***
Макс не помнил, как они с Фэстером добрались до дома. Он проспал практически весь следующий день, пытаясь прийти в себя, и спустился лишь на обед, затем снова скрывшись за дверьми номера. Хотелось о многом подумать. Погода всё никак не усмирялась, и все рейсы в аэропорту были по-прежнему отменены. Загорскому полегчало после примирения с Вудом. Одной весомой проблемой стало меньше, и это не могло не воодушевлять. Весь год Макс возвращался мыслями к ссоре, поделившей их с Фэсом жизни на «до» и «после». Превратившей лучших друзей в заклятых врагов. И как бы прискорбно это ни звучало, но проклятие помогло Максу. Помогло положить начало перемирию с Вудом. Испорченные отношения с Фэстером всегда разрывали Загорского на мелкие кусочки. Истязали. Доставляли дискомфорт. И теперь он мог дышать полной грудью, не думая, что некогда близкий друг ненавидит его больше всего на свете. Но оставалось ещё кое-что, не менее важное… Помирившись с Фэстером, Макс так и не сумел поговорить с Аланой. Она уехала из Дэрвилля столь стремительно, что он не успел перемолвиться с ней и словом. На сообщения Бейкер не отвечала, звонки игнорировала, и Макс в какой-то момент опустил руки, давая время и ей, и себе. Он не знал, увидятся ли они ещё когда-нибудь, и это убивало стремительнее, чем рана от стеилов. В груди остро болело, и даже прилив энергии от налаженных отношений с Фэстером не спасал. Алана за очень короткий срок успела стать слишком родной, чего не удавалось ранее никому. Храбрая, бесстрашная и готовая до последнего стоять за друзей — она покорила его, не переставая впечатлять. Именно таких девушек всегда ценил Макс — сильных духом и способных решать всё самостоятельно, находя выход даже из самых тупиковых ситуаций. Тех, кто не убегал в ответственный момент и с достоинством принимал любой поворот событий. Но подобные женщины встречались ему настолько редко, что он в какой-то момент просто перестал искать, поплыв по течению. Знал ли Макс, что та охотница из «Котловины», у которой он украл Сфарму, поселится в сердце спустя несколько недель, сжимая настолько крепко, что невозможно будет вздохнуть? А любая попытка станет отдаваться жгучими уколами? Макс в очередной раз отогнал от себя неприятные мысли, не желая пропускать через себя эту боль. Каждый раз, когда он думал о том, как поступил с Бейкер, его уволакивало далеко за пределы реальности. И он начинал заниматься самоедством, бесконечно коря себя за всё произошедшее. Но какой в этом смысл? Он сделал всё, что мог. Раскрыл тайны, душу. Дальше выбор был за ней. Опёршись ладонями о подоконник, Загорский с усталостью всмотрелся в окно, за которым бесновался ураган вперемешку с проливным дождём. Ветер теребил кроны деревьев, срывая листья с веток и разнося их по улице во все стороны. Из размышлений Макса вырвал осторожный стук в дверь. Сначала один раз, потом второй, а на третий уже намного настойчивее и громче. «И кого принесло в такое время? Я же просил не трогать меня». Успев вспыхнуть за столь короткий миг, Загорский рывком распахнул дверь, уже приготовившись выругаться, как замер на месте, озадаченно уставившись на гостью. — Бейкер?.. — ошеломлённо спросил он, крепче вцепившись пальцами в косяк. В памяти вспыхнул их последний разговор в больнице, прямо перед тем, как она сбежала, ни с кем не попрощавшись. Сердце пропустило удар, и Макс с трудом сглотнул вставший в горле ком. Он не верил, что Алана вернулась. — Ты же уехала… Он окинул её беглым взглядом: обувь насквозь промокла, одежда местами тоже оказалась влажной, волосы слиплись. Красные щёки и неровное дыхание, от которого постоянно вздымалась грудь, говорили о том, что Бейкер спешила. Сквозь ливень и грозу. Алана, не