Белая ворона

Следующий день ознаменовался для ребят крупной ссорой. Люди редко следят за языком, когда нервы на пределе. Вот и они сгоряча наговорили друг другу много неприятных, где-то непростительных, вещей. В глубине души они понимали чувства друг друга, но в порыве ярости ловить душевные намёки никто не собирался. Апогеем скандала стала инициатива Олега раздвинуть кровати. Серёжа обиделся, но сделал вид, что сам этого хочет: «Я не буду с тобой спать больше, лучше у моста ночевать останусь, чем с тобой лягу». На том и порешали. Ночь была отвратительной. За последние пару лет Волков забыл, что такое спать на одноместной кровати. Он постоянно падал, чем мешал спать и Разумовскому. - Помнишь, я говорил, что ты похож на античную статую. Так вот, надеюсь ты разобьёшься, - тихо прошипел Серёжа. - От твоего писклявого голоса действительно что угодно разобьётся, - недовольно прошипел Олег и в очередной раз поднялся с пола. На утро желание видеть Серёжу у Олега так и не появилось, поэтому Олег принял решение уйти из лицея вообще. Он и не помнил, когда в последний раз так просто выходил гулять один. Здание лицея превратилось в настоящую тюрьму, из которой он часто не мог уйти по собственному желанию. Просто, потому что так надо. Парень быстро покинул здание школы. Разумовский видел из окна, как Олег сбегает от проблем, но мешать этому не стал, более того он был очень рад такому исходу событий. Без Волкова день прошел прекрасно. Серёжа проводил время в кабинете информатики. Там ему было легко: никаких нервов и переживаний. Парень думал о том, что порой гораздо проще ни с кем не сближаться. Серёжа сравнивал себя со спичкой. Его сможет зажечь лишь один и всего однажды. После этого только смерть. Таким как он проще с самим собой, не становясь обремененным узами крепкой дружбы и тем более любовных отношений. Но четыре кабинетных стены и светские беседы с другими «ботаниками» быстро надоели парню. Разумовский тоже решил прогуляться за пределами учебного заведения. После занятий он поспешно собрал сумку, не побрезговав наушниками, которые когда-то подарил ему Олег, и отправился бороздить просторы Санкт-Петербурга. Для начала рыжий решил отправиться на Невский проспект, а потом уж как карты лягут. Вечером центр становился особенно атмосферным. Наушники, которые он взял оказались бесполезными. Парень то и дело останавливался у уличных музыкантов. Практически дуэтом с милой девочкой лет семнадцати он исполнил «Мальчики не плачут». Затем она радушно поделилась с ним сигаретой. Имя девочки Серёжа не уточнил, но с удовольствием остался на ее концерте и не отходил от нее даже во время перерывов. Девушка пела до половины первого ночи. Серёжа настолько увлёкся, что забыл о комендантском часе в лицее, и, что еще хуже, о разводе мостов. Он хотел попрощаться с «подругой» и поспешно двигаться в сторону Дворцового, но она снова задержала его. Разумовскому было стыдно брать у неё уже вторую сигарету, но накопившийся стресс вынуждал его это сделать. Он постарался как можно быстрее докурить и теперь совершенно точно бежать к мосту. Без пяти час Серёжа был на дворцовой набережной. У него в запасе было около пятнадцати минут, поэтому, услышав свою любимую классику русского рока, он остался послушать, ведь всего одна песня погоды не сделает. Разумовский стоял в толпе, не разглядывая лиц. Он был заворожён игрой музыкальной группы. Их профессионализм не шёл ни в какое сравнение с тем, что он слышал до этого. Уличные музыканты порой хуже героина. Рыжий хотел было уйти, но музыканты, будто назло начали играть его любимую песню. - Я на тебе как на войне, а на войне как на тебе… - подпевал парень, будто обращаясь в данный момент к главному источнику своих проблем. Он начал пробиваться ближе к первому ряду, пока не врезался в широкую спину, одетую в очень знакомую куртку. Олег. Здесь был Олег. Серёжа понял это слишком