***
Чудовищная головная боль заставила поморщиться, отбивая глухой ритм в затылке и висках. Во рту было так сухо, что язык прилип к нёбу, а веки по-прежнему оставались свинцовыми, из-за чего не хватало сил распахнуть их. Тело затекло, суставы болели, руки и ноги выворачивало… Как сквозь толщу воды эхом доносились голоса: — Госпожа, в той, что с фиалковыми глазами, запечатана сила. Дейла сказала, что колдунья обрушила часть стены перед тем, как отключиться. Тишина и глухой стук по камням. — Как интересно… Давно я не видела среди наших гостей перерождённых, — голос женщины был очень хриплым и низким, больше напоминавшим старческий. Каталина с трудом приоткрыла глаза в узкую щёлку. Окружающая обстановка расплывалась, и Загорской понадобилось некоторое время, чтобы сфокусироваться. — О, кто-то очнулся, — обзор преградил молодой мужчина. Его лицо казалось Лине крайне знакомым, и она почти сразу признала в нём одного из администраторов гостиничного комплекса в Питтсбори. — Где я? — прохрипела Каталина, откашлявшись, и, повернув голову, ощутила тупую боль в шее. Только сейчас она осознала, что стоит на коленях с закованными в наручники запястьями, которые подвешены за цепи, уходящими в кольца и вкрученные в каменную стену. Ноги затекли не хуже рук, и Лина поняла, отчего так болело тело. Она всё ещё находилась в пещере, очередном гроте, но более просторном, нежели предыдущий. Те же сталактиты, те же кристаллы, которые горели подобно разноцветным огонькам. По левое плечо от себя Загорская заметила Ханну в точно таком же положении. Подруга до сих пор находилась без сознания. — Ханна?.. — позвала Лина и, не получив ответа, гневно уставилась на мужчину. — Что ты сделал с ней?! — дёрнувшись, прошипела она и резко замолкла, округлив глаза, когда заметила за спиной похитителя ещё одного человека… Старуха стояла, чуть сгибаясь и опираясь на длинный посох, на конце которого парил небольшой куб, мерцавший со всех сторон фиолетовым свечением. Длинные седые волосы в полнейшем беспорядке доставали до земли, закрывая половину морщинистого лица. Но больше всего Каталина напряглась и почувствовала, как задеревенели мышцы, когда увидела цвет её радужек — фиолетовый. — Как много вопросов, — просипела старуха и проковыляла ближе, опёршись на посох. — Я — Лигетина, — она властно схватила Лину за подбородок, вдавливая костлявые пальцы в скулы, и подняла лицо, пронзительно вглядываясь в мутные глаза. Загорская попыталась вырваться, но не смогла — слишком слаба была она сама, и слишком сильна ведьма. — Ну-ну. Не брыкайся, милая. Тебе я зла не желаю. Вижу, не до конца понимаешь, кем являешься. И не осознаёшь, что с тобой происходит. Ковен всё-таки стал запечатывать чары, — цокнув, покачала головой она и отпустила Каталину, отходя в сторону. Звук сообщения на смартфоне заставил её замолчать. Лигетина с мужчиной переглянулись, и последний подошёл к Загорской, грубо вытащив из её кармана телефон. — Не трогай! — Лина слишком стремительно подалась вперёд и тут же прошипела. Тело совсем не слушалось, а любое движение отдавалось болью. — Положи! — Ты смотри-ка, кто-то потерял тебя. Кай, — хмыкнул мужчина и подошёл к Каталине, насильно приложив её палец к экрану, чтобы разблокировать. — Уберу на время пароль, так как придётся пообщаться за тебя, пока ты… Будешь занята. Не против? — Против! Не трогай, ублюдок! — Лина снова взбрыкнула, подскакивая на ноги и выворачивая руки. Внутри полыхало от ярости и гнева, словно извергался вулкан, расплёскивая магму. И тогда Лигетина ткнула в неё посохом, отчего Загорская моментально врезалась в стену, обмякнув. — У тебя нет выбора, девчонка! — прошипела ведьма. Загорская ощутила, как кожу в очередной раз засаднило, и, повиснув на цепях, обессиленно уронила голову на грудь, сдавленно задышав. Организм слишком устал. Если мозг пытался предпринять жалкие попытки по разработке плана побега, то тело окаменело, не желая слушаться хозяйку. «Чёрт!» Никто