моргая, уставилась на Макса, всматриваясь в каждый дюйм его лица, и остановилась на колюче-ледяных глазах без единой капли тепла. В отличие от её, в которых полыхал разрушительный пожар желания. Такой Загорский не видел её ни разу. Будто под гипнозом, он продолжал завороженно смотреть на неё, не произнося больше ни слова. Не мог до сих пор поверить в то, что это не сон. Что она пришла, захотела увидеть его, несмотря ни на что. При этом, судя по реакции, Бейкер не собиралась с ним разговаривать и всё играла в молчанку. Секунды словно превратились в часы. Атмосфера между ними стала столь напряжённой, что впору было лететь искрам. Они испепеляли друг друга обжигающими взглядами, с трудом выдерживая их. Весь мир вокруг перестал существовать, ещё чуть-чуть — и стали бы слышны даже гулкие удары сердец о рёбра. Загорскому так много хотелось ей сказать. Сделать что угодно, лишь бы она снова не ушла, не покинула его, словно Золушка из сказки. Остановить всеми силами и больше ни за что не отпускать. Он только раскрыл рот, как… Бейкер, резко подавшись вперёд, обхватила его за шею, накидываясь с импульсивным поцелуем. Впилась в губы так яро, будто боялась, что через миг всё закончится. Что он оттолкнёт её и выставит в коридор. Макс замялся лишь на долю секунды, больше от неожиданности, а затем притянул Алану к себе, со всей отдачей отвечая на порыв. Крепко обнял одной рукой, а второй захлопнул дверь, закрывая на замок. Они упивались друг другом, пока в лёгких не закончился воздух. Безмолвно высказывали всё накопившееся, накипевшее на душе и в голове. Прервавшись, каждый пытался выровнить дыхание, вновь столкнувшись взорами друг с другом. И тут Макс подхватил Бейкер за ягодицы, поднимая наверх и вжимая в стену. У Аланы вырвался протяжный гортанный стон, и она запрокинула голову, прикрывая веки в наслаждении, потому что Макс принялся усыпать её шею мелкими пылкими поцелуями, местами прикусывая нежную кожу. Вцепилась в его плечи, крепко стискивая их через ткань футболки. В порыве страсти Загорский даже не почувствовал боли в месте укуса — только слегка дёрнул рукой, чему Алана не придала значения, лишь сместила ладонь к шее. Макс видел, как сбивчиво дышала Бейкер, как наслаждалась каждым прикосновением, закатывая глаза и кусая губы чуть ли не до крови. Задыхалась и упивалась их близостью, которой жаждала не меньше него. После всего, что между ними произошло, после тонн лжи, после бесконечных обманов и недоговорённостей — она всё равно вернулась. Решилась разрушить барьеры и возведённые ею же стены. Макс прекрасно понимал, насколько трудным оказался выбор, насколько неправильно и неуместно всё выглядело, но Алане, кажется, было плевать. А ему уж точно. И это подкупало. Возбуждало и заставляло ценить её в разы больше. Максу отчаянно хотелось побыть с ней наедине, возможно, в последний раз. Хоть он и не признавался себе ранее, но сейчас это стало яснее, чем небо в безоблачный день. Он с трудом сходился с женщинами из-за сложного характера и собственных предрассудков, о которые рушились все девичьи мечты и надежды. Сложный характер чаще вредил, чем помогал. Его всегда влекло к сильным девушкам, которые знали цену себе и своим желаниям. И секс во многом стал не больше, чем удовлетворением потребностей. Но в этот раз… Всё было иначе. Как только они с Аланой начали работать вместе, как только он впервые подставил своё плечо, в Максе разгорелось что-то потаённое, давно забытое, и ему чертовски хотелось раскрыть это в себе. Бейкер вызывала бурю эмоций — как положительных, так и отрицательных. Уже очень давно никто не мог разогнать в нём смертоносный смерч, что сносил, накрывая с головой и смешивая чувства в единый столп. От