Вдвоём против всех

Гарри с Томом выучили довольно много заклинаний не просто вперëд их школьной программы, но и вперëд всех учебников для первого курса, поэтому особо готовиться к дуэли не стали. Они брали дополнительные книги и усердно изучали их не только чтобы догнать знающих многое ещё до Хогвартса однокурсников из семей волшебников, но и по собственному желанию узнать больше заклинаний, которые давали, определëнно, больше преимуществ. Помня свои обещания превзойти всех, показать себя всему магическому миру, они не отступались от своих слов, делая всё возможное на данном этапе. Во многом им помогало то, что они обладали незаурядной магической силой, и постоянные тренировки могли длиться достаточно долго, чтобы хорошо отрабатывать заклинания и не получать магическое истощение, о котором хорошо успели узнать не только по предупреждениям в книгах, но и по опыту некоторых ребят с других факультетов, которые попадали с таким диагнозом в Больничное крыло не так уж и редко. Соседи по комнате каждый раз пользовались случаем, чтобы обсудить после этого слабость «грязнокровок», так незаметно познакомив Тома и Гарри со своим отношением к понятиями чистоты крови ещё в начале года. Большинство из мальчишек в их комнате довольно ненавистно отзывались о маглах, в чëм и Поттеру с Реддлом удалось их горячо поддержать, зато о магглорождëнных мнения были разные. В большинстве ребята сходились на том, что ничего плохого они собой не представляют, если не пытаются растрепать о волшебниках на каждом углу, но им было труднее учиться, потому что их магический потенциал не развивался и не рос из поколения в поколение, подпитываясь родовой магией, поэтому и сил у них было меньше. Только несколько человек бросали слишком резкие негативные замечания. В общем-то, их отношение ко всему: к грязнокровкам, к магии, к политике и тому подобному — было продиктовано мнением их родителей, атмосферой, в которой они были воспитаны, и все они оказались достаточно умны для того, чтобы это понимать. Как истинные слизеринцы, они не разбрасывались своими убеждениями, а предпочитали иметь своë, постепенно складывающееся мнение обо всëм в мире, поэтому пока, будучи первокурсниками, они старались в вечерних общих разговорах, которые из развлечения стали почти традицией, не касаться таких тем, где нужно было обсуждать серьëзные и в то же время спорные вопросы. Так было и этим субботним вечером. Сидя на кроватях и ещё не задëрнув зелёные с серебряной обшивкой пологи, мальчики весело переговаривались, кто-то ещё ждал очереди в ванную, сидя с зубной щëткой в руке. — Может, Дамблдор дальтоник? — предположил Лестрейндж. Сегодня профессор Трансфигурации снова пришëл в яркой кислотно-малиновой мантии, и, вспомнив это, ребята делали разные предположения. — Не думаю, что это возможно, — с сомнением проговорил Орион. — Маги наверняка придумали, как лечить это. — Не знаю, может и придумали, — хмыкнул в ответ Эван, но продолжил свой вариант дальше. — А может, он не знает, что он дальтоник, а все вокруг стесняются намекнуть ему об этом? — Я бы не постеснялся, — ухмыльнулся Долохов. — Вот и спроси у него на уроке, Тони, раз такой смелый, — Эйвери вышел из ванной комнаты, и прежде чем Тони успел забежать следом, Эстебан уже запер дверь чарами. — Эван! А ну открой, была моя очередь! — Долохов забарабанил кулаками по двери. Вообще-то, в передней части ванной комнаты было несколько общих раковин, но ребята были воспитанны так, чтобы уважать личное пространство друг друга, и с самого начала решили, что не станут тесниться в комнатке всей толпой разом, вполне способные подождать своей очереди. — Да у Дамблдора просто с головой не всё в порядке, у психов вроде бывает любовь к ярким цветам, — игнорируя шум от Антонина, предложил версию Мальсибер. — Риш, то, что у Дамблдора не все дома, мы и так знаем, — заверил его Лиаман Розье. — Но если бы он был совсем чокнутым, это бы кто-нибудь заметил, да? — То, что он не бросается