Правило пяти секунд, или Тайна синего тумана.

Сакура не знала, зачем. Зачем она тянет к нему руку и замирает с полуметре от него? О чём раздумывает, прижимая запястье к руке, а в следующую секунду опять протягивая руку к его маске? Девушка неуютно сжимается, когда замечает, как дрожат веки Хатаке. Но рука слишком близко к нему, а интерес слишком велик — Сакура перестаёт дышать и максимально мягко встаёт с кровати, избегая скрежета ржавых пружин, насколько это было возможно. Она делает неуверенный шаг к нему и чуть хмурится, пытаясь вспомнить черты его лица. Зачем ему маска? И почему он снял её тогда, при ней? Сакура вчера была слишком утомлена, чтобы раздумывать об этом, а сегодня девушка уже мало что помнила. У Харуно устала рука — и сколько времени она так простояла, решаясь на эту «шалость»? Для зеленоглазой это было ни что иное, как шалость — всего лишь неутолимое любопытство, толкающее её на этот поступок. А что она сделает, когда край маски опустится на его шею? Посмотрит и быстро всё поправит? А может быть, забудется, рассматривая лицо сенсея? Но об этом Сакура сейчас не думает — её тонкие пальчики подцепили край маски…  — Доброе утро, Сакура. — По палате гулом разнёсся громкий шлепок. Какаши, молниеносно перехватив запястье взвизгнувшей от неожиданности девушки, смотрел на неё как ни в чём не бывало — со спокойствием и долей привычной строгости, присущей его взгляду. Не было ни капельки сонливости. Харуно глупо хлопала ресницами, переводя взгляд то на Какаши, то на своё запястье, перетянутое его цепкой хваткой.  — Чего смотришь? — Мужчина ловит на себе её очередной мимолётный взгляд и чуть склоняет голову, рассматривая исподлобья стремительно краснеющую куноичи. Сакура сжимается под его пронизывающим взглядом, мямля неуверенное:  — Я шла в ванную и случ… — Её лепет прервал его слишком долгий взгляд. И как она вообще собиралась оправдываться? Рука Хатаке, по-прежнему удерживая ручку Харуно, чуть опускается — Сакура кончиками пальцев может коснуться его груди и, наверное, почувствовать, как беспокойно бьётся его сердце. Мужчина забывает об обещании, которое он дал себе этой ночью — возможно ли забыть этот робкий зелёный взгляд и красноватые щёки? Аккуратной носик и припухлые розовые губы? Кажется, ответ очевиден. Хатаке прикрывает глаза и резко отпускает запястье девушки, нарочно его чуть оттолкнув от себя. Осматривает её, словно напоследок, и резко проговаривает, поправляя маску:  — Не стой на холодном. И если ты что-то хочешь, просто попроси. — После слов как гром среди ясного неба Харуно оглушает скрежет пружин — Копирующий, укрываясь одеялом, отвернулся от неё к окошку.  — Обуйся. — Ещё раз повторяет он, всё не поворачиваясь к девушке. Сакура шумно сглотнула и послушно засунула онемевшие ступни в белые больничные тапочки, которые были под кроватью. Девушка плюхается на койку и в нерешительности замирает. Хочет что-то сказать, но плотно сжимает губы, отводя взгляд от тёмного силуэта — и что она скажет? Сакура качает головой и неторопливо отрывается от койки — раз уж она наплела Какаши про ванную, надо придерживаться этого плана. Она ещё раз сжимает запястье, проходит рукой до локтя и вздрагивает — на руке был маленький синяк. Когда за спиной громко хлопает дверь и раздаётся шум воды, Хатаке откидывает одеяло и быстро поднимается с мятых простыней. Рукой зарывается в пепельные волосы и сжимает пряди в кулак — что Сакура собиралась сделать? Ох, ответ был слишком очевиден — вопрос лишь в том, зачем? Зачем она тянулась к нему? Зачем Сакура так пристально рассматривала его и замирала в нерешительности? Хатаке прикрывает глаза рукой — ему скоро сорок, а переживания в его душе соответствуют переживаниям подростка. Если уж он решил, что не допустит ошибки, то так тому и быть. Но что это было?.. Стоило ему вспомнить, как Сакура глядела на него, как внутри всё замирало — ему даже близко с ней нельзя находиться. В ванной по-прежнему шумит вода, а шестерёнки в голове Хатаке стремительно крутятся, придумывая пути отступления. И кажется, выход один — исчезнуть. Просто испариться из её жизни. Опять. Да! Точно! И начнёт он прямо сейчас.

