***
Каталина спряталась в пустой подсобке, отчаянно желая остаться наедине с собой. Усевшись на пол, она схватилась за волосы, опустив взгляд вниз. Хотелось кричать и биться в истерике, но все эмоции застряли мерзким чувством беспомощности в груди, оставив вместо себя непреодолимую пустоту. Она не собиралась прощаться с родными. Не собиралась покидать землю. Не собиралась… Всё это казалось чудовищным кошмаром. Хотелось очнуться. Очнуться и скинуть оковы забвения. Ведь буквально несколько месяцев назад жизнь била ключом, и никто даже представить не мог, что жить Лине останется не так долго, как она предполагала. — Ты только зря убиваешься, — внезапно возвысился голос Амары. Каталина вздохнула и неспешно подняла озлобленный взор на Некромага, что без конца следовала за ней хвостом. Ни секунды покоя. Ни единого шанса побыть в одиночестве. — Оставь меня, — прошипела Лина, испепелив Амару блестящими от раздражения глазами. — И без тебя тошно. — Тебя не может тошнить, — подметила Некромаг. — И, знаешь, чем больше ты эмоционируешь, тем тяжелее твоим родным, — она села напротив Лины, опёршись спиной на один из стеллажей. — В смысле? — с сомнением вскинула бровь Загорская, скрестив руки на груди. — Твоя душа не упокоена, поэтому ты находишься здесь, — Амара обвела руками помещение, подразумевая Илизариум. — И все испытываемые тобою эмоции передаются родственникам. Чем ты сдержаннее, тем легче они переносят твою утрату, и наоборот. — Легко сказать, — хмыкнула Лина, уже спокойнее реагируя на слова Некромага. Она смирилась, что в этом мире её видит и слышит лишь Амара, которая, наверняка, и сама не рада просиживать всё своё время рядом с неугомонной девчонкой, не желающей покидать мир живых. Поэтому Загорская старалась быть сдержанней. — И никакой утраты пока нет. Ты меня не переубедишь. Амара лишь поджала губы, покачав головой. — Смерть заждалась тебя, Каталина. Слышала, ты пыталась вынести что-то из Некрополиса, — цокнула Некромаг, откинув с лица рыжую прядь волос. — Как глупо. — Неважно, — отвела взгляд к двери Лина. — Ну, конечно, — усмехнулась Амара. — Все знают, что нельзя ничего забирать из мира мёртвых без разрешения. Не расскажешь, зачем ты так рисковала? Время у нас есть. Каталина молча продолжала сверлить взглядом одну точку, показывая, что не желает делиться подробностями. Она не привыкла раскрываться незнакомцам. — Как хочешь, — пожала Амара плечами. — Но знаешь, семья тебя действительно любит. Да так сильно, что даже меня на миг задело за живое. Взять хотя бы того бородатого упрямца со шрамом на пол лица. Как он поставил всех на место! Как вылетел из больницы! Сцена, достойная голливудского фильма, — ухмыльнулась Некромаг. — Этого бородатого упрямца зовут Кай, — нахмурилась Лина, едва взглянув на Амару. А сердце неприятно кольнуло воспоминанием, как ощетинился Кай, услышав приговор врача. — И просто отвратительно сравнивать произошедшее с какими-то дурацкими фильмами. Речь идёт о живом существе! — Уже неживом, — выдохнула Некромаг, и Каталина впервые за всё время заметила промелькнувшую в глазах собеседницы жалость, которую Каталина тут же решила использовать для себя. — Помоги мне, — прищурилась Лина, поддавшись чуть вперёд. Она решила воспользоваться мимолётной слабостью Амары. — Что? — удивлённо спросила Некромаг. — Как ты себе это представляешь? Если бы я могла… — Значит, забрать ты меня можешь, а оставить тут — нет? — Я в состоянии потянуть твоё время в Илизариуме и не отправлять насильно в Некрополис. Но по большей мере всё зависит исключительно от тебя — в какой момент душа будет готова упокоиться. — Я никогда не буду готова. — Это ты сейчас так думаешь. И не отличаешься ничем от тех, кто странствовал здесь до тебя. Но каждый день, проведённый в Илизариуме, ослабляет душу, делает её прозрачнее. И, в конце концов, все вы отправляетесь в одно место, растворяясь из этого мира навсегда. — Какой тогда от тебя толк? — обиженно спросила Каталина, насупившись. — Не дать твоей душе случайно перескочить в Ад или Рай, или чего хуже — Небытие, — мрачно произнесла Амара, отчего у Загорской вдоль позвоночника пробежали мурашки. Навсегда исчезнуть с лица всех миров — худшее, что может случиться с душой. — Ты же знаешь, все обязаны пройти через Некрополис. — Знаю, — махнула рукой Лина. — Значит, потяни моё время. Пожалуйста… Уверена, Кай себя на части порвёт, но что-нибудь придумает… Как всегда придумывал, — она закусила нижнюю губу и раздосадовано посмотрела на свои ладони. Стало так отвратительно, будто бы она использовала Кая во благо себе, но был ли у неё иной выбор? Окажись она на его месте, то сделала бы всё, чтобы вытянуть его из лап Смерти. — Любишь его? — тихо спросила Амара. — Не как брата… — Он не мой брат, — поправила Загорская, так и не переведя взгляда на Некромага. — По крайней мере, кровно. Да, мы росли вместе, но… — Можешь не продолжать, — уже более тёплым тоном проговорила Амара. — Я не собираюсь тебя осуждать. Всё понятно по твоему взгляду и его горящим глазам. Только за любимого человека можно так рвать и метать. — Слушай, у нас всё сложно, — мотнула головой Каталина, не желая, чтобы кто-то ковырялся в её чувствах. — И я не хочу это обсуждать. Просто если ты можешь продлить моё пребывание в Илизариуме, то помоги хотя бы в этом. — Я не буду тебя насильно забирать, — Амара встала вслед за Каталиной. — Спасибо, — натянуто улыбнулась Лина, а затем прошла сквозь стену, в очередной раз попытавшись избавиться от общества навязчивого проводника.***
В попытке скрыться от Амары Каталина случайно наткнулась на отделившихся от остальных Далию и Дэмьена, став свидетелем не самого приятного разговора. Колтри стоял напротив автомата с кофе, стеклянным взглядом уставившись на список предлагаемых напитков. Его некогда смуглая кожа значительно побледнела, а под глазами залегли тёмные, почти что чёрные, синяки. Лицо осунулось, и на нём не отражалось ни единой эмоции. Но всё же даже в самые худшие дни Дэмьен не выглядел настолько плохо. Словно из него выкачали все жизненные соки. — Что же с тобой случилось? — обеспокоенно прошептала вопрос в пустоту Каталина. Рядом с Колтри с виноватым видом стояла Далия. Она боялась подступиться к нему и произнести хоть слово. Подняла руку, чтобы дотронуться до плеча Дэмьена, но тут же одёрнула себя, поджав губы. Мучительно вздохнула и осторожно проговорила: — Дэм… — Оставь меня в покое, Далия! Что мне ещё сделать, чтобы ты уяснила, что я не хочу тебя видеть? — последнюю реплику он процедил таким категоричным тоном, что Каталина буквально почувствовала исходивший от слов мороз. Чем Далия заслужила к себе подобное отношение? — Прекрати, прошу! — умоляюще пролепетала она, а глаза, подобные двум сапфирам, в момент увлажнились. — Я и так без конца грызу себя за совершённое, но и ты продолжаешь резать меня без ножа! — И правильно делаешь! — он резко развернулся, вперив в Далию гневный взгляд, и устрашающе шагнул вперёд, заставив вампиршу попятиться. — Дэмьен, пожалуйста… — уже прошептала она, вздёрнув голову, и предательская слеза скатилась по щеке. — Я тоже тебе говорю — «пожалуйста». Но ты почему-то не слышишь! Моя подруга при смерти! — Дэмьен резко махнул рукой в сторону реанимации. — Я — грёбаный диморф! — уже тише прошипел он. — И ты вьёшься вокруг меня со своим долбаным чувством вины! Глаза Каталины округлились, а тело прошибла сокрушительная волна. На миг ей показалось, что послышалось, но подойдя ближе и снова присмотревшись к лучшему другу, Лина поняла, что бледность и синяки — никакой не признак усталости… Диморф? Но как?.. — Я не хочу оставлять тебя одного, — нахмурилась Далия. — Знаю, как тебе сейчас тяжело и что ты чувствуешь. Я тоже проходила через подобное… — Да неужели? — едко усмехнулся он. — Поэтому решила провернуть со мной то же самое? А может, я хочу побыть один? Ты не подумала об этом?! Мир рухнул, и теперь мне нужно учиться жить по законам вампиров, хотя я об этом не просил! — Я не могла оставить тебя умирать! — выкрикнула Далия, не выдержав, и тут же осеклась. Украдкой огляделась вокруг, убедившись, что в