из семьи не поймёт, что с ней что-то произошло, и придётся выбираться собственными силами, которых совсем нет. Шансы на спасение стремительно летели в пропасть. Так долго отнекивалась от семьи, а теперь отчаянно желала, чтобы они пришли на помощь. Как вообще здесь ловила связь? В пещере? Или это какой-то особый вид магии? — Эрик, можешь ступать, — Лигетина кивнула похитителю. — И передай Диасу, чтобы в ближайшие пару недель не водил ко мне никого. Мы будем очень заняты, — и она бросила хитрый взгляд на Лину, которая всё ещё сидела, не поднимая головы. Кивнув, Эрик покинул грот. — Вижу, тебе не терпится обо всём узнать, — хмыкнула старуха, и Загорская нашла в себе силы, чтобы презрительно посмотреть на ту. — Что ж, пожалуй, тебе я даже расскажу, коли ты одна из нас. — Одна из вас? Ещё чего! — фыркнула возмущённо Загорская, вмиг растеряв весь страх. — Я не заманиваю людей в пещеры! Вот почему они исчезают, вот где… — она осмотрела пространство, в котором находилась. — Несложно догадаться, — улыбнулась Лигетина и присела на валун напротив Каталины. — Пока твоя подруга дремлет, у нас есть немного времени. Ты же хочешь узнать о себе, перерождённая? Каталина поджала губы, испепеляя ведьму свирепым взглядом, самым ненавистным, на который только была способна. Она опасалась, и вся эта нарочитая надменная благородность со стороны старухи не сулила ничего хорошего. — Гордая. Без сомнений, — хмыкнула Лигетина. — Я была первой перерождённой ведьмой в истории. И после случившегося принялась изучать феномен, из-за которого меня все приписали к демонопоклонникам. Поскольку в один день некогда карие глаза изменились, а я приобрела несокрушимую силу. Колдуны всегда были слишком глупы, и единственным объяснением случившегося стала сделка с демоном. Мне пришлось бежать, чтобы выжить, и надёжно скрыться. На деле же всё оказалось куда проще. Для перерождения должны быть соблюдены три, на первый взгляд простых, пункта. На время рассказа Каталина будто бы забыла, где находится и что с ней происходит. Внимательно слушала ведьму, стараясь ни единой эмоцией не выдавать своего интереса. Ведь Загорская действительно так и не сумела понять, откуда в ней взялась невиданная мощь. Почему именно она?.. И никто в её окружении не мог найти ответы на столь волнующие вопросы. — Пункт первый — случайное лишение сил другого мага. Совершенно непреднамеренное, сделанное не из корысти и зависти. Иначе бы каждый дурак мог стать перерождённым, — поморщилась Лигетина. Лина принялась мысленно проецировать слова ведьмы на собственные события из жизни. Случайное лишений сил другого мага… Дейдра. Её Лина обессилила в кабинете Академии, отзеркалив заклинание с помощью щита, который выставила абсолютно бездумно, даже не поняв как. — Пункт второй — случайное убийство, — продолжила Лигетина. — Снова непреднамеренное. Меня пытался изнасиловать кузнец из моей же деревни, а я защищала собственную честь. Из-за чего в итоге чуть не попала на виселицу — к женщинам тогда относились не лучше, чем к половой тряпке. Случайное убийство… Та же самая Дейдра. Обезумевшая и пытавшаяся расправиться с Каталиной после утраты магии. Как же всё сходилось! — И пункт третий, самый важный, — резкий скачок потенциала. Если проанализировать жизнь каждого перерождённого, то можно заметить общую черту — все они были либо совсем слабы, практически не имея чар в запасе, либо недостаточно сильны. И ты знаешь, что в таких случаях магия или окончательно замирает, дальше не развиваясь, или внезапно выплёскивается. Так вот, второе делает тебя на шаг ближе к перерождению, — продолжала ровным, размеренным тоном рассказывать Лигетина. Резкий скачок потенциала… После того, как Каталина отняла силы Дейдры, магия резко всколыхнулась. Загорская всегда думала, что это были лишь силы Мальро, что именно они заполнили пустоту, но… Если опираться на слова Лигетины, то в Лине должен был возрасти именно свой потенциал. Получалось, что