*
— Вас Дан зовёт. — Безразлично произносит Катя Бегу, которая только что зашла в гримёрку, она без капли стеснения начинает растёгивать пуговицы на розовой блузке. — Хорошо, спасибо. — Тина с Русланом поднимаются на ноги и синхронно потягиваются.*
— Тин, это не то. — Устало говорит Стас, потирая пальцами переносицу. Они с Русланом остались последними, в зале кроме них, Дана со Стасом и нескольких ассистентов никого не осталось. Даже операторы и продюсеры разъехались по домам, время близится к девяти вечера. Тина раздражённо кладёт микрофон и спускается со сцены. На одном из сидений в зрительском зале её сумка со спасительными таблетками от головной боли. От нервного напряжения и музыки, голова девушки готова разорваться на куски. С языка почти срывается: «Я не могу, отстаньте от меня все», но разум не даёт произнести. Тина прекрасно осознаёт, что эта фраза — автоматический вылет из проекта. — Я не думал, что ты так не умеешь справляться с трудностями. — Говорит Дан, когда Тина медленно возвращается на сцену. В этот раз промолчать не удаётся. — Ты перебарщиваешь, Дан. — Она резко разворачивается в сторону наставника и сверху вниз бросает на него недовольный взгляд. — То есть тебе можно только комплименты говорить? — Дан встаёт с черного стула и подходит к Тине. Теперь он смотрит на неё сверху вниз. — Нет, говори, что считаешь нужным. — Я так посчитал нужным. — Но это не так. — Жёстко обрывает Кароль. Она конфликтов не любит, избегать их старается, но слова Дана задевают её за живое. — Давайте закругляться, поздно уже. — Старается разрядить обстановку Стас. — Давайте. — Соглашается с ним Дан. — Таня, останься. Я хочу с тобой поговорить. Кароль поджимает губу, сдерживая порыв своего возмущения: сейчас ей совсем не хочется с ним разговаривать. Балан уводит её в свою гримёрку. В ней нет ничего особенного: большое зеркало, возле него длинный стол, несколько стульев, вешалка с костюмами, среди которых чёрный со «слепых», комод, заваленный различными вещами и чёрный кожаный диван. Они располагаются на диване, полубоком, друг напротив друга. — У тебя в этом проекте какие амбиции? До какого этапа ты стремишься дойти? — Аккуратно спрашивает Дан, точно зная, какой ответ хочет услышать. Кароль медлит несколько секунд: мечется между «до прямых эфиров» и «до финала». — Я хочу победить. — Эта фраза вырывается сама по себе, являясь её самой смелой озвученной мечтой на данный момент. Балан довольной улыбается, а Тина невольно подмечает, что он похож на кота. Он говорит медленно, делая паузы после каждой фразы, давая ей время усвоить услышанное. — Я, честно тебе скажу: до определенного момента ты была моим фаворитом. Но сейчас меня терзают жуткие сомнения, ты будто замороженная, и если ты претендуешь на звание артиста, то должна научиться проецировать разные эмоции. — Я знаю, но каждый человек индивидуален, каждый создаёт свой продукт. «Кружит» — не моя история, я не чувствую себя в ней комфортно. — Смотри, ты всех, определенно, зацепила с песней Кристины Агилеры. Я уверен, когда программа выйдет в эфир твое выступление станет одним из самых просматриваемых. — Дан выставляет ладонь перед собой и утвердительно кивает. — Но сейчас мы не можем дать тебе ту же самую «Hurt». Это, в первую очередь, бои: нужно показать своё умение работать в дуэте, показать свою разноплановость, тогда ты людям станешь интереснее. Тем более Руслан под тебя подстраивается, ты в ответ должна подстроиться под него. — У меня не получается, это не моя история. — Вновь повторяет Кароль. — Раз ты претендуешь на звание артистки — сыграй роль. Вот мне сейчас не смешно, но я могу рассмеяться, потому что это моя работа и я этому научился. — Я научусь. Не так быстро математика складывается. — Тина опускает взгляд в пол, разрывая зрительный контакт. — Давай, учись. — С вызовом бросает Дан. — Твоё первое практическое задание: рассмеяться прямо сейчас, вот прям до коликов под ребрами. — Кароль поднимает на него непонимающий взгляд, пытаясь понять: шутит он или нет. — Я серьёзно. — Добавляет он, увидев вопросы в глазах. Проходит несколько секунд, пока она пытается собираться с мыслями. Это задание — полный выход из зоны комфорта. Она бы с лёгкостью это сделала рядом с близким человеком, но Дана видит третий раз в жизни и львиная доля неловкости в ней загоняет в