коридоре нет посторонних. — И если ты готов дать другу отправиться на тот свет, то я — нет! — Другу? — хмыкнул он. — А как часто друзья спят вместе? — нагнувшись, язвительно прошептал Дэмьен ей в губы. Каталина обомлела от такой грубости, ровно как и застывшая на месте Далия. Лицо Карпентер вытянулась и покраснело, и она еле сдержалась, чтобы не поддаться переполнявшим эмоциям. Лине вдруг стало так обидно за Далию. Дэмьен совсем не подбирал слов! Даже не думал, что может сделать больно. Что бы между ними ни произошло, он не имел права так разговаривать с ней! А потом Колтри обошёл её и, толкнув плечом, покинул коридор, оставив Далию в полном одиночестве. Как только Дэмьен скрылся за углом, Карпентер разрыдалась, закрыв ладонями лицо. Так горько и протяжно, что Каталине захотелось прижать вампиршу к себе. Но стоило ей дотронуться рукой до плеча, как та прошла насквозь. И осознание пришло мгновенно — борьба с проклятием поломала каждого, затронув даже тех, кто не имел к грязному заклинанию никакого отношения.***
Кай сидел на полу посреди бардака в жутком смятении и раздрае. Бесцельно смотрел в одну точку, остановившись в шаге от полного отчаяния. Квартира была разнесена в пух и прах: ящики вывернуты, вещи выкинуты из шкафов и комодов, постель перевёрнута вплоть до матраса… А зелий так нигде и не нашлось. Не осталось сил злиться и гневаться. На смену пришли чувство полной безысходности и давящая пустота. Кай не хотел верить, что это конец. Не готов был отпускать Каталину и не собирался существовать оставшиеся годы без неё. Если, конечно, выиграет золото в этой сумасшедшей гонке со Смертью. Прикрыв веки, нарисовал в голове образ Лины. Светловолосая, хрупкая и бесконечно улыбающаяся. Раньше она часто смеялась и дарила ему свой свет. Обеляла чёрную демоническую душу. За рёбрами невыносимо болело, стоило Блэквуду хоть на секунду подумать, что у него больше не будет шанса всё исправить. Что он не сможет увидеть ту самую лучезарную улыбку, сияющие добротой глаза или морщинку меж бровей, появляющуюся когда Каталина так забавно обижалась, хмурясь. Не услышит тонкого голоса и язвительных реплик, шепота с его именем и даже фраз, выкинутых в момент споров и ругани. Любая живая эмоция была так жизненно необходима Каю. И он хотел не только спаси Лину, но и вернуть в её душу то спокойствие, которое царило там до всех событий с проклятием и их расставанием… Кай строил столько планов! Собирался всё исправить и доказать, что имеет право на прощение. Что Лина может на него положиться и ни о чём не беспокоиться. — Нет! — прорычал Блэквуд и, распахнув почерневшие глаза, стукнул кулаком по ламинату, отчего половица под рукой со скрежетом отскочила к ножке кровати. Кай перевёл изумлённый взгляд на испорченный пол и прищурился, заметив пустоту под тем местом, откуда отлетела дощечка. Поддев пальцами соседнюю, он практически без труда вынул и её. Расправившись с ещё десятком, Блэквуд задержал дыхание и расплылся в улыбке, а затем громко рассмеялся. Аккуратно вытащил деревянную коробочку с прозрачным стеклом, под которым в бархате лежало три колбы с жидкостями: оранжевая — зелье силы, фиолетовое — зелье правды и… Кай осторожно вынул склянку с голубым эликсиром — зельем жизни. Сжал её в ладони и, подняв взгляд в потолок, встряхнул, ощущая, как вязкое тепло разливается в груди. Радость вихрем ворвалась в душу Кая, даря свежий глоток воздуха и снова вкладывая в ладони долгожданную надежду. «Нашёл».***
