УЧИХА САСКЕ
— Нии-сан! — закричал он, видя, что старший брат совершенно неподвижно стоит посреди дороги с закрытыми глазами. Наруто закряхтел, когда Саске попытался высвободиться, а Сакура крепко удерживала его на месте. Проклиная её идеальный контроль над чакрой, он сумел сделать ещё один шаг. — Ты это сделал? — Что сделал, Саске? — с трудом выдавила Сакура, в чьих глазах плескались страх и паника. Она уже много лет не смотрела на него так… с тех пор, как в Лесу Смерти впервые активировалась его Проклятая Печать. Несмотря на всепоглощающую ярость и боль, а также глубоко укоренившееся понимание того, что человек в маске не лгал ему о том, что это его старший брат погубил весь его клан, Саске перестал сопротивляться. — Он уничтожил мой клан, — ответил Саске, не в силах смотреть ей в глаза, признаваясь в том, что теперь знал наверняка. На него нахлынули воспоминания о том роковом дне: как Итачи прижимал его к груди, как по его щекам текли слезы, пока он беззвучно плакал. Как его собственные руки поднялись, чтобы утешить старшего брата, касаясь его щёк, и Итачи посмотрел на него глазами, полными печали и боли. Сакура заговорила с Наруто, который что-то прошипел ей в ответ, но этот звук ускользнул от него. Всё, что он видел, был хранивший молчание Итачи, пока Какаши и Ямато решали, как лучше действовать. Саске насквозь пронзило предательство. Вместо того, чтобы исчезнуть, оно снова и снова разрасталось в парализующую его холодную ярость. Он не видел людей перед собой, его завалило воспоминаниями о последних полутора десятилетиях. Его брат забирал его из академии всякий раз, когда был свободен, и угощал одним из своих любимых лакомств. Итачи подписал договор аренды на новую квартиру, чтобы они могли переехать из страшного квартала Учиха. Итачи не отходил от него, когда его госпитализировали после того, как его заклеймил Орочимару. Итачи молился рядом с ним, когда они оставляли благовония и цветы на могиле матери. Итачи присутствовал на церемонии посвящения его в джоунины и выглядел таким гордым за него… Всё это исказилось, и в голове возникла кроваво-красная луна, висевшая над кварталом Учиха в день резни, и бегущий к нему Итачи, как раз когда он наткнулся на первых жертв — своих любимых тётю и дядю. — Почему? — прошептал он, смутно осознавая, что Какаши подошёл к ним троим. — Почему? — сказал он громче, подняв голову и обнаружив, что Итачи всё ещё стоит на том же месте, а Ямато не сводит с него глаз. — Почему? — он закричал, весь гнев и печаль, которые были закупорены в течение последних четырнадцати лет, вырвались на поверхность: он выскользнул из рук Наруто и Сакуры и пробежал мимо Какаши, формируя в ладони Чидори. — Почему?! — взревел он, и ему вторил крик тысячи птиц. Итачи даже не попытался защититься. Он стоял на месте, словно ожидая, что младший брат убьёт его, и едва заметное выражение на его лице говорило Саске, что Итачи всегда предполагал, что так и будет. Между одним стуком сердца и следующим, Саске оказался на расстоянии удара от Итачи. Вдалеке он слышал крик Сакуры и громкий возглас Наруто, но не видел ничего, кроме старшего брата. «Мы с тобой — одна плоть и кровь», — эхом раздался голос Итачи. — «Я всегда буду рядом с тобой, даже если я всего лишь препятствие, которое ты должен преодолеть. Даже если в конце концов ты возненавидишь меня. Для этого и существуют старшие братья». На секунду Саске заколебался, и в его глазах появились слёзы. В следующий миг между ними встал Какаши, схватив его руку с Чидори, в то время как Ямато за предплечье отодвинул Итачи в сторону. У ног Саске проросло дерево, чтобы остановить его движения, а Наруто со своей исключительной скоростью вновь обхватил его за талию. — Саске, — сказал Какаши ровным голосом. — Мы ведём тебя к Пятой, — он оглянулся через плечо на Итачи. — Вместе с Итачи.***