поздно и не успел тактически отступить. Волков уже обернулся. Ни один из них уже не смотрел на сцену, подпевая столь подходящей к ситуации песне, они прожигали друг друга взглядом, будто в сцене конфликта диснеевского мультика. Допев, Олег увёл «друга» в сторону. Разумовскому долго пришлось объяснять, что он ни за кем не следил и сюда пришёл случайно. Между ними царило напряжение, которое сменилось ужасом. Группы людей, идущих от моста, становились все больше и больше, пока не переросли в сплошную толпу. Стало ясно: мосты развелись. На лице Серёжи читалась паника, в то время как Олег был максимально спокойным. Он просто злобно закатывал глаза и продолжал сверлить оппонента взглядом. - Твою ж мать! Надо что-то делать! Побежали на другой мост! Черт! – Разумовский буквально орал, причем обращался ли он к Олегу – неизвестно. - Ну развелись и развелись, чего бубнить-то, - Волкова будто действительно не волновала эта проблема, - не ты ли хотел у моста поспать? Серёже юмор соседа явно не нравился, он по-прежнему переживал. Олег же никуда бежать не собирался. Самым логичным выходом он посчитал переночевать в гостинице. Наверняка где-нибудь нашлась бы койка на ночь, кроме того, в этом сезоне туристов должно было быть не так много. Несмотря на обиду, бросать Серёжу ему не хотелось, и он предложил ему пойти искать ночлег вместе. Разумовский, будучи сильным и независимым, отказывался, ведь денег у парня совершенно не было. - Сильный и независимый, говоришь? А наушники, я смотрю, не выбросил, - посмеялся Волков. Действительно, из рюкзака рыжего торчал предательский девайс. Так и быть, на вечер они решили устроить перемирие. Молча парни искали открытые гостиницы. Увы, теория о том, что сейчас был «несезон» оказалась ошибочной, и ребятам пришлось постараться, чтобы найти свободное место. Без раздумий Олег оплатил ночь, но забыл уточнить важную деталь. В комнате их ждала одна двуспальная кровать. Ни один из них не был доволен результатом. Но выбора не было. Серёжа первым делом занял душ и тут же открыл новую проблему: горячей воды в гостинице не оказалось. Парень сильно замёрз. Он старался не показывать это Олегу, но синие губы и отбивающие чечетку зубы его выдавали. - Ну, как водичка? – ехидно спросил Олег. - Гораздо приятнее, чем общение с тобой, - огрызнулся Разумовский, лег на кровать и демонстративно отвернулся. Он мог бы выглядеть очень грозно, если бы не трясся как уличный котёнок. Олегу было смешно, до тех пор, пока его постель не превратилась в вибратор. И если «землетрясение» пережить было возможно, то хлюпание носом и периодическое чихание начинали раздражать. - Да какого черта у тебя такой слабый иммунитет-то? – Волков снял с себя одеяло и переложил его на Серёжу, - Хер с тобой, спи под двумя, хватит трястись. Разумовский был не в состоянии сопротивляться, поэтому счел сон самым разумным выходом. Волкову тем временем совершенно не спалось: сначала он просто лежал на кровати, смотря в потолок и лишь иногда переводя его на уснувшего друга, пару раз вставал и подходил к окну, вглядываясь в просторы родного города, которые сейчас манили его выйти. Курить в номере было строжайше запрещено, а для особо непослушных в номере стоял индикатор дыма и два устройства по самым потолком, которые при самой удобной ситуации польют тебя водой. За окнами постепенно начинала разгораться заря. Состояние Сережи Олега, по странным для него самого причинам, волновало, поэтому, вспомнив, как раньше делала ему няня, Волков наклонился и, легко коснувшись губами лба Разумовского, проверил у того температуру. К счастью, ее не было. Ему казалось, что парень глубоко спит. Не ожидая услышать ответа, брюнет заговорил: «Я не хотел тебя обижать, я понимаю, насколько тебе тяжело, и злюсь я скорее на себя. Я придурок, но знай, я не хочу причинять тебе боль, ведь ты мне очень дорог». Казалось, Олег хотел сказать