. Объясниться. Но сколько раз Баки пытался – тщетно. Стив делает по-своему. Не хочет слышать. Не дает сказать. Баки убирает за спину живую руку и смотрит только на бионику. Сжимает кулак, принимая решение. Ему нужно принять нового себя. Способного существовать без Стива. И действовать Стиву вопреки. Он же смог. Семьдесят лет он выживал в одиночестве. Сможет и сейчас.       И он будто снова превращается в Зимнего Солдата на миссии, действуя машинально. Слышит, как щелкает замок. Открывается дверь. Стив снимает тяжелый кожаный плащ, чтобы не мешался. Снять сапоги не утруждается, – намерен сделать все быстро. Бесшумно подходит к постели, оглядывая пустой стакан, а Баки зрительно фиксирует ампулу, блеснувшую в его руке. Стив наклоняется, собираясь сдернуть одеяло, и в это мгновение Баки нападает со спины. Заламывает ему руку бионикой, вышибая ампулу. Хватает ее тут же. Эффект неожиданности играет в его пользу. Может, в обычных условиях он бы Стива и не одолел. Но Стив не ожидает. Не ожидает от него. И загоняя ампулу ему в шею, Баки читает в его глазах по-детски искреннее удивление, сменяющееся непониманием и обидой.       Баки хочет отступить, но Стив обхватывает его руками, не дает и шагу сделать от себя. Баки пытается вырваться, но не выходит. Они вдвоем валятся на постель, а Стив так и не разжимает руки, удерживая его в этих удушающих объятиях. И его лицо так близко, что двоится в глазах.       – Это из-за него? Из-за Рамлоу? Ты делаешь это из-за него?       – Нет. Из-за тебя, – выдыхает Баки, наконец находя в себе силы это сказать. – Я устал, Стив. Правда. Я так больше не могу.       В глазах у Стива проскальзывает непонимание. И Баки объясняет:       – Я прикрепил тебе к погонам жучок. Забавно, до чего мы дошли, да? До жучков и обнулений.       Стив обхватывает его плечи как будто еще крепче и шепчет сдавленно в нарастающей панике:       – Бак. Не делай глупостей. Я умоляю тебя. Он же передаст тебя ЩИТу. Баки, родной, не делай глупостей. Я не переживу, если что-то с тобой случится. Я все для тебя сделаю. Все, что захочешь. Не ведись на это. Баки.       И снова Стив его не слышит. Не понимает. Думает, что все это из-за Рамлоу. Которого Баки так и не вспомнил.       – Стив, я ухожу. Просто ухожу. Это не из-за него. Он здесь вообще ни при чем. Оставаться с тобой я больше не могу. Хочу быть свободным. Хочу быть собой. С моими воспоминаниями. Плохие они или хорошие – мне нужны они все. Это все я. Я с таким трудом боролся за каждое из них. А ты просто стираешь их раз за разом. Стираешь меня. Раз за разом.       Хватка слабеет. Транк начинает действовать. Баки аккуратно поднимается на ноги, чувствуя, как руки Стива соскальзывают с плеч. Но тот еще в сознании. Смотрит на него. Баки видит, как в уголках его глаз собираются слезы, и отворачивается, не в силах смотреть.       В каком-то последнем страшном рывке на границе сознания Стив хватает его за живое запястье и тянет обратно к себе:       – Баки. Пожалуйста. Я не смогу без тебя. Баки. Не оставляй меня. Прости. Прости. Я все сделаю. Все, что захочешь. Остановлю «Озарение». Уничтожу ГИДРУ. Все, что ты хочешь, Баки. Только не уходи. Пожалуйста, не уходи. Родной… Родной…       Баки отворачивается и малодушно ждет, когда подействует транк. Бионикой он неловко вытирает собственные слезы, закидывает голову наверх, понимая, что сейчас не время. Ему нужно уходить. Нужно. Иначе он не решится никогда. Баки рвано выдыхает, понимая вдруг, что его запястье больше ничто не удерживает. Он смотрит на Стива, – как тяжело опускаются на его глаза длинные ресницы, оседают плечи, а голова заваливается набок. Баки достает у него из кармана телефон и забирает себе. В бионике трекер и наверняка завязан на мобильный. От трекера нужно будет избавиться первым делом, этот ублюдок Рамлоу ему поможет – в его же интересах.       Баки натягивает толстовку, прячет под нее оружие и выходит прочь из комнаты, боясь посмотреть на Стива еще раз, даже на прощание. Потому что кажется, один взгляд – и он передумает. Уходит, идет и не знает куда. Без всякого плана. Без всякой цели. Он просто хочет уйти. А потом… Баки не знает, что будет потом. Он совершенно растерян, и его ведет вперед лишь одна мысль – выбраться отсюда. Главное выбраться. А дальше он разберется.       До джета он добирается практически незамеченным, бесшумно укладывая пару страйковцев в карауле у гаража. Бросает короткий взгляд на Рамлоу, сваленного на заднее сиденье, и просит разрешение на взлет. Его голос, искаженный помехами, вполне можно принять за голос Капитана. Тем более, Стив уже отдал приказ ранее.       Ворота гаража раздвигаются, открывая взору бескрайнее звездное небо. Баки делает глубокий вдох и направляет джет на взлет.