Цунаде подняла глаза от своего стола, когда в кабинет вошёл Какаши. На её лице появилась улыбка. — Я слышала, вам удалось. Отличная работа, Ка… — её голос затих, когда Ямато вошёл внутрь вместе с Итачи, двигаясь в один угол комнаты, в то время как Наруто и Сакура оттащили в другой угол Саске. Цунаде прищёлкнула языком. — И что теперь? Ссора между братьями Учиха? Все шестеро стояли молча. — Кажется, Саске и Наруто встретили кого-то в Стране Ветра, кто поделился некоторой информацией о резне Учиха, — начал Какаши. Саске внимательно наблюдал за Пятой, отмечая, как изменилось выражение её лица. — Закрой дверь, — сказала Цунаде Ямато. — Вы знали, — тихо сказал Саске, невесело усмехнувшись. Он был одурачен не только братом, но и всей деревней. Всё было так, как и сказал Мадара. Они все сговорились истребить клан Учиха, и старший брат пощадил лишь его. Цунаде перевела на него взгляд. — Да, — сказала она, шумно выдохнув. — И вы позволили ему остаться, — прошептал Саске, переводя взгляд с Пятой на её стол, а затем на окно, выходящее на деревню. — Да, — так же тихо ответила Цунаде. — При всём моём уважении, это случилось до того, как вы стали Хокаге, — сказал Ямато, пристально глядя на Цунаде, когда вернулся к Итачи. — Это случилось во время правления Третьего, — наконец заговорил Итачи, и от звука его голоса кожу Саске пронзило копьём чистой ненависти. Он стиснул зубы и поднял глаза на Итачи, обнаружив, что старший брат смотрит на Цунаде с отсутствующим выражением лица. Ямато поглядел на него, приподняв бровь. — Так… Это правда? Ты вырезал, — он перевёл взгляд с Саске на Итачи, — клан Учиха? Итачи долго молчал и посмотрел прямо на Саске. — Да. Вместе с членом Акацуки, которого мы знаем как «человек в маске». Наруто выругался, и Саске был уверен, что почувствовал, как тихо дрожит Сакура. Было ли это от гнева или от печали, он не знал, да ему и было всё равно. Земля словно ушла из-под ног, воздух вокруг него становился всё более душным, пока он слушал тихие объяснения Итачи: как клан Учиха планировал государственный переворот, как месяцы, предшествовавшие резне, он был двойным шпионом, работающим на Данзо и старейшин деревни, а Третий искал любой способ избежать массовой гражданской войны. Как нарастала напряженность, и как Данзо поставил ему ультиматум: либо восстать вместе с Учиха и быть убитыми до последнего человека… либо уничтожить клан и спасти своего младшего брата. Когда голос Итачи затих, Ямато выругался. Какаши стоял посреди комнаты, погружённый в свои мысли, в то время как Наруто и Сакура крепко держали Саске. Цунаде сидела молча, сложив руки на груди, глядя на него, потом на Итачи, а потом снова на него. — Итачи. Я полагаю, ты продумал свой план действий на случай, если эта правда когда-нибудь откроется Саске? — Да, Хокаге-сама, — ответил Итачи. — Я отдаю свою жизнь в руки Саске. Потрясённый, Саске поднял широко раскрытые глаза и встретил смиренный взгляд брата. — Что? — спросил он хриплым голосом. — Я решил, — сказал ему Итачи. — Решил не дать тебе умереть той ночью. Ты был слишком мал, чтобы понять, что происходит, и я не смог бы защитить тебя иначе... Но была и ещё одна причина. Я хотел, чтобы меня судил Учиха. Саске резко вдохнул, раздув ноздри. — Тогда почему? Почему ты играл в старшего брата? Почему просто не сказал мне, что ты сделал, и не позволил мне решать прямо там и тогда? — Потому что я эгоист, — честно ответил Итачи. — Потому что передо мной было два пути: один из которых — показать тебе, что я сделал, сказать тебе стать