одновременно с чарами Дейдры, которые случайно влились в Каталину, в ней проснулись и собственные… Загорская ощутила, как мелко и часто задрожали пальцы, а конечности похолодели. Она дёрнула запястьями и оскалилась, только лишний раз доставив себе боль. — Я мало с кем делилась этим открытием, потому что незачем всем о нём знать. Ибо стоит сказать одному, и начнётся цепная реакция, а потом не успеешь моргнуть, как в курсе будут уже все. Тем более какая разница, если становление перерождённым — это, по сути, сплошная случайность? Идиотская шутка судьбы. Ведьма сохраняла полное спокойствие, не обращая внимания, насколько трудно Лине было оставаться в сознании в столь неудобном положении. Поэтому, лишь на пару секунд замолчав, продолжила: — Помню, как-то рассказала обо всём другу, а он с чего-то взял, что убивать и отнимать силы можно и намеренно. Решил проверить теорию. В итоге его ждали не могущество и мир у ног, а очищающий огонь. И после того случая я надолго замолчала. — Так почему ты тогда сидишь здесь — с такой мощью? — стиснула зубы Каталина. — Почему люди в Питтсбори исчезают и ведут себя, будто под дурманом? Откуда столько чар вокруг?! — Это уже совсем другая история, дорогая, — Лигетина поднялась на ноги, медленно обходя грот. — Чем сильнее я углублялась в изучение новой сущности, тем больше узнавала об обретённых способностях. Вот ты, например, знаешь, на что способна? Загорская скептично осмотрела ведьму, но промолчала, ощущая, как коченеют кончики пальцев на руках, и она снова пошевелила закованными руками. — Я так и думала, — удовлетворённо кивнула старуха. — Ковен всегда стремился контролировать таких, как мы. Сначала они просто сжигали и нацепляли обессиливающие браслеты, а затем придумали более изощрённый способ надзора — ставить печати на магии во имя равновесия. Хотя я считаю, что Совет просто завидует. Завидует и боится. Считай, ты выиграла лотерею, Каталина, — Лигетина стрельнула в неё горящим взором. — И я расскажу тебе кое-что из своих открытий. В качестве компенсации за то, что Ковен так поступил с тобой. Может, тебе захочется однажды отомстить им или примкнуть к моим ребятам. Лина с отвращением поморщилась. Лигетина действительно думала, что она когда-нибудь присоединится к ней после случившегося? «Да она сумасшедшая!» — Так вот. Во-первых, каждый перерождённый обладает неограниченным потенциалом. Если у обычного колдуна есть определённый предел, выше которого он прыгнуть не сумеет, потому что либо сойдёт с ума, либо потеряет чары, то мы можем колдовать без каких-либо барьеров. И самое важное, что эти скачки толком не отражаются в Оке Всеведения, то есть контролировать нас практически невозможно. Заклинания любой силы подвластны нам и в любом количестве. Представляешь, какие открываются возможности? В глазах ведьмы полыхнул огонёк безумия, и Каталина вздрогнула. Лигетина явно была не в себе. Загорская помнила, как ведьма переменилась в лице, когда только начала рассказывать об особых способностях. — Увы, с каждым годом перерождённых становится всё меньше. Ковен всеми силами старается регулировать конфликты и не позволяет доводить их до апогея. Поэтому и случайные убийства, наравне с отнятием сил, становятся практически невозможными. Куча законов, куча правил — как скучно! Лина шумно втянула воздух ноздрями, беспрерывно наблюдая за расхаживающей по гроту Лигетиной. — Во-вторых, магия даётся нам намного легче и не требует больших затрат. Достаточно подумать о желаемом, взмахнуть рукой, и… Всё произойдёт так, как ты того хочешь. Обычным же магам необходимо постоянно пополнять опустошающийся запас. У перерождённых он иссякает в разы медленнее. В-третьих, наши чары нельзя отнять ни коим образом, даже с помощью запретных заклинаний, даже с помощью других перерождённых. Магия уйдёт с нами только в могилу, и никак иначе. Именно поэтому в мои времена, если не могли урегулировать проблему через браслеты, то