на людей, не значит, что он «не совсем», Лион, — вздохнул Том. Он бы с удовольствием посидел в тишине, но это не представлялось возможным. Уже было больше девяти часов, что значило, что дальше гостиной выходить было нельзя, если не хочешь потерять баллы из-за случайной встречи с преподавателями или старостами, и все потихоньку готовились ко сну. Ускользнуть незамеченными, как им и хотелось, можно было только при условии, что все в их комнате будут спать. Гарри еле заметно нервничал, всë же он шëл не просто на ночную прогулку, а на встречу чуть-чуть посерьëзней. Но внешне он старался быть невозмутимым, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. — А может, ему просто так нравится, и нет особой причины, почему он так ходит? — Лиаман хотел докопаться до истины. — Ха! Нравится! Мало ли, что ему нравится, это же вредит нашей психике! — насмехался Тони, уже успев вернуться из ванной. Том хотел, чтобы сегодня все легли немного пораньше, так что они с Гарри ходили первыми, чтобы ускорить процесс формирования очереди и подтолкнуть соседей по комнате к вечерним процедурам чуть раньше привычного времени. Манëвр успешно удался и остался незамеченным за шуточно-увлекательной беседой. — Знаете, ходят слухи, что ему и мальчики нравятся! — громким шëпотом проговорил Долохов, словно рассказывая им большой секрет. — Какие мальчики? — не понял Орион. — Не глупи, Блэк, — конечно, красивые! — в глазах веснушчатого мальчишки плясали озорные огоньки. — В каком плане — нравятся? — Яксли тоже не особо понял суть сплетни. — О Мерлин, Корбан, ну же! Вы что, ни разу не слышали?! — Долохов даже казался удивлëнным. — И с чего бы это? — подал голос со своей кровати Абраксас. Незаметно для себя все мальчики тоже уже расправили свои постели. — То, что ему нравится мужской пол, вроде как не официально, но и не секрет, — Тони с радостью погрузился в подробности. — Ну в этом и ничего удивительного, если детей можно зачать и с помощью всяких обрядов, то, по-моему, Магия даже закрепляет мужские браки. — Антонин, начиная что-то рассказывать, часто начинал болтать без умолку, касаясь сразу множества тем. Но это оказалось для Гарри полной неожиданностью — мужские браки?! Том тоже выглядел удивлëнным. В их приюте даже намëк на такое считался для других детей, постарше, обидным обзывательством. Они оба никогда не видели в этом чего-то предосудительного, но они и не особо разбирались пока во всех тонкостях отношений. Другим же явно пока было всë абсолютно понятно, и ничего не вызвало удивления. Видимо, нельзя прочитать сразу обо всех основополагающих моментах жизни магического мира и узнать всë, о чëм родители рассказывают с пелëнок своим детям в магических семьях, с сожалением думали Гарри и Том одновременно. — Поэтому, вынужден признать, это его право… Так вот, — тем временем продолжал Тони, — Дамблдор иногда вызывает себе кого-то из студентов, или просит задержаться после последнего урока. И это всегда симпатичные мальчики курса четвëртого и старше. И никто не рассказывает, о чëм они говорили наедине, — заговорщически подмигнув, мальчик вдобавок выразительно подвигал бровями. — И откуда же такие подробности? — с сомнением спросил Розье. — У меня свои источники, Лион… — Ну-ну, — насмешливо фыркнул Малфой, выражая своë отношение к таким источникам, перебив Долохова, но тот продолжил, не останавливаясь: — …Или ты уже думаешь, почему тебя, такого красивого, Дамблдор ни разу не «задержал»? — Тони проказливо ухмылялся, кривя губы. — Очень смешно, — фыркнул Лиаман, уже даже не обижаясь на своего неугомонного соседа. — А может, это ты решил нам всë это рассказать, потому что переживаешь, как же он обошëлся без тебя? Не вызывал ли он уже кого-то из нас до тебя? — вступил в беседу Гарри, и ехидно добавил, — так не переживай, как дорастëшь до «курса четвëртого и старше», он тебя первым из нас и попросит задержаться. Долохов нахохлился, не находя ответа, а все дружно громко засмеялись, и