Вдвоём против всех

Слабый свет пробивался в окно даже сквозь воды Чëрного озера. Все ученики Слизерина с первого по седьмой курс толпились в гостиной, так что действительно приходилось тесниться, несмотря на большие размеры комнаты. Старшие ребята уже не выглядели такими впечатлëнными, но многие младшие изумлëнно таращились в окно, то и дело теряя дар речи на вдохе. Когда они слышали словосочетание «гигантский кальмар», они, правда, не могли точно представить его размер, но предполагали, что он действительно большой. Никто не думал, что он на самом деле гигантский. Огромное чëртово щупальце, которое это создание прислонило к стеклу, демонстрировало присоски размером с голову любого из наблюдающих. Была видна только часть щупальца, через оставшуюся половину окна можно было разглядеть кусок чего-то фиолетового и такого безграничного, словно не оно обитало в Чëрном озере и показалось им на глаза, а они были внутри маленькой коробочки, с которой чудовище игралось с помощью своего щупальца. Оно было около десяти метров, примерно с автобус, в который могло сесть полсотни человек при желании, а то и больше. И их разделяло только толстое стекло в каменной стене. — Я понимаю, зрелище вас впечатлило, — раздался насмешливый, самодовольный голос где-то за спинами первокурсников, облепивших окно, — но вам пора идти на завтрак, если хотите успеть хотя бы на последние десять минут. Эрик Монтимер всë ещë был заносчивым засранцем, который не упустил бы ни одного удачного момента, чтобы показать своë превосходство. В один из вечеров, когда первокурсники Слизерина традиционно обсуждали какие-нибудь вещи перед сном в своей спальне, они полчаса искренне недоумевали, как он получил значок старосты. Но, возможно, не самый высокий уровень хитрости и большая щепотка лести в сторону декана, с фамилией в придачу ко всему, и можно добыть этот блестящий кусочек металла без огромных усилий. Не могли же ему дать значок за одно лишь необъятное эго? — Бесит, — коротко констатировал шëпотом Лестрейндж, когда они дружно отходили от окна, пробираясь к выходу. Эрик поглядывал на них сверху вниз, заинтересованный не в том, чтобы убедиться, все ли пошли на завтрак, но в том, чтобы показать всей своей позой, что он имеет над ними достаточную власть, чтобы заставить пойти туда, куда он скажет, в пренебрежительной манере. — Да, Эван, — вздохнул Розье, — но мы ничего не можем с ним сделать. Он семикурсник, староста, чистокровный. Придётся терпеть его минимум до конца года. Гарри задумчиво переглянулся с Томом, они шли прямо за Лиаманом и Эстебаном, так что прекрасно слышали диалог. Поттер знал, что они думают об одном и том же. Уголки губ невольно потянулись вверх в злобной мстительной усмешке. — Знаешь, Лион, — негромко проговорил Гарри, как только они вышли из гостиной и вход за последним из учеников закрылся, превращаясь в каменный тупик, — если сейчас мы ничего не можем с ним поделать, потому что это будет слишком заметно, мы всегда можем устроить ему весëлые проводы. То, с каким выражением он это произнëс, заставило всех одновременно и усмехнуться, и вздрогнуть от холодка, пробежавшего вдоль позвоночника. Том рядом только согласно хмыкнул, добавив ровным тоном: — Полагаю, именно так мы и сделаем, — равнодушие, с которым он произнëс угрозу, пугало ничуть не меньше тона Гарри минутой раньше. Многие из мальчиков чувствовали что-то вроде удовлетворения от этой темы, от решительной уверенности Гарри и Тома, но оскал, озаривший лица этих двоих на мгновение, когда они снова переглянулись, не мог оставить спокойствие на душе тех несчастных, которые умудрились его заметить. Абраксас, будучи одним из них, встретился взглядом с Эйвери, видя, что тот его полностью понимает. Да, они все здесь из достаточно древних благородных семей. Сильные, чистокровные, знающие друг друга почти с детства. В своих поместьях они всегда знали себе цену, все были уверены, что являются элитой, как минимум, неслабыми магами, никогда не стесняясь денег или влияния своей фамилии. Они думали, что невольно будут соперничать между собой за лидерство. Они не понимали, что в детстве, когда они гордились своим происхождением, они просто повторяли фамилию. То, что