***

 — Цунаде-сама!..  — Чего? — Грозно шипит женщина, не отрываясь от кипы документов — очередные дедлайны и глупые чиновники в компании дайме занимали львиную долю времени Хокаге, а по совместительству — главврача Госпиталя Конохи. Ещё немного, и женщина взорвётся — как же она устала от всего этого! О Ками, спасибо и на том, что Харуно скоро войдёт в строй!  — Чего тебе? — Откидывая ручку, словно врага народа, она рассматривает через призму прямоугольных очков бедную медсестру.  — К вам посетитель. — Девушка исчезает в дверном проёме и в кабинет вламывается Хатаке.  — Какаши?.. — Вопросительно протянула Цунаде, вставая из-за стола. Уловив его молчаливый кивок, она кричит: — Марш в палату! Не беси меня, не беси меня!  — Я хочу, чтобы меня перевели в другую палату. — Сквозь крик женщины мирно говорит пепельноволосый. Блондинка замирает и чуть склоняется — мол, мне не показалось? Какаши ещё раз повторяет просьбу.  — Повод. — Усмехаясь, протянула Цунаде. Женщина медленно опускается в кресло и деловито закидывает ногу на ногу. Её рука тянется к ручке. — Дай мне повод.  — Повод? — Мужчина удивлённо хмурится, качая головой.  — Повод, Какаши. П-о-в-о-д. — По буквам произнесла Хокаге и слабо улыбнулась, подпирая ладонью щёку. Ручка в её руке свободно скользит по документам.  — Сакура… — Какаши не удалось придумать ничего лучше, чем: — храпит.  — Храпит? — Цунаде снимает очки и отпускает смешок. — Ты что мне плетёшь, Хатаке? У Сакуры нет подобных проблем со сном.  — А теперь есть. — Мужчина давно понял всю абсурдность этого разговора, но решил до конца стоять на своём — а вдруг всё получится?.. Цунаде разразилась громким хохотом — блондинистые хвости вздрагивали на её плечах, из глаз покатились слёзки.  — Что ты мне плетёшь? — Ещё раз повторяет она, утирая рукавом курточки глаза. — У вас по дверью дежурили врачи. И единственный громкий звук, который они слышали — это удар о бортик кровати. Сакура неудачно закинула руки во сне. — Уже спокойней хихикнула женщина. Хатаке стушевался.  — А теперь по-честному, Хатаке. — Женщина вмиг посуровела. — Зачем ты хочешь в другую палату? Мне удобней, когда вы оба у меня под рукой.  — Мне некомфортно. — Неуверенно давит из себя Какаши. Ну не скажет же он ей, что девушка для него уже не просто Сакура?  — Да брось! — Усмехнулась женщина. — Если тебя волнует жизнь рядом с девушкой, я тебя обрадую — долго вас тут держать никто не будет, скоро вернёшься в свою берлогу. К тому же, скажи-ка мне, кто на войне спал в обнимку с ней, а? Помниться, у него была пепельная и лохматая шевелюра, прямо как у тебя сейчас. — Блондинка без зазрения совести тыкает пальцем в мужчину и улыбается.  — Там было холодно. — Шумно глотает Хатаке, отводя глаза: он уже успел забыть об этом.  — Ну, не спорю. — Неожиданно резко заканчивает женщина на двусмысленной ноте. — Знай, если бы я могла, перевела бы тебя. Да мест нет. Свободен. И блондинка опять склонилась над кипой бумаг.  — Ксо… — Шипит она, комкая и выбрасывая испорченный документ. — Иди уже, отвлекаешь меня!

