Вдвоём против всех

До завтрака им повезло никого не встретить, хотя и однокурсников в гостиной хватало. А проблема была в том, что внезапно организовавшийся фан-клуб Гарри спешил его кто поздравить, кто обвинить, кто узнать, как же за день он умудрился стать самым молодым ловцом века. Взгляды, шепотки, жесты — это снова вернулось в жизнь Гарри, хотя он не успел заскучать. Он тяжело вздыхал буквально от каждого человека, которые стали выводить из себя даже старающегося быть совершенно спокойным при посторонних Тома. В гостиной были свои, и мальчики знали их нрав, благодаря которому никто особо не лез. Соседи по комнате, что ж, они отдельная категория, они не в счëт. Слизеринцы были в курсе ситуации и смотрели на Гарри скорее как на спасителя, избавившего команду от проигрыша, чем как на желающего добиться славы и внимания. Только Эрик, недовольный успехом малолетки, злобно косился в их сторону. Но не все понимали ситуацию, что им пришлось выяснить, ещё не доходя даже до дверей Большого зала. Когтевранцы уважительно, а ещё чаще задумчиво или безразлично кивали. Пуффендуйцы просто выглядели радостными, бросая время от времени и подозрительные взгляды, словно ожидая, что кто-то из компании Гарри и Тома выкинет что-то невообразимое, стоит им отвернуться от объектов последних сплетен. Так вели себя и гриффиндорцы. От них было даже больше агрессии, злобных взглядов. Понятное дело, из-за него они проиграли матч, но разве квиддич, в конце концов, не просто игра? Зачем так близко к сердцу это принимать, Гарри, а ещё больше Том, не могли понять до тех пор, пока на пути во внезапно опустевшем коридоре не вырос Септимус Уизли и его совсем немного менее рыжий друг, Урхарт, и пока их слова не прояснили ситуацию. — Тебе было недостаточно славы? Тебя и так знал весь Хогвартс, захотелось больше признания? Или просто выпендриться? — желчно перечислял вопросы Уизли. — Что? — до Поттера начало доходить, но он не понимал, как ученики, и не только эти двое, приходят к таким мыслям? Он даже на секунду опешил от того, какую хрень сейчас услышал. — Что, непонятливый? Или оглох? Отшиб что-то в голове, когда вчера шлëпнулся с метлы, и теперь слова входят медленнее? — Долго речь репетировал? — усмехнулся Реддл, видя в поверхностных мыслях гриффиндорца его долгое повторение всем подряд этой гневной триады, что и позволяло ему сейчас держаться более чем уверенно. — Я не с тобой говорю! — рыжий уже кричал. — Ай-яй-яй, а ещё чистокровный. Родителей позоришь отсутствием манер, или у вас в семье принято кричать в толпе, игнорируя других слушателей твоих никого не интересующих и в корне неверных предположений? — Том старался говорить не грубо, держал эмоции в узде, показывая лишь холодную ухмылку и ощущение превосходства. — Не говори ничего о моей семье!.. — Гарри понял, что ещё секунда, и он в ответ заговорит неприятные, выдуманные наспех в пылу спора глупости о семье Тома, и тот скинет маску спокойствия. Реддл выбрал для себя такой образ ещё в начале года, чтобы привыкнуть сейчас и пользоваться в будущем, но с Гарри ему и так постоянно приходилось нарушать собственные рамки. Гарри не дал Септимусу закончить, видя состояние лучшего друга, которое стремилось от отметки «как всегда опасен, но сдержан» до «особо опасен для окружающих» или даже «не подходи, убьëт», прямо как на электрощитах, которых было, несмотря на опасность, полно в здании приюта Вула. — Да заткнись уже, Уизли, я не понимаю, чего тебе надо, — попытался помягче он, хотя в принципе не особо заботясь о своëм тоне. — Ты… Как ты это сделал?! Попал в команду. Зачем? — не сбавляя оборотов, продолжил спрашивать мальчик. — Это получилось случайно, если тебе действительно интересно знать, — Поттер нарочито безразлично пожал плечами. — Я докажу… Я заставлю тебя ответить правду, докажу, что ты слабак! Я… Я вызываю тебя на магическую дуэль! Том хмыкнул. В мыслях Уизли проскальзывало отчаяние вперемешку с самоуверенностью. Вообще, и Том, и Гарри стали замечать, что их таланты в Хогвартсе стали немного совершенствоваться в независимости от них, сами по себе. И если Тома всё устраивало, даже более чем, то