Цена уплачена иными

– И что, в современных книжках и фильмах совсем правды нет? – Ни словечка, – подтвердила Вероника, любовно оглаживая страницы огромной книги, лежавшей перед ней на столе, – в наше время образы нечеловеческих существ стали предметом для развлечения большинства народа, и для заработков меньшинства. Так в современной культуре поступают не только с легендами и сказками, но и с человеческой историей, и с классикой, и вообще с чем угодно. У них в историях главное – чтобы было красиво, романтично, интересно… страшно, если жанр располагает. А ведь реальные истории нечасто бывают красивыми, а красоту древних легенд понять не каждому дано, для этого нужно мозги напрягать, разбираться, а кому и зачем это надо… Тим слегка наклонил голову, продолжая слушать спокойную, размеренную речь Учительницы. Ее рассказы он любил больше, чем что-либо еще в своем обучении – читать про разное, конечно, тоже интересно, но слушать, как о том же самом рассказывает Вероника, было гораздо приятнее, да и запоминалось быстрее. Именно поэтому он каждый день с нетерпением ждал часа, когда начнется этакая вот лекция. Со дня представления его Совету прошло уже больше месяца, и Тим порой сам удивлялся, считая дни и понимая, насколько быстро и незаметно они пролетели. Вся его жизнь в лечебнице св. Эйдена тянулась, как нуга, а здесь он… жил! Не просто существовал, но жил! Правда, жизнь та во многом проходила за книгами, ну да Тим был не из тех, кто может на такое жаловаться. Вероника даже разрешила ему пользоваться интернетом, хотя и только под своим строгим присмотром после того, как он сначала с непривычки насмотрелся фильмов ужасов, и потом заснуть смог только в ее объятиях и под ее успокаивающее бормотание, а потом, когда он устроил ей скандал, наткнувшись в интернете на значение слова “плацебо”. Вероника, впрочем, не дала ему слишком развернуться, и просто его, как нашкодившего ребенка, заперла на два часа в комнате, правда, оставшись снаружи и разговаривая с ним, чтобы у него не случился приступ клаустрофобии и очередная паническая. В целом, жизнь была… хорошей. Лучшей, чем когда-либо кроме детства. А уж оба эти периода своей прошлой жизни Тим помнил в мельчайших деталях. Вынужден был – Вероника всерьез взялась за его состояние, и он потихоньку рассказывал ей все, что случалось с ним когда-либо. Вынужденность, впрочем, пропала на второй же день, и Тим, как с цепи сорвавшийся, изливал девушке все горести своей жизни, впервые найдя достойного собеседника. Он и сам не замечал, как Вероника Уэллинг становилась самым важным человеком в его жизни. Абсолютно все в ней, даже просто звук ее шагов, моментально поднимал ему настроение. Как, впрочем, и шорох тонких колес и скрип инвалидной коляски. Делила пришла в себя через неделю после того, как Тим начал обучение. Реабилитация проходила хорошо, но, как ей и полагалось, медленно. Ходить девочка пока не могла, но ее нерушимому оптимизму даже это не мешало, и она весело разъезжала по палате в инвалидной коляске. Впрочем, ужасные события все же не могли не сказаться на психике ребенка, а потому ее родители по несколько раз в неделю исправно сдавали дочь Веронике, с радостью взявшейся за маленькую подружку. После первого же сеанса, кстати, выяснилось, что у Делилы тоже имеются зачатки способностей, и девочка стала коллегой Тима не только в лечении, но и в учебе. Вот и сейчас она сидела рядом с ним, с благоговением глядя на лежавший перед Учительницей первый том Бестиария. – Древние же люди легенды и сказки складывали не ради забавы, или, по крайней мере, не только ради нее, – продолжала Вероника, – но и для того, чтобы их дети знали, кто где живет, кто из них опасен, как с ними обращаться, и так далее. А современные взгляды все переворачивают с ног на голову. Сейчас вообще мода такая – персонажам легенд инверсию характеров делать, и переиначивать все. Вот только настоящим невидимым жителям нашего мира и иного дела до людской моды нет, а