Закрывая глаза...

1 - Димаш? – Кундыз-апа открыла калитку и удивленно всплеснула руками. Молодой человек улыбнулся: - Здравствуйте! А я документы привез. - Проходи, проходи! – обрадовалась женщина. – Кайрат говорил, что от тебя документы должны прислать, но я не думала, что ты сам приедешь. Очень рада тебя видеть. Проходи в дом. - А у меня просто время свободное появилось, - улыбнулся юноша. – Я сел в машину да поехал. Тут по новой трассе от Астаны всего-то пару часов… Кундыз-апа покачала головой. - Ох, любите вы, молодые, гонять… - Я очень осторожно, - заверил ее Димаш. Они вошли в дом. - А Диана? – спросил юноша. – Я очень хотел с ней увидеться, поэтому и поехал… Он смутился под проницательным взглядом женщины. Кундыз-апа вздохнула: - Да, правду говорят: от солнца не спрячешься… Ну что ж, иди на звуки музыки в гостиную. У Дианы как раз урок. А я пока стол накрою, ты, наверное, проголодался с дороги… Она ушла на кухню, а Димаш по ее совету пошел вслед за музыкой – в одной из комнат звучало пианино. Дойдя до гостиной, он остановился на пороге и незаметно заглянул, чтобы случайно не помешать уроку. За пианино сидела хорошенькая белокурая девочка лет девяти-десяти и старательно играла одну из знакомых ему с детства мелодий, используемых при обучении. Диана сидела рядом и слегка кивала головой в такт, поправляя девочку, когда та ошибалась. - Ну вот, видишь, какая ты молодец! – похвалила Диана девчушку, когда та закончила играть. – Просто умничка! Все у тебя замечательно получается, нужно только чуть-чуть поработать в некоторых местах. Личико девочки засветилось от радости. - Диана Талгатовна, спасибо! Вы все так хорошо объясняете, в сто раз лучше, чем моя старая учительница. Та только кричала и ругалась. - Ну, я тоже буду тебя ругать, если ты не будешь стараться, - улыбнулась Диана. – Но я думаю, до этого у нас с тобой не дойдет, правда? Девочка кивнула и взяла ее за руку: - А если я была умничкой, вы мне споете? – спросила она с надеждой. – Я так люблю, когда вы поете… - Ай-яй-яй, Настюш, - улыбнулась Диана. – По-моему, это твой урок, а не мой. - Ну пожа-а-алуйста! – протянула девочка с умоляющими нотками в голосе. – Урок ведь уже закончился… Диана не смогла устоять перед ее упрашиваниями и согласилась: - Хорошо, только при условии, что ты мне будешь аккомпанировать. Настя ойкнула: - Ой, а я разве смогу? - Конечно, сможешь, - поддержала ее Диана. – Вспомни, какие песни ты умеешь играть? Девочка нахмурила лоб, вспоминая, а потом обрадованно воскликнула: - «Көзімнің қарасы»(1)! Помните, вы нам с Алибеком помогали ее выучить к Восьмому марта? Диана улыбнулась: - Да, верно! Кстати, как там дела у Алишки? - Хорошо, - кивнула Настя. – Он к республиканскому конкурсу готовится, спрашивал, согласитесь ли вы ему помогать. - Конечно, помогу! – обрадовалась девушка. – Пусть позвонит мне. - Хорошо. Только… - девочка смутилась и опустила глаза. – У него же папа от них… Ну, то есть… Диана наклонилась к малышке, взяла ее маленькие ладошки в свои, осторожно пожала и тихонько, но твердо произнесла: - Скажи ему, что Диана Талгатовна будет очень рада заниматься с ним бесплатно. И самой лучшей оплатой для нее будет его победа в конкурсе. Обязательно скажи ему это и улыбнись так, чтобы он точно понял и поверил, что никаких денег мне не нужно. Договорились? Сможешь? Настя радостно кивнула. Диана выпрямилась и весело сказала: - Ну что, давай петь! Надеюсь, ты не забыла ноты? Девочка помотала головой, поерзала на крутящемся стульчике, усаживаясь поудобнее, и наконец заиграла. А Диана запела одну из самых лиричных