было у них с рождения. Но это было не то, чего они добились сами. Не то, что они могли противопоставить тем, кому не было дела до их фамилий. Когда они в поезде сели в купе к двум совершенно новым личностям, не говорящим свои фамилии, как и месяц назад в магазине мадам Малкин, Абраксас не ожидал ничего особенного. Он был готов поспорить, что никто из всех его знакомых не ожидал. Немного напряглись, разве что. Но и это напряжение почти улетучилось, когда выяснилось, что эти двое росли с маглами. Два бедных сироты. Оливандер сказал им об их предках, что дало им право считать себя чистокровными. Несмотря на предрассудки и очень явное подозрение, Малфой, как и остальные, принял это с лëгкой душой. Внешность, сила, даже манера движений у них была совсем немагловской. Когда выяснилось, что один из них — Гарри Поттер, Хогвартс шумел две недели. Тот самый Поттер? Почему никто не знал? Помнит ли он тот день? Гриндевальда? О том, что, возможно, сын тех самых Поттеров учится в Хогвартсе, даже написали в газете, как только слух через письма учеников распространился за пределы школы. Гарри разозлился так, что одним взглядом и, кажется, даже не специально сжëг тот экземпляр Пророка, который держал в руках. Это…впечатляло. Благо, письма от «поклонников» не приходили ему, поскольку добрый, благоразумный или всего-лишь неопытный журналист не написал его имени, Фотографии не было тем более, а отправить сову на одну только фамилию неизвестного человека было слишком проблематично. Потом давление внимания немного спало. Про Тома же никто ничего не знал, но этого было и не нужно. Они сами себя зарекомендовали с первого дня. Сломали иерархию в Большом зале так, как им захотелось. Держали в спальне чëртову змею и (Абраксас мог бы поклясться жизнью, что как минимум один раз это слышал) говорили с ней, шипя в ответ. Это едва ли походило на простой шëпот. Но это было просто невозможно, не так ли? Он не стал это ни с кем обсуждать. Эти двое быстро вырвались вперëд на всех предметах. Нет, остальные не отставали. Как и предполагали, они были неслабыми магами, им всë неплохо удавалось, но всë же, Том и Гарри всегда были на два шага впереди. Ни одно заклинание на уроке не было для них в новинку. Они не скрывали, что тренируются сами. Но все они тоже тренировались. И ни у кого не выходило так же изящно, лëгким движением запястья, взмахивать палочкой, едва шевеля губами, как будто и это казалось лишним. И все его знакомые, гордые и самоуверенные чистокровки, не могли этого не замечать. Что они точно получили полезного, благодаря своему воспитанию, так это интуицию и умение наблюдать, постоянно быть бдительными, замечать детали. Чувствовать детали. И они чувствовали, что, хотя они и живут в одной комнате и в разговорах употребляют слово «друзья», эти двое — что-то другое, сильное, неестественное для них. Их гордость и высокомерие сопротивлялись, но разум анализировал без передышки. Они не были глупы. Они видели, с кем они живут. Бояться было низко, унизительно, противно. Абраксас, честно, считал, что не боится, просто в разумных пределах охраняет свою жизнь, он еë очень ценил. Достаточно, по крайней мере, чтобы решить, что не хочет становиться Поттеру и Реддлу врагом, у него нет суицидальных наклонностей, спасибо большое. Он был уверен, что каждый в их компании считает так же. Но как бы не страдала гордость или не пробирали порой мурашки до костей, они все знали, что лучше держаться ближе. Заходя с другой стороны, они все не зря на Слизерине, хитрые и амбициозные. Они могли строить догадки, что эти двое далеко пойдут, и очень-очень выгодно быть рядом с ними, на одной стороне, а не наоборот. Абраксас вздохнул, тряхнув головой, понимая, что слишком задумался. Они уже подходили к Большому залу. Но судя по лицам друзей, каждый сейчас обдумывал что-то своë. Кажется, они всë это время шли в спокойной тишине. И только очевидная еле сдерживаемая насмешливая ухмылка Тома, правда, тревожила и не вызывала никаких мыслей о безобидности еë значения. Не мог же он знать, о чëм Абраксас думает, правда? Но Реддл уже прошëл мимо, заходя в двери Большого зала, и ничего не сказал. Малфой поëжился, принимая спокойный вид, и зашëл следом.