которого хотелось разорвать себя на части. Вихрь вёл Макса за собой, как слепого щенка сквозь тьму, заставляя следовать за Аланой по пятам, что бы она ни вытворяла, что бы ни говорила и как бы себя ни вела. Неистово хотелось стать её щитом. Пусть она в этом совсем и не нуждалась. Именно поэтому Загорский и не мог оставить её в покое. — Чертовка… Околдовала меня не хуже ведьмы, — прошептал он и провёл языком по бархатистой коже, на которой следом появилась дорожка мурашек. — Я скучала, — осипшим голосом прохрипела в ответ Алана, зарывшись пальцами в светлые волосы на его затылке. — Не могу отпустить тебя, не попрощавшись. Он довольно хмыкнул и, оторвав её от стены, упал вместе с ней на высокую кровать. — Я тоже скучал, — мягко дотрагиваясь до её губ своими, хищно прошептал Макс. Навалившись на Алану всем телом, он пробрался ладонью под влажную кофту и заскользил по тонкой талии, поднимаясь выше и задирая ткань. Ощутил, как подушечки пальцев горели от прикосновений, словно её кожа стала раскалённым очагом, от которого невозможно было оторваться. Да и не хотелось. Алана помогла Максу избавиться от одежды, и осталась сама в одном бюстгальтере. Тело полыхало от вожделения, и Макс видел, как Бейкер неистово ёрзала под ним в нетерпении. Словно готова была накинуться на него, как обезумевший от голода зверь, поглотив без остатка. Он сильнее прижался к Алане, ощущая, как её ладонь легла на его затылок. Сознание снова обнулилось, выветривая посторонние мысли. Приподняв чашечки бюстгальтера, он схватил один сосок, поигрывая с ним языком. То втягивал, то прикусывал, заставляя Алану издавать благодарные стоны и извиваться под ним. Исследовал каждую ареолу, выцеловывая дюйм за дюймом, никуда не спеша, и параллельно сжимал ладонью то полушарие, которое оказалось свободным от влажных ласк. Макс специально испытывал Алану, заводя её как можно больше, до исступления. Чтобы с её уст наконец слетело его имя. — Макс… — просипела она. Как же чертовски приятно было слышать это, а не привычное обращение по фамилии. Он поднялся с поцелуями от её груди к шее, затем к щеке и без труда отыскал губы, собственнически толкаясь языком в рот. Параллельно расстегнул застёжку белья, откидывая его в сторону. Алана без стеснения обняла Загорского за шею и обхватила ногами под ягодицами. Потёрлась о его пах, активно призывая к действиям. Чувствуя возбуждение. А потом всё произошло, как по инерции — оба не помнили, как остались без одежды, совершенно обнажённые и распалённые. Макс вёл себя, будто хищник, добравшийся до жертвы. Целовал, кусал, крепко сжимал кожу, практически до синяков. Словно хотел наказать Алану за несколько дней молчания, за то, что покинула его, так и не дав внятного ответа. Она прикусила губу, издав сдавленный стон, когда Загорский бесцеремонно развёл её ноги и потёрся головкой члена о клитор, после чего вошёл в неё. Сначала аккуратно, не спеша, чтобы она могла привыкнуть, да и он тоже. В ней было так горячо и узко, что разум вмиг помутнел, и Макс шумно выдохнул. — Ну же, Макс! Прошу, не останавливайся… — произнесла Алана, отыскав его горящие огнём глаза, которые в последнее время источали лишь мороз. И она была счастлива увидеть изменения, понимая, что именно ей удалось зажечь эту искру. Макс, услышав её, рывком углубился ровно в тот момент, когда она ответно подалась навстречу. Движения стали рваными и дерзкими. Алана только и успевала пальцами исследовать гладко выбритое лицо Макса, хаотично целуя его в шею и оставляя влажные следы. Потом провела по волосам, которые в полумраке номера казались в разы темнее, чем были на самом деле. — Твоё плечо… — она еле дотронулась подушечками до почерневшей гематомы. Макс