***
— Вон там! Это он. Две домохозяйки, делавшие покупки на рынке, даже не пытались понизить голос, глядя на него. — Старший мальчик Учиха. Похоже, после того случая теперь он глава клана. — Вырезали? — прошептала другая, прикрыв рот ладонью, когда Итачи потянулся за персиками. — Именно это я и слышала. Всех? — Его нашли убаюкивающим младшего брата в нескольких улицах от квартала. Можешь себе представить? Итачи притворился, что не слышит их. Он выбрал несколько пухлых помидоров на прилавке, подошёл к продавцу и, сунув несколько рё в руку мужчины, вышел на улицы Конохи. Он избегал главной улицы, но шёпот преследовал его даже на самых тихих дорожках, всегда любопытный и восторженный, но никогда не сочувствующий. Это было хорошо. Итачи не заслуживал сочувствия. Даже сейчас он балансировал на грани нервного срыва, единственное, что не давало ему развалиться — очень грустный восьмилетний мальчик. Идя по улице Фудзимото, Итачи опустил голову, чтобы избежать нежелательных взглядов, и поднял глаза только тогда, когда его внимание привлёк клочок бумаги на витрине магазина. Ярко-красное объявление о продаже квартиры. «Точно. Мы больше не можем оставаться в квартале», — понял он, подходя ближе, чтобы рассмотреть листовку. Это была большая квартира, чересчур для двух мальчиков, но он мог себе её позволить на зарплату капитана АНБУ. За магазином он обнаружил лестницу, ведущую наверх. Перехватив покупки поудобнее, он поднялся по ней, радуясь возможности уйти от шёпота, и вышел на аккуратную лестничную площадку. Пожилая женщина подметала пол перед дверью. — О, юноша, ты заблудился? — спросила она, поправляя на носу очки с толстыми стёклами. — Я насчёт квартиры. Женщина подняла бровь, долго смотрела на него, потом пожала плечами и повернулась. Недавняя война оставила многих маленьких детей и подростков, таких как он, без родителей. Очевидно, она перестала задавать вопросы. Она жестом пригласила его войти. — Три спальни, отдельная ванная комната в хозяйской спальне и отремонтированная кухня. Стоимость аренды ты видел. Осматривайся. Он прошел мимо неё, сбросил ботинки и шагнул внутрь. Квартира выглядела безукоризненно чистой, с тёмными деревянными полами, напомнившими ему о главном доме в квартале Учиха. Итачи поставил бумажный пакет с продуктами на мраморную кухонную стойку и вышел в коридор, любуясь большими окнами, расположенными с одной его стороны. Он заглянул в первую комнату и обнаружил хозяйскую спальню. Спальня была большая, залитая солнечным светом, к ней примыкала большая ванная. В следующей комнате располагалась спальня поменьше. Он остановился, держась за медную дверную ручку. Она выглядела точно так же, как спальня Саске в главном доме. Прошагав к выходу, Итачи обнаружил подметавшую пол пожилую женщину и вытащил бумажник. — Я беру её. Она кивнула и взяла вложенные ей в руку деньги. — Добро пожаловать. Как тебя зовут? — Учиха Итачи. Он сделал вид, что не заметил, как её глаза расширились, а челюсть отвисла. Она взяла себя в руки. — И когда ты въедешь сюда? — Прямо сейчас, — сказал он и принял переданный ему ключ. Она бросила на него ещё один удивлённый взгляд и дала ещё несколько инструкций, в том числе когда платить за квартиру. Затем он вернулся в дом, наполнил холодильник продуктами и сел за кухонный стол. Не было слышно ни звука: в доме было пусто и тихо. Это хорошо, решил он. Здесь у него не было вспышек воспоминаний о том, как его мать, пахнущая свежим бельём и зелёным чаем, готовила у плиты в старом фартуке. Здесь его не мучили воспоминания о доброй и нежной женщине, державшей его за руку, когда они вместе ходили по магазинам, целовавшей