сильнее и создать из тебя мстителя, чтобы к тому времени, когда ты был бы достаточно силён, выбора бы не осталось. И ты пришёл бы за мной, — он сделал паузу. — Другой путь был этот. — Путь, на протяжении которого ты лгал мне? — прошипел Саске, делая шаг вперёд. — На котором ты притворялся выжившим и жертвой, но на самом деле сам держал меч, пронзивший мою мать? Итачи не отвёл глаз, и хотя Саске ясно видел боль в глазах брата, он не хотел её видеть. Четырнадцать лет своей жизни он провёл, боготворя человека, который вырезал весь его клан. Он почувствовал тошноту. — Как бы то ни было, Итачи, я думаю, ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что я позволю Саске убить тебя прямо здесь в отместку за приказы, которые ты получил от Конохи, — вмешалась Цунаде, вставая со стула. — Ошибочные, — она выплюнула это слово, — какими они и были. — Я не собираюсь его убивать, — вмешался Саске, не обращая внимания на то, как все повернулись к нему. — Отпустите, — сказал он Наруто и Сакуре, которые неохотно отпустили его руки. Какаши поворачивался, держа руки в карманах штанов, пока Саске проходил мимо. Он достаточно хорошо знал Какаши — тот мог остановить его в одно мгновение. Впрочем, это не имело значения. Саске встал перед человеком, которого всегда любил, человеком, за которого с радостью отдал бы жизнь, человеком, которому доверял больше всех на свете, человеком, на которого всегда стремился быть похожим. Оцепенев от горя и боли, он посмотрел Итачи в глаза, его тело отказывалось находиться рядом с ним, но сердце не хотело уходить, не сказав ни слова. — Ты забрал их у меня — моих родителей, мой клан, даже мои мечты. Нет смысла убивать таких как ты… Эгоистичный брат, ты должен был позволить мне умереть в тот день. Живи долгой и неприглядной жизнью. Беги от того, что ты сделал, и цепляйся за своё жалкое существование. А потом, когда-нибудь, когда ты поймёшь, каково это — иметь мечты, которые могут осуществиться лишь в прошлом, приди ко мне.УЧИХА ИТАЧИ
Время ускользало. Итачи повернул ключ и вошёл в свою квартиру, ступив в тёмный коридор. Когда-то Саске сидел бы здесь и ждал его на кухне, если бы знал, что Итачи скоро вернётся с задания. Теперь всё, что его ожидало, — это тонкий слой пыли в его обычно безукоризненно чистом доме. Когда в кабинете повисла тишина, Цунаде отпустила Ямато и остальных членов Команды Семь и отправила его на задание S-ранга, которое надолго увело его из деревни. Он согласился, не раздумывая ни секунды, даже не зайдя в свою квартиру перед отходом. Он не сомневался, что время — это всё, что он может дать брату прямо сейчас. Вот почему Итачи не удивился, увидев, что маленькая деревянная корзинка, в которой он держал любимые помидоры Саске, заросла плесенью. Или увидев, что исчезла аккуратная стопка свитков с любимыми техниками Саске. Он молча прошёл по коридору, ведущему в его комнату. Бросив сумку и открыв окно, чтобы впустить тёплый ветерок, Итачи оглядел комнату, подняв фотографию, на которой его мать когда-то запечатлела двух братьев Учиха: Саске был ещё младенцем, крепко спящим на животе, пока Итачи обнимал его руками. Микото не переставала восхищаться фотографией в течение нескольких недель после того, как сделала её. Он отложил снимок, разделся и встал под душ. Большую часть пути он шёл через Страну Снега, а затем в Страну Железа: холод проникал в его кости, пока он не поверил, что никогда больше не почувствует тепла. Горячая вода, струящаяся по его конечностям, была желанной отдушиной. Он провёл большую часть своей миссии, не думая о последней стычке с Саске, вместо этого направляя свой гнев на Мадару и собственную глупость за то, что на мгновение