видел, как Алана нахмурилась, но тут же заткнул её развязным поцелуем, не желая поднимать эту тему. — Но… Послушай… — всё ещё пыталась поговорить она, выговаривая слова в поцелуй, на что Загорский грубо двинулся ещё несколько раз, и Бейкер застонала, совершенно забывая обо всём. Перехватив инициативу, Алана вдруг задрала одну ногу вверх, упёршись ею в здоровое плечо Макса. — Хорошая растяжка, — с придыханием подметил он, когда она практически оказалась в шпагате, и сделал ещё один рваный толчок на всю длину. — Подумаем, как это можно использовать… Поза была такой чувствительной, что оба на миг замолкли, отдаваясь ярким ощущениям, ловя каждую секунду, каждое движение. И растворяясь друг в друге, не прекращая думать о том, что это может быть их первый и последний секс. Алана хитро улыбнулась, тяжело выдохнув, и ловко перевернулась, укладывая Макса на лопатки. Садясь в позу наездницы, стрельнула в него лукавым взглядом и выпрямилась, совсем не стесняясь. Желая, чтобы Макс рассмотрел её как можно лучше. Его рука легла на упругую грудь, прошлась по тонкой талии и небольшому животику, а затем схватила за округлые бёдра. Жадный взгляд скользнул на полностью зататуированным рукам с совершенно абстрактными рисунками: розы, переплетённые длинными ветвями с шипами, плавно переходящие в метку на левом предплечье со скрещенными клинками, которые говорили о принадлежности к роду охотников. На другой руке схлестнулась в борьбе с различными чудовищами девушка, будто отражавшая саму Алану. И Макс засмотрелся на это поистине произведение искусства. Под которым даже не сразу были заметны многочисленные шрамы. А затем его взор зацепился за… Прямо над бедренной косточкой, примерно в том же районе, что и у него, виднелся только недавно заживший тонкий красноватый порез. Макс еле ощутимо дотронулся до него пальцами, и Алана опустила взгляд, плавно качнувшись и принимая его в себя. Он прикрыл веки в наслаждении, отвлекаясь, и положил уже обе ладони на её бёдра, впиваясь пальцами. Макс прекрасно понимал, что это был за шрам — за первое убийство в статусе Чистильщика. Через пару распаляющих движений, Макс с рыком присел и притянул Алану ближе, погладив её по зататуированным рукам и очерчивавая пальцами каждый рисунок. Прижимаясь торсом к её груди, Макс чувствовал, как вставшие соски с готовностью потёрлись о его кожу. Держал Алану крепче, не прекращая толчков, словно не желал выпускать из объятий. Он хотел, чтобы она была его полностью, и больше никуда не убегала. И казалось, стоит ослабить хватку, как Алана исчезнет, испарится, рассыплется песком, просочившись меж пальцев… Возбудившись ещё сильнее, он скинул с себя Алану, переворачивая её на живот, и навис сверху. Рывком снова вошёл в неё, прижавшись так близко, что ощущались жар и влага двух тел. Одной рукой опёрся на матрас, а второй слегка прихватил Алану за горло, сжимая его пальцами. Сдавленное дыхание разносилось по номеру вперемешку с бесконечными стонами. Макс забылся, совершенно потеряв счёт времени, и опомнился только тогда, когда почувствовал, как она стала подходить к пику. — Ещё! — жарко вырвалось у Аланы. Он прижался губами к её уху, целуя мочку и поигрывая с серёжкой. — Я почти… Не останавливайся… — уже с мольбой шептала она, практически обессилено. — Попроси получше, — хрипло проговорил он, не сбавляя темпа, и скользнул пальцами к влажному клитору. Продолжил стимулировать его, не останавливаясь ни на секунду, заставляя Алану крепче прижиматься ягодицами к его паху и выгибаться в пояснице. — Пожалуйста! Быстрее! — она без конца тёрлась о Макса, подаваясь ему навстречу. Прикрыла веки и… Он ощутил, как мышцы плотным кольцом сжались вокруг его члена и часто