потому нам с вами нужно знакомиться с реальной информацией, а не с выдумками современных и не очень романистов. – А как это – инверсия характеров? – пискнула Делила. Тим мысленно поблагодарил ее – он тоже не знал, но спросить бы не решился. Все же осознание того, что в свои годы он настолько многого не знает, не добавляло ему комфорта. – Это, Дел, когда изначально злых существ изображают добрыми, или наоборот. Взять, например, вампиров. Мертвецы, пьющие кровь, вот что здесь хорошего? Ан ныне они и герои, и лапочки, и, прости Господи, секс-символы… ну, да про последнее тебе пока рановато знать… – Как в «Сумерках»? – перебила ее Делила. Вероника вздохнула. – Или не рановато… Ладно, за этим пусть твои родители следят. Разрешили тебе в твоем возрасте книжки, где есть секс, значит, так надо. В конце концов, тебе не пять лет, правда? Иными словами, да, как в «Сумерках». Или взять русалок – там есть варианты, в разных странах разные обитают, но чаще всего это либо полуптицы, которые тебя пением заманивают, либо утопленницы, которые парней зацеловывают или щекочут, а потом топят. В любом случае, ничего общего с веселыми принцессами с рыбьими хвостиками. Тим прыснул, а Делила обиженно надула губки. – А я люблю мультик про Ариэль. – Я тоже люблю, – улыбнулась Вероника, – никто и не говорит, что их не нужно любить, но нужно понимать, что ценность в таких историях – художественная, а не практичная. Их можно любить, но при встрече с настоящей русалкой они тебе вряд ли помогут. Делила задумалась, смешно наморщив лобик, а потом кивнула. – Я поняла. – Вот и умничка, – снова улыбнулась Вероника, – а про Бабу-Ягу когда-нибудь слышала? А ты, Тим? – Это которая русская, страшная такая, в таком… храме живет? – нахмурил брови Тим. Вероника поморщилась. – Тим, о чем мы только что говорили? Нашел источник информации – фильмы про Хеллбоя! Но про страну ее обитания ты прав – она действительно русская. В осовремененных русских сказках встречаются разные образы Яги, но чаще всего она все же является либо сюжетным девайсом в стиле “а не подогнать ли мне главгерою какую-нибудь имбовую примочку, чтобы ему злодея было легко одолеть”, либо злой ведьмой, которая крадет и ест детей и все такое. Вот это как раз обратный пример, так как изначально Баба-Яга – это привратница между мирами. Это и вправду старуха, хотя даже близко не такая страшная, как в “Хеллбое” показано. Ее основная примета – костяная нога, а она у нее такая потому, что та людей между Явью и Навью, что есть миры наш и подземный, мертвый, проводит, то есть, она сама полумертвая. Вероника глубоко вздохнула, и взгляд ее слегка затуманился. – Довелось мне однажды ее встретить… Я вообще люблю путешествовать по особо обживаемым древними существами местам… Англия, Ирландия, Шотландия, Китай, Япония, Океания, и многие другие. Россия и другие страны бывшего СССР – это вообще отдельный кладезь. А Ядвигу – так ее полностью зовут, еще искать пришлось – ее избушка на курьих ножках – не храм, Тим, а избушка! Я вообще не понимаю, как можно было языческого персонажа в православный храм запихать, хотя это не удивительно – дождешься от нынешних режиссеров подкованности в таких вещах. Ну, так вот – избушка ее находится не в конкретном лесу – их в России завались, целой жизни не хватит, чтобы все исходить, а в каждом, но дорогу туда найти трудно. Есть пути, но их знают только другие древние жители лесов, да и то не все. Некоторые из них даже специальные навигаторы делают, типа волшебных клубочков… Ну, да я отвлеклась. Мудрая она женщина, Баба-Яга. Не сильно добрая по нынешним меркам – ибо ну ни плевать ли древнейшим на Земле существам на современные человеческие моральные и этические нормы! – но мудрейшая. Вообще, от древних существ, даже от злых, всегда веет какой-то спокойной мудростью, потому что они порою старше всего человечества… Вероника прервалась на секунду, переводя дыхание, а потом продолжила: – Или вот банши. Современный мир про них