подумал, что, возможно, Саске никогда не узнает. Что в кои-то веки он сможет жить счастливой и простой жизнью вместе с братом и… В его голове вспышкой мелькнули розовые волосы и улыбка, но он тут же прогнал эту мысль. Уперевшись в мокрую плитку, Итачи стиснул зубы, пока вода била ему в спину, и заставлял себя думать о своих следующих действиях. Поспать, позавтракать, доложиться Пятой и попросить ещё одну длительную миссию. Его пребывание в Конохе никому не принесёт радости. Он невесело улыбнулся. «Я бегу, Саске». Вытираясь, Итачи посмотрел в зеркало. Его волосы отросли за последние недели, отчётливые носослёзные борозды, казалось, углубились, кожа была бледной. Он собрал волосы и вышел из комнаты, намереваясь проветрить дом, прежде чем снова уйти. Проходя мимо первой двери слева, он запнулся. Итачи тихо стоял перед ней, будто в этой самой комнате жило сердце дома, и он боялся потревожить его. Пробежавшись пальцами по узорам на дереве, он опустил их на прохладную медную ручку, повернул её и открыл дверь в комнату Саске. Как и следовало ожидать, она была пуста. Ящики комода и гардероб Саске были открыты, книжный шкаф пуст, как и рамы для картин, а коллекция кунаев и мечей, о которых Саске так старательно заботился, исчезла. Даже мыло и шампунь пропали из ванной. Одну вещь Саске всё же оставил, и это ранило Итачи сильнее, чем он когда-либо мог себе представить. Гао, маленький плюшевый динозаврик, которого Итачи когда-то купил ему на первую генинскую зарплату, и с которым Саске в детстве не расставался, лежал на боку брошенный рядом с кроватью. Он сел на кровать, поднял плюшевого зверька с пола и увидел, как на игрушку упала слеза, а потом ещё одна. Сжав Гао в своих руках, Итачи, наконец, позволил себе заплакать — впервые после ссоры — оплакивая семью, которую потерял.ХАТАКЕ КАКАШИ
Время ускользало. Какаши не любил дни рождения. Но, предположил он, когда одному из твоих любимых учеников исполняется двадцать лет, самое правильное — это хотя бы прийти и сказать «с днём рождения». Даже когда выяснилось, что он один был без подарка и был единственным трезвым человеком на этой вечеринке. — Какаши! — Сакура что-то невнятно пробормотала ему из центра стола, нарядная и пьяная. Рядом с ней сидела Ино, снова разливая по чашкам саке и подавая знак официанту принести ещё. За другим столиком Ли отчаянно пытался сделать глоток напитка, в то время как Неджи, Киба и Гай изо всех сил пытались отвлечь его от алкоголя. — Йо, — сказал Какаши, приветственно подняв руку и улыбнувшись розоволосой куноичи. Поодаль он заметил Наруто и Саске: неудивительно, что Учиха не чувствовал себя достаточно празднично, чтобы быть в гуще событий. Несомненно, к появлению Саске приложил руку Наруто. Какаши действительно придавал слишком мало значения этому парню когда-то. — Столик для взрослых здесь, Какаши, — выкрикнула румяная Цунаде из-за другого столика. Сидевшая рядом с ней Шизуне, одарила его неуверенной улыбкой. Тихо вздохнув под маской, Какаши направился к двум женщинам. — Официант, неси ещё! — взревела Цунаде, когда он сел. — Цунаде-сама… — неуверенно начала Шизуне. — А должны ли мы... — О, мы должны, — усмехнулась Цунаде. Она искоса посмотрела на Какаши долгим взглядом. — Надеюсь, до тебя дошли слухи? Конечно, дошли. После семи лет правления Цунаде решила, что с неё хватит, и была готова передать мантию более молодому Хокаге. К этим слухам примешивалось имя Какаши, и, судя по выражению лица Цунаде, она очень хотела видеть его Шестым Хокаге. — Да, — Какаши глубоко вздохнул. — Хотя я всё ещё думаю, что наилучшим выбором будет Нара Шикаку. — Ерунда. Ты молод, опытен, ты бывший ученик Минато, и, вот серьёзно, присутствие твоей серой