Стрелка часов давно переместилась за полночь. Каталина не заметила, как с момента поступления в больницу прошли уже сутки. Всё слилось в единое пятно событий, которое не вписывалось ни в какие временные рамки. Амара будто наконец поняла, что Лина хочет побыть наедине с собой, и больше не преследовала по пятам. Загорская же, воспользовавшись случаем, решила наведаться в реанимацию. Она так и не видела себя с тех пор, как очнулась посреди операционного стола. В больнице царили тишина и покой. Лишь в приёмной дежурила медсестра, в то время как все остальные отделения окунулись в глубокий сон. И Каталине нравилось это спокойствие. Хоть на миг хотелось скрыться от суеты и забыться. В такой безмятежной обстановке мысли о кончине тоже уходили на второй план. Пройдя сквозь стену, Загорская оказалась в отделении реанимации. К удивлению, дежурного за постом не было. Эта мысль мельком пролетела в голове Лины, а затем Загорская отвлеклась на палату, рядом с которой висела табличка с её именем. Двери были плотно закрыты, но для Каталины теперь это не играло никакой роли. Она спокойно зашла внутрь и увидела себя. Думала, что выдержит, но нет. Губы затряслись от жгучей горечи и жалости, хотелось заплакать, но слёзы просто физически не сумели потечь по щекам. Жизнь остановилась для всех в тот момент, когда прогремел выстрел. Множество трубок, капельниц и кислородная маска. Максимально умиротворённое лицо — казалось, наступит утро и Лина просто, распахнув веки, проснётся. Но, увы, это было не так. Со стоном вздохнув, Каталина подошла ближе и с состраданием посмотрела на себя из-под густых светлых ресниц. — Как же так? Почему я была настолько неосмотрительной? — прикусила щёку с внутренней стороны Лина, но не почувствовала ничего, хотя так хотелось. Последнее, что она помнила, это огненную, несравнимую ни с чем, боль от разрывающих плоть пуль. И это воспоминание вспышкой останется с ней навсегда… Неистово хотелось узнать, кто сделал это с ней. Но как бы Каталина ни силилась вспомнить хоть что-то с того рокового вечера, мозг отказывался воспроизводить фрагменты. Она даже не была уверена, что слышала именно мужской голос… Возможно, это лишь помутнение рассудка, а стрелять вполне могла и женщина. Валерия?.. Или Лине просто хотелось, чтобы виновной оказалась именно глава Ковена? Ведь у той имелись все мотивы. И зуб она точила, как оказалось, не только на Каталину, но и на Кэтрин… До того, как мать рассказала, что покинула Ковен из-за распрей с Валерией и Советом, Загорская даже предположить не могла, что всё настолько серьёзно. И ещё этот разговор, который она услышала вчера в туалете. И, без сомнений, имевший отношение к происходящему. Но Каталина никак не могла собрать пазл воедино. Словно не хватало какой-то одной детали… Такой важной. Без которой не складывалась цельная картина. Был бы рядом Кай, он точно бы помог. У него всегда хорошо получалось решать сложные задачи. И Лина даже была готова открыть ему свой разум, позволить заглянуть в мысли, чтобы он покопался в её прошлом. Может, он бы увидел лицо стрелявшего или стрелявшей? Узнал бы, если это кто-то из близкого окружения, или запечатлел бы какие-то приметы? Ещё одна способность, которой их с Каем «одарила» связь. Но которой они никогда не пользовались. Ведь голова — это всегда слишком личное. А что теперь? Теперь нет ничего важнее, чем борьба с проклятием. И Лина была готова на всё. Даже открыться тому, с кем она так до конца и не выяснила отношения. Кому она так и не сумела до конца довериться после всего… Но который сполна доказал, что заслуживает прощения и того самого доверия. Могла ли она быть столь открытой с кем-то, кроме Кая? Абсолютно точно нет. И никакие Джейсоны с Оливерами, которыми она так яростно старалась выместить Блэквуда из головы, даже не стояли рядом. Ведь в глубине души Каталина всегда знала, что в её сердце есть место лишь для одного… Неожиданный блик голубого свечения ослепил Лину, и она прищурилась, закрыв глаза тыльной стороной ладони. Пошатнувшись, остолбенела, увидев, как вспышкой раскрылся портал, из которого выскочил Кай, а затем так же резко захлопнулся. — Какого?.. — одними губами спросила Каталина, безотрывно наблюдая за происходящим. Кай пробежал сквозь Загорскую, подлетая к стеклянным дверям и проверяя, нет ли никого из дежурных в отделении. Лина покачнулась, но осталась стоять на месте. Блэквуд же, удостоверившись, что у него есть немного времени, вернулся к койке. Крепко стиснул челюсти и нахмурился, отчего над переносицей залегла глубокая складка. — Это единственное, что я сумел придумать, — произнёс он и нежно погладил