его в лоб перед тем, как он отправлялся на важную миссию, несмотря на его возраст, крепко обнявшей его, когда он рассказал ей о своём повышении в АНБУ. Стоявшей перед ним на коленях, не говоря ни слова, без гнева, без страха, позволяя ему убить себя. Он сжал кулаки на коленях, борясь со грозившими пролиться слезами. Взглянув на часы, он понял, что пора забирать Саске из академии. Встав, Итачи ещё раз оглядел дом. — Это хорошо, — сказал он, словно пытаясь убедить самого себя, а затем вышел на Фудзимото-роуд и направился к академии. Он прибыл как раз вовремя, чтобы услышать мягкий звон колокольчиков и восторженные крики высыпавшей на площадку ребятни. Он сунул руки в карманы и встал за забором, подальше от заботливых родителей, ожидавших своих детей. Итачи смотрел, как из академии появлялся ребёнок за ребёнком, пока не увидел младшего брата. Саске, опустив голову и засунув руки в карманы, шёл по детской площадке, без сомнения, стараясь не обращать внимания на те же самые шепотки, что преследовали и его последние две недели. Однако позади него виднелось нечто знакомое. Там, теребя свою рубашку маленькими ладошками, стояла розоволосая девочка, которую Шисуи окрестил «Розочка». Хотя мысль о лучшем друге и послала обжигающий сердце укол горечи, Итачи не смог сдержать появившуюся на его губах улыбку, когда он увидел, как Розочка следует за Саске, собирая всё своё мужество, чтобы заговорить с ним. В то время как все остальные дети, казалось, довольствовались тем, что избегали Саске, смотрели на него и шептались, как и их родители, Розочка прилагала все усилия, чтобы попытаться поговорить. Молча поощряя её, Итачи наблюдал за её сомнениями и колебаниями, пока одна девочка на площадке не крикнула: «Сакура!» Розочка остановилась как вкопанная и посмотрела на светловолосую девочку, в которой он узнал юную дочь Яманака Иноичи. «Сакура», — задумался он. — «Какое подходящее имя». Как раз в этот момент Саске заметил брата и побежал к нему. Сакура стояла неподвижно, наблюдая, как он убегает, её зелёные глаза на мгновение остановились на самом Итачи. Он подумал, а помнит ли она их встречу, но повернулся к Саске, когда тот подошёл к нему. Протянув два пальца, он щёлкнул Саске по лбу и с улыбкой присел на корточки. — Как прошёл день? — Мы практиковались в спарринге. Я был первым в классе, — надулся Саске, прижимая обе ладони ко лбу. — Я горжусь тобой, — сказал Итачи, поднимаясь на ноги. Щёки Саске покраснели. — Идём? — Хн, — произнёс Саске, пристраиваясь рядом с ним. Когда Итачи повёл их обратно на Фудзимото-роуд, Саске огляделся. — Это не дорога домой. — Знаю, — сказал Итачи, опуская руку на голову Саске, — Доверься мне. — Хорошо, — прошептал Саске. Итачи видел взгляд обожания на лице своего младшего брата, и у него на сердце было одновременно тепло и пусто. Когда он принял миссию от Данзо, он думал, что самым трудным будет убить родителей. Но он ошибался. Самое худшее — самое страшное наказание — это то, что Саске всё ещё любил и обожал его, не зная, что это Итачи был тем, кто занёс меч. Всё, что он мог сделать, чтобы возместить то, что он отнял у Саске, — это быть братом, в котором тот нуждался, и убедиться, что Саске в безопасности и окружён заботой, как он и обещал отцу.***