швабры на миссии гарантирует, что в конце концов все узнают, что в деле замешана Коноха, — сказала Цунаде, опрокидывая очередную чашку саке. — Серой… швабры? — спросил уязвлённый Какаши. Цунаде громко рассмеялась. — Не смотри так обиженно, Какаши, — она посерьёзнела. — Пока я не забыла… Учиха Итачи в деревне. Он вернулся с миссии, но я не планирую посылать его на другую какое-то время. Если Саске и Итачи сосуществуют здесь, они должны видеть друг друга время от времени. — Разве это разумно? — спросил Какаши, понизив голос, чтобы не услышала Сакура. В течение последних месяцев она была занята тем, что беспокоилась о Саске, проводя всё своё свободное время с Учиха, будь то просто выпить вместе с Наруто или устроить совместный спарринг на тренировочных площадках. Но Какаши и Ямато, если уж на то пошло, легко догадались, что происходило между старшим братом Учиха и Сакурой. Долгих взглядов, поддразнивания и того, как Итачи по-своему беспокоился за Сакуру, было достаточно, чтобы джоунины всё поняли. — Честно, — Цунаде прищёлкнула языком. — Даже не знаю, — она подняла голову, сверля его медовыми глазами. — Нет никакого надлежащего протокола, и Третий, по-видимому, не рассматривал, каковы будут последствия, если Саске узнает. Как бы это ни раздражало, приходится импровизировать. Какаши кивнул. — Понятно. — Он уже побывал на трёх длительных миссиях… В общей сложности его не было около трёх месяцев… А Саске-кун снова ходит на задания, — сказала Шизуне, барабаня пальцами по столу. — Но Цунаде-сама права, это трудный выбор. — К счастью, рано или поздно ты его сделаешь, — сказала Цунаде. — Из меня выйдет ужасный Хокаге. — Ты преуспеешь в этом, как и всегда, Хатаке, — сказала Цунаде, пододвигая ему чашку саке. — А теперь выпей — первый урок бытия Хокаге: всегда иметь выпивку в пределах досягаемости. — Цунаде-сама… — застонала Шизуне, закрыв лицо руками.***
— Вы что, забыли? — спросила очень пьяная Сакура, глядя на него из-под полуприкрытых век. — О твоём дне рождения? — невинно спросил Какаши. — Хм, — произнесла она в ответ, прежде чем ткнуть изящным пальцем в скромную горку подарков, которые она получила от своих друзей. — Подарок ко дню рождения. Какаши мысленно рассмеялся. Сакура упёрла руки в бока и посмотрела на него точно таким же разочарованным взглядом, каким обычно смотрела, когда он опаздывал на три часа в их генинские времена. Как же он скучал по тем простым дням. Подтрунивать над тремя двенадцатилетками оказалось гораздо веселее, чем он ожидал. — Что бы ты хотела? Она прикусила губу, обдумывая услышанное, и заправила за ухо влажную от пота прядь волос. — Что-нибудь весёлое. Он был озадачен. — Что-нибудь весёлое? Сакура скрестила руки на груди и наклонилась вперёд. — Как принцессу. Он действительно начинал жалеть, что пришёл на эту вечеринку. — Ты хочешь, чтобы я поносил тебя на руках? — Нет, нет, — Сакура икнула, прежде чем разразиться неудержимым смехом. Развеселившись, Какаши подождал, пока её хохот утихнет. Она сосредоточилась, несомненно выжигая чакрой немного алкоголя. Выражение её глаз стало чуть более ясным, достаточным для того, чтобы она смогла твёрдо стоять на ногах. — Вы же обещали мне. Ладно, возможно, недостаточно ясным, чтобы думать, заключил он. — Что обещал? — Что я смогу поносить вас как принцессу, — сказала Сакура. — Я отчётливо помню, как говорил, что ты можешь, но только если я буду стар и неспособен держаться на ногах после возлияний, — заметил Какаши. Она равнодушно приподняла бровь. Он почесал затылок. Большинство гостей уже попрощались. Наруто и Саске улизнули рано, как и Команда Восемь. Шикамару и Чоуджи ушли после того, как Шизуне унесла Цунаде, оставив