Лину по щеке. К удивлению, она почувствовала прикосновения его шероховатых пальцев и тут же провела ладонью поверх того места, безутешно улыбнувшись. — И если оно не поможет… То не знаю, сладкая, — горько потянул уголок губ Блэквуд. — Как бы я сейчас хотел, чтобы ты меня услышала. Просто один миг, чтобы сказать то, чего не мог все годы, что мы были вместе… Совсем подавленный с потускневшими глазами, он выдохнул, собираясь с силами. Лина видела, как тяжело ему давалось каждое слово. Так хотелось прокричать ему, что она здесь, что он может сказать всё, что гложет его! Отчаяние смертоносным смерчем сбивало с ног, разрывая чувства Каталины на мелкие крупицы и закручивая их в новый вихрь. — Я здесь, Кай! Почему же ты не чувствуешь?! — срывающимся голосом воскликнула она и сделала ещё один шаг к Блэквуду. Он по-прежнему склонялся над койкой. А потом достал из кармана куртки пузырёк с голубым зельем. И толком не успев прийти в себя, Лина округлила глаза, замерев на месте: — О, господи! — в лёгких Загорской резко закончился воздух. Он нашёл их! Каталина совсем забыла о существовании эликсиров. Как дура перепрятала их в порыве эмоций, когда никого из братьев не было дома. Зачем? И сама не знала. Впрочем, как и всегда. Сначала делала, а потом думала. Но Кай запомнил… И приложил кучу усилий, чтобы отыскать тайник. Наверняка, разнёс всю квартиру. — Я обязан попробовать, — Блэквуд достал из второго кармана шприц и, откупорив колбу, набрал из неё жидкость. — Не знаю, что ты сделала с зельем смерти и сработало ли оно в итоге… — Ещё как сработало. Ты даже представить себе не можешь, — прошептала Лина, не отрываясь наблюдая за действиями Кая. Блэквуд незамедлительно проткнул кожу иглой в верхней части плеча. Медленно ввёл содержимое, пока ёмкость шприца не опустела. Мелкие вибрации пронеслись по телу Лины от предвкушения. Забыв, как дышать, она жадно смотрела на себя, но ничего не происходило. Совсем. Только гнетущая тишина и невыносимое ожидание, уничтожавшее нервные клетки с невероятной скоростью. Минута. Две. Три. Громко тикали настенные часы, с каждой секундой изводя всё сильнее. Вдруг веки Каталины дрогнули, бледная кожа приобрела розоватый оттенок, и Кай тут же подался ближе, взяв её за руку. В глазах блеснул свет надежды. Но Загорская по-прежнему оставалась без сознания, поэтому Блэквуд решил разбавить мучительную тишину. — Знаешь, я потерял столько времени. Отпустил тебя, ограничившись смс-сообщениями и звонками, на которые ты, конечно же, не отвечала. Тогда во мне взыграла дурацкая гордость, которая не позволила кинуть дела и ринуться за тобой вслед. Попытаться исправить всё, объясниться, вымолить прощение, — Кай с трепетом погладил костяшки пальцев Каталины, и от этих прикосновений в груди Лины заискрило. — Во всём виноват только я. Твоей вины нет в том, что ты позволяла себе кричать на меня или высказывать недовольство, ведь ты имеешь полное право на собственное мнение и можешь с чем-то не соглашаться. Другой момент, что мы просто не могли прийти к общему знаменателю… Твоей вины нет и в том, что я, как идиот, ревновал тебя в каждому столбу, совершенно не замечая, какими глазами ты смотришь на меня. Если бы я хоть раз отвлёкся, хоть на миг задумался бы и внимательно присмотрелся, то сразу же понял, что кроме меня, тебе никто не был нужен. Да, мы часто спорили, да, иногда по совершенно глупым мелочам, но я помню, с чего всё начиналось. Как зарождались наши отношения, как зарождалась наша любовь, как появилась магическая связь… Блэквуд прикрыл глаза, продолжая сжимать маленькую хрупкую ладонь так крепко, что Лина снова почувствовала его горячую руку на коже. Сердце замерло — она никогда не видела Кая настолько откровенным и… разбитым. Подавленным до такой степени, что ему оставалось буквально пол шага до падения в пропасть. И Загорская была готова рухнуть туда вместе с ним. Потому что она тоже помнила. Он был её первым и самым долгожданным, отпечатавшимся глубокой печатью на душе. — Мне понадобились годы, чтобы наконец-то осознать, что