Глава 4.2. Ниенна
31 августа 2020 г. в 11:53
Она остановилась в трех шагах от него, с улыбкой глядя на него снизу вверх. И в этот момент он увидел, что глаза ее были тусклыми, словно пруд, покрытый серым зимним льдом.
— Это юный Маблунг или мой Лорд Фарамир передо мной?
Голос потерялся у него в горле.
— Я Фарамир, леди, — и, запоздало вспомнив о хороших манерах, он добавил сиплым голосом: — Мир вам, хозяйка дома.
— И вам, мой Лорд. Я Ниенна, сестра вашего Капитана. — Она остановилась и улыбнулась с обезоруживающей искренностью. — Да, я слепа. Горячка отобрала у меня зрение, когда мне было пять лет.
Она переступила порог, и он последовал за ней в тень кухни. Здесь Ниенна поставила кувшин и пригласила его сесть за стол. Каждый шаг, каждое движение она совершала без малейшей паузы, и даже когда она подошла и села рядом, Фарамир не мог заставить себя поверить, что мир, в котором она жила, был темнее самой темной ночи.
— Итак, как вы чувствуете себя сегодня, мой Лорд?
Среди Братства он был просто Фарамиром, сыном Денетора, и уже так давно никто не обращался к нему с официальным титулом, что он неловко поежился. Ему казалось, что Лорд Фарамир, младший сын Наместника, был чужаком ему самому. И все же Ниенна была сестрой его Капитана — не было ли слишком неразумным просить ее обращаться к нему по имени? Он видел, что она ждет ответа, склонив голову немного набок, устремив на него свои затуманенные глаза.
— Все хорошо, только правая рука плохо слушается, — ответил он поспешно.
— Пошевелите пальцами, — попросила она.
Он повиновался, пошевелив пальцами в воздухе. Через мгновение Ниенна засмеялась:
— О, нет, мой Лорд, не так — вы забыли, что я не вижу вас? Возьмите мою руку и постучите по моей ладони вот так.
Какое-то мгновение он колебался, ошеломленный мыслью о том, что он должен был прикоснуться к сестре Капитана. Он не осмеливался даже подумать, что сказал бы Капитан.
— Я не кусаюсь, — произнесла она серьезно.
Он рассмеялся и взял ее протянутую руку. Она была теплая и изящная, подобно крылу птицы. Однако, как и у него, руки ее были покрыты шрамами — после порезов о колючий кустарник и ожогов о кипящие зелья, что она варила, и кое-где виднелись пятна от собираемых трав.
— Хорошо, а теперь сожмите ладонь в кулак. А теперь раскройте — да, прекрасно. — Она снова села, улыбаясь. — Вам заметно лучше, мой Лорд. Скоро ваша рука заживет и будет как прежде. Сейчас она будет доставлять вам немного боли при движении локтем или плечом, ибо яд еще остается в ней — но еще две недели, и вы поправитесь окончательно.
— А Маблунг, леди? — спросил он.
Немного нахмурившись, Ниенна сложила руки на коленях.
— Он был очень болен, его рана загноилась, но Маблунг юн, и с благоволением Валар он поправится. Жар спал вчера, и я думаю, что худшее позади — пока. — После короткой паузы она добавила: — Не волнуйтесь, мой Лорд, я сделаю для него все, что в моих силах. Мой брат рассказал, что вы спасли его от великой опасности несмотря на собственную рану. Он жив благодаря вашему мужеству.
Он опустил взгляд.
— Ваш целительный дар и сила нашего Капитана спасли нас обоих. Я не знаю, как благодарить вас.
— В этом нет нужды, — ответила Ниенна просто. — То, что вы живы, достаточная награда для меня. — она взяла его за руку: — Идемте. Теперь, когда вам лучше, я покажу, как вы можете скоротать скучные часы, пока не оправитесь достаточно, чтобы покинуть нас.
В его комнате она показала ему старинные книги, содержащие в себе поэзию и историю, а также сведения о целебных травах. Она показала ему и другие книги, с выпуклыми точками вместо слов на кожаных корешках, страницы которых были заполнены углублениями — незнакомый ему странный язык.
— Когда я была ещё мала, мой отец изобрел это письмо, дабы я могла научиться читать с помощью кончиков пальцев. Мой отец происходил из древнего рода, и хотя мы пережили тяжелые времена, он всегда с большим уважением относился к мудрости и благородным искусствам. Он не желал, чтобы кто-то из его детей остался неграмотным.
Подобно детям, делящимся секретами, они склонили головы над книгой.
— Смотрите, каждый узор из точек образует слово, — и когда она прочла вслух своим тихим голосом отрывок о достоинствах зверобоя, глаза Фарамира засияли, как у ребенка, которому открылось новое волшебство.
Затем она показала ему главное сокровище Капитана.
— Вы играете на арфе, мой Лорд? — спросила она.
И он вспомнил свою мать и арфу, что она привезла из Дол Амрота. Он никогда не забудет, как прекрасна она была, с выгравированными на ее изящном остове лебедями и кораблями — никогда больше не видели ее в Гондоре, ибо она была положена в могилу вместе с его матерью, и ее пение умолкло навеки.
— Да, — ответил он. — Но не так хорошо, как мне бы хотелось.
— Вы можете играть на ней, если пожелаете. Мой брат не будет возражать — он говорит, сырость в Хеннет Аннун испортит струны, поэтому он хранит ее здесь, одинокую и покинутую. Он рассказывал, что ее изготовил для него собственными руками его друг из Бельфаласа, и что лучшие мастера происходят из Дол Амрота.
— Так и есть, — улыбнулся Фарамир. — Лучшие арфисты и лучшие люди. Моя мать могла очаровать звезды своим пением.
Это была арфа из черного дуба, инкрустированная перламутром, с сияющими струнами из белой бронзы. С благоговением, Фарамир немного неловко поставил ее на колено и одной рукой провел по струнам, и звук их задержался в воздухе, подобно сиянию сильмариля. С удивлением он воскликнул:
— Никогда я не слышал подобного! Вы тоже играете на арфе, моя леди?
— О нет! У меня нет дара Маглора. Мой дар совсем иного рода.
— Но не менее достойный, — улыбнулся он.
Он так и не узнал, что хотела ответить Ниенна, ибо алая, словно лепесток розы, лента в ее волосах распустилась и упала на землю. Он мгновенно отложил арфу и наклонился, чтобы поднять ее, и она наклонилась одновременно с ним. Ее ищущие пальцы встретились с его, и длинная прядь каштановых волос коснулась его щеки.
— Вот она, моя леди, — сказал он серьезно.
Она взяла ленту и отвернулась, но он видел слабый румянец, поднявшийся по ее щекам.
— Я оставлю вас теперь, мой Лорд. Мне еще многое нужно сделать сегодня. Мой брат отполировал ваш меч для вас, но мне еще нужно зашить вашу тунику.
И прежде, чем Фарамир успел ответить, длинная тень упала на них, и в воздухе раздался веселый голос:
— Правда? Как ты можешь оставить нас, дорогая сестра, я ведь только вернулся!