и красивых песен на казахском языке. Димаш замер. Тогда, в Турции, в запале творческой работы над новой песней, он почти не обратил внимания на голос девушки. А сейчас он слушал, как она поет, и недоумевал: где были его уши? Необыкновенно нежный и проникновенный, ее голос был и сильным и слабым одновременно, превращая знакомую с детства песню во что-то незнакомое. Димаш много раз слышал эту песню в самом разном исполнении. «Көзімнің қарасы» пели мужчины и женщины, дети и старики, русские и казахи. Ее пели и оперными, хорошо поставленными академическими голосами, и простыми народными. Эта песня звучала и на большой сцене, и за праздничным дастарханом(2). «Көзімнің қарасы» люди слушали акапелла и в сопровождении пианино, домбры, оркестра, гитары… Он слышал сотни, если не тысячи вариантов ее исполнения, но так, как ее пела эта красивая слепая девушка, не пел никто. Его сердце загорелось с новой силой, и с особой пронзительностью он ощутил слова великого Абая: «Ты – зрачок моих глаз, ты – пламя моей души». «Зрачок моих глаз… - невольно прошептал юноша, - зрачок моих глаз…» Песня закончилась, и довольная Настя счастливо захлопала в ладоши. Димаш тоже не смог удержаться от аплодисментов. Исполнительницы удивленно обернулись к нему. - Привет! – юноша подошел поближе. – Чудесное исполнение. - Привет! – ответила Диана. – Откуда ты взялся так неожиданно? Настя во все глаза смотрела на него и не могла поверить: - Вы – Димаш? – наконец-то спросила она. – Тот самый?! Димаш улыбнулся и просто ответил: - Да, я Димаш. Здравствуй! Рад с тобой познакомиться. Ты замечательно играла. - Ой, мамочки! – Настя вскочила и запрыгала от восторга. Юноша с улыбкой следил за ней. Наконец девочка немного успокоилась и забросала его вопросами: - А вы разве не в Китае? У вас тут концерт будет? Вы родственник Дианы Талгатовны? А вы случайно не ее жених? - Настя, Настя! – Диана поймала руку девочки. – Нельзя быть такой любопытной! Я просто написала песню для Димаша, поэтому он приехал. Девочка захлебнулась от радости и захлопала в ладоши: - Правда? Ой, как классно! Тут у нее зазвонил телефон, и Настя, взглянув на экран, разочарованно произнесла: - Ну вот… Мама за мной приехала… Надо выходить. Димаш протянул ей руку: - Давай я тебя провожу до двери. Девочка кивнула и доверчиво взяла его за руку. В коридоре, пока Настя обувалась, Димаш спросил: - Значит, Диана Талгатовна – хорошая учительница? - Самая лучшая, - искренне ответила девочка. – Она все-все слышит, все ошибочки, хотя даже нот не видит. И так все объясняет, я с первого раза понимаю. И с ней так легко заниматься, я хоть целый день могу, и не скучно, - Настя стала взахлеб рассказывать о своей учительнице, забыв про шнурочки на кроссовках, которые завязывала. – А какая она добрая! Со мной один мальчик учится, Алибек. От них папа ушел, а мама совсем мало денег зарабатывает. А Алибек очень хорошо поет. Мне кажется, даже когда у него голос будет ломаться, он будет хорошо петь. И Диана Талгатовна с ним бесплатно будет заниматься, он на республиканский конкурс поедет. А вы слышали, как она сама поет? Никто так не поет, правда! А знаете, чего я больше всего хочу? Сказать? Только по секрету, - девочка приложила пальчик к губам. Димаш кивнул и присел рядом, оказавшись с ней на одном уровне. Настя приблизилась к его уху и прошептала: - Я хочу, чтобы Дианочка Талгатовна смогла видеть. И чтобы кто-нибудь ее полюбил так, как в «Көзімнің қарасы»… Димаш пристально взглянул в серьезные глаза малышки. Потом наклонился, аккуратно завязал шнурочки на ее кроссовках, а затем осторожно пожал ее руку и почти торжественно сказал: - Пусть твое желание исполнится! 