просто сжигали. Глаза Лигетины полыхали неистовым пламенем всё сильнее с каждой новой репликой. Загорская с осторожностью глядела на ведьму исподлобья, справедливо опасаясь. Но всё же не могла промолчать, когда возник вопрос: — Подожди, что значит «в твои времена»? Сколько тебе лет? — Каталина ощутила, как на руках встали дыбом волоски от пробежавших мурашек. — А тут мы подошли к самому интересному, — сверкнула глазами Лигетина. — Четвёртая способность — и самая сладкая. Позволяющая жить перерождённому практически вечность. Ты спрашивала, почему в Питтсбори все одурманены? Откуда в обычной деревушке столько магии? Ответ прост — потому что её питаю я. Наделяю место чарами, позволяя колдунам со всего мира восполняться и отдыхать, но взамен беру небольшую плату… Лина немигающе уставилась на старуху, боясь услышать то самое слово. Застыла, подобно монументу, совсем не шелохнувшись. — …жизнями. Загорскую прошибло ледяным порывом, и, поёжившись, она повела плечами, словно пытаясь стряхнуть с себя только что услышанное. — Дурман позволяет усыплять бдительность гостей, и их становится легче заманить в пещеру на «экскурсию». Конечно же, я забираю не каждого — только самых вкусных. А ещё у меня есть верные помощники. Например, Диас — такой же перерождённый, как и мы с тобой. Уже с трудом переваривая смысл сказанного, Каталина осознала, почему радужки Диаса казались ей такими неестественными. Их цвет… Он носил линзы, чтобы скрыть истинный оттенок! Тот самый фиалковый, который говорил за себя громче любых слов! — И ещё несколько колдунов, — продолжила не спеша старуха, наблюдая за оторопевшей Каталиной, которая уставилась стеклянным взглядом в землю. — Они помогают мне, потому что я, увы, не могу покинуть пещеру из-за проклятия. Но это неважно! Важно только то, что система работает! — она вскинула руки, улыбнувшись. — Мои верные соратники отсылают вас к Дейле, а она уже — ко мне. Ты с ней успела познакомиться в кристаллической комнате. Картелла, охраняющая Ведьмин дух и являющаяся проводником в моё убежище. Загорская тряхнула головой, пытаясь отделаться от липкой мерзкой мглы, осевшей в сознании, покрывшей с пят до макушки и никак не желавшей отступать. — Что за проклятие? — всё же спросила она, нахмурившись. — А любопытство — явно твой конёк, — Лигетина снова приблизилась к Лине и присела на корточки. — Когда Ковен понял, что им со мной не справиться, они заточили меня. Единственное, на что хватило их жалких силёнок — трусливо оградить меня от окружающего мира и приставить смотрителей, которых я в итоге переманила на свою сторону, подарив им вечную молодость и долголетие. Они все являлись и являются перерождёнными — кого ещё можно приставить к такой, как я? Не обычных же колдунишек, — с брезгливостью поморщив нос, произнесла ведьма. — То есть ты хочешь сказать, что Валерия в курсе? — Валерия? — непонимающе переспросила Лигетина. — Верховная, — уточнила Каталина. — Я потеряла счёт времени, дорогая. Верховную, которая засадила меня в эти горы со своей сворой шакалов, звали Айнора, и она была поистине беспощадна. Стоит отдать должное — сильнейшая ведьма на своём веку, если не брать меня, конечно же, — горделиво хмыкнула Лигетина. — Сумела наложить настолько мощные чары, что они держат меня до сих пор. Но я нашла способ выкрутиться, как ты понимаешь. Не знаю, что обо мне говорят… — О тебе не говорят, — оборвала её Лина, ощетинившись. Ей надоел горделивый и надменный тон ведьмы, которая, несомненно, зазналась. — Никто не знает, почему пропадают люди, никто не знает, что здесь обитаешь ты. Неужели твои верные псы не доложили тебе? — ехидно потянула уголок губ вверх она. Старуха прищурилась, вслушиваясь в слова Загорской, на миг задумалась, а потом дьявольски улыбнулась, обнажив пожелтевшие зубы. — Так даже лучше, — Лигетина снова поднялась на ноги, разгладив помятое бесформенное платье. — Значит, меня решили оставить в покое. Сначала пытались менять