весëлый Тони всë же не смог остаться в стороне, подхватывая смех. Лëжа в своих кроватях, ребята ещё немного поговорили и посмеялись над шутками друг друга, но в скором времени от большинства из них уже не доносилось никаких фраз. — Кто ещё не спит? — громким шëпотом спросил в темноту голос со стороны Долохова, но совсем точно нельзя было сказать, кто именно задал вопрос. Гарри и Том переглянулись, благо спали на соседних кроватях напротив окна, и хотя оно и вело в подводный мир, от него всё же шëл лëгкий свет, позволяющий им видеть друг друга. И тем не менее они не безосновательно полагали, что в спальнях Слизерина ночами намного темнее, чем у любых других факультетов. Вопрос был очень актуален для них сейчас, и они с нетерпением ждали ответов, разумеется, не выдавая себя. — Заткнись, все спят, — сонно пробурчал кто-то, возможно, даже не отдавая себе отчëт в этом, словно он говорил во сне. — Да ну вас, — пробурчал всë же Тони, завозившись в своей кровати и вскоре мирно засопев. Чтобы спокойно обуться и накинуть мантии, всë-таки ночью в замке наверняка холодно, мальчикам нужно было максимально тихо двигаться, но, на их счастье, помимо чар Конфиденциальности — от подслушивания, на которые они очень удачно наткнулись в одной из книг в начале года, они выучили и простое заклинание тишины, полностью заглушающее все лишние звуки. Но если одеться можно было на ощупь, то, чтобы дойти до двери, не стукнувшись коленкой об чью-нибудь кровать или не споткнувшись о разбросанные вещи, которых в спальне стольких мальчишек нельзя было избежать, Гарри и Тому нужен был хотя бы один Люмос, который обязательно привлëк бы к себе внимание того, кто ещё не спал. Конечно, в случае необходимости они могли и обездвижить кого угодно двойным Петрификусом, но не хотелось идти на такое. Хотя это в любом случае было бы проще, чем объяснять соседям их ночное рандеву. Время уже поджимало, ведь с учëтом долгой дороги из подземелий до Астрономической башни вкупе с необходимостью быть осторожными, чтобы не попасться старостам и профессорам, делающим свои последние обходы, и, конечно, нежеланием опаздывать на пресловутую дуэль, им нужно было выйти минимум за час до полуночи. Видимо, удача была на их стороне, поскольку они без лишних приключений смогли покинуть гостиную и даже не встретили по дороге никого, от кого пришлось бы прятаться. Отдышавшись после подъëма по, без преувеличения, нескольким сотням высоких ступеней, они оглядели маленький своеобразный коридор. Дверь прямо напротив лестницы вела в кабинет Астрономии, но она вовсе не была единственной. Не учитывая странных запертых маленьких дверок, которые кое-где были в стенах вдоль всей лестницы, и на самом верху башни можно было заплутать в поиске нужной двери. Незаметные узкие коридоры по бокам, у самых стен, не сразу бросались в глаза. Поначалу казалось, что, поднявшись, человек видит только прямую стену от одного бока башни до другого с дверью посередине. Но если дойти до боковых стен, то можно сразу заметить эти небольшие проходы, в которых были обнаружены ранее ещё одни дверки, легко поддавшиеся заклинанию Алохомора, ведущие в маленькие комнаты, как можно предположить, окружающие кабинет Астрономии. Это были не учебные классы, а скромные по обстановке помещения, предназначенные непонятно для чего. А за самой дальней дверью слева уже давно мальчиками была обнаружена лестница на крышу. Где-то здесь могли быть личные комнаты профессора Астрономии, но Гарри разумно предположил, что такая женщина, как Юджиния Кэрроу, если уж и спала рядом со своим кабинетом, то дверь её была надежда спрятана и охранялась многими и вряд ли добрыми заклинаниями. И, найдя в своë время отдельный выход наверх не через кабинет, мальчики не стали шариться по оставшимся неосмотренным комнатам: как им самим казалось — это было недостойной тратой времени. Но поскольку конкретное место встречи не было обговорено, кроме самого слова Башня, и к тому же, пусть эти