больше, но был ли он готов? Сережа же, почувствовав сквозь некрепкий сон прикосновения друга, распахнул голубые глаза и посмотрел на Олега. В этом взгляде не осталось ни грамма обиды, лишь легкое удивление и… одобрение? Ни проронив ни слова, Волков притянул рыжего к себе, и их губы сомкнулись. Олег целовал его жадно, получая от этого момента даже больше, чем можно было. Серёжа поддавался. Он старался прочувствовать каждое движение, прижимаясь к партнеру всем телом, будто хотел стать единым целым. Волков уверенно ласкал холодные губы Разумовского. Движения парня были наглыми, даже агрессивными. В отличие от партнёра, Олег не закрывал глаз. Его взгляд был жгучим, гипнотическим… Серёжа абсолютно не скрывал удовольствия. Он наконец-то был честен как с Олегом, так и с самим собой. Внезапно, он отстранился от сладких, немного шершавых губ Волкова. Страсть во взгляде брюнета сменилась удивлением, но вместо объяснений рыжий стал спускаться ниже, нежно касаясь губами шеи друга. Олег попытался его остановить: - Ты точно уверен, что хочешь этого? Он не ответил. Разумовскому явно не хотелось тратить время на болтовню. Власть чувств над разумом. Казалось, с Олегом такое впервые. Внутренний голос, который умолял его не делать того, о чем потом пожалеешь, пропал за стуком собственного сердца. - Ты правда готов был спать в уличной одежде, только бы не раздеваться со мной в одной постели? – с улыбкой подметил Серёжа, медленно стягивая с Олега его любимую футболку с Арией. - А ты, я смотрю, вообще ничего не стесняешься и совершенно не мерзнешь? Лучше б надел что-то помимо трусов, чем лишать меня одеяла. Разумовский был слишком занят, чтобы отвечать. Размеренно он оголял тело партнёра, раз за разом оставляя на нём влажные поцелуи. Когда они оба остались в нижнем белье, Олег снова попробовал уточнить у Сережи, хочет ли он этого. Слова были лишними. Трепещущий, жаждущий любви взгляд рыжего отвечал за него. Олег надавил парню на плечо, опрокидывая того на спину, сам же навис над ним, после чего вновь впился в припухшие губы Сережи. В этот раз поцелуй получился более страстным, чувственным, горячим. Оставшиеся предметы одежды быстро оказалась на полу. - Я надеялся, что у тебя есть хоть один изъян. А ты действительно античная статуя, — прикусив губу, сказал Серёжа и аккуратно дотронулся до возбуждённого члена своего партнёра, нежно массируя его, рыжий снова прильнул к губам Олега. На этот раз всю инициативу взял на себя он. Олега словно ударило волной от неожиданной настойчивости прежде скованного и зажатого Серёжи. Он терял связь с реальностью. Казалось, роли были определены далеко заранее. Не задавая лишних вопросов и нисколько не сомневаясь, Разумовский столь же резко, как и начав, отпрял от шершавых, но сладких губ, и, стал спускаться ниже и ниже. Олег никогда в жизни еще никого не хотел так сильно, но, сквозь поток эмоций он всё же смог выдавить из себя: - Ты точно готов? Вместо ответа, Разумовский оставил влажный след на головке, подразнивая своего друга. Он слегка по-хамски, с присущей ему ухмылкой во взгляде проводил кончиком языка тонкие линии на пульсирующем органе. Казалось, он играет в игру «возбудим и не дадим». В ответ на это, кинув взгляд на своего мальчика, Олег, как бы подразумевая фразу «ну раз ты этого хочешь» подмигнул ему, и легко, стараясь не сделать больно, запустил ладонь в рыжую копну. Он, лаская своей рукой голову Серёжи, слегка отодвинул его от себя. В ответ на массирующие движения Разумовский начал закатывать глаза и волнообразными движениями следовать темпу Волкова. - Так вот где наша эрогенная зона. Волков резко, но по-прежнему не причиняя боли, обратил лицо парня на себя. Это мгновение навсегда отложилось в памяти Олега: на него глядели чистейшие голубые глаза, слово перед ним сидел ангел. Серёжа был открытым, беззащитным перед ним, каждая клеточка тела, каждый уголок души