смотрителей, но всё равно, рано или поздно, я перетягивала их на свою сторону. И, видимо, Ковен бросил это гиблое дело. Как и наплевал на Питтсбори. Принял жертву во имя мирового спокойствия. Я отошла от самого интересного — четвёртой способности, — завороженным тоном проговорила она, — которая позволяет вытягивать магию из других колдунов без запретных заклинаний. Так же легко и просто, как снять с полки предмет. Отнятые чары продлевают жизнь перерождённому, дольше сохраняют молодость и красоту… Смотря на Лигетину, Лина не видела в ней ни того, ни другого, и становилось до жути страшно. Страшно от понимания того, насколько она стара. И как много лет копила в себе силы, которые, вырвавшись, наверняка смогут сравнять всю планету с землёй. А вот, что Каталина точно сумела рассмотреть — как в фиалковых радужках ведьмы яркими языками пламенело безумие. «О чём только думает Валерия?!» — Я могу наполнить магией целую деревню, каждый её уголок, восстановить чары любого гостя, а ещё отсыпать часть моим драгоценным помощникам. Я стала настолько могущественной, что никто не в силах меня победить, поэтому Ковен сюда не суётся — боятся. Ведь они видели, что становилось с посыльными — сильнейшими колдунами. Все подыхали, — злорадно рассмеялась Лигетина. — Заперев меня, они породили невиданную силу, сами не поняли, что сотворили. Увы, отнятие чар у колдунов влечёт за собой только смерть — высасывание как жизненных сил, так и магии до последней капли. Но это ничто. Мелочи. Население планеты столь огромное, что эта маленькая жертва никак не отразится на… — Да что ты несёшь?! — перебила Каталина, не в состоянии больше слушать этот абсурд. — Ты совсем обезумела! От громкого крика Лины проснулась Ханна, издав мучительный стон и пошевелившись. Внимание Лигетины сразу же сместилось на подругу Загорской, а сама она будто перестала существовать. Старуха подошла к Ханне и, встав напротив, посмотрела на неё с высоты своего роста. — Загнанная пташка проснулась, — улыбнулась Лигетина. — А мы уже заждались… — она навела на Ханну посох, и светящийся куб на конце ярко ударил той в глаза, ослепив и заставив поморщиться, отпрянув к стене. — Не трогай её! — вскрикнула Лина и дёрнулась, перепугавшись за подругу. Ощутила, как больно металл врезался в запястья, оставляя красные следы. — Не лезь, Каталина! — шикнула Лигетина, угрожающе посмотрев на Загорскую. — У нас с тобой совершенно иные планы! Но не могу же я остаться ни с чем… Сначала необходимо подпитаться, — и она снова ударила Ханну посохом уже в грудь, отчего плотная ткань кофты мгновенно прожглась, а подруга во всё горло закричала, извиваясь и стирая колени в кровь о каменный пол. Загорская уловила запах жареной человеческой плоти, отчего её в тот же момент затошнило, и снова рьяно брыкнулась. Вскочила на ноги, сквозь боль, насколько позволяли звенья цепей. — Не тронь! Нет! Возьми меня! — кричала Лина, не слыша себя. Пыталась ударить Лигетину магией, но чары не слушались. Как будто эта чёртова пещера была сплошным блокиратором! Старуха, улыбаясь, продолжала прожигать грудь Ханны, совершенно не обращая внимания на истерику Каталины. Она увидела, как тонкая белая нить заструилась от подруги к Лигетине… — Не-е-ет! — заорала Лина, падая на землю, и зарыдала, всё ещё не оставляя попыток вырваться из оков, как обезумевший зверь. — Молю, нет! Что ты хочешь?! Что?! Я отдам всё! Только не трогай! — Дам тебе я, милая, — ровным тоном говорила Лигетина, будто ничего не происходило. Будто она не убивала Ханну, будто Каталина отчаянно не молила о пощаде. — Подожди минутку, я только закончу… И Загорская потеряла связь с реальностью. Слёзы застлали глаза, мир вокруг закружился, и она ощутила собственное бессилие. Прямо в эту секунду подругу убивали, а она… Просто смотрела. Не в силах никак ей помочь. Словно откатилась на несколько лет назад — во времена Академии, когда не чувствовала магию. Ханна повисла на цепях без сознания, а