Сакуру наедине с Ино и с ним. Он надеялся быстро сбежать после ухода Цунаде, но обнаружил, что не может оставить её, не будучи уверенным, что она благополучно доберётся домой. Сакура любила выпить, но он никогда не видел её такой пьяной, как сейчас. — Пожалуйста…? — спросила Сакура с лёгкой улыбкой на губах, склонив голову набок. Он смягчился. — Одну улицу. Сжав кулак, Сакура сократила расстояние между ними, одарив его лучезарной улыбкой. Одним движением она обвила его ноги и плечи, довольно изящно опустив его в свои — надо признать, до абсурда сильные — руки. — Вот бы Наруто это увидел, — сказала ему Сакура, начиная идти в сторону его квартиры. — Одну улицу, — повторил Какаши, удивляясь, как он вообще оказался в такой ситуации. Если бы его более молодое «я» могло видеть его сейчас… Но улыбка, освещавшая лицо Сакуры, почти стоила того. Почти. Она казалась счастливой впервые за несколько недель, и если причиной тому был лёгкий удар по его самолюбию… что ж, он с радостью пойдёт на это. Они свернули за угол на оживлённую улицу, украшенную красными фонарями. — Улица начинается здесь, — бойко заметила Сакура, инстинктивно прижимая его ближе, прекрасно зная, что он попытается вырваться из её нечеловечески сильной хватки. — Ты испытываешь меня, Са-ку-ра, — сказал Какаши. Она рассмеялась. — Могу я открыть вам один секрет? — спросила она, глядя на него сверху вниз. Алкоголь всё ещё румянил её щёки, зелёные глаза светились. Он почти боялся ответить ей, но как только он открыл рот, его внимание привлёк знакомый источник чакры. Тихо вздохнув, Какаши увидел, как с лица Сакуры исчезает улыбка, пока она смотрит на кого-то позади него. Он повернул голову. Дальше по улице стоял Учиха Итачи, одетый в униформу джоунина без жилета. Он держал большую сумку с продуктами, не сводя глаз с Сакуры, затем они переметнулись на него, всё ещё удерживаемого девушкой. Даже с такого расстояния Какаши легко заметил крошечный изгиб губ Итачи, прежде чем тот сформировал печать, исчезая в вихре листьев. Сакура медленно опустила его на землю. Радуясь тому, что под ногами снова оказался твёрдый камень, Какаши повернулся к молодой женщине и увидел слёзы в уголках её глаз. Она молча сотрясалась в его объятиях, когда он осторожно обнял её и перенёс в её гостиную. — Какаши… — тихо сказала она, хотя её голос дрожал, и протянула руку, ухватив его за жилет. — Это моя самая большая просьба… Могли бы вы побыть со мной ещё немного? Я не хочу оставаться одна. Он ничего не сказал, просто обнял её, когда она начала плакать у него на груди.ХАРУНО САКУРА
Время ускользало. — Сакура, — позвала её Шизуне. — Рада, что ты смогла прийти. Мне нужно готовиться к операции, а у нас тут пара АНБУ, которым нужно пройти ежегодное обследование. Список у Нами-сан, отправляйтесь с ней в смотровую комнату номер шесть и приступайте к работе. — Шизуне заправила волосы под шапочку. — И ещё раз спасибо, что пришла в свой выходной. — Да я с удовольствием, — сказала Сакура с улыбкой. — Сакура-сан, — поздоровалась Нами, входя в комнату с несколькими медкартами в руках. — Шизуне-сан нашла очередной предлог, чтобы затащить вас на медосмотр, да? — медсестра хихикнула. — Я каждый раз ведусь на это, — усмехнулась Сакура. На самом деле она не так сильно возражала против медицинского осмотра, как другие врачи. Большинство АНБУ и джоунинов, приходивших на медосмотр, абсолютно ненавидели делать это и не желали сотрудничать… То есть до тех пор, пока они не обнаруживали, что лечащим врачом была Сакура с её почти легендарной силой. — Только, пожалуйста, не говори мне, что там и наш уважаемый Хокаге, — сказала Сакура, указывая на стопку карт. На это Нами рассмеялась. — Нет, Шестой