***

Первым уроком стояло Зельеварение. Гарри привычно уселся рядом с Томом, ожидая объяснений Слизнорта. Их декан был немного странноват в своих обязанностях главы факультета, но никто из старшекурсников не жаловался, и, может быть, у него были свои секреты, о которых они пока не знали. К тому же секрет, о котором знали все на факультете, который и не секрет вовсе, особый клуб, организованный деканом. Но первокурсников там не было, поэтому их пока не касались эти шепотки и обсуждения старшекурсников в гостиной. Никакие секреты не хранятся вечно, они всё равно узнают. Как учитель Слизнорт был неплох. Он объяснял рецепты зелий, значения всех ингредиентов в них, разные способы применения. Теория не была сухой, или наоборот, заполненной лишней «водой», он разбирался в своëм деле. Только вот был один небольшой минус: теория так и оставалась теорией. Он ходил между партами, смотрел на зелья, хвалил и говорил о недостатках, мог подробно описать, в чëм ученик ошибался, но он никогда не помогал сам. Том как-то предположил, что Слизнорт делает это специально, чтобы так ненавязчиво и незаметно определить, у кого есть склонность к Зельям, кто мог лишь по паре точных фраз сообразить, что нужно делать, а кому объясняй — не объясняй, всë равно делает всë через одно место. Соответственно, было две категории учеников, которые относились к этой его черте с неприязненным раздражением или же с удовлетворëнной лëгкой насмешкой. И, да, естественно, Тому Зельеварение давалось так легко, что он мог приготовить зелья из учебника первого курса почти на ощупь. Это делало его таким самодовольным, хотя он и делал вид, что пытается скрыть это, что некоторые их соседи по комнате скрипели зубами где-то за их спинами. У них тоже всë получалось идеально, с некоторыми подсказками Слизнорта или без, но не так быстро и естественно, как у Тома. Они были детьми, что отчаянно пытались вести себя манерно и давить зависть, но это не особо удавалось чистокровным наследникам, которых холили, лелеяли, восхваляли с младенчества. Гарри тоже не жаловался на свои умения. В первый раз ему действительно было страшно, что он взорвëт котëл или приготовит то, что будет испускать ужасные ядовитые пары и отравит всех, и всë из-за того, что он неправильно порезал какие-нибудь листья или не так растёр жабьи кишки. Но его опасения не оправдались. Даже когда нигде не было указано, как резать — вдоль или поперëк, мешать при кипящем зелье или ещë только нагревающемся, сыпать измельчëнные ингредиенты по чуть-чуть или всю горсть сразу, у него не возникало затруднений более, чем на мгновение. Он интуитивно чувствовал, как нужно поступить, и предпочитал просто не думать, почему и как. Том не заморачивался, так почему он должен? Слизнорт порой странно смотрел на него, но стоило Гарри перехватить его взгляд, как декан неловко улыбался и отворачивался. Тем не менее, он не забывал хвалить их парту и награждать дополнительными очками. Хотя у Тома и выходило чуть легче и естественней, они заканчивали почти одновременно, поэтому профессору было ещё проще. — Сегодня мы готовим зелье от прыщей и фурункулов, это зелье элементарной сложности, но даже в его приготовлении стоит быть осторожным, — объявил Слизнорт, когда все затихли. Сегодня у них был урок с Гриффиндором, и там снова кто-то поссорился, устроив при этом бурную дискуссию, поэтому они действительно ждали, пока профессору удастся всех утихомирить. — Вам понадобится всего несколько ингредиентов. Змеиные зубы, рогатые слизни, иглы дикобраза. Надеюсь, вы все взяли их из кладовой перед уроком, — ученики согласно закивали, и мужчина слегка облегчëнно выдохнул. — Всë об ингридиентах и их свойствах мы с вами прошли ранее, сегодняшний урок полностью посвятим практике. Инструкция приготовления будет на доске, но она так же есть у вас в учебниках. Быстро повторим еë, если у вас останутся вопросы, сразу задавайте. А пока зажигайте пламя под вашими котлами! — жизнерадостным тоном разрешил профессор, оглядывая зашевелившихся студентов. Конечно, он с удовлетворением отмечал большее воодушевление в глазах своих Змеек, на