— Йо, — сказал Какаши, когда он добрался до больницы. — Какаши-сан. — Он в порядке. Я запечатал Проклятую печать, и теперь он отдыхает, — сказал Какаши, пряча руки в карманы. — Спасибо, — прошептал Итачи, торопливо проходя мимо мужчины. — Итачи, — позвал Какаши, как только тот подошёл к двери. Он обернулся и увидел, как Какаши подыскивает слова, которых у него не было. — Мы что-нибудь придумаем. Он кивнул, повернулся и зашагал в больницу. Люди в зоне ожидания подняли головы, глядя на него. АНБУ были редким зрелищем для гражданских, большинство из которых теперь ожидали лечения после неудавшегося заговора по уничтожению Конохи. Он прошёл мимо регистратуры, поспешил по коридору и увидел Харуно Сакуру, выходящую из-за угла. Как и гражданские, она сразу же заметила его и неподвижно стояла, пока он приближался к ней. Она выглядела ужасно: лицо покрывали пот и грязь, один её глаз обрамлял синяк. Когда-нибудь он надеялся отблагодарить её за то, что она сделала для его младшего брата в Лесу смерти. Но прямо сейчас он хотел увидеть Саске. — Где Учиха Саске? — спросил он. Она подняла брови, повернулась и указала в конец коридора. — За углом… Палата 2А. — Спасибо, — прошептал он, надеясь, что этим сможет выразить, как много он ей должен, и поспешил мимо неё.***
Итачи вытянул длинные ноги и сделал глоток ходжича, глядя на залитую солнцем главную дорогу. На улице, как всегда, кипела жизнь: несколько продавцов расставляли на улице скамьи со столами, вроде того, что он сейчас занимал, расставляли зонтики с подогревом и фонари, с нетерпением ожидая наступления ночи и праздника летнего равноденствия. — Ну как? — спросила Майя, вытирая руки о фартук. Она наблюдала за ним, прикусив губу и заправляя свои каштановые волосы за ухо. Её щёки покрыл лёгкий румянец, но Итачи сделал вид, что не заметил этого. Она была влюблена в него в последние годы, и хотя она была достаточно красива и добра, чтобы пригласить на её свидание, Итачи не решался быть с какой-либо женщиной из Конохи, особенно с той, на чьи чувства он не смог бы ответить взаимностью. — Очень вкусно, Майя-сан, спасибо, — сказал он, поднимая чашку. — А ты пробовал его с данго? — спросила Майя. — Я считаю, что он лучше всего сочетается с розовым. Его взгляд скользнул к трём сансоку данго, разложенным на маленькой тарелочке в форме листа. Три цвета резко контрастировали с тёмной керамикой, и каждый выглядел аппетитно. Он послушно протянул руку к палочке, когда его внимание привлекла вспышка розового. «Розочка», — подумал он, подняв глаза и увидев Харуно Сакуру, проходящую мимо Янаги-ан. Она была одета в эффектную чёрно-красную юкату, подчёркивавшую цвет её глаз и волос. Она шла с блондинкой, которая выглядела знакомо, но всё его внимание было приковано к ней, когда она сверкнула яркой улыбкой и звонко рассмеялась, выглядя счастливой и сияющей. Не в силах остановиться, он почувствовал, как уголки его рта приподнялись. Она выросла за эти годы и стала красивой женщиной и опытной куноичи. Он отвёл глаза, чтобы взять палочку, на которую положил взгляд. Когда он поднял глаза, Сакура и её подруга исчезли за углом. Повернувшись к Майе, он увидел, что та смотрит на него со странной грустью в глазах. — Всё в порядке? — спросил он. — Конечно, — ответила Майя, хотя он без труда понял, что она лжёт. — Ну? Он погрузил розовое лакомство в рот и, смакуя его вкус, запил ходжича. — Идеальное сочетание, — улыбнулся он.***
— Хоть раз, Какаши, хоть бы раз ты вернулся с миссии без того, чтобы оказаться в больнице, — раздался в комнате голос Цунаде, вызвав улыбку на его лице. За этим заявлением последовал глубокий вздох Какаши и смешок Узумаки Наруто. Его брата без сомнения повеселило это замечание. — Команда Семь, я хочу представить вас вашему капитану на замену. Это был намёк для него. Оттолкнувшись от стены, Итачи вошёл в больничную палату. Он заметил, как Саске немедленно выпрямился и подавил ухмылку, которая угрожала вновь появиться, когда Наруто громко застонал. Сакура стояла в середине