2 Проводив Настю, Димаш вернулся в гостиную. Диана по-прежнему сидела у пианино, задумчиво перебирая нотные листы. Юноша подошел к ней и сел на крутящийся стульчик. - Такая забавная и умная девочка, - улыбнулся он. Девушка отложила листы, вздохнула и спросила: - Зачем ты приехал? В ее голосе Димашу послышалась печаль, словно звенящая на минорной ноте струна, готовая вот-вот лопнуть. Он нахмурился. - Разве я не имел на это права? Ты мне не рада? Щеки девушки вспыхнули, она быстро отвернулась и спохватилась: - Нет-нет, что ты! Просто… - едва заметная грустная струна в ее голосе продолжала звенеть, но она улыбнулась: - Это было очень неожиданно. Прости. Так зачем ты приехал? – повторила она свой вопрос. – Я думала, у тебя совсем нет времени на такие поездки. - Я привез договор на подпись, - ответил Димаш. – А еще я хотел показать то, что удалось записать. Ты права, времени совсем не было, потому что я работал над записью. Но и показать композитору то, что получилось, - это тоже часть работы. Так что… - он достал смартфон. – Мы успели записать и сделать окончательную обработку двух песен. Сейчас работаем над третьей. Девушка обрадовалась и восхитилась: - Надо же, быстро вы трудитесь! Подожди, не включай. У меня где-то тут должна стоять хорошая колонка. Сможешь к ней подключиться по Wi-Fi или блютузу? - Ага, давай, - кивнул юноша. Они недолго повозились с настройкой, и, когда это удалось, Димаш включил запись. Музыка полилась из колонки и заполнила гостиную. Диана сосредоточенно слушала, и ее красивое лицо светлело с каждой последующей нотой, с каждым звуком необыкновенного и сильного голоса Димаша. Молодой человек с волнением следил за ее эмоциями, и его сердце наполнилось радостью, когда он понял, что девушке нравится его работа. Песни закончились, и Диана захлопала в ладоши: - Замечательно! Вы так много вложили в эти песни, они просто преобразились, - она помолчала. – Честно говоря, я даже не верю, что это я написала музыку, настолько все получилось органично и потрясающе. Не может быть, чтобы это я. - Это ты, - Димаш взял ее руку и осторожно сжал в своих ладонях. – Это, правда, ты. И остальные песни получатся такими же необыкновенными, я тебе обещаю. А представь, как они будут звучать на большой сцене? Я уже хочу сделать на их основе абсолютно новый концерт. - А ты действительно неугомонный, - улыбнулась Диана, незаметно отнимая у него свою руку. - У меня вся команда такая, - ответил он. – Ты удивилась, зачем я приехал, а надо было удивляться, почему я приехал один, – он рассмеялся. – Ты бы видела моих ребят! Они когда услышали твои песни, словно с ума посходили. Бегали по студии, как бешеные, чуть ли не за грудки меня хватали, требуя немедленно показать этого удивительного композитора. А уж когда они узнали, что ты девушка… Ербол вообще с твоим кюем «Каспий» не расстается, уже полностью выучил его и хочет на Каспий рвануть в следующий отпуск… - он замолчал, увидев погрустневшее лицо Дианы. - Я надеюсь, ты меня не выдал? – спросила она. – Честно говоря, мне бы хотелось остаться в тени. - Почему? – изумился Димаш. Диана грустно улыбнулась: - Я слишком беззащитна для этого мира… Боюсь, что от ядовитых укусов славы меня даже Кайрат с его боксерскими навыками не спасет. Пусть я останусь всего лишь именем в титрах, хорошо? Димаш сжал зубы, но вынужден был согласиться. Ему и самому безумно хотелось защитить эту хрупкую талантливую девушку, но он пошутил: - Знаешь, кого ты мне напоминаешь? Прекрасную принцессу, которую