Капитан Гондора

      Взошла луна, светившаяся красным пятном на стремительно меняющемся небе. Погоня длилась весь день — опасная и изнурительная, она заставляла Капитана прибегать ко всем знакомым ему хитростям и уловкам, дабы избежать коварных сетей врага. И не раз они спасались благодаря одной лишь удаче, все дальше и дальше отдаляясь от укрытия в Хеннет Аннун, преследуемые невидимым врагом, чье мастерство следопыта и знание леса были равны тем, коими обладал сам Капитан.       Их спасла гроза, когда потоки воды обратили окружающую местность в серую грязь, и преследование стало невозможным. Долго шли они молча под проливным дождем, оглушенные ревом ветра, не видя дальше расстояния вытянутой руки. Низкие мокрые ветви хлестали их по лицам и рукам, ударяя до крови. К закату Фарамир, потирая усталые глаза, должен был признать, что он совершенно заблудился. Когда шторм, наконец, утих, над землей поднялся бледный туман, полностью поглотивший неприметные знаки, по которым обычно находили путь следопыты. И, подобно ребенку, Фарамир с беззаветной верой просто следовал за стройной целеустремленной фигурой Капитана, которого, казалось, не беспокоила сгущающаяся тьма, и сам он казался не более чем серой тенью в клубящемся тумане. Не зря люди звали Капитана Красным Лисом Анориэна.       Он замерз и устал, и каждый сделанный шаг, казалось, сотрясал его до костей. Внезапно его начал одолевать сон, он поскользнулся и натолкнулся на спину идущего впереди Капитана. Произнесенное резким шепотом проклятие заставило его очнуться — он почувствовал, как кто-то схватил его за руку, и внезапно его затянуло в высокие заросли камыша. Он ощутил знакомый горький запах мокрой травы и речной грязи и услышал мелодию Андуина, и волна облегчения накатила на него. Но где они были? Он с трудом мог разглядеть во мраке реку и лишь слабые очертания противоположного берега.       Несколько мгновений они стояли молча, но не услышали ничего, кроме слабых криков ночных животных и воды, плещущейся у илистого берега.       — Думаю, мы потеряли наших харадских друзей, — усмехнулся Капитан. — И скатертью дорога, пусть следуют прямиком к Балрогам. — Он вздрогнул. — Дай мне глоток этого уксуса, если ты тоже не потерял фляжку.       Он потянулся к своей фляжке на поясе, смутно ощущая тупую боль в руке.       — Что это? — резко спросил Капитан. — Ты ранен!       Фарамир удивленно опустил взгляд, и в слабом свете красной луны увидел дротик с черным оперением, тонкий как игла, поблескивающий в углублении его локтя.       — Во имя Эру, почему ты не сказал мне!       Их глаза встретились:       — Я не заметил, Капитан.       — Стой спокойно. Ты знаешь, эти проклятые дротики ломаются, оставляя ядовитые наконечники внутри.       Капитан быстро снял промокшие перчатки, и через мгновение дротик был в его ловких пальцах. Он взглянул на него в тусклом свете.       — Он сломан, — сказал он мрачно. — Но тут уже ничего не поделаешь.       Молча Капитан закатал рукав Фарамира, открыв отекшую рану, похожую на укус змеи. Он извлек два высушенных листа из небольшой сумки у себя на поясе.       — Мильфойль, — тихо сказал он, подышав на листья перед тем как прижать их к ране и перевязать ее лоскутом, оторванным от собственного плаща.       — Листья заберут часть яда на себя, но тебе нужна помощь целителя как можно скорее, чтобы не потерять руку. Все еще болит?       — Совсем нет, Капитан, — ответил Фарамир сквозь зубы.       Капитан посмотрел на него, затем улыбнулся, легко опустив руку на плечо юноши.       — Ты храбрый парень. Хотел бы я такого сына, как ты. — Молчание, затем смех. — О, перестань, мальчик мой, нечего краснеть. А теперь послушай. Нам нужно переправиться через реку — прямо за ней находится форт. Моя сестра осмотрит твою рану — в Анориэне нет более искусной целительницы, чем она.       