троицы, улыбаясь ему, будто они были старыми друзьями. «Она помнит», — сообразил он, внимательно разглядывая её. Наруто несколько раз за эти годы бывал у них дома — заходил за Саске перед тренировкой или даже оставался на ужин. Однако Сакура… Из того немногого, что он смог вытянуть из Саске, она влюбилась в него, и в результате брат держал её на расстоянии вытянутой руки, пока её чувства к нему не ослабли. Хотя они сблизились, Сакура по-прежнему не приходила к ним в дом. Она стала выше с тех пор, как он видел её в последний раз, волосы доходили до плеч. Её глаза были проницательными и умными, но в них было тепло, которое находило отклик в чём-то глубоко внутри него. Он снова повернулся к Цунаде, и та продолжила: — Учиха Итачи будет вашим капитаном на предстоящей миссии. Итачи знаком со стилем руководства Какаши и имеет аналогичный набор приёмов, — она прищурилась, глядя на Наруто. — Будь профессионалом на этот раз. — Цунаде-баачан… — Наруто заёрзал. — С нетерпением жду возможности поработать с вами, — сказал Итачи, глядя на всех троих. — Я хотел бы оценить ваши способности, прежде чем мы отправимся на миссию. Встретимся завтра на шестнадцатом тренировочном полигоне в шесть утра, — он посмотрел мимо Команды Семь на лежавшего на кровати Какаши. Его бывший капитан одарил его улыбкой. — Надеюсь, вам скоро станет лучше, Какаши-сан, — добавил он. — Спасибо, — сказал Какаши, поднимая руку. Хотя его поза была как всегда расслабленной и спокойной, Итачи чувствовал скрытый поток беспокойства, нахлынувший на Какаши: ему не нравилось, когда Команду Семь посылали без него и он не мог обеспечивать их безопасность. — Рассчитываю на тебя. Эти слова несли в себе всю тяжесть мира. — Конечно, — сказал Итачи, надеясь, что это хоть немного облегчит его беспокойство. Он повернулся к двери. — Команда Семь, до завтра. В последний раз кивнув Цунаде, он вышел за дверь.***
Учиха Итачи стоял под цветущей вишней перед вторым тренировочным полигоном. Под ней он впервые встретил Харуно Сакуру. В тот день на дереве распустились нежные белые цветы. Теперь оно стояло безжизненным, ожидая весны. Оценив положение солнца, он обнаружил, что было чуть больше двух часов дня. Губы дёрнулись вверх, он плотнее обернул шарф вокруг шеи, зная, что она, вероятно, сперва отправилась на шестнадцатый полигон. С того места, где он стоял, ему было отлично видно административное здание Хокаге. Прямо сейчас его младший брат там, внутри, спрашивал разрешения покинуть деревню. И, зная Какаши, он удовлетворит просьбу Саске. Полный решимости не поддаваться панике, он закрыл глаза, стараясь не думать о том, что его единственный живой родственник покинет пределы деревни. Его внимание привлекла знакомая чакра. Он заметил её издалека: щёки в слезах, волосы развеваются на ветру. «По-прежнему плачет», — подумал он, не в силах сдержать улыбку, когда Сакура, подбежав, остановилась и уставилась на него, широко раскрыв глаза. — Мальчик-с-данго, — воскликнула она, и на её губах появилась улыбка, которую он узнал ещё несколько десятилетий назад. — Розочка, — в свою очередь сказал Итачи, наблюдая за тем, как её улыбка становится всё лучезарнее. — Ты вспомнил, — выдохнула она со слезами на глазах. Он потянулся к ней, запустил руку ей в волосы, обхватил голову и притянул ближе. Она схватилась за его рубашку, широко раскрыв глаза от удивления и рассматривая его, будто впервые увидела. — Почему ты ничего не сказал? Он улыбнулся. — Ты не спрашивала. Улыбка Сакуры стала шире, когда она подошла ближе, пока она, казалось, не поняла что-то, и её брови сдвинулись. — Розочка? — Я не знал твоего имени. Шисуи