злой колдун заточил в заколдованном замке. А твой брат – свирепый дракон, который тебя защищает. Девушка засмеялась: - А ты не так уж и не прав! У Кайрата в боксерской секции было прозвище Айдахар(3). Но не бойся! Мы смогли усмирить этого дракона: Кайрат скоро женится на Гульнаре и подобреет. - Ого! – удивился Димаш. – А я сразу понял по тому, как резко он меня осадил, что он в нее влюблен. - Димаш, - тихо сказала Диана. – Только ты не бери на себя роль прекрасного принца. Меня не нужно спасать из моей башни… - Ладно, - неохотно согласился юноша, а потом все же добавил: – В наших сказках девушек обычно спасают батыры(4). На том и остановимся. Кстати, неплохой сюжет для клипа: батыр на тулпаре(5), огнедышащий дракон, не подпускающий людей к водоему, прекрасная девушка… Надо подумать над этой идеей, потому что клипы я тоже планирую снимать. Диана тут же подхватила его мысль: - Было бы интересно. Только дракон не должен быть похож на китайского, иначе китайские зрители не поймут правильно. Димаш согласился. - Надо это учесть. А что ты думаешь о клипе на «Тьму и Свет»? Есть идеи? Диана задумалась, встала, легкими шагами покружила по комнате, остановилась. - Я уже очень давно не видела клипов, поэтому не знаю, как их сейчас снимают, какие сейчас появились фишки и стили… - произнесла она. – Но я представляю так. У молодого человека в деловом костюме заглохла машина. Он разозлился, выскочил, хлопнув дверью. И вот он идет злой по шумной улице. У него портфель с документами, он разговаривает по смартфону, что-то обсуждает и ничего не замечает вокруг. И вдруг сталкивается с девушкой. Бумаги разлетаются, у нее из рук тоже что-то падает… Герой злится, ругается, бросается собирать свои бумаги, и тут видит, что среди его документов лежит белая трость. Он поднимает глаза и обращает внимание на девушку. А она слепая, и беспомощно пытается отыскать свою палочку, собрать высыпавшуюся из сумки мелочь… Девушка замолчала. - А дальше? – нетерпеливо спросил Димаш. - Дальше? – Диана выдохнула. – Дальше… Он подает ей трость, и она улыбается ему, хотя не видит его… И вот он возвращается домой или в офис, одним словом, туда, где он может побыть один. Он завязывает глаза шарфом и пытается двигаться по комнате таким образом, но постоянно на все натыкается… И вот он срывает повязку с глаз, выбегает на улицу и начинает замечать жизнь вокруг – людей, животных, деревья… Он видит, как кто-то улыбается, как пожилая пара гуляет по аллее под ручку, как влюбленные не могут наглядеться друг на друга, как цветут цветы… И в то же время, он видит нищего, сидящего у дороги, голодную собаку… И видит ту самую слепую девушку – как она приласкала плачущего ребенка, покормила собаку, улыбнулась пожилой паре… Одним словом, герой увидел, что слепая девушка, оказывается, видит гораздо больше, чем он… Он понимает, что в настоящей темноте живет он, сидящий в салоне своего дорогого автомобиля и не замечающий жизни вокруг… - девушка улыбнулась. – Ну, вот как-то так. - Ну а девушка прозреет? Он поможет ей? – настойчиво воскликнул Димаш. Диана пожала плечами: - Я не знаю. Я ведь не сценарист или режиссер. Понимаешь, тут главное – не физическое прозрение слепой девушки, а душевное прозрение главного героя. Но это всего лишь идея, продолжающая тему самой песни. Впрочем, достаточно слабая идея… - Нет, нет, - возразил Димаш. – Нужно ее обдумать… А кстати, откуда ты знаешь, что я так делал? - Как? – не поняла девушка. - Завязывал глаза и пытался ходить по комнате, чтобы представить, каково это… - А, это… - Диана рассмеялась. – А я и не знала. Просто