прошёл медосмотр как раз перед инаугурацией, летом. Её губы изогнулись в улыбке, когда она подумала об инаугурации Какаши: после того, как скульптор чуть не умер от сердечного приступа, когда Копирующий ниндзя настоял на том, чтобы его лицо было вырезано в горе с маской, и поднял большую часть Конохи вверх дном во время одного из своих последних соревнований с Гаем, Какаши надел мантию и официально был объявлен Шестым Хокаге. Сакура стояла в толпе с Саске и Наруто и смотрела, как их бывший учитель и капитан теперь стал ответственным за всю деревню. Днём позже он нашёл её и тихо спросил о психиатрической больнице для детей, о которой она однажды упомянула. С тех пор каждое мгновение вне миссий с Наруто и Саске она тратила на изучение разрешений и других официальных документов, требуемых для основания больницы. — Первый у нас… — Нами покраснела. Это могло означать лишь одно. — Генма? — Да. Позвать его? Сакура одобрительно помахала рукой, ища свой стетоскоп и чистый бланк, чтобы зафиксировать наблюдения. Когда Генма вошёл в комнату, он взглянул на неё и выдохнул, проведя рукой по волосам. — Я не смогу уговорить тебя сделать это по-быстрому, не так ли? Она ловко проигнорировала двусмысленность вопроса. — А за это, думаю, я возьму ещё и кровь на анализ. — Вижу, ты унаследовала садистское чувство юмора Какаши, — пошутил Генма. — И упорство Цунаде-сама. Спускай штаны. Генма рассмеялся, но выполнил приказ и запрыгнул на стол. Она не торопилась, медленно просматривая медкарту, пока он не начал тяжело вздыхать, после чего она стала брать кровь на анализ. К тому времени, как она закончила с Генмой, прошло уже больше часа. — Я всегда с удовольствием, — сказал он, выходя из комнаты. — Почему я чувствую, что ты не это имеешь в виду? — сладко спросила Сакура. Он бросил на неё взгляд и закрыл за собой дверь. Когда Нами позвала следующего члена АНБУ, Сакура взяла новый бланк и свежую пару перчаток. Время бежало быстро. Большинство мужчин и женщин, которых она проверила, были в отличном состоянии и готовы вернуться к работе. Как раз в тот момент, когда она советовала Райдо есть больше бананов, чтобы повысить калий, Нами вновь склонила голову над списком. — Здесь последний человек на сегодня. Позвать его? — Конечно, — кивнула Сакура, глядя, как Райдо поспешно ретируется. Улыбнувшись про себя, Сакура потянулась через смотровой стол, чтобы бросить использованные перчатки в мусорное ведро. Позади неё закрылась дверь, и она оглянулась через плечо. — Привет, снимай рубашку и… В дверях стоял Итачи. Его рука всё ещё лежала на дверной ручке, будто он собирался снова выйти из комнаты. Она упивалась его видом: если не считать краткого взгляда на него в свой день рождения, Сакура не видела его со времени роковой встречи с Саске, почти семь месяцев назад. — И присаживайся, — закончила Сакура, глубоко вздохнув. — Я могу прийти в другое время, — заговорил Итачи, и его голос был бальзамом на её болезненно колотящееся сердце. Прошло семь месяцев, а он всё ещё мог в одно мгновение озарить её день. Чем дольше он стоял, ожидая, пока она примет решение, тем меньше чувствовалась усталость, пробиравшая её до костей. Одновременно она почувствовала острый укол вины перед Саске за то, что была так счастлива вновь увидеть его старшего брата, зная, какую боль он причинил им обоим. — Ты уже здесь, — сказала Сакура, отворачиваясь, чтобы взять новую пару перчаток. Шорох одежды предупредил её о том, что Итачи раздевается. Когда она повернулась к нему лицом, он уже снял рубашку АНБУ с короткими рукавами и аккуратно сложил её на смотровом столе, прежде чем сесть. Она закрыла глаза, внезапно охваченная воспоминаниями о времени, которое