Они молча пробирались через камыш, подобно призракам, ведомые луной и безошибочным чутьем Капитана. Вино, что они пили время от времени — жалкий напиток, выдаваемый следопытам в Хеннет Аннун — едва ли согревало их, они дрожали от холода, и Фарамир проклинал себя за то, что не имел ни дальновидности, ни находчивости, чтобы прихватить с собой фляжку крепкого лебенинского вина, которую Дамрод прятал в запасной паре сапог. Дамрод был прирожденным собирателем, и его невероятный дар извлекать еду и напитки всех мыслимых видов буквально из воздуха в самые скудные месяцы года делал его любимым компаньоном на посту.       Они были недалеко от брода, когда Капитан внезапно остановился и приложил палец к губам. Они стояли неподвижно, и Капитан напрягся, подобно преследуемому лису, и долгое время Фарамир слышал лишь шум собственной крови в ушах. И потом он услышал его — тихий стон умирающего в агонии животного или человека, и он видел, что Капитан тоже слышал его. Капитан подал ему знак оставаться на месте, вытащил длинный охотничий нож и беззвучно соскользнул вниз по мокрому берегу, прежде чем исчезнуть в тумане. Фарамир мрачно ждал, сжимая рукоять своего клинка. Его правая рука онемела; теперь он едва ли чувствовал пальцы — по милости Валар, дротик попал не в левую руку, в которой он обычно держал меч и перо.       Внезапно темноту пронзил крик, так же внезапно оборвавшийся. Помертвев, Фарамир устремился через заросли камыша, соскользнул с берега вниз и успел резко остановиться, прежде чем налететь на Капитана.       — Капитан, вы ранены? — И он резко выдохнул, когда взгляд его упал на фигуру, лежащую наполовину в реке. — Маблунг! Что они сделали с тобой?       — Тише, мальчик мой! Скорее, давай вытащим его из воды.       Это было непросто, ибо хотя Маблунг не был крупным человеком, его одежда промокла до пояса, и у них было лишь три руки на двоих. Но наконец они вытащили его на берег и Капитан, шипя через сжатые зубы, покачал головой.       — Он ранен в живот. Подержи его спокойно, пока я перевяжу рану — тот крик был достаточно громким, чтобы разбудить мертвеца.       Но нужды держать Маблунга не было, ибо от боли и усталости он погрузился в милосердное забвение и лежал, подобно спящему ребенку. Он уже пылал от жара, и прижимая его к себе Фарамир вспомнил, что юнцов должно было быть двое.       Где же Арвегил? Тот же вопрос задавал себе Капитан. Сделав свою работу, он встал на ноги, всматриваясь в темноту, надеясь наперекор всему.       — Ты видел хоть какие-то следы второго юнца?       — Нет, Капитан. Лишь наши и Маблунга. — Он заколебался. — Но, быть может, он избежал нападения и…       — Что ж, мы оставим его, где бы он ни был. Враг настигает!       Они напряглись, вслушиваясь. Издалека донеслось бормотание гортанных голосов, быстро затихшее, и затем послышался шум раздвигаемого тростника.       — Я задержу их, — резко прошептал Капитан. — Возьми мальчика, переправься через реку и сразу отправляйся в Ойолайрё. Спроси мою сестру — ее зовут Ниенна. Это самый мелкий брод на лиги вокруг — ты не найдешь лучше, но ты знаешь, у Андуина сильная хватка, так что будь осторожен. Давай, Маблунг, поднимем тебя — вот, хороший парень. — Он поднял бесчувственного юношу и каким-то образом они взвалили его Фарамиру на плечи.       — Но Капитан, мы не можем Вас бросить, — горячо запротестовал Фарамир.       — Иди же, юный глупец! Делай, как я велю! — Рыкнул Капитан, пресекая любые возражения. Он уже обнажил меч, красный в свете луны. После некоторого колебании Фарамир сделал неуклюжий жест прощания и ушел в туман.       