Дар

      Тончик просыпается ближе к обеду и застает Лало сидящим в обнимку с золотистым кальяном, больше похожим на огромную лампу Аладдина. На Лало только неширокие красные шаровары. Каждый раз, когда он подносит трубку кальяна ко рту, браслеты на его тонких запястьях сбегают вниз, ударяясь друг о друга и создавая нежный перелив. Цыган складывает губы в трубочку, выпуская плотный дым с ароматом малины. Глаза его прикрыты, он будто поймал ту самую связь с космосом, но нет – Лало просто расслабляется после сложной ночи. Шатер заполняется дымом, и Тончик, по иронии судьбы жутко ненавидящий малину, заходится в частом кашле. Лало тут же открывает глаза.       – Доброе утро, милый! – елейным тоном здоровается цыган. – Твой любимый кофе готов.       Гримаса Тончика показывает весь мыслительный процесс, начавшийся в его голове после фразы Лало.       – Че сказал? – только и соображает спросить Тончик.       – Как? – наигранно удивляется цыган. – Ты разве не помнишь, что ночью было?       Лидер «Алюминиевых штанов» подсаживается на измену. Он пытается лихорадочно вспомнить, что было после того, как Лало разделил с ним постель. Вот он ворчит, что у цыгана слишком острые локти, но мысленно отмечает, что зато горячее тело – не замерзнут; вот волосы цыгана лезут ему в лицо; вот он решается обнять цыгана, но исключительно для удобства позы… Тончик делает испуганные глаза, на которые Лало тут же реагирует на это игривым движением бровей.       – Может, не будешь возвращать мне дар? – предлагает Лало. – Он определенно поменял тебя в лучшую сторону.       До самого первого клиента Тончик не разговаривает с Лало.       Редко, когда к Лало приходят клиенты, спрашивающие не о любви. Сегодня перед ним отлично одетая женщина, в раскрытой сумочке которой зоркий взгляд цыгана рассматривает солидную пачку бледно-зеленых купюр.       – Недвижимость. – Коротко говорит женщина. – Хочу приобрести, но не могу. Уже давно.       – Сейчас посмотрим. – Учтиво улыбается Лало. – Тяните три карты.       Женщина делает то, что говорит ей цыган, а потом впивается в него внимательным взглядом.       – Вы не против кофе? – идет по привычному сценарию Лало.       – Против. А вот от чая не откажусь.       Внутри у Лало на секунду все замирает. Еще никто из его клиентов не отказывался от кофе. «Эта персонажка явно необычная» – думает Лало и зовет Тончика, ждущего, по договоренности, на кровати за ширмой. Тот не выходит. Цыгану неловко под пронзительным взглядом клиентки, которая находится здесь не для питья чая, а для разрешения своей проблемы. Лало зовет лидера «Алюминиевых штанов» еще раз, но тот по-прежнему не откликается. Извиняясь перед женщиной, Лало встает и направляется к Тончику, сдерживая порыв остервенело сорвать загораживающую ткань к чертям.       – Какого лешего ты не выходишь? – еле слышно шипит Лало на Тончика, лежащего на кровати, закинув руки за голову. – Ты оглох что ли?       Тончик продолжает игнорировать цыгана, смотря невидящим взглядом куда-то на купол шатра. Лало взрывается и с размаху лепит ему звонкую пощечину.       – Ах ты, мразь, ошалел?! – тут же вскакивает очухавшийся Тончик и толкает Лало ладонью в грудь.       Цыган не удерживает равновесие и валится на спину. В последних попытках устоять он хватается пальцами за фиолетовую ткань и все-таки срывает ее под вскрик шокированной клиентки. Стремительно выпутавшись из тяжелой материи, Лало хватает с плитки турку и с размаху плескает Тончику в лицо остатки утреннего кофе.       – Тебе повезло, что он холодный! Тэ курэл тут джюкло!       Тончик принимается отплевываться от гущи. Утирая лицо рукавом олимпийки, он поворачивает голову вправо и замечает буквально парализованную от шока и приросшую к полу женщину. Замечает Тончик и три карты, лежащие перед ним на столике.       – Че надо? – коротко спрашивает Тончик, за пару шагов оказавшись возле нее.       – Н-недвижимость… – онемевшим языком отвечает женщина.             – Так, и че тут? Повешенный и Дьявол… Короче, харэ тянуть кота за хвост и вечно искать виноватых. Дьявол говорит, что надо раскошелиться, но хз, конечно, хз… А это че, Башня че ли? А, бля, тогда кýпишь свою хату, только яйца в кулак возьми уже, и все будет огонь. И бабло готовься выкладывать. Поняла?       – Поняла…       – Ну все. Плату на стол – и свободна.       После того, как женщина оставляет возле рассыпанной колоды ту самую пачку купюр из сумки и выходит из шатра, Лало взвивается.       – Так разговаривать с клиентами нельзя! Что о нас теперь по сарафанному радио понесется? И вообще, что за цирк ты устроил?       – Цирк ночью ты устроил! – зло говорит Тончик. – Че ты нахрен наделал? Оприходовал меня? Или был не против, что я оприходовал тебя?       – Да ничего я не делал! – признается Лало. – И ты ничего не делал! Мы ничего не делали! Я пошутил!       – Пошутил?..       – Да, пошутил! Решил немного отомстить тебе за вчерашнее. Хоть как-то!.. Проклясть-то я тебя не могу…       Тончик некоторое время буравит Лало взглядом, в который вкладывает максимум презрения.       – Ну ты и чмо. – Констатирует лидер «Алюминиевых штанов» и неспешным шагом отправляется на улицу к умывальнику, висящему неподалеку на дереве.       К вечеру у Лало получается вернуть Тончику хорошее расположение духа. Цыган давно просек, что путь к его сердцу лежит через желудок. Аромат вкуснейшего свиного рагу со специями приманивает Тончика и заставляет спросить виноватым тоном: «Можно?». Конфликт полностью исчерпывается, когда Лало готовит Тончику сладкий чай с тимьяном и медом.       – Завтра уже новолуние, помнишь? – голос цыгана звучит как будто грустно. Они с Тончиком сидят на кровати и пересчитывают деньги, заработанные совместными усилиями.       – Да ладно? Так быстро неделя пролетела? – Тончик проворно перевязывает пачки денег тонкими резинками.       Этой ночью они практически не спят, проводя время за разговорами и курением кальяна. По очереди касаясь трубки губами и передавая ее друг другу, оба испытывают смутные чувства и не знают, что с ними делать.