Кайрат так делал. Когда мне нужно было как-то привыкать к своему состоянию, он завязал глаза и целый день ходил так по дому. Помечал, где спотыкался, где что-то мешает, где острые углы, пороги… Иди сюда, - позвала она, и когда юноша подошел, она взяла его руку и провела ею по стене, дверному косяку, шкафу. – Чувствуешь метки? Это Кайрат их ставил специально для меня. Все тщательно измерял – длину моих шагов, высоту, на которой мне будет удобно ощупывать предметы… Вот тут четыре точки. Это значит, что до следующего большого предмета четыре моих шага… А вот здесь шрифтом Брайля написано «шкаф»… Благодаря этим меткам я не только очень быстро научилась ориентироваться в доме, но и легко освоила азбуку для слепых. Сейчас я этим не пользуюсь, все уже давно запомнила, но первое время это очень помогло. Димаш покачал головой и сказал: - Прости, я был несправедлив к твоему брату. Он совсем не айдахар. Он самый настоящий қаһарман(6). - Я знаю, - ответила девушка, и в ее голосе прозвучала необыкновенная нежность к брату. – Он только на вид грозный, а в душе – очень ранимый… Поэтому я сделала все, что от меня зависит, чтобы сделать его счастливым. В гостиную заглянула Кундыз-апа. - Дети, идите к столу, - позвала она. – Гуля как раз пришла с работы. Давайте скорее, успеете еще наговориться! 3 За дастарханом девушки и Кундыз-апа весело рассказали Димашу об их смелой авантюре, которая помогла Кайрату изменить свое решение никогда не жениться. - Но знаете, что радует? – сияя глазами, закончила рассказ Гульнара. – То, что мой жаным умеет признавать свои ошибки. Когда я утром наливала ему чай, он сказал: «И почему я раньше на тебе не женился? Все равно ты все время у нас, и даже чай мне постоянно наливаешь». Все рассмеялись. - Да-а-а, - протянул Димаш. – Оказывается, карагандинцы реально суровые и решительные. - А если эти карагандинцы еще и майкудукцы, - добавила Гульнара, - то вообще пиши пропало! - А, так этот район и есть тот самый Майкудук? – спросил юноша. – Где Геннадий Головкин вырос? Кундыз-апа кивнула. - Да. Только Головкин в нижнем Майкудуке жил, - она махнула рукой, как бы показывая направление. – А мы, можно сказать, в центре Майкудука, на Берлине. - На Берлине? – удивился Димаш. - Так неофициально этот район со своими домами называется, - объяснила женщина. – В советское время здесь в основном немцы жили, потом поуезжали, а название Берлин осталось. Да, впрочем, ничего уникального: такие неофициальные районы в каждом городе есть. - Точно! – кивнул юноша. – У нас в Актобе, например, есть Москва, Шанхай… Кундыз-апа бросила взгляд на часы и забеспокоилась: - Димаш, балам, ты ведь не собираешься назад ехать по темноте? Где ты остановился? Юноша смутился. - Да, если честно, пока нигде… Я как-то даже не подумал об этом. Рассчитывал обратно вернуться… - Нет, так нельзя, - возмутилась женщина. – Смотри, уже темнеет, как по трассе ехать? - Да нормально, - начал было Димаш, - не в первый раз… - Нет, - прервала его Кундыз-апа, - нельзя ездить по ночам, на дороге всякое может случиться. Оставайся у нас. Переночуешь, а утром поедешь… - Мама! – вмешалась Диана, - у Димаша, наверное, много срочных дел, вряд ли он может себе позволить остаться… Юноша взглянул на нее, на ее пылающие от смущения щеки, и ему страшно захотелось подразнить ее. В его глазах запрыгали хулиганские чертенята, и он сказал: - Нет у меня никаких дел. Спасибо за гостеприимство, Кундыз-апа, с удовольствием останусь. Если, конечно, у вас найдется местечко для меня. Он усмехнулся и посмотрел на Диану. Девушка отвернулась, закусила губу в