потом Лину прошиб лютый холод — такой могильный, какой приходил только со смертью. Душа Ханны отошла в Некрополис. Каталина впала в беспамятство, обессилено опустив голову. Она не сумела спасти подругу. Её больше нет… И лишь судорожные всхлипы разрезали тишину в пещере острым лезвием. Ханна… Её бравая Ханна, которая стала главным оплотом и поддержкой в Академии. Единственная подруга. Единственный человек, с кем она впервые за долгое время подружилась. Та, кто всегда защищала её, оберегала и не давала в обиду. Та, кто даже спустя несколько лет отправилась с ней в пещеру, не зная, что их там ждёт… Ханна… — Ханна… Ханна… — без конца обезумевше шептала Лина, исступлённо качая головой. — Ты должна ощущать всю мощь своей силы, девочка моя… — теперь Лигетина подошла к Загорской, убрав нависшие светлые пряди с её лица. Провела морщинистыми заледенелыми пальцами по щеке, и Каталина вздрогнула, отскочив, как от огня. — Не трогай меня, тварь! — с отвращением прошипела, словно ядовитая змея, Каталина. — Я пропущу мимо ушей твои грубости и всё же освобожу от оков, — старуха дотронулась посохом до груди Загорской, и Лина почувствовала, как что-то неведомое сокрушительной волной ударилось о рёбра, дёрнув её вперёд на несколько дюймов. Каталина истошно вскрикнула, когда второй удар пришёлся в разы сильнее. Будто нечто пыталось вырваться наружу, что давно спало и так неистово хотело высвободиться. Казалось, что сейчас сломаются кости. После нескольких беспощадных толчков изнутри Загорская замерла, вмиг ощутив лёгкость и умиротворение. Щекочущее тепло растеклось по венам, уходя прямо в мозг и даря экстаз. Глаза непроизвольно закатились до белков, и Лину затрясло. Губы посинели, кожа побледнела и похолодела, а потом она заметила, что загорелась фиолетовым пламенем вперемешку с чёрной дымкой. Не чувствовала совершенно ничего — ни боли, ни ожогов — только наполнение силами, которые ослепительным потоком пронеслись по гроту и снова рывком вбились в неё. Было слишком тяжело это терпеть. Контролировать. Магия бушевала, буквально разрывала Каталину, и она из последних сил сдерживала эту мощь в себе, чтобы не выпустить наружу. Сжала кулаки, ощущая, как сознание медленно уходит, и часто задышала, когда кровь ударила в уши. А потом наручники отщёлкнулись, и Загорская рухнула на землю, впадая в забвение.***
Каталина потеряла счёт времени. Минуты перетекали в часы, часы в дни. Она то приходила в себя, то проваливалась во тьму. Лигетина без конца опаивала Лину в моменты бодрствования, после чего та снова засыпала. В груди периодически свербело, но вскоре рана затянулась, и не чувствовалось уже ничего. Кроме полного непонимания происходящего. — Ты должна потерпеть… — сквозь пелену доносились до Каталины обрывки фраз. — Иначе сила убьёт тебя… Как только ты будешь в состоянии сдерживать её самостоятельно, я отпущу тебя. Порой Загорская видела незнакомцев, приходящих к старухе. Их образы размывались, превращаясь в рябь теней, нависающих сверху. Она не запоминала ни имён, ни лиц, ни голосов. Все события смешивались в густую кашу, и Каталина уже не отличала реальность от забытья. — Ты никому не сможешь ничего рассказать… Никто не узнает от тебя ни обо мне, ни о том, что я тебе поведала… Лина не понимала, о чём говорит Лигетина. Всё это казалось такой бессмыслицей, нелепицей. Бредом. Подняв голову в очередной раз, Загорская увидела перед собой фиолетовые глаза, не спускавшие с неё взора. Мир вокруг плыл, но эти радужки… От них невозможно было оторваться. — Я позволю тебе забрать пыльцу в качестве компенсации. Знаешь, почему её называют Ведьминым духом? Потому что в ней хранятся силы ведьм и колдунов, когда-то отдавших свои жизни мне. Та незначительная капля, которая осталась от их бренных душ. И только могущественный маг может добыть вещество. Иногда я оставляю путников, пришедших за пыльцой, в живых, но полностью стираю память. Если им удаётся завоевать моё расположение… И снова вязкая кислая жидкость на языке. Настолько противная, что хотелось выплюнуть её. Но Лигетина не давала, заставляя проглотить всё до последней капли. — Осталась последняя, Каталина. И наступит долгожданное блаженство.***