другой половине класса было всего несколько внимательных лиц. Всë-таки гриффиндорцы редко когда бывали действительно заинтересованы в пребывании в его кабинете. Слава Мерлину, он не был их деканом. — Кратко повторю основные моменты. Измельчаете ровно шесть змеиных зубов, ни больше, ни меньше. Напомню, суть — в индивидуальных качествах каждого зуба, а не в их форме и размере. Кладëте в котëл четыре меры полученного порошка, греете на сильном огне, и оставляете на тридцать три минуты. Прошу, не забывайте засекать время. После этого добавьте рогатых слизней, и обязательно, я повторяю, обязательно снимите с огня, прежде чем добавить иглы дикобраза. Затем можете снова ставить на котëл и помешивать пять минут до готовности. Надеюсь, обойдëмся без инцидентов, — последнюю фразу он пробормотал, но Гарри и Том, сидящие недалеко от него на первой парте, услышали, едва сдерживая усмешки. Они приступили к приготовлению, многие стали негромко переговариваться. Это был тот урок, на котором разговоры практически не возбранялись, если они никому не мешали и это не была контрольная работа. Гарри насыпал в ступку шесть змеиных зубов, принципиально выбирая из их общей с Томом кучки ингридиентов те, что походили на клыки больше других. Том фыркнул, закатывая глаза, не глядя отделяя длинными пальцами несколько зубов от кучки. Гарри перевëл взгляд на его руки и поджал губы, почти обидевшись. — Ты, чëртов показушник, их ровно шесть! Почему ты не сказал мне, когда продавал душу? Я бы поприсутствовал, — пробурчал Поттер недовольно. Нет, любые трудности он решал в мгновение ока, но у Тома их не было вообще. Реддл только усмехнулся самодовольно, глядя Гарри в глаза, в то время как их руки механически растирали в ступках зубы каких-то несчастных змей в мелкий порошок. Гарри принял вызов и тоже смотрел в упор, его губы невольно расползались в улыбке. Он не мог не улыбаться, глядя в такие же озорные сверкающие глаза, и он заметил, что Том тоже не сдержался. Наверное, они выглядели как два психа, но Гарри, честно, было абсолютно плевать. Они бы продержались ещë, но тут прямо перед их партой замаячила фигура, и они одновременно повернулись к ней, мысленно, кажется, соглашаясь на ничью. — Всë в порядке? — спросил Слизнорт, и они оба энергично кивнули. — Хорошо, тогда продолжайте, пойду проверю остальных, — он добродушно усмехнулся и перешëл к Абраксасу и Лиаману слева от них. Парты стояли в четыре ряда, а не в два или три, как в других кабинетах, чтобы все сидели ближе к профессору в целях безопасности. Сзади них чуть громче положенного болтали Тони и Эван, и Лестрейндж явно пытался опровергнуть какую-то выдумку Долохова. Гарри добавил зубы в подогретую основу, отсчитывая десять секунд на сильном огне, взмахнул палочкой, добавляя своей магии, и наконец откинулся на спинку стула, сразу вызывая Темпус, чтобы не пропустить время. Том, конечно же, уже закончил, глядя на его работу. Теперь у них было немного свободного времени, прежде чем начать готовить оставшиеся ингридиенты к использованию. Гарри хотел ещё немного проигнорировать соседа, но шея против его воли уже поворачивалась влево. Том неотрывно следил за его лицом, думая о чём-то своём. Но, поймав взгляд изумрудных глаз, сразу заговорил. — Ты же понимаешь, что мы должны снова пойти в библиотеку после обеда? — он удовлетворённо следил за тем, как улыбка сползает с лица друга. Гарри тихо застонал. — Ну мы уже ходили вчера, давай сделаем перерыв хотя бы на день, — сразу недовольно заворчал он. — Если ты вдруг забыл, — саркастически протянул Реддл не хуже привычной манеры Малфоя, — вчера мы ничего не нашли. Может быть, потому что кто-то постоянно ныл, что хочет спать, — Поттер только фыркнул обиженно, но промолчал на выпад. — А книг там ещё осталось предостаточно. Неужели тебе не хочется поскорее разобраться во всём? — Хочется, как же, — себе под нос заметил Гарри, чтобы Том не услышал. Нет, ему и правда хотелось, но было что-то, что заставляло его сопротивляться и отсрочивать неизбежное. Он бы не назвал это страхом или предвкушением раскрытия интриги, просто ему казалось, что