чего только не говорит – страшные старухи-призраки, которые вопят, как оглашенные, и этими воплями смерть то ли предвещают, то ли насылают… Кто его знает, как говорится, но страшно. Ага. А ирландские банши – не старухи, а девчонки молоденькие, в юности умершие. И бояться их не надо, они не злые. Смерть они только предвещают, а уж никак ее причиной не являются, да и не кричат они, а плачут, и не над всеми подряд, а над будущими покойниками из своих же кланов, то есть, из родственников. Вот так. Кстати, Тим, ты до банши еще не дошел? –Нет. Да я еще даже букву “А” не закончил, а банши на “Б”, и в списке далеко не первая. – Что-то ты медленно читаешь, друг мой. Там всего-то 332 существа, которые с А начинаются, и часть из них – один и тот же зверь, просто по-разному названный, – рассмеялась Вероника, – ну, да ладно, как дойдешь, расскажешь мне про них поподробнее. А на сегодня хватит. Вечереет уже, Делила, тебе домой пора. Девочка грустно вздохнула, но спорить не стала – уже знала по собственному опыту, что бесполезно. Вместо этого она потянулась обнять Веронику, а затем и Тима, и, попрощавшись, уехала. – Счастливых праздников, малышка, – улыбнулась ей на прощание доктор. – Каких праздников? – недоуменно нахмурился Тим, когда за Делилой закрылась дверь. Вероника воззрилась на него с изумлением. – Ну ты даешь, Расселл! Сегодня же 24-е декабря! Завтра Рождество! Так что давай, временно отрываемся от книжек и идем наряжать елку! Тим радостно подскочил и захлопал в ладоши. Вероника весело рассмеялась – парень порой вел себя совсем, как ребенок, но ей это нравилось.

***

Рождественский день проходил совершенно чудесно. Тим давно не ощущал столько радости в один день. В воздухе витало веселое настроение, подкрепляемое долгой прогулкой по заснеженной территории клиники, а потом и рождественским ужином вместе с Вероникой и ее семьей. Тим, конечно, немного волновался из-за присутствия мистера и миссис Уэллинг, но на деле никаких проблем не возникло, и ужин прошел замечательно, и все было просто идеально… Хотя нет. Не все. С самого раннего утра Вероника была какой-то очень уж задумчивой, и Тим никак не мог догадаться, отчего. Пару раз ему очень уж хотелось просто подойти к ней и спросить, что не так, но он не решался. Загадка решилась поздним вечером, когда родители Вероники ушли и они остались вдвоем. Вероника сидела у окна, непривычно напряженная, когда Тим не выдержал. – Что с тобой? – тихо спросил он, подойдя к ней совсем близко и робко коснувшись рукой ее плеча, – ты весь день какая-то сама не своя. – Да есть у меня одна идея, – медленно произнесла Вероника, – абсолютно великолепная идея, но опасная. Сейчас… Рождество все-таки, и я хотела бы тебе особый подарок сделать, но… – Мне? – задохнулся Тим, чувствуя, как в глазах у него защипало. – Конечно, тебе, – нежно улыбнулась Вероника, – только, боюсь, я могу этим подарком тебе навредить, все же психика у тебя еще слабоватая… Тим опустился на одно колено, заглядывая ей в глаза. – Я рискну. Вероника только подняла брови на его необычный твердый, решительный тон. Такой же, как тогда, на совете. – Что ж, – наконец произнесла она, – если ты действительно готов… пойдем. И она повела его вниз, в лабораторию. – Я проведу тебя в астрал, – объявила она, остановившись перед окулусом, – покажу тебе его. Знаешь, как там красиво! А, так вот оно что… – Но мне запрещена практика до тестов, – с пониманием пробормотал Тим. – Ну, в общем, да. Однако же… я полагаю, это того стоит. Когда она встала напротив него боком к зеркалу, и взяла его за обе руки, Тим согласился с нею полностью. Это безусловно того стоило. – Слушай меня внимательно, – спокойно велела Вероника, – закрой глаза, сосредоточься на моем голосе. Он будет звучать все тише и дальше, попытайся его догнать, только без нервов и лишних усилий, спокойно, аккуратно. Понял? Тим кивнул, и Вероника заговорила какие-то странные слова на незнакомом юноше языке. Они и в самом деле начали