Лина с хрипом втянула в себя воздух, распахнув глаза, и рывком подскочила на кровати. Часто моргая, она, закрутив головой, огляделась по сторонам, понимая, что находится… в номере отеля? — Какого чёрта… — прошептала Загорская, нахмурившись. Прыжком вскочила с матраса, словно рысь, и подбежала к окну, распахивая тяжёлые шторы. — Грэйсвен?.. Перед глазами стояла картинка вечернего города, ярко освещавшегося огнями со всех сторон. Каталина зажмурилась, сжимая переносицу и воспроизводя в голове события последних… дней? А сколько прошло времени?! Может, всё это был просто страшный сон? И Ханна… Лина отшатнулась от подоконника и, оступившись, с грохотом упала на пол, хватаясь за голову и со всей силы потирая корни волос. Ханна… Лигетина! Она убила её! И это был не сон! Её снова прошибло ледяным потом, а на глаза навернулись непрошенные обжигающие слёзы. Каталина всхлипнула, закусив нижнюю губу до боли, и вытерла нос тыльной стороной ладони. В груди горело огнём, пекло сильнее, чем в любом камине, и Загорская разрыдалась ещё громче, не в состоянии сдерживаться. Приложила ладонь к месту, где всё раздирало на мелкие куски. — Зачем я согласилась взять тебя с собой? Зачем Валерия отправила нас обеих? — шептала Загорская, уже уткнувшись лбом в паркет. В кармане завибрировал телефон, и Каталина, сглатывая ком из слёз, долго не реагировала, замерев в одной позе. И только спустя несколько минут, немного успокоившись, дрожащими руками достала смартфон. На экране высветилось сообщение от Валерии. «Да, приходи через полчаса в резиденцию Совета Ковена». Лина ничего не понимала. Пробежалась заплаканными глазами по переписке, понимая, что не отправляла ничего из тех смс, что увидела. Кто-то от её лица договорился о встрече с Верховной, чтобы передать ей… часть пыльцы! Лигетина? Откуда она узнала?.. Мерзкая старуха была в курсе слишком многого из того, чего Загорская ей не рассказывала. И, наверняка, именно её прихвостни перенесли Лину в Грэйсвен. Но что же с Ханной?.. Мысли о подруге никак не оставляли. Это было просто невозможно терпеть и держать в себе. Необходимо было что-то предпринять… «Как вообще Ковен столько лет закрывал глаза на Лигетину?! Не могли они не знать!» — Я должна отомстить и разобраться! Ради Ханны. Но сначала… — Каталина взглянула на сегодняшнее число, и её брови машинально поползли вверх. — Две недели?! Она провела в грёбаной Берденсвейре две недели! Потеряла столько времени! Да родные, наверное, места себе не находят! Загорская дотронулась кончиками пальцев до груди, вспоминая, какие муки ей пришлось перенести. Слова Лигетины дробили мозг отбойным молотком… «Сила убьёт тебя… Как только ты будешь в состоянии сдерживать её самостоятельно, я отпущу тебя». Старуха сняла печать! Мысли путались, закручиваясь в хаотичном потоке и унося за собой все оставшиеся капли здравого рассудка. Каталина перекатилась с колен на ягодицы, облокачиваясь на кровать, и приложила ладонь ко лбу, прикрывая глаза. Ощущала, как в висках пульсирует кровь, ударяя в уши и заглушая все посторонние звуки. Невозможно. Непостижимо. Дико. Вдохнув поглубже, Лина снова разблокировала смартфон, открыла семейный чат, а затем переписку с Каем, с ужасом обнаружив, что… От её имени с родными всегда общались! Поддерживали видимость, что с Линой всё в порядке. Чтобы никто даже не вздумал её искать! Ладно остальные, но как же Кай? Почему он ничего не понял? Он-то должен был почуять неладное! Они же укрепили связь! Лина рывком подскочила на ноги, заметавшись по номеру. Отыскала поясную сумку и вывернула всё содержимое наружу, лихорадочно отыскав две колбы с пыльцой. Не сон. Это точно был не сон! И Лигетина действительно позволила ей забрать Ведьмин дух. Сжав сосуды крепче, Загорская шумно выдохнула и сфотографировала их на телефон, после чего отправила снимок Каю, дополнив сообщением: «Оставляю одну в отеле, если вдруг Валерия захочет отнять всё. Отдаю ей обещанное и возвращаюсь домой. Всё расскажу по приезде». Каждый из семьи знал, что Верховной доверять нельзя. Особенно этот урок усвоила Каталина, поэтому предусмотрительно оставила одну колбу в сумке, а вторую на ходу сунула в карман, покидая номер.***