как только он узнает правду, о которой не подозревал все свои десять лет, то это повлечёт за собой ещё какие-нибудь последствия. Внезапно перед ними снова замаячила фигура преподавателя. Так и не дождавшись вразумительного ответа, Том повернулся к Слизнорту. — Молодцы, мальчики, — бодро отметил декан, — справляетесь быстрее всех, как всегда, — он искренне тепло улыбнулся, задержавшись взглядом на зелёных глазах. Поттер недоумённо вскинул брови. — Что-то не так, профессор? — Нет-нет, всё впорядке, Гарри. Просто ты так напоминаешь мне… — он внезапно осёкся. Том нахмурился, переводя взгляд со смущённого профессора на удивлённого друга и обратно. Это было, мягко говоря, странно. — Кого напоминаю, сэр? — Гарри не выдержал, подталкивая Слизнорта отвечать, стараясь, чтобы голос звучал максимально вежливо. Надо было делать как Том — сразу приучать себя к определённым маскам на публике. Хотя он знал свой порой взбалмошный характер, вряд ли бы он смог целыми днями неискренне улыбаться и лить мёд в уши окружающих недоумков. Но сейчас, по крайней мере, разыгрывать заинтересованность не приходилось. Он в самом деле был заинтригован. С самого первого урока он чувствовал, что его постоянно сверлят задумчивым взглядом, но стоило резко вскинуть голову и встретиться глазами с профессором, как тот тут же отворачивался, делая невозмутимое лицо. Это начинало порядком раздражать, но ни он, ни Том не имели предположений на счёт такого поведения. — Одну мою ученицу, лучшую ученицу, — его светлые глаза на секунду заволокло дымкой воспоминаний. — Лили Эванс. — Мою маму звали Лили, — безэмоционально отметил Гарри и вздрогнул, когда в мыслях вдруг возникла светлая улыбка, чарующие зелёные глаза, точь-в-точь как у него самого. Яркие рыжие пряди, сверкающие в солнечных лучах, льющихся из окна за спиной девушки. Он ощутил фантомные прикосновения рук на своей спине, так же, как в том образе в его голове — крепкие объятия удерживали его от падения, пока он вертелся на чужих коленях. Неожиданно для него самого, его начало мелко потряхивать. Глаза неприятно защипало, но он отчаянно старался побороть это, чтобы не начать тереть непрошенные слёзы, как у какой-то плаксивой девчонки. Когда это он стал таким сентиментальным? Ну подумаешь, воспоминание о днях, которые он почти не помнил. Том сказал ему, что его мозг в детстве так справлялся с травмирующими воспоминаниями. Как он мог злиться на собственный мозг? Но сейчас он откровенно злился, почти с ненавистью ругая глупое подсознание, что решило спасти его малолетнюю душу от терзаний. Не очень-то успешно вышло. Какая досада. Внезапно его левую ладонь, что покоилась на коленях вместе со второй, крепко сжали, словно передавая уверенность. Только сейчас он ощутил, что дрожит. Он хотел стряхнуть руку друга, но тот не позволил, сжимая ещё сильнее. Плечи Гарри опустились, сбрасывая напряжение, всё это время сковывавшее его тело. Он неуверенно кинул взгляд исподлобья на друга, но в голубых потемневших глазах было только что-то, подозрительно похожее на заботу. Это привело его в чувство похлеще ведра ледяной воды — не самое обыденное состояние для Реддла, а всё из-за него. Гарри невольно фыркнул — он действительно вынудил Тома так переживать за него на грёбаном Зельеварении? Осознав эту мысль, Поттер тут же перевёл взгляд на лицо профессора, что ещё стоял у их парты. Но тот и сам казался выбитым из колеи их разговором, поэтому едва ли заметил состояние Гарри. Ну и славненько, не придётся ничего объяснять. Том под столом по-прежнему сжимал его ладонь, хотя тоже уже обратил всё внимание на декана. — Кхм, — неловко кашлянул Слизнорт, наконец, заметивший их взгляды. — Если хочешь, — он перевёл взгляд с Гарри на Тома, смущаясь чего-то всё сильнее, — то есть, если хотите, задержитесь после урока, — проговорил он торопливо и сразу же кинулся куда-то в конец класса, нарочито громким голосом обращаясь к ученику, — мистер Урхарт, вам ещё рано класть иглы дикобраза! — Ну-у, — неловко протянул Гарри, переводя взгляд на их сжатые ладони под партой. Надо было отпустить чужую руку, но почему-то не