предложил это прозвище, — объяснил Итачи. Он провёл пальцем по её подбородку. — Оно ко мне привязалось, — он сделал паузу. — Мальчик-с-данго? — Показалось подходящим. — Действительно. Её смех был заразителен, он прогнал прочь все страхи и отвращение, которое он испытывал к себе в течение многих лет. Пойманный в ловушку теплотой её глаз, Итачи провёл пальцами по её шее, запоминая каждую клеточку белой кожи. Он поймал себя на том, что улыбается ей в ответ, когда понял, что в день их первой встречи именно он подбодрил её и, как он надеялся, помог ей на её жизненном пути, и с тех пор она была единственной, кто ежедневно спасал его. Она сама могла даже не осознавать этого. — Саске решил покинуть Коноху, — признался он, не упуская из виду, как напряглось её тело под его руками. Её улыбка померкла, взгляд стал пытливым, а руки сжали его бицепсы. Закрыв глаза, он вдохнул аромат фрезии и ванили, который, казалось, всегда сопровождал её. — На нём сказалась истинная природа Резни. Он уходит, чтобы собраться с мыслями. — К-когда? Итачи посмотрел поверх её головы на здание, где обитал Какаши. — Скоро, я полагаю. — Понятно… С улыбкой Итачи поднял два пальца и прижал их к её отметке Бьякуго — воспоминание о том, как она применила её, открыв Третьи врата, всё ещё было свежо в его памяти. В пылу битвы он увидел, чему она дала волю внутри себя, и принял это как должное, слишком сосредоточенный на Мадаре, чтобы оценить её достижения. Только добравшись до дома, он понял, как далеко она зашла. И, честно говоря, он тоже. — Он вернётся, — сказал Итачи, надеясь успокоить её. Она долго пристально смотрела на него и наконец кивнула. — Вернётся. Убежденность в её голосе и решительный взгляд успокоили закипавшие в Итачи тревожные чувства и опасения, что он никогда больше не увидит своего младшего брата. — Что ты будешь делать? — спросила она, взяв его за руку. Наслаждаясь теплом и мягкостью её кожи, Итачи некоторое время держал её в своих объятиях. Поглаживая большим пальцем её руку, он обдумывал её вопрос, понимая, что ответ был тесно связан со стоявшей перед ним розоволосой женщиной. — Я люблю тебя. Простые слова, но такие важные, не произносимые никому, кроме Саске. Мир, казалось, исчез, как всегда бывало рядом с ней. Её глаза наполнились слезами, а рот сложился в самую чудесную улыбку, когда она увидела его — действительно увидела. Впервые в жизни он не чувствовал, что должен сдерживать себя. Впервые он больше не был один. И впервые он без тени сомнения понял, что этого достаточно. Сакура обхватила его, притянула ближе, и в следующее мгновение её губы прижались к его. Он ухмыльнулся тому, что она удерживала его на месте своей безумной силой, понимая, что она даже не использует чакру, и наклонился к её губам, запустив пальцы в её волосы. Она застонала ему в рот, позволяя ему скользнуть языком между её губ, наслаждаясь тем, что она всегда была на вкус как свежие апельсины. Обхватив её руками, он крепко обнял её, восторгаясь тем, как её тело идеально сочеталось с его. Поцелуй был одновременно медленным и настойчивым, и чем дольше он длился, тем больше ему хотелось увести её из этого места в свою постель. Он поцеловал её шею и наслаждался её тихим дыханием и стонами, спускаясь ниже. Наконец, поняв, что они находятся в очень людном месте, Итачи взял себя в руки и оторвался от неё. Она смотрела на него сквозь полуприкрытые веки, её щёки заливал румянец, но в ней чувствовался неподдельный восторг, головокружение, которое отражалось в нём самом. — Ты собираешься просить меня быть с тобой эгоисткой? — спросила Сакура, закусив губу. — Нет, я лишь прошу тебя быть со мной.