Гарри переживал, и Реддл пообещал ему разобраться попозже. Гарри, научившийся контролировать свой дар, использовал его лишь в первые дни, позже просто игнорируя его. И довëл это до такой степени, что едва уловимые признаки свечения просто перестал замечать. Но в последнее время вспышки этого света вокруг людей становились видимыми время от времени против его желания, и хотя он тут же их «отключал», он начинал нервничать по этому поводу настолько, что даже собрался поделиться этим с Томом, ему очень хотелось понять причину. Вот и сейчас, когда Септимус предложил дуэль, его обычно бледноватое свечение вспыхнуло, пошло рябью, если точнее, словно волнами. Исключительно интуитивно Гарри понял, что это произошло от эмоций собеседника, о чём он сам раньше не задумывался. Он зажмурился до пятен перед глазами, и почувствствовал себя, как в первый день на Косой аллее. Вокруг учеников оставалась тонкая полоса света разной яркости и оттенка, не мешающая видеть, но слегка отвлекающая, когда людей вокруг было много. Он ведь и не заметил почти, как смог от неё избавиться, задвигая подальше в себя свой новоприобретëнный тогда дар. Пока он думал, как так вышло и стоит ли сказать другу, трое мальчиков ждали его ответа. Том прекрасно знал, что такое магические дуэли, ему как-то довелось прочитать об этом в библиотеке, пока он ждал, когда Гарри прочитает что-то своë. Этот вызов был уже зафиксирован магией, но отказ Гарри легко отменил бы это. Читая немного напуганные мысли собеседников, он забыл уточнить, понимает ли Гарри, что это, в отличие от глупых споров и махания палочками, — уже не ерунда. Ему просто казалось, что Гарри знает. В любом случае, он был порой удачлив до неприличия, так что Реддл просто ждал, пока он откажется. Элфинстон что-то прошептал Септимусу, и это отвлекло Поттера от его размышлений. Едва ли не с трудом вспомнив, о чём они тут говорят, он медленно уверенно кивнул. — Хорошо. Когда и где? Том уставился на него, как на идиота, разве что со смесью удивления в глазах. Кажется, и Септимус вдруг испугался, что на попятную пойти не получится. Воспитанный в чистокровной семье, о магических дуэлях он тоже хорошо знал. Он успел пожалеть о брошенном в отчаянном порыве вызове, и успел придумать, что в случае отказа стал бы называть Поттера трусом. А тот взял — и согласился. Но Урхарт спас его положение: — Я буду его секундантом. Ты, наверное, тоже? — спросил он у Тома. Элфинстон контролировал себя лучше рыжего друга, умом понимая, что соперники их сильнее. Он уже хотел, чтобы это быстрее закончилось, хотя не мог отрицать, что это было чрезвычайно интересно. — Да, — хладнокровно подтвердил Том, и чем без эмоциональней был его голос, тем сильнее ярость клокотала внутри, Гарри знал это. Но в данный момент — основываясь не только на опыте. И так при обычных обстоятельствах самое яркое из всех, виденных ранее, свечение Тома сейчас словно клубилось всполохами ледяного огня, тëмное свечение окутало всего его, и от яркости Гарри не мог смотреть на него прямо, не прищуриваясь. — Предлагаю в эту субботу, в полночь, — продолжил Урхарт, — вы выбираете место. Им осталось ещё пожать руки, и в ожидании ответа Элфинстон уже протянул свою. Том усмехнулся краешком губ, тоже поднимая руку, и Поттер, кажется, единственный осознававший, что Том не в себе и вовсе не спокоен, как казалось внешне, не дал ему ответить. — Астрономическая башня, — утвердительно произнëс он. Том оценил вариант, не стал менять его и схватил своего напарника-секунданта за ладонь, прежде чем тот успел отпрянуть и оспорить предложение. Уизли рядом с ним вздрогнул. — Но это же далеко и… Там кабинет и комнаты профессора Кэрроу… — пробубнил он скорее для себя. — Тем интереснее, — радостный, что, судя по свечению, Том успокаивается, весело заметил Поттер. — Что это вы тут встали? — за их спинами раздался приветливый голос профессора Слизнорта. — Так вы пропустите завтрак! Завтрак — самый важный приëм пищи, все проблемы можно решить и после него. Идëмте же! Он подтолкнул ребят, и они все повернули за угол, к дверям Большого зала, испытывая совершенно полное разнообразие эмоций.