хотелось терять это подбадривающее прикосновение. — Мне уже лучше, — всё-таки прошептал он. Том, всё это время сосредоточенно изучающий его, кивнул и медленно отпустил. Гарри наблюдал за этим движением с тихим вздохом, провожая глазами руку друга. Почему-то снова посмотреть в эти два бушующих океана он не мог. — Ты скажешь, что произошло? — поинтересовался Том спустя минуту полного молчания и бездействия со стороны обоих. Гарри кивнул, наконец поднимая взгляд. — На самом деле ничего особенного, просто неожиданное воспоминание, — сглотнув, признался мальчик. — Ты увидел маму? — осторожно уточнил Реддл, сверив время по наручным часам. Гарри мимолётно улыбнулся, замечая, что Тому всё ещё нравится его подарок. — Да, но это было… — он не знал, как объяснить, почему его так пробрало, — не как картинка. Как будто я оказался внутри воспоминания, у неё на коленях. Мне даже показалось, что я чувствую её руки. Том молча кивнул, обдумывая его слова. Он не знал, что бы это могло значить, но предчувствовал, что это нехорошо. Но сказать Гарри об этом сейчас было бы совсем издевательством, поэтому он воздержался от комментариев, кладя на доску четырёх рогатых слизней и начиная их нарезать. Через несколько мгновений Гарри тоже приступил к работе. Им оставалось менее пяти минут до момента, когда нужно будет класть иглы дикобраза. Гарри и Том уже отобрали себе по две штуки и лениво спорили насчёт библиотеки. Том настаивал пойти как можно скорее, а Гарри пытался убедить его подождать хотя бы до вечера. Внезапно в правой половине кабинета раздался довольно громкий грохот и всплеск. Мальчики резко повернулись на звук. От котла одного из гриффиндорцев валил ядовито-зелёный дым, быстро распролзаясь по классу под потолком. Кто-то близко сидящий надрывно закашлял, но большинство учеников в ужасе отпрянуло от злополучного котла. Из самого центра дымовой завесы раздался громкий стон и всхлипы. Профессор Слизнорт, собравшись с мыслями, тут же взмахом палочки испарил весь дым, открывая многочисленным взглядам стонущего рыжего мальчика, с ног до головы облитого содержимым своего перевернувшегося котла. На всех открытых участках его кожи появлялись больше волдыри, начинающие кровоточить. Он начал плакать. — Скорее, поднимайтесь! Мистер Урхарт, проводите мистера Уизли в Больничное крыло! — скомандовал профессор, испаряя следы кипящего зелья с парты и с пола и заставляя расплавленный котёл исчезнуть. Том толкнул Гарри локтем, напомнив, что они ещё не закончили зелье. Гарри тут же бросил взгляд на время, наколдованное «Темпусом», понимая, что у него осталось меньше минуты. Выждав необходимое время, он поспешно убавил огонь до нуля и добавил иглы, помешав пять раз по часовой стрелке. — Мистер Уизли добавил иглы дикобраза, не сняв зелье с огня, — пояснял между тем Слизнорт остальным учениками. — Вот что бывает, если отвлекаться на посторонние мысли во время приготовления зелья. И поэтому я говорю вам быть внимательными. На этих словах многие стали поспешно снимать котлы с огня, но, к счастью, ни у кого больше не произошло такой проблемы, как у Септимуса. Поттер, закончивший сразу же после Тома, снова оглядел гриффиндорскую половину класса. Ближе всего к нему, так же на первой парте, сидела Августа. Она, кажется, тоже закончила, обернулась на пустую парту сзади себя и закатила глаза. Затем, поймав взгляды Гарри и Тома, усмехнулась. — Я ему говорила, что так и будет, — она не могла скрыть в голосе самодовольство вперемешку с раздражением. Сдав флаконы с абсолютно идеальными зельями, Гарри с Томом убрали за собой рабочие места и снова сели, ожидая, пока ученики не разойдутся. Сразу после них закончила со сборами Долгопупс, и, когда она собиралась уходить, Гарри с толикой любопытства уточнил: — То есть он специально так сделал? — Идиот, — фыркнул Том. Августа казалась ему действительно терпимым человеком, с которым они могли бы общаться, но он всё ещё держал обиду на неё за то, что Гарри оставил его ради разговора с этой девчонкой, пусть так говорила Поттеру интуиция. Это была довольно детская обида, и Том это знал, но ничего не