коридоры и были в открытом доступе, мало кто о них знал, так что Гриффиндорцы могли их и не найти, но сидеть в коридоре было опаснее, поэтому мальчики торопливо зашли в первую же показавшуюся в неверном свете Люмоса дверь, чтобы, если что, услышать шаги или голоса, но и быть в относительной безопасности. Том еще раз вызвался выйти и проверить, не видно ли на лестнице рыжих макушек, а Гарри в это время решил всё же осмотреть помещение, в которое они ворвались. Смотреть было особо не на что, кроме одной детали. Сама по себе комнатка была узкой и, может как раз по этой причине, почти абсолютно пустой. Голые каменные стены, как и полы, ничем не привлекали внимание. Но к дальней от входа стене было прислонено зеркало, высотой практически до потолока, а в ширину такое, что там могло отразиться три Гарри в ряд. Оно казалось чужеродным объектом в окружении холодных камней, может, его здесь спрятали, а может, поставили давным давно и забыли. Загадочный предмет словно притягивал к себе, но Гарри не очень хотел приближаться, чувствуя сильную магию в нëм. И всë же в ожидании Тома мальчик подошëл поближе, вглядываясь в своë отражение. В первую секунду ничего необычного он не увидел, но буквально через мгновение рядом с ним в отражении возникли ещë две фигуры. На узнавание Гарри потребовался лишь один миг. Его родители… Они смотрели на него с зеркальной поверхности, тепло улыбаясь. Мамины глаза, точь-в-точь как у него самого, глядели с любовью и нежностью. А папа провëл рукой в знакомом Гарри жесте по своим непослушным угольным волосам, в его глазах появились озорные искорки, а в уголках — едва заметные морщинки, как бывает у людей, которые часто смеются и улыбаются. Они положили ладони ему на плечи, и ему очень захотелось обернуться, казалось, что они могут быть за его спиной. Но он почему-то был уверен, что стоит ему отвернуться и убедиться, что он в комнате один, и все исчезнет. Очарование ситуации заставило его замереть и жадно впитывать всë, что он мог увидеть. Он не знал, сколько времени прошло, но внезапно родители за зеркальным стеклом улыбнулись ещë ярче, сжали свои ладони на плечах у его отражения, даря свою заботу и поддержку, мама зашевелила губами в легко узнаваемой фразе: «я тебя люблю», они помахали руками, как будто прощаясь, и медленно, словно зеркало их впитало, исчезли. Только тогда он ощутил слезу, стекающую по щеке и щекотящую кожу. Он уже поднял руку, чтобы стереть еë, как отражение снова словно пошло рябью, заставив его застыть с поднятой рукой, и вот рядом с ним появился Том. Они оба стали выглядеть немного старше, черты лиц еле уловимо изменились, взгляды были увереннее. Взрослая копия Гарри усмехнулась уголком губ, подмигнула ему и закинула руку повзрослевшему Тому на плечи. Тот, в свою очередь, тоже ухмыльнулся и крепче сжал свою руку, лежащую у отражения Гарри на талии. Они были одеты в парадные костюмы и новые чëрные мантии, всем видом выражая стать, уверенность и силу. Слëзы ещё не обсохли на ресницах, но теперь Гарри улыбался не печально, а очень счастливо. Новое изображение в зеркале вызывало какие-то непонятные чувства, и он мог понять среди них только приятное удовлетворение. Голос за спиной заставил его вздрогнуть. — Гарри, они поднимаются внизу лестницы, — Поттер резко обернулся, и Том, удивлëнно глядя на его странное довольное выражение лица и влажные глаза, спросил: — ты чего? — Посмотри, — если Том говорил негромко, то Гарри позвал его вообще еле слышным шëпотом. Реддл, тем не менее, разобрал его голос и осторожно подошëл. Он в первую очередь оглядел само зеркало, не ожидая увидеть ничего интересного в отражении. Помимо большого размера, внимание, несомненно, привлекала золотая резная рама с орнаментом. Хотя зеркало было прислонено к стене, из-за его наклона там оставалось свободное место, но, заглянув туда, Том также не обнаружил ничего интересного. Зеркало стояло на подставках, выглядящих как две ноги с впившимися в пол длинными