угол. — Давай! — Он сидит напротив, прожигает её взглядом, не давая возможности даже спокойно выдохнуть. Самым сложным, как всегда, оказывается начать. Первые улыбки и несколько смешков заставляют её щёки налиться кровью, потом всё смущение испаряется. Смешки превращаются в настоящий смех. Его уже не приходится силой выдавливать из себя. Будто на самом деле есть какой-то повод для веселья. Веселье проходит быстро. Через какое-то время глаза начинают слезиться, потом слёзы катяться по щекам. Больше не смешно. Дан чувствует её боль. Ему хочется смахнуть слёзы и нарисовать иной блеск в глазах, но он не спешит: боится своим теплом напугать, как это было на первой репетиции. Стена рухнула. Эмоции, наконец, обрели свободу. — У тебя что-то произошло в жизни? — Когда истерика сходит на нет, а Тина растирает тушь по лицу, спрашивает Дан. Ей уже нет смысла что-то скрывать, отмалчиваться, да и смысла она не видит. — Почти шесть лет назад умер очень любимый и близкий мне человек. — Избегает слова «муж», потому что оно не несёт тот смысл, который бы передал значение Жени в жизни Тины. — И у меня внутри что-то сломалось, замкнуло. Я умерла вместе с ним. — Ты не умерла, не надо так говорить. Ты чувствуешь боль? — Она в ответ лишь кивает. — А мертвые ничего не чувствуют. — Умерла счастливая часть меня. — Поправляет Тина. — Возможно, я не прав сейчас, но, мне кажется, ты обманываешь себя. Я видел твой взгляд, когда обернулся, в нём было счастье. — Я не чувствую его. Мне больно, я чувствую боль перманентно, я даже к ней привыкла. А счастье… — Тина разводит руками и отрицательно мотает головой. — А что раньше тебя заставляло чувствовать себя счастливой? — Семья, любовь… цветы. Всё вместе. Я больше не праздную День Рождения, ведь без него всё потеряло смысл. И мой сын знает, что для меня это не праздник, потому что мы должны праздновать его втроём, с папой. — Тина знает, что завтра пожалеет о своей слабости, но сегодня она слишком устала быть сильной. — Счастье — оно внутри тебя. Ты можешь вытащить его сама, создать праздник для самой себя, не привязывай его к человеку, даже к самому дорогому. Тина задумывается, вытирает новую мокрую дорожку рукавом кардигана. — Я не могу простить себе многие вещи. — Она впервые произносит это вслух, каждый раз видя его фотографию в мыслях, только тысячное «Это моя вина». — Что ты сделала? — Я была очень злая на него в последнее время, не внимательная, даже не спрашивала, как у него дела. А он всегда был сильным, никогда не был слабым со мной. С чем-то боролся внутри себя, я даже не знаю с чем. Я ничего не знала о нём. Тина вспоминает две тысячи десятый, когда ревность поглотила весь её разум. Ей казалось, что она ненавидит его. Хотелось оттолкнуть, убить и одновременно крепко обнять. Помнит, как в ярости в её голове промелькнула мысль: «Лучше бы ты умер, чем…». Она сразу себя одернула и запретила себе даже вспоминать об этой мысли. Это было сказано не серьезно, в сердцах, но серьёзной оказалась черная лента на фото. — Ты не виновата. Никто не может быть виноват, если только он умер не от ножа в грудной клетке. — Нет, от рака. — Значит, никто ни в чём не виноват. Каждый совершает ошибки, и если он тебя любил, то давно простил тебя. — Я знаю, что он простил. — Кароль в этом даже не сомневается. Она просила у него прощения ещё в больнице, а он лишь называл её «Дурёхой» и уговаривал перестать. Она не могла, не может. — Тогда просто прими это. Скажи себе: «Да, я была такой, сделала много ошибок». Путь пройден, уроки усвоены. Отпусти и не совершай больше таких ошибок, тогда всё будет не зря. — На словах всё звучит слишком легко, а на практике почти невозможно. — Не надо пытаться что-то забыть, просто принять жизнь такой, какая она у тебя есть в данный момент и попытаться сделать её лучше в будущем. — Тина вместо ответа кивает. Дан поднимается на ноги, кладёт одну руку на лоб, а другую на затылок и прислоняется губами к волосам. Они пахнут зелёными яблоками. — Ты же сможешь, я знаю. — Шёпотом говорит он. Новый поток слёз: это не привычная горечь, скорее облегчение. — Спасибо. — Она кладёт свою руку ему на предплечье. — Ну что, пойдём петь? — Спрашивает Дан, держа руку, запутанную в светлых волосах, на её плече. — Да. — Тина отвечает ему совсем другой, новой улыбкой, и в этот раз она уже не боится.