Непроглядный туман накрыл Грэйсвен. Загорская, натянув капюшон посильнее, съёжилась, ощущая, как тело продрогло до костей. Быстрым шагом пересекла улицу, уйдя в размышления — о Ханне, о Лигетине, о снятой печати, обо всей истории с перерождёнными… Почему Лина вообще не знала, что у таких, как она, есть отдельное определение? Потеряв бдительность, Каталина не замечала ничего и никого вокруг себя. Туман густыми клубами обволакивал со всех сторон, ещё сильнее усыпляя элементарную осторожность. Лине казалось, что хуже смерти подруги и случившегося в Берденсвейре уже ничего не могло произойти. Она была сломлена, раздроблена и перемолота на мелкие части… Но неожиданно возникший из ниоткуда тёмный силуэт заставил Загорскую вздрогнуть и остановиться на месте, возвратив чувство реальности. Появились непреодолимые чувства тревоги и подбирающейся мерзкими клешнями опасности. По спине ознобом пробежали мурашки, неприятно покалывая вдоль позвоночника. Сердце учащённо забилось, а каждый удар отдавался сковывающей волной ужаса и страха. Лина предусмотрительно отшагнула назад, сжав кулаки, и прищурилась, пытаясь рассмотреть незнакомца в темноте — не то мужчина, не то женщина. Фигура, полностью облачённая в чёрное, плыла среди непроглядного тумана. — Кто ты? — настороженно спросила Загорская, готовясь к возможному отражению атаки. Несмотря на внешнюю собранность, внутри Лина была слишком разбита и раздавлена. Ей не хватало концентрации, чтобы надобно среагировать в тот момент, когда некто рывком выдернул из кармана пистолет и без промедления спустил курок. Каталина лишь успела ахнуть, бездумно взмахнув ладонью в попытке защититься и сбить пулю, но ярко-фиолетовый шар магии бесконтрольно пролетел мимо, попав в нападавшего, так и не задев первоначальную цель, которая вошла прямо под грудь, разрывая плоть и дробя кость. Загорская даже не вскрикнула, падая, как в замедленной съёмке. Перед глазами вмиг пронеслись яркими вспышками картинки последних дней, испытания, родители, братья, Кай… «Кай!» Ударившись головой о влажный асфальт, Лина почувствовала, как перед глазами всё закружилось, а место ранения онемело, после чего появилась горяще-сверлящая боль, словно тело пронзили толстым раскалённым прутом. Загорская беспомощно хватала ртом воздух, которого неожиданно перестало хватать. Силы покидали тело, и мир постепенно тускнел, теряя краски. Незнакомец подошёл к ней, грубо полазив карманам, и, достав колбу с пыльцой, забрал её, после чего снова наставил дуло на Лину. — Хотелось добраться до демонического отродья, но он слишком силён и осторожен. В отличие от тебя, милая Каталина, поистине беспомощной без своры братьев. И такой неосмотрительной. Настало твоё время подохнуть. Но только медленно и мучительно! Так и не поняв, кому принадлежит голос, Каталина натужно подняла руку на последнем издыхании, пытаясь оставаться в сознании, которое неумолимо мутнело с каждым новым сдавленным вдохом. Вместо слов, изо рта вырвался хрип, и Загорская почувствовала металлический привкус на языке. Еле шевеля пальцами, хотела использовать магию, но не осталось никаких сил. Лина лишь тяжело моргнула, ощущая, как веки тяжелеют, и слабо сжала ладонь в кулак, понимая, что всё кончено. Так и не успела извиниться перед семьёй. Проиграла эту битву, не справившись с испытанием… Последней мыслью пронесся приглушённый призыв о помощи: «Кай…» И из внешнего уголка глаза крупной каплей предательски скатилась слеза. А потом прогремел выстрел.