они провели вместе: от тренировок по высвобождению Стихии Дерева до интенсивных занятий любовью за день до того, как он исчез из её жизни. Прижимая стетоскоп к его груди, Сакура не могла не заметить учащённого сердцебиения, зная, что ему вторит её собственное. — Вдохни, — сказала Сакура, наблюдая, как её мизинец скользит над его диафрагмой. Она смотрела на полоску кожи, на которую опирался её палец, в который сладко просачивалось тепло его тела. Его грудь поднялась, когда он глубоко вдохнул. — И выдохни, — пробормотала она, чувствуя, как его дыхание овевает её лицо. От него пахло данго. — Он снова ходит на миссии, — прошептала Сакура, не смея поднять на него глаза. Итачи молчал, но она знала, что он ловит каждое её слово. — Он живет с Наруто, и, как по мне, это безумное решение, но, похоже, оно сработало. — … Спасибо, — наконец сказал Итачи. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом, в его ониксовых глазах танцевал свет. Его ресницы отбрасывали длинные тени на щёки, и казалось, что Итачи немного похудел, но он всё ещё был так невероятно красив, что при одном взгляде на него у неё защемило сердце. Её пальцы чесались от желания прикоснуться к нему, почувствовать, что это было взаправду, а не всего лишь один из тех многочисленных случаев, когда она представляла его стоящим где-то и наблюдающим за ней. — Я… я слышал, что Шестой работает вместе с тобой над твоей детской психиатрической больницей, — начал Итачи почти осторожно, глядя ей в глаза. — Я был рад услышать, что Шестой поддерживает тебя. Сакура усмехнулась, забыв о стетоскопе. — Я не знала, что АНБУ нужно знать о таких незначительных вещах, как больницы. — Это значительно, — тихо сказал Итачи. — Да, значительно, — ответила она. Прошло несколько секунд, прежде чем она отложила стетоскоп. — Открой пошире, пожалуйста, — сказала Сакура, направляя луч фонарика ему в рот. От вида его розового языка она слегка покраснела, вспомнив вкус его губ и то, как его язык переплетался с её, заставляя нервы гореть от жгучей потребности. — А ты как? — спросила Сакура, чтобы отвлечься от ощущения его сильных бёдер по бокам от её, когда она подошла ближе к нему. Убирая фонарик, она мягко обхватила пальцами его подбородок, отворачивая от себя его голову, и потянулась за отоскопом. — Большую часть времени я был на миссиях, — заговорил Итачи. — Пятая долгое время держала меня подальше от Конохи... Шестой не такой... сговорчивый. — Ты не можешь бегать вечно, — сказала Сакура, осматривая его ухо. — Нет. Наверное, не могу. Она отложила отоскоп. — Итачи, — сказала она, привлекая его внимание. — Это... Это из-за резни ты сказал мне, что не можешь быть тем, что я ищу? Уголок его рта медленно приподнялся. — Я ошибся? — Я… понимаю, почему ты сделал то, что сделал, — сказала Сакура, внимательно наблюдая за ним, когда его глаза почти незаметно расширились. — Тебе было тринадцать, и тобой манипулировали. Я ни в коем случае не хочу сказать, что ты ни в чём не виноват: ты сотворил нечто ужасное не только с Саске, но и с собой и со своими соклановцами... Но я понимаю. — Сакура… — начал он. — И Саске... может никогда не простить тебя. — Знаю. — И ты можешь провести большую часть своей жизни вдали от деревни, которую пытался защитить. — Знаю. — И думаю, я люблю тебя. Глаза Итачи определённо расширились, а челюсть отвисла, когда он посмотрел ей в глаза. Она стояла неподвижно между его бёдер, слегка дрожа, наконец признавшись в том, что держала в себе уже несколько месяцев. То, что она поняла, когда проснулась в ту единственную ночь в Дожде в его объятиях, и он смотрел на неё так, словно она была всем, что он когда-либо хотел. — Будь со мной эгоистом.