Глава 8.2. Прощание
10 сентября 2020 г. в 11:45
Некоторое время Ниенна сопровождала их — три всадника и одна пешая фигура. Они дошли до места, где тропа уходила в тень плакучих ив, растущих вдоль дороги, уводя к мосту, что еще во времена короля Эарнура почитался древним. Ныне в нем не было нужды, ибо стремительный поток обмельчал до ручья настолько узкого, что какой-нибудь отважный ребенок мог бы перепрыгнуть его, не замочив ног.
Большую часть пути они молчали, и когда они пересекли мост, Капитан развернул коня.
— Прощай, мой маленький дракончик, — ласково сказал он, склонившись в седле и целуя сестру в щеку.
Боромир, придерживая поводья, поклонился с грацией, однако улыбка не тронула его губ.
— Благодарю за гостеприимство, моя леди. Мы в большом долгу перед вами, и я прослежу, чтобы он был оплачен как подобает. От лица моего брата и от себя желаю вам здоровья и удачи.
На мгновение Ниенна ощутила возмущение, но быстро поборола его.
— За то, что дано было свободно, не полагается оплаты, мой Лорд, и нет никакого долга. Желаю вам доброй дороги.
Она собиралась уже уйти — назад в свою старую жизнь, желая забыть о том, как однажды ее маленький мир столкнулся с другим — ярким и безграничным в своих возможностях. С горечью подумала она также, что тот, кто так много значил для нее в этом мире, не произнес ни слова, и, казалось, свет его угас для нее навсегда.
Из всех троих он был самым молодым, и в момент, когда они покинули дом Капитана, он встал на тропу возвращения к пути, уготованному для него другими, и все его существо противилось этому. Это было его место — в тени Боромира, он знал и принимал это, но та его часть, что принадлежала лишь ему одному — та, на которую ни Гондор, ни его отец, ни Боромир не могли предъявить своих прав — содрогалась и взывала к свободе. Он знал также, что некоторая свобода все еще была в его руках, и хотел отдать Ниенне то немногое, что еще оставалось, прежде чем и оно будет отобрано. Он поднял голову и, встретив гордый взгляд Капитана и сдержанность в глазах Боромира, произнес:
— Брат, ты позволишь мне проститься? Я догоню вас.
На мгновение Боромир нахмурился.
— Хорошо, но не задерживайся. Мы будем ждать у путевого камня за деревней.
— Да. Я не задержусь.
Фарамир долго смотрел им вслед — два всадника, ехавших поодаль друг от друга. Затем он соскользнул с седла и подошел к ней. Она не могла видеть, как бледен он был — не видела она и того, как он силился улыбнуться ради нее. Набравшись храбрости, он взял ее руку и вложил в ее ладонь нечто округлое и гладкое.
С дрожью в голосе, он произнес:
— Моя Леди, я хотел бы, чтобы это было у вас. Боюсь, это ничего особенного, но это дарует прохладу вашим рукам в летний зной. Я нашел этот камень на берегу Дол Амрота, когда был ребенком, и с тех пор хранил его. Мой дядя сказал мне, что он древний, как сама Арда, и что долго море носило его; он серый, словно зимнее небо, с белым узором посередине, подобным летящей чайке. Для меня это память — память о более счастливом времени, и я надеюсь, вы будете вспоминать с добротой того, кто подарил его вам.
Поток слов закончился, и он отпустил ее руку, вдруг испугавшись, что оскорбил ее своей дерзостью и скудностью своего дара. Но взглянув ей в лицо, он с облегчением увидел, что она улыбалась и словно сияла изнутри, как никогда прежде.
— Я буду хранить его так же бережно, как вы, мой Лорд, — ответила она тихо. — Но мне не нужен дар, чтобы вспоминать о вас с добротой.
Из небольшой сумки Ниенна извлекла футляр из белой ткани, перевязанный черной шелковой лентой, и он с удивлением увидел, что на ленте серебряной нитью было вышито белое древо и семь звезд.
— Это мой дар вам, — и когда он принял его, румянец покрыл ее щеки. — Но прошу, откройте его уже после путешествия.
— Я обещаю вам.
Некоторое время они стояли молча. Прощание не далось легко ни одному из них, и Фарамир не желал отправляться в путь, ибо знал, что может никогда больше не встретить ее. И все же пришло время уходить, и когда он потянулся к поводьям и обвил их вокруг запястья, он обернулся, чтобы взглянуть на нее в последний раз.
— Вы отправите мне весь о вашем благополучном возвращении? Я была бы рада узнать, что с вами все хорошо.
В последовавшей тишине он взял ее руку и поцеловал ее.
— Я сделаю это. Прощайте, моя леди, и да воссияют солнце и звезды над вами.
— И да хранят вас Валар, — ответила она едва слышно, — пока мы не встретимся вновь.
Долго стояла она на мосту, вслушиваясь, хотя давно уже затих стук копыт коня удаляющегося всадника. И впервые за много лет она ощутила горечь своего недуга. Сколько она отдала бы, чтобы увидеть его и навсегда сохранить его образ в своей памяти — сияние его волос на солнце, блеск в его глазах, — но вместо этого она должна была довольствоваться лишь памятью о звуке его голоса и о форме его ладони, коснувшейся ее руки. Но потом она вспомнила, что у нее было нечто еще: гладкий прохладный камень, что был для него драгоценным воспоминанием о счастливом детстве, давно ушедшем. Он вверил ей свое счастье, и она будет хранить его до конца жизни.