становиться тише, и Тим потянулся следом, ощущая очевидный дискомфорт оттого, что Вероника удалялась от него. А затем ее руки отпустили его запястья и переместились к его лицу, аккуратно и нежно обрамляя его. Тим выдохнул и невольно подался вперед, заключая девушку в объятия. – Прекрасно, – услышал он ее голос совсем рядом с собой, – а теперь можешь открыть глаза. Только медленно. Тим послушался. Глазам его предстало зрелище, которого он не смог забыть бы никогда. Вокруг него все было синим, и фиолетовым, и серебристым… Все сверкало и переливалось, как будто он находился… Боже правый, он даже не мог подобрать достойного сравнения! Вероника слегка улыбнулась, глядя на его широко распахнутые глаза и приоткрытый рот, а затем прикрыла глаза и забормотала что-то еще. Тим не обратил на это внимания, продолжая смотреть, смотреть, смотреть… – Боже, Вер, как это прекрасно! – наконец срывающимся от восторга голосом прошептал он, – Спасибо тебе огромное, лучшего подарка я себе и представить не могу! – Ну, вот сейчас и проверим, – пробормотала Вероника, нервно сжимая кисти рук, – потому что это еще не подарок. Мы сюда не просто поглядеть на эту красоту пришли. – А что еще? – недоуменно спросил Тим, хотя его улыбка стала даже шире. Впрочем, у него была причина – Вероника, подсвеченная астральным светом, была восхитительно прекрасна. И сияющие глаза ее смотрели не на него, а куда-то ему за спину, словно намекая, чтобы он тоже туда посмотрел. И Тим повернулся. Кейли робко улыбнулась, нервно заправляя за ухо рыжую прядь. – Ну, привет, братишка, – слегка усмехнувшись, выдавила она. Тим качнулся на месте, а затем резко бросился вперед и сжал сестру в объятиях. На кровь и зеркальные глаза он, кажется, даже внимания особого не обратил. – Кейли! – вскрикнул он, заглядывая ей в глаза, – Кейли, прости меня, слышишь, прости, я не хотел, я правда не… Кейли вскинула руку и осторожно зажала ему рот. – Ну что ты, братик, – успокаивающе зашептала она, – разве мне есть за что тебя прощать? Я же прекрасно знаю, что ты ни в чем ни виноват, и совсем на тебя не сержусь… – и она крепко обняла его в ответ. Рыдали оба. Минут пятнадцать, не меньше, прижимаясь друг к другу как можно крепче. Эмоциональный узел, как всегда, пришлось рубить Веронике. – Я извиняюсь, но у нас время заканчивается. Кейли нельзя надолго покидать зеркало, ее заметят. Кейли отстранилась от брата. – Вер права, – грустно прошептала она, – мне уже пора, я совсем ненадолго вырвалась. Но ты без меня не грусти, ладно, Тим? У меня все не так уж и плохо, и у мамы с папой тоже. Слышишь? Тим судорожно кивнул, вытирая слезы. – Я вас вытащу оттуда, – дрожащим голосом пообещал он, – обязательно. Мы… мы с Вероникой вытащим. Кейли улыбнулась и потрепала брата по волосам. – Даже не сомневаюсь. Ну что, с Рождеством тебя, младшенький, – и она снова обняла Тима, а затем встала на цыпочки и поцеловала в лоб. Тим снова затрясся, ощущая, как судорожно сжимаются его руки, не желая отпускать сестру, которая уже начинала удаляться от него. – Мы еще придем, – твердо пообещала обоим Вероника и взяла Тима за руку. Тот повернулся к ней. – Да? – Да, – уверенно кивнула девушка и, кинув последний взгляд на исчезающую подругу, потянула Тима обратно в живой мир. С минуту Тим восстанавливал дыхание и утирал слезы, залившие ему лицо и в реальном мире тоже, а затем Вероника повела его наверх, так как время было уже позднее, и пора было ложиться спать. Окончательно в себя Тим пришел уже в кровати. Повернувшись к лежавшей рядом Веронике, он тихо, с придыханием произнес: – Я не знаю, как тебя благодарить. – Скажи "спасибо", – пожала плечами девушка, устраиваясь поудобнее. – Спасибо, – искренне прошептал Тим, утыкаясь ей в плечо. Вероника улыбнулась и погладила его по голове. Завтра обо всем дознаются Учителя, и ей оторвут голову за ее выходку. Но девушка никак не могла отделаться от ощущения, что одна улыбка юноши, доверчиво приникшего к ее плечу, того стоила.