смущении. Ее руки теребили фантик от какой-то конфеты… - Места сколько угодно! – ответила Кундыз-апа. – Дом ведь большой. У нас как-то человек двадцать ночевало, когда племянник женился. Мы же казахи, у нас всегда гости. Я тебе в гостиной постелю или у Кайрата. Кстати, ты свою машину во двор загони. Район у нас спокойный, но место во дворе есть, поэтому лучше поставить внутри. Гуля, дочка, поможешь ворота открыть? Когда Димаш и Гульнара вышли, Диана со слезами в голосе спросила: - Мама, зачем?! Кундыз-апа ласково погладила ее руку. - Он гость, - спокойно сказала она. – А любой гость – от Аллаха. Тебе все равно придется много общаться с ним, поэтому нет смысла прятаться и бежать от этого. Чем быстрее ты привыкнешь к тому, что он появился в твоей жизни, тем проще будет вам обоим. Нужно встречать трудности с открытым забралом. Диана подумала и вздохнула. - Да, наверное, ты права. Просто я очень боюсь, что все это выльется во что-то, что я не смогу контролировать. - Сможешь, - ответила Кундыз-апа, - потому что ты сильная. Он, конечно, как бурный горный поток, но и нам с тобой к наводнениям не привыкать, - и она нежно поцеловала дочь в лоб. Диана улыбнулась и, вспомнив о недавнем разговоре с подругой, произнесла: - Что есть, то есть: крепкие стены мы возводить умеем… Наконец вернулись Гульнара с Димашем. - Дикося, - девушка села рядом с Дианой. – Сегодня среда. Мне народ уже пишет, спрашивает. Ты как? Или отдохнем? - Нет, что ты! – возразила Диана. – Люди ведь ждут. - А что у вас по средам? – заинтересовался Димаш. - А мы прямые эфиры для друзей в «Инстаграме» проводим, - ответила Гульнара. – Каждую среду с восьми до девяти вечера. Дикося поет, а я чат читаю. Уже больше полугода. - Круто! - восхитился Димаш. - Подписывайся, - Гульнара продиктовала ему аккаунт Дианы в «Инстаграме». – Мы почти никогда не пропускаем эфиры. Это Дикося придумала. Диана кивнула. - Да, верно. Просто у меня был такой период, когда… - она помолчала и продолжила: - В общем, люди стали катастрофически исчезать из моей жизни. Я много думала над этим, и поняла, что постепенно все люди с ограниченными возможностями сталкиваются с потерей друзей и знакомых. В этом нет ничьей вины, люди отдаляются не потому, что они плохие и злые. Нет. Скорее, это происходит от чувства стыда перед теми, кто пострадал. Стыда от того, что ты здоров, а он – нет. Здоровому всегда неловко перед немощным. Они не понимают, как общаться, какие слова говорить, чтобы не обидеть. Сложно смотреть на знакомого человека в коляске или с белой тростью и не испытывать жалости. А жалость очень унижает того, кто хочет чувствовать себя равным. Люди боятся таких чувств и невольно начинают отдаляться. Но и отдаляясь, они испытывают чувство неловкости и того же стыда, но уже за свое малодушие, за то, что они не сумели остаться в жизни инвалида… Когда я это поняла, я и решила выходить в прямые эфиры и общаться с друзьями и знакомыми. Приходя на эфир, они получают возможность поговорить со мной, поддержать меня, не показывая своей жалости и не испытывая неловкости… - Это офигенно помогло! – вмешалась Гульнара. – Многие наши друзья и в реал вернулись благодаря этому. Они увидели, что Ди все такая же классная. И общаться с ней можно по-старому… Кстати, не хочешь поучаствовать сегодня в эфире? - Гулькин! – остановила ее подруга. – Ты что? Если Димаш появится в моем эфире, представляешь, что со мной потом будет? Меня же растерзают! А я не хочу выходить из тени. - Да, верно, - спохватилась Гульнара и шутливо обратилась к Димашу: - Извините, принц, приглашение отменяется!