мог с собой поделать. Он не желал ни с кем делить лучшего друга. Уголок губ девочки дёрнулся вверх от его замечания, но она старалась сдержаться — она обязана была вести себя прилично, а насмешка над однокурсником, пусть он и правда был идиотом, в глазах остальных гриффиндорцев была бы преступлением, если кто-нибудь из них, проходящих туда-сюда, услышал её. — Нет, он болтал с Элфином, — они догадались, что это Урхарт, — высмеивая такие дотошные инструкции, — девочка неприязненно поморщила нос. — Я ему три раза сказала, что если он не дурак, то должен хотя бы суметь следовать таким инструкциям, хотя я иногда думаю, что для него они недостаточно подробны. В общем, я даже напомнила ему снять зелье с огня, но он предпочёл и дальше поговорить о квиддиче, — Августа пожала плечами, мол, сделала всё, что могла. Слизнорт всё равно снял несколько очков с Гриффиндора, но не все из них были согласны, что это справедливо. — И зачем ты тратишь на него время? — Гарри вспомнил их прошлый разговор, недоумевая. — Не знаю, — она пожала плечами, — они все не очень ответственны, так почему бы не помочь кому-нибудь? — её лицо выражало безразличие, но Гарри вдруг увидел, как всколыхнулось её свечение. Том же, поняв, что это ложь, которую он терпеть не мог, прищурился, читая поверхностные мысли девчонки. Он мог даже пробраться немного глубже совершенно незаметно для неё, уже отточив свой навык достаточно неплохо. Он всё ещё помнил своё обещание помочь Гарри, но он должен был владеть своим умением очень искусно. Поэтому не стеснялся тренироваться на проходящих мимо учениках и даже пару раз на спящих однокурсниках. Но лезть в головы спящим оказалось плохой идеей — вместо мыслей там царил хаос. В голове Долгопупс после вопроса Гарри явно проскальзывали мысли не только о том, что она хочет кому-нибудь помочь. Она была самой умной среди первокурсников Гриффиндора, и очень благовоспитанна, что вызывало в ней чаще всего раздражение на шалости однокурсников, на их глупость. Он узнал, что Шляпа предлагала ей Когтевран, но в ней жило предубеждение, что там не любят ничего, кроме сухих молчаливых книг, и ей хотелось доказать, что она не такая, поэтому Шляпа и поменяла решение. И тем не менее теперь девочке было довольно одиноко. Она не была в ссоре с кем-либо из однокурсников, бойкая и остроумная, она не давала себя в обиду, но ей просто было с ними скучно. Это не её, а она их находила неинтересными. Поэтому она с удовольствием общалась и с ребятами с других факультетов. Она знала, что лучшие в Хогвартсе на их курсе — это Реддл и Поттер. Но думала, что из-за межфакультетской борьбы они станут такими же надменными в разговоре, как и многие другие слизеринцы. Но говорить с ними оказалось приятно и не скучно. Но она не желала, считала, что не должна позволять себе показывать то, как сильно ей было интересно продолжать общаться с ними. Том вздохнул, покидая чужой разум. Конечно, Том был не тем, кто просто так прощает, но почувствовал маленькую толику уважения к девчонке — по крайней мере, она не позволяет показывать себе свои слабости и у неё есть сила воли. Он активно общался со многими вокруг с разными подходами, но он просто создавал себе репутацию. Даже с соседями по комнате он общался не до конца искренне, не считал их достаточно близкими, чтобы назвать друзьями. Никого на свете, кроме Гарри, он не собирался так называть. И просто так, без цели и без выгоды общаться с кем-то ещё не хотелось. Но, может быть, такое общество он мог бы потерпеть. Пока она не пытается навязываться, не хочет отобрать внимание Гарри, он мог бы смириться. Сейчас Том ничего не сказал, он может позже показать ей своё разрешение. Все ученики быстро собирали вещи и расходились. Попрощавшись, Августа тоже ушла, не задавая вопросов, почему они остались. Ещё один плюс в её копилку. Но наконец они остались одни. Том чувствовал, что Гарри нервничает, поэтому снова на мгновение сжал под столом его руку. Потом они встали и подошли к столу декана, который отточенным движением складывал пробирки учеников к коробку для будущей проверки, ожидая, пока он заговорит.