***

Хатаке снуёт между пациентами и бегающими медсёстрами. Наконец-то настигает палату и заходит внутрь, со вздохом облегчения захлопывая дверь — долгожданная, хоть и не абсолютная, тишина. Но это облегчение мимолётно — в палате чувствуется тяжесть недавней ситуации. Сакура всё ещё в ванной, и Какаши неторопливо плетётся к своему месту — на его кровати оказывается стопка свежей одежды. Мужчина так же неторопливо опускается на кровать и какое-то время пространно всматривается в белеющее небо за окошком. И как только в ванной затихает плеск воды, мужчина залезает под одеяло — интересно, а когда его выпишут? Со скрипом притворяется дверь ванной — девушка, шлёпая по белоснежному кафелю палаты, незаметно проскальзывает к своей кровати.  — Какаши-сенсей… — Неловко блеет она, заламывая пальцы и смотря на тумбочку, как будто та ей помогала подобрать слова. — Ванна свободна. Вы можете идти… Хатаке, углубившись в свои мысли, не сразу обратил внимание на слова девушки — а когда до него дошло, что она обращалась к нему, мужчина решает промолчать.  — Какаши… сенсей? — Пепельноволосому больше нравилось, когда при обращении к нему избегали этой приставки. Особенно, когда к нему обращается она. — Он что, уснул? Сероглазый усмехается и продолжает лежать неподвижно.  — И правда дрых…  — Спасибо, Сакура. — Хатаке махом откидывает одеяло и садится на кровать. Но его настрой как-нибудь поддеть Харуно обламывается: мужчина чуть не стукнулся с девушкой носом. В горле у Сакуры замирает обиженное «опять». Оба в нерешительности замирают. Сакура изучает серую мглу, пронизанную свинцовыми жилками, а Какаши любуется зелёной свежестью, смешанной с сиянием бирюзы. Оба чувствуют опаляющее дыхание друг друга, и второй раз за утро Какаши тушуется, первым отводя взгляд.  — Обуйся. — Приказным тоном мажет он, забирая с тумбы вещи — новую водолазку и штаны, — и ветром уносится в ванную. Захлопывая за собой дверь, он стягивает с лица маску и свободнее вдыхает. Но тут же широко раскрывает глаза, устало облокачиваясь на стенку — все запахи смешались воедино, достраивая в фантазии силуэт одной знакомой ему куноичи: и запах терпкой вишни, и холодного утра, и сладкого манго. За Какаши с хлопком закрывается дверь и девушку оглушает звон дверной щеколды. Она сразу расслабляется: плечи опускаются, а спина устало горбится.  — Бака… — Бормочет она, расчёсывая спутанные волосы. Жизнь рядом с сенсеем невыносима: она не любит и не понимает его шуточек. А ещё между ними слишком часто стали происходить неловкие ситуации: слепой заметит — раньше не было такого количества красноречивых взглядов и молчаливой, но понятной тишины. Сакура поёжилась, вырывая из гнезда на голове расчёску вместе с клочком нежно-розовых волосинок.  — Надо что-то делать… — И эта протяжная нота касается не её внешнего облика — куноичи, отбрасывая расчёску, встаёт на ноги. — Мне нужна отдельная палата. Срочно! Как только в ванне начинает бежать вода, Харуно тенью проскальзывает в шумный коридор. Уж шишо её поймёт — она сама прожужжала девушке все уши о несносных похождениях Хатаке! Но на всякий случай решается придумать чуть более убедительный аргумент в свою пользу. Потирая подбородок, Харуно скользит по лестнице на следующий этаж.  — Скажу, что он храпит… — И девушка уже веселее пробирается сквозь толпу, уверенная в своём успехе. Привыкшая к ежедневной толкучке, она умело протискивается между скопившимися людьми и уже оказывается около кабинета главврача, как вдруг с размаху налетает на… Грудь шишо.  — Сакура? — Вопросительно тянет женщина, а после сразу прижимает её к себе: — Ох, это я не уследила! Сакура, девочка моя… Харуно, вырвавшись из цепкой хватки шишо, хватает ртом воздух и недоумевает — а что, собственно, произошло? Даже вчера Сенджу не смотрела на неё так беспокойно, как сейчас.  — А что случилось-то?..  — Ох, пойдём. Ты будешь чай? Женщине не требуется утвердительный кивок Сакуры — даже если бы она просила кофе, перед ней бы всё равно стоял чай. Цунаде проталкивает Сакуру в свой кабинет и положив на плечи девушки руки, ведёт её к маленькому диванчику в углу кабинета.  — Присядь… — Бормочет она, отвлекаясь на только что закипевший чайничек.  — Да что происходит? — Сакура за последнюю неделю слишком сильно устаёт от неизвестности и злость закипает в ней быстрее обычного. — Цунаде-сама, я после всех этих событий больше ждать ничего не хочу!..  — В твоём доме шёл ремонт. — Сразу начала шишо. — Он начался, когда вы ещё были в Аокигахара. — Поясняет женщина, протягивая ученице чашечку, над которой завитками клубился пар. — И строители по неосторожности допустили возгорание, которое переросло в огромный пожар…  — Но он ведь не дошёл до моей квартиры? — Сакура в надежде тянется к шишо, обеими руками обхватив горяченную чашку. Её квартира аж на четвёртом этаже!  — Дошёл. Сакура давится горячим чаем. Быстро его глотает и морщится от боли — горячая жидкость обжигает горло. Но ещё больше горло обжигает огромный ком, мешающий ей дышать. Девушка глупо хлопает ресницами, расфокусированно уставившись в одну точку. Горячий фарфор обжигает пальцы, но эта боль ей нужна, чтобы отвлечься от осознания того, что хрупкими частицами из её ладоней сыпалось всё: дом, воспоминания о детстве. Напоминания о родителях в обшарпанных обоях и потёртом серванте в кладовой — всё это сейчас тлело вместе с мебелью. Харуно настолько редко с ними виделась, что любое видимое напоминание о семье было бесценно для неё. Из её рук вываливается чашка — Цунаде осторожно выбирает её из рук куноичи и ставит на столик. Женщина незаметно подсаживается к Сакуре и приобнимает её за плечи.  — Ты только не переживай, Сакура. -Утешительно-сладко шепчет Цунаде. Её блондинистые волосы щекочут лицо девушке. Сакура только громче всхлипывает, утирая влажные глаза тыльной стороной ладони. — Документы, сама знаешь, хранились все тут… У тебя на счету есть нескромные сбережения… А домик быстро отстроют — я уже отправила рабочих…  — Да сдались мне эти все… — Сквозь всхлипы слышится её неуверенное бормотание. — Цунаде-сама… Родители… Блондинка замирает, задумчиво отводя глаза: вот что так беспокоит её. И когда они последний раз виделись-то? Женщина пространно смотрит в окно и хмурится — нет, она даже года не помнит, когда видела лица Мебуки и Кизаши Харуно. Губы кареглазой незаметно дрогнули. Она вновь обращается к девушке:  — Я знаю, кто сможет тебе помочь. И не отнекивайся, Харуно! Сакура жалобно отрывает заплаканные глаза от пола — ей не показалось? Шишо знает, что делать? Есть какой-то способ восстановить всё от последствий пожара?  — Поднимайся! — Звонко командует Хокаге, привычно упирая руки в бока. Девушка, пошатываясь, неловко поднимается. Сенджу без предупреждения увлекает её за собой: ухватив куноичи за руку, обе плавно вливаются в утреннюю суету Госпиталя. Девушка отнекивается, пряча покрасневшие глаза от пациентов и медсестёр, а Цунаде уверенно расталкивает толпу, спускаясь к палате Сакуры и Какаши.  — Не люблю утро в Госпитале. — Признаётся женщина, вталкивая в палату ученицу и захлопывая дверь. В палате никого не было. — И где он?.. — Ещё недовольней бурчит женщина, косым взглядом осмотрев палату — комната действительно не пестрила лицами. Девушка, пожимая плечами, неуверенно припоминает:  — Вроде в ванную уходил… — Но очевидно, что в ванной сейчас никого нет: дверь настежь открыта, полотенца аккуратно сложены в стопку на маленькой тумбочке около кровати сенсея. Девушка вздыхает и усаживается на кровать, подпирая ладонью щёку и опираясь локтём на коленку. А вместе со скрежетом пружин слышится и скрип дверных петель: девушка поднимает взгляд, ожидая на месте шишо никого не увидеть. Вместо этого же рядом со спокойно стоящей женщиной очутился и сам сенсей: сначала он смотрит в краснющие глаза Сакуры, а потом на обеспокоенные карие глаза Цунаде. И задаётся немым вопросом: поднимает одну бровь и с неким сомнением смотрит на всё это.  — К тебе новое задание! — Радостно восклицает женщина, увлекая Копирующего за собой в шумный коридор. Всё, что ему остаётся, это ещё раз глянуть на такую же опешившую Сакуру, как и он сам, и вслед за Хокаге покинуть палату.  — Какое ещё задание? — Возмущённо и устало бурчит он. — Я же только с миссии… Я не выспался.  — Наверное, из-за храпа Сакуры? — Женщина решает не упускать возможность припомнить это Какаши и ехидно улыбается, складывая руки на груди. — Успокойся, эта «миссия» — Цунаде показала пальцами кавычки в воздухе, — в пределах Конохи. У Сакуры случилось что-то вроде ЧП: в доме был пожар и он затронул часть её квартиры. Для девочки, сам знаешь, это были ассоциации с семьёй…  — И в чём заключается моя «миссия»? — Хатаке отзеркаливает жестикуляцию Хокаге, в точности копируя её угрюмую и задумчивую позу. Отдалённо мужчина догадывается, что ему придётся делать… И всё его нутро хочет на это согласится, а разум просит отказаться, напоминая о данном самому себе обещании.  — Эта дурёха не помнит, что в деревне полно памятных мест, которые у неё связаны с семьёй! — Раздасованно всплеснула руками Цунаде. — Ты должен помнить эти места — сам говорил, как однажды пересёкся с четой Харуно в парке. Это уже раз. И кажется, на самой окраине была небольшая зона отдыха или что-то в этом духе. Это два. Сейчас, конечно, зима, но ты что-нибудь придумаешь. Я должна заняться кое-чем другим… — Кареглазая, не скрывая сего факта, отдавала ученицу в руки Хатаке под предлогом «ты что-нибудь придумаешь. Сам.»  — Ну так что? Согласен? «Нет!..»  — Да. Как только дверь захлопнулась и в палате наступила звенящая тишина, девушка моментально соскальзывает с кровати, утирая влажные щёки руками. Сакура прильнула к двери, стараясь сквозь галдёж посетителей различить хотя бы слово из разговора учителей. Она плотнее жмётся к двери, наваливаясь на неё.  — Шаннаро… — Что и следовало ожидать: ничего не слышно, кроме ора. Харуно угрюмо шмыгает носом и вновь прижимается к двери.  — Ты понял меня, Хата…  — А-а-а-а-а!.. Дверь слишком неожиданно отворяется, и это играет против Харуно. Взмахнув руками в попытке удержаться за дверной косяк, она стремительно летит носом в пол. Да только падает она в подставленные Какаши руки. Слышится смешок.  — Цунаде-сама… — Сакура прекрасно понимает: перед шишо нет смысла увиливать. Уж лучше признаться и отхватить вдвое меньше — Цунаде ненавидела враньё. Зеленоглазая поднимает взгляд и тушуется: ей кажется, или Какаши-сенсей слишком пристально смотрит? Опять! Копирующий и правда вёл себя странно — не спешил отпустить и отругать Харуно, изучая её испуганное лицо: вздрагивающие губки и слезящиеся изумрудные глаза.  — Я не… — Начинает она, но обрывается на полуслове: в глазах Хатаке она видит новый блеск.  — Собирайся. — Вместо громогласного грохота — голоса шишо, слышится очередной звонкий смешок и тихий баритон сенсея — мужчина небрежно ставит Харуно на ноги и идёт к шкафу, снимая с вешалок два белых плаща. Один оставляет себе, а другой протягивает Сакуре. На девушку при этом не смотрит, делая вид, что изучает вид за оком. А на самом деле мысленно корит себя — Какаши и не догадывался, насколько бывает безвольным вблизи розововолосой куноичи, говоря опрометчивое «да».  — Я буду ждать тебя на первом этаже… — Почти беззвучно проговаривает он одними губами и быстрым шагом покидает палату, оставляя женщин в компании друг дружки. Цунаде почти сразу не может сдержать смех.  — Что такого?.. — Бурчит Сакура, накидывая на плечи плащ, принесённый Какаши.  — Ничего! Шагом марш — вниз! — Усмехается Цунаде, убирая с плеч блондинистые хвостики. Кивает в сторону выхода: — Ну, чего встала? Девушка опять пожимает плечами и отводит взгляд, уходя в коридор под прицелом карих глаз шишо: Какаши был… холоден? Сакуре казалось, что это самое подходящее слово: перед глазами до сих пор стоял момент, когда она грубо поставил её на место и ураганом пронёсся мимо. Кинул в руки плащ и исчез со глаз. Такого раньше не было! Харуно как не трудилась бы, не могла вспомнить момента, чтобы он сравнивал её с предметом обстановки — шкафом или тумбой. Так что сейчас?.. Но вот и первый этаж. Хатаке молчаливо ждёт её у дверей. Девушка, потупившись, бредёт к нему, чувствуя, как нарастает непонимание и даже смущение.  — Идём. — Его голос кажется ей властным, девушка исподлобья ищет его взгляд. И когда сталкивается с ним, в ужасе обратно утыкается в пол. Она в который раз убеждается: он видит её насквозь.  — Что с тобой? — Какаши не спрашивает «Что случилось?». Потому что ответ он знает — случился он. Просто кошмарно. Девушка вздрагивает и понуро качает головой — ничего.  — Ты скучаешь по родителям? — И Сакура хватается за эту тростинку, как утопающий: обхватывает за руку сенсея и активно кивает. На глазах проступают слёзы, а ведь от них должны были остаться только грустные воспоминания. Она уже не плачет о воспоминаниях дома — Сакура понимает, что ей необходимо развеяться. Так отчего она плачет сейчас? Мужчина вздыхает и перехватывает ладонь девушки, увлекая её на улицу. Сакура всё так же смотрит под ноги, но когда на заснеженном бордюре появляется золотистый блеск, зеленоглазая с прищуром смотрит на солнце.  — Весна. — Коротко шепчет Хатаке, останавливаясь и тоже смотря на пока бледное и холодное солнце, которое вовсе не слепит. — Идём. Харуно согласно кивает, ведомая Какаши. Всеми мыслями она была далеко от реальности, так что и не заметила, как они подошли к старому полупустому парку. За бронзовой оградкой в ряд стояли голые аккуратные деревца, сквозь тонкие, облепленные льдом ветки кустов вдалеке, в самом центре парка, виднелся неработающий сейчас фонтан. Расчищенные дворниками тропинки сияли серой брусчаткой.  — Осторожней, Сакура. — Бормочет Какаши, когда зеленоглазая спотыкается о невидимую преграду в виде небольшого камешка. Харуно от неожиданности чуть вскрикнула и прикрыла рот рукой — редкие прохожие по обе стороны дороги с интересом обернулись на них.  — Сакура? — Голос Хатаке раздаётся уже в глубине парка и девушка опрометью летит за ним, придерживая рукой края большого ей плаща. Пару раз она всё-таки оскальзывается, но сенсея всё же догнала, вышагивая рядом с ним.  — А куда мы идём? — Девушку неприятно тяготит тишина между ними. Заламывая руки под плащом, она неуверенно покосилась в сторону сенсея. Пепельноволосый что-то искал взглядом впереди.  — Узнаешь. — Задумчиво проговаривает он, хмурясь. Сакура, насупившись, отвернулась — и что это за ответ такой, простите? Хатаке наконец-таки перевёл взгляд на недовольную куноичи, уловив очередное недовольное фырканье.  — Мы идём к местам, где обычно вы располагались с семьёй на фестивале Ханами.  — Откуда вы знаете, где это? — Девушка поднимает брови и едва заметно улыбается — приятная неожиданность. Зеленоглазая цепляется за руку Какаши в надежде привлечь