Тяжёлая ноша замедляла его шаг, и его затягивало по лодыжки во влажную грязь, словно некое злобное подземное существо тянуло его за ноги. Его отравленный ядом разум рисовал в его воображении черные когтистые лапы мордорских чудовищ, обвивающих его ноги и утаскивающих его в недра земли. Нет! Прочь эти мысли! Шаг, еще шаг, и его охватило облегчение, когда вязкая земля сменилась холодной водой бурлящего потока и шум реки заполнил его слух. Он обернулся на мгновение, пытаясь удобнее устроить Маблунга на своих ноющих плечах. Туман. Недремлющая луна на теперь безоблачном небе.       Капитан не приходил.       Крепче придерживая юнца, он вошел в ледяную воду и почти сразу почувствовал, как Андуин тянет его за колени вниз. Глубже и глубже — он был уже по пояс в воде, а река все продолжала подниматься. С ироничной полуулыбкой он подумал, что мысль о мелководье в этом броде вряд ли принадлежала самому Капитану. На середине переправы вода уже ударялась о его грудь, и меч бил его по бедру под водой.       Силы неумолимо покидали его. У Андуина действительно была крепкая хватка — он обхватил его тело, и дважды он почти заставил его опуститься на колени, но оба раза он поднимался, отплевываясь и игнорируя режущую боль в глазах. Его снова начал одолевать сон, его движения стали вялыми, и лишь благодаря тому, что он наткнулся на валун под водой, он очнулся. И страх поразил его подобно молнии — внезапный безумный страх навсегда уйти под воду, забрав с собой несчастного юного Маблунга, страх не справиться с задачей, возложенной на него Капитаном.       И из этого страха он черпал силы, и, пока он продолжал бороться с растущим онемением в своем разуме и теле, вода, кажется, начала убывать. Она спустилась ему до пояса, ее тиски ослабли, затем она закружилась вокруг его колен, пока, наконец, не стала лишь легким прикосновением к его лодыжкам.       Он добрался до берега и тяжело упал на землю, глубоко вдыхая сладкий ночной воздух. Где-то рядом с ним застонал Маблунг — он все еще был жив. Поднимаясь на ноги, Фарамир отыскал юношу в темноте и, действуя одной рукой, перекинул бессильную руку юноши себе через плечи.       — Маблунг — Маблунг! — Прошептал он хриплым голосом. — Послушай, ты можешь идти?       Несколько мгновений ответа не было, затем юноша слабо кивнул.       Вместе они каким-то образом отыскали узкую грязную тропу, ведущую в Ойолайрё. Фарамир никогда не узнал, как долго они брели по бесконечной дороге. Они часто останавливались, ибо его все чаще одолевала дурнота, и потому что с каждым шагом Маблунг, казалось, все тяжелее опирался на него, и его силы убывали. Он начал бредить, и онемение в правой руке сменилось невыносимой болью, продолжавшей нарастать. Сколько еще до Ойолайрё? И в глубинах памяти он отыскал ответ, услышав холодный голос капитана, отдающийся эхом где-то вдалеке. Два часа по прямой от ближайшего брода.       Да помогут нам Валар — два часа!       И все же они шли вперед — две промокшие тени под слабым лунным светом, уже не в состоянии заботиться об осторожности и скрывать за собой следы. Единственной его надеждой теперь было доставить юношу в надежное место, прежде чем яд одолеет его. О собственной смерти он думал мало. Лишь одно болезненное сожаление тревожило его совесть — что не будет последнего слова прощания с Боромиром, и что не осталось времени у блудного сына вымолить у своего отца то, чего он желал больше всего:       Отец, отец… Прости меня.       Он ощутил странное трепетание в груди, словно душа его пыталась стряхнуть с себя оковы смертного тела, готовясь к полету.       Он тяжело опустился на колени, и Маблунг упал на землю подле него.       Затем, в темноте, руки хватали его за плечи. Кто-то грубо тряс его, и он слышал свое имя, поднимавшееся над волнами тьмы, и дорогой ему, знакомый голос, хриплый от боли и отчаяния:       — Фарамир! Фарамир!