когтями. Самой интересной оказалась непримечательная, выгравированная в верхней части рамы надпись: «Еиналежхын жомзо взиеечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя». Прочитав надпись слева направо и справа налево, Том постарался запомнить слова, чтобы позже разобраться в их значении. Поттер всë это время зачарованно разглядывал что-то в самом зеркале, и Том сдался довольно сильному желанию самому узнать, что же это зеркало ему покажет. Исходя из прочитанных слов, он ожидал увидеть что-то вроде самого себя в короне, утрируя возможности волшебного предмета до очевидных. Но на него смотрел он сам, аккуратно одетый, со слегка отросшими волнистыми волосами, он явно был старше, чем настоящий Том. Реддл в отражении ловко поигрывал палочкой, а затем засунул её в карман, и продемонстрировал пробегающую между пальцами искру какого-то заклятия. На его губах играла холодная улыбка, но яркие голубые глаза с подозрительными всполохами неопределëнного цвета внутри выражали самодовольство и превосходство, что ощутил внезапно для себя настоящий Том. К этим эмоциям прибавилось что-то радостное и не очень понятное, стоило рядом в отражении возникнуть такому же повзрослевшему Поттеру. У его более старшей версии тоже были немного отросшие чëрные волосы, благодаря чему они казались не такими уж лохматый, как сейчас. Они переглянулись, встали бок о бок, стали решительным и серьëзными. Их соприкасающиеся пальцы рук незаметно переплелись, но настоящий Реддл этого уже не увидел. Громкие шаги поднимающихся по последним ступеням, запыхавшихся гриффиндорцев коснулись слуха, заставляя вынырнуть из необъяснимой неги и сбросить оцепенение. Гарри рядом с ним слегка дезориентированно огляделся и встретился с ним взглядом. Обсуждать что-то почему-то не хотелось — независимо друг от друга, каждый из них опасался узнать, что зеркало показало другому. Да и времени на разговоры не было. Поэтому Том решительно ухватил Гарри за рукав и несильно дëрнул в сторону двери. Тот и сам уже собрался с духом и бодро пошагал навстречу сопернику.

***

Они прижались к стене возле двери в кабинет Астрономии. Если гриффиндорцы не знали о непопулярных коридорах сбоку, то и не стоило лишний раз указывать на их местоположение. Уизли выглядел уставшим от подъëма, но стоило ему поднять взгляд на соперника, он тут же принял воинственный вид и повыше поднял палочку с Люмосом. — Элфинстон, Септимус, — Том чинно кивнул каждому из них головой, как полагалось при дуэлях. Гарри лишь молча повторил его действие. Те, видимо, были не в курсе, как нужно себя вести, но Урхарт первым сообразил повторить за Томом. Неприязненно поморщившись, Септимус тоже едва качнул головой. — Предлагаю не тянуть времени и сразу начать. — Прямо здесь? — недоумëнно расширил глаза Уизли. — У тебя есть другие предложения? Хочешь покидаться заклинаниями в кабинете профессора Кэрроу? — Том говорил холодно и серьëзно, но Гарри слышал в его голосе сарказм и сам едва сдерживал усмешку. — Мпф, — издав неопределëнный возмущëнный звук, Септимус наконец сказал, — здесь так здесь. — Тогда я и Урхарт будем держать Люмос и следить за боем, — не спросил, а констатировал Том. Элфинстон лишь согласно кивнул. — Полагаю, он будет недолгим, — вполголоса заметил Реддл, не сумев всë же сдержать ухмылку. Кроме Гарри его, кажется, никто не услышал, поэтому он продолжил чуть погромче. — По правилам я должен спросить у вас, уверены ли вы в своих намерениях провести магическую дуэль или обе стороны готовы принести извинения и разойтись? — Том посмотрел на Поттера, но тот пожал плечами и указал взглядом на Уизли. — Септимус, может стоит прекратить сейчас? — вполне серьëзно спросил шëпотом у друга Урхарт. Но его рыжий друг отрицательно помотал головой, заставляя волосы растрепаться ещё сильнее, и гордо вскинул подбородок. — Я от своего слова не отказываюсь! — Как знаешь, — Гарри хмыкнул, отходя от стены на середину коридора. Уизли поспешил повторить за