парня сейчас были отданы Волкову. Олег не чувствовал себя хищником перед жертвой, нет, скорее перед ним сидел кто-то, кого хочется оберегать ценой своей жизни. Никогда прежде парень не испытывал подобного. Может это и есть любовь? Серёжа понял намёк Олега. Он осторожно, с плохо скрываемыми опасениями обхватил губами орган и медленно погружал его, а затем отпускал. - Олег, прости, если… я никогда до этого…, - от нагловатого Разумовского снова не осталось и следа. - Всё прекрасно, солнце, мне очень хорошо с тобой. Серёжа с каждым разом старался взять всё глубже, понимая, что для первого раза у него неплохо получается. Периодически он поднимал глаза на парня, казалось, от наслаждения Волков стал еще красивее, чем был ранее. - Произведение искусства… моё произведение искусства, - пронеслось в голове у Разумовского. Он понимал, что рядом с ним любовь всей его жизни. За те чувства, что Олег дарил ему в тот момент, парень готов был простить все обиды. Неужели Олег раскрылся? Неужели чувства оказались взаимны? Олег всё это время не выпускал руки из волос Серёжи, это возбуждало их обоих. В технике Разумовский уступал любой из девушек Волкова, но Олег стал всерьёз опасаться, что именно рыжий заставит его так рано кончить. Серёжа, уже увлёкшись процессом с нежеланием отпрянул от члена Волкова. Что будет дальше? Выбор был за Разумовским. Олег понимал, что следующий шаг будет куда сложнее и ни на чём не настаивал. - Олеж, я готов, но… - Если есть «но», то давай не будем… - Да дослушай ты, чёрт. Без смазки у нас же даже не получится… - Я похож на садиста? Почему без смазки-то? - Волков достал из своей сумки бутылочку средства и пачку презервативов. - Ты что…? - Нет, я не знал, что так получится, но… я пошёл снимать стресс от нашей ссоры! Ты думал, я его собирался заедать мармеладками? - Оооо, так значит, ты с девочками покувыркался, захотелось новых ощущений, а тут влюблённый в тебя друг-гей, да? – Серёжа напрягся. - Да чёрт, нет! Ты видишь: пачки закрыты? Я в итоге реально пошел мармеладки есть… да и вообще… Разумовский понял, что есть два пути: ссора или… и сразу откинув первый вариант снова поцеловал Олега. Волков же принялся открывать заветные коробочку и бутылочку. Ловким движением Волков надел презерватив, а затем, словно не с ним он был готов поругаться пару минут назад, бережно положил рыжего на кровать, нежно поцеловав в щеку и снова насладившись видом его небесных глаз. Нежно, медленно и осторожно он начал вводить в Серёжу свои длинные прекрасные пальцы с добротным количеством смазки. Он постоянно следил за реакцией партнёра, давал ему привыкнуть к ощущениям. Олег нанёс смазку на свой член, снова убедившись, что Серёжа не передумал, нежно, максимально нежно вошёл. Одной рукой он накрыл руку Разумовского, бережно поглаживания ее, второй же опирался и держал баланс. Серёжа даже не пытался вести себя тихо. По началу боль была ощутимой, но постепенно за волной удовольствия от близости такого красивого, заботливого и любимого Волкова она начинала угасать. Всё больше и больше его захватывала эйфория. Стоны Разумовского лились как музыка, в такт которой двигался Олег. Каждый толчок его был словно танец, нежный и чувственный танец возлюбленных. Олег прикусил ухо Серёжи, чем вызвал у парня еще более сильную реакцию. Разумовский свободной рукой, словно кот, мял простыню, а вторую ладонь не прекращал ласкать Волков. Разумовский был не в состоянии внятно разговаривать, из его уст кроме вздохов лишь иногда вырывалось: «Олег, не останавливайся, мне хорошо». Волков же вперемешку с тихими стонами сбивчиво шептал Серёже как он прекрасен. Эстетика тела, эйфория, оргазм… Они были счастливы и красивы. Волков и Разумовский стали единым целым. Сил идти в душ у Серёжи уже не было, да и Олег в любом случае его бы не пустил. Брюнет приобнял рыжего, и они погрузились в сон, наплевав, что завтра понедельник.