именно ты сделала меня тем, кем я являюсь сейчас. Если бы не твой уход, если бы не твой образ, преследовавший меня все эти месяцы, то я бы не изменился. Не решился бы встать на новый путь и продолжал бы дальше отравлять жизнь не только себе, но и близким. Когда ты бросила меня, сначала я злился, посылал проклятия вдогонку, а потом пришло осознание, что проблема во мне. И стоило только на секунду задуматься о ещё более плачевном исходе… Что я мог тебя попросту убить в тот вечер… Мне нет оправдания, Лина. И я знаю, что ты никогда не простишь меня, что бы ни говорила, и как бы ни откликалось твоё тело на мои прикосновения. Я и сам себя никогда не прощу. Да, я сумел подавить агрессию, и могу с уверенностью сказать, что стал другим человеком, но без тебя… Я не жил, а существовал. Потерял ту поддержку и опору, которая была всегда рядом со мной. Даже тогда, когда я вытворял полную дичь и терял себя. Кай сделал ещё один глубокий вдох, второй рукой крепко схватившись за железную ручку койки, а затем продолжил: — И вот ты вернулась. Смотрела так презрительно и свысока, что мне захотелось тебя проучить. Чтобы опустить на землю. А всё потому, что я не хотел снова чувствовать вину, которая моментом вспыхивала, стоило тебя увидеть. Не хотел грызть себя и без конца изнемождать. Закрылся и больше никогда не собирался возвращаться. Поэтому поначалу специально задевал тебя, но всё равно не мог отвести глаз. Ты так изменилась — повзрослела, устроила жизнь без помощи семьи и добилась высот. Стала совсем самостоятельной. Хотя моментами твоё поведение оставалось неизменным с тех годов, — Блэквуд безутешно улыбнулся. — И, кажется, только сейчас мы наконец-то повзрослели. Пока испытания разделяли нас, у меня было много времени, чтобы всё обдумать. И когда я уже был решительно готов переступить через все преграды и добиться тебя любыми способами… Стало слишком поздно. Тридцать один год, а решительности, как у подростка. Кто-то покусился на твою жизнь, попытался забрать самое дорогое, что у меня есть. И я обязательно найду того, кто это сделал, обещаю. Я бы так много хотел сказать, но у нас совсем нет времени, милая, — Кай оглянулся ещё раз, убедившись, что за ним никто не следит. — Уверен, мы обязательно преодолеем и это. Ты же сильная девочка, я знаю, — поджал губы он. Лина хотела рвать на себе волосы и кричать. Кай открылся для неё с совершенно другой стороны. Обнажил свои мысли и душу. Сказал за эти минуты столько важного, сколько не говорил за всё время их отношений. И это было просто невозможно… Невозможно преодолеть ту боль и затянуть ту дыру, что зияла в груди. — Кай… — прохрипела она и попыталась взять его за руку, но ладонь ожидаемо прошла насквозь. Лина жалостно простонала, чувствуя, как самообладание оставляет её. — Почему нам нужно было потерять так много времени и пережить настоящий кошмар, не прекращающийся до сих пор, чтобы всё осознать? Почему… Веки Лины снова дрогнули. — Я дарил тебе зелья больше как сувенир, даже не думая, что однажды они пригодятся. Правда, пришлось попотеть, чтобы достать их, — нервно усмехнулся он. — Я не мог не попробовать, иначе бы винил себя до конца жизни, что ничего не сделал… Порозовевшая кожа руки неожиданно стала покрываться мелкими тёмными венками — от кончиков пальцев до плеча. Чернота разрасталась столь стремительно, что в какой-то момент достигла основания шеи, ключиц… — Нет! Нет! — лихорадочно повторял Блэквуд, не понимая, что делать. Он сжимал руку Лины в надежде, что это остановит поражение. Неожиданно ладони Каталины стали прозрачнее — практически невидимыми. Она в панике затрясла ими и испуганно подняла глаза на себя, что лежала на койке. Над ней в ужасе склонился Кай. Загорская ощутила предательскую слабость, словно из неё выкачали всю Сфарму. Мир перед глазами размылся, и она оступилась, упав на пол. Голова будто стала тяжёлой, ноги ватными. Каталина попыталась прийти в себя, сказать хоть слово… Но неумолимо продолжала растворяться в воздухе. А потом громко запищали приборы, показывая остановку сердца.