ним. Когда они встретились взглядами, никто из них ничего больше не сказал. Том дал указание скрестить кончики палочек, и после этого по спинам обоих мальчиков побежали мурашки, словно их обдали лëгким порывом прохладного ветра. Теперь Магия окончательно зафиксировала факт дуэли. — Поклонитесь и разойдитесь на пять шагов каждый, — проинструктировал Реддл скорее для гриффиндорцев, которые, судя по всему, правил не знали совсем. Они с Гарри всë же озаботились этим вопросом и прочитали обо всëм заранее. Когда мальчики выполнили это и повернулись друг к другу лицом, их палочки были уже наготове. — На счëт три можете начинать. Раз, — он кивнул второму секунданту, изогнув одну бровь. — Два, — спустя пару мгновений всё же понял, что от него требуется Урхарт. «Три» они сказали одновременно. В этот же момент оба дуэлянта вскинули палочки, начиная произносить заклинания. Постоянные шуточные и не очень сражения с Томом, когда они просто выпускали пар или учили новые заклинания, были очень хорошими тренировками для Гарри, поэтому он, естественно, оказался проворнее, ведь Уизли, как соперник, не шëл ни в какое сравнение с Реддлом. Но Септимус каким-то чудом извернулся. Их заклинания начинались с простых, вроде проклятья Призраков, заклинания щекотки, танцевального заклинания Таранталлегра, и очень быстро дошли до обездвиживающих чар, которые были в программе первого курса. — Флиппендно! — не успел Уизли произнести какое-то очередное заклинание, как отлетел на несколько метров, отброшенный лëгоньким заклинанием Гарри. Но он тут же вскочил, и чуть ли не с пола выкрикнул: — Вингардиум Левиоса! — непонятно, чего он хотел этим добиться, ведь поднять в воздух этим заклинанием Поттера ему бы не удалось. В любом случае, он послал луч криво, и у Гарри даже не было необходимости уворачиваться. Но такая прыткость соперника заставила раздражëнно фыркнуть, прищурится и вспомнить кое-что. Пока луч от заклинания проходил мимо, у него было время вспомнить о книге, которую они с Томом прикупили в Косом переулке в магазине «Флориш и Блоттс» вместе с остальными, посчитав её дополнением к учебнику Тëмных Искусств и Защиты, а именно «Как наслать проклятие и защититься, если проклятие наслали на вас». Книга в итоге оказалась вовсе не частью школьной программы, но очень полезным источником знаний по боевой магии, пускай и немного детской, и они не пожалели парочки лишних потраченных монет. Эта превосходная книга была проштудирована ими от корки до корки. И хотя он и сам не плохо отыгрывался на Томе, ему самому тоже пришлось испытать на себе весь представленный там ассортимент «весëленьких» заклинаний. И сейчас он решил использовать наконец что-нибудь серьёзное оттуда. Многие достаточно мерзкие заклинания, всплывшие в мыслях, вроде выпадения волос, немоты и подобных, он сразу же отмëл, это было нецелесообразной тратой времени и сил. Хотя, наверное, смотрелось бы почти эпично. Но идея связки уже родилась у него в голове, и пока Уизли снова решил приблизиться, думая, что ввëл Гарри в ступор или тот, по крайней мере, устал, Поттер резко поднял палочку, направляя точно на противника. — Локомотор Мортис! — и красно-фиолетовое заклинание «обезноживания» мгновенно склеило ноги Септимуса, который не мог такого предугадать, всë ещë находясь в движении, из-за чего сразу неловко упал. От злости он чуть не зарычал и, сидя прямо на полу, направил палочку на слизеринца, но тот в этот миг уже продолжил заклинанием косноязычия, которое не позволило бы Уизли связно произнести ни одного нормального слова, завязал язык буквально в узел. Тот беспомощно моргнул, а Гарри нанëс решительный последний удар, — Петрификус Тоталус. Из сидячего положения мальчик принял лежачее, полностью парализованный магией на время. Гарри безоговорочно победил. Вот только, была одна загвоздка. Никаких свидетельств, подобных тому, что были перед дуэлью, магия не произвела. Неужели чтобы это закончить, действительно надо Уизли убить?..