запульсировали. Алана тут же содрогнулась и обмякла под Максом, слепо хватаясь за простыню. А он почувствовал, насколько стало внутри ýже, что только усилило ощущения. Двинулся рывком ещё глубже, сильнее, не упуская безумный момент единения. Один толчок. Второй. Третий… Волна тепла ударила в пах, расходясь по телу, и Макс резко вышел из Аланы, берясь за напряжённый до предела член и изливаясь на её поясницу. Ноги стали неметь, и Макс свалился рядом с Аланой, тяжело дыша. Так давно требующаяся разрядка наступила, и он ощутил полную эйфорию, застлавшую его от кончиков пальцев до макушки. Повернул голову, ловя на себе опьянённый взгляд Бейкер. В её блестящих глазах бесновались черти. Она соблазнительно облизнула нижнюю губу и уткнулась щекой в матрас, не прекращая смотреть на Макса. Загорский ощутил, как по венам пробежал ток от испытываемых чувств, и нет — не физических, а каких-то совершенно иных, новых для него… Шедших изнутри — от сердца, из души.***
Приняв совместный душ, Алана и Макс продолжали наслаждаться друг другом уже в полном спокойствии в кровати. Загорский прижимал к себе хрупкую Бейкер, водя по её спине горячими пальцами и вырисовывая незамысловатые узоры. Её кожа была такой нежной и гладкой, как у ребёнка. Алана же явно получала удовольствие от жгучих прикосновений Макса и, уткнувшись щекой в его крепкую грудь, потерлась и прикрыла веки. Загорский так не хотел, чтобы этот миг заканчивался. Желал застыть в нём навсегда, чтобы избежать всех проблем и не уезжать на другой конец страны, борясь с проклятием. Алана грела его душу, как никто другой. И рядом с ней он чувствовал себя крайне спокойно — настолько, что не страшно ничего. Смахнув влажную прядку волос с ресниц Аланы, Макс изо всех сил постарался запечатлеть это мгновение, насладиться им до краёв, ведь так давно хотел этого. Прекрасно помнил, с каким трудом принимал новые чувства, постоянно откидывая их, отрицая. Ведь он и отношения — два несовместимых элемента, которые никак не могут сосуществовать вместе. Так Макс думал раньше. Но Алана и сама проявляла инициативу. И Макс стал замечать, как постепенно оттаивает, открывается Алане, позволяя заглянуть туда, куда не было доступа никому до неё. И финальным доказательством родившихся чувств стала сегодняшняя ночь — после которой рухнули все преграды. — Почему ты не сказал мне, что уезжаешь? — спросила она. — Потому что ты не хотела меня слушать. — И?.. Ни в одном из твоих сообщений не было и слова о том, что ты собрался домой. — Я подумал, это не сыграет роли. Если ты меня не хочешь видеть, то какая разница, где я нахожусь — в Дэрвилле или Палм-Ризе? К тому же, ты знала, что я всё равно уеду. У меня встречный вопрос — почему ты вернулась? — Потому что мне написала Ракель. Сказала, что завтра тебя уже не будет в «Яме». И это всё решило. Да, я знала, что ты уедешь, но не думала, что так быстро, — она провела пальцами по его груди, впитывая кончиками тепло. — Не могу я долго на тебя злиться, Загорский. Каким бы говнюком ты ни был. Макс усмехнулся, прижав Алану ближе. — Поэтому хотел дать тебе время, — он погладил её по плечу. — Мы и так не увидимся… Сколько? Ты же вернёшься потом? — она подняла голову, заглянув Максу в глаза с надеждой. Он в который раз замечал, что рядом с ним Алана теряла свою холодность, становилась мягче, ранимее. Защитный панцирь трещал по швам и, в конечном итоге, раскалывался. Макс на мгновение замолчал. Говорить про ядовитый укус он не собирался — ни к чему Алане об этом знать. — Я теперь истинный. У меня нет выбора. С Фэсом или без, я буду обязан вернуться в ряды Чистильщиков. Только теперь под грифом «секретно». — А что с проклятием? Сколько времени ещё займёт его снятие? — Не знаю. Если нам вообще удастся его снять. Не хочу об этом думать, — покачал головой он. — Нам останется ещё четыре испытания. И я ничего не могу гарантировать. Не могу ничего обещать тебе. — А я и не прошу. Разве я что-то требую от тебя? — Алана потёрлась носом о его грудь, нежно поцеловав. — Но знай, что если ты вернёшься в Дэрвилль, то я буду здесь. — Ты решила согласиться на предложение Фэса? — вскинул брови Загорский. — Думаю, да, — кивнула она. — Пусть я и до сих пор немножко ненавижу вас, — свирепо прищурилась Бейкер. — Но меня тянет сюда… Хочу заниматься зачистками, хочу сдать экзамен и выпуститься. А смена наставника не принесёт ничего хорошего ни мне, ни Фэсу. Не знаю, как это объяснить… — Не объясняй. Потому что я прекрасно понимаю тебя. Кстати, что насчёт преодоления страхов? — перевёл тему разговора он, подмечая, что Алане некомфортно. — Ты уже сделала что-то или придумала? — Как-то некогда было. Но у меня ещё есть время, обязательно придумаю, — с бóльшим энтузиазмом ответила она, а потом снова замялась. — Макс… Можно мне всё же спросить? Загорский втянул воздух поглубже, понимая, что разговора не избежать. — Ты о ране? — Да. Послушай, — она поднялась на локтях, и одеяло сползло, обнажая упругую грудь. — Она не выглядит заживающей. Это же тот самый укус, который я видела у тебя несколько недель назад? — Алана, — Макс впервые за долгое время назвал её по имени. — Уверяю, тут нет ничего страшного. — Не верю, — процедила она. — Ты лжёшь с невозмутимым лицом, это я уже поняла. Хрен разберёшь, где правда, а где — нет, — настолько разозлилась, что перешла на ругательства. — У грихов очень… необычные стеилы, — ответил на одном духу Макс, снова не до конца договаривая правду. Но не мог иначе. Ему нужно было снять проклятие, а потом уже думать, что будет с раной. Возможно, мама отыщет лекарство, но задерживаться в Дэрвилле он не имел права. — И отметины после них долго и болезненно заживают. Алана прищурилась, сжав челюсти. — Хорошо. Будь по-твоему, — фыркнула она, переворачиваясь на другую сторону постели. — Бейкер… — Макс повернулся на бок, пододвигаясь к ней. — Ну ладно тебе. — Ты снова врёшь, — надула губы она, мельком взглянув на Загорского. — Ты придаёшь много значения дурацкому синяку. — Ты не понимаешь! — взъелась Алана, резко разворачиваясь к нему обратно. — Я по-прежнему чувствую, как от тебя веет холодом. Ощущение, что Смерть ходит за тобой по пятам, никуда не исчезло. — Это наверняка из-за проклятия, — закатил глаза Макс, отбрасывая мысли о яде грихов. Он заметил, как ноздри Аланы гневно раздулись, и она уже еле сдерживалась. — Слушай, у нас только что был потрясающий секс. И ты хочешь поругаться? Никак без этого? Я ничего не могу поделать сейчас. Но буду осторожен, потому что помню о твоих словах, — он взял её за руку, притягивая к себе, и очертил её пупок под одеялом. — Ты неисправим, Загорский, — попыталась сохранить каменное лицо Алана, но он видел её насквозь. — Снова затыкаешь меня. Ты всегда такой? — Ты слишком своенравная, поэтому, как умею, — Макс щёлкнул пальцем её по носу. — Поверь. Я честен с тобой настолько, насколько могу. Просто доверься мне. Он легонько поцеловал её в губы. — Я стараюсь, но… — она выдохнула, прикрыв веки, и соприкоснулась своим носом с его, а Макс, тем временем, юркнул под одеяло, отыскивая губами затвердевший сосок. Сдавленный стон Аланы, и он спустился ниже, покрывая чувственными поцелуями ложбинку между грудями, живот, лобок… Отыскал пальцами клитор, недолго помассировав, и скользнул ниже, входя во влагалище и уступая место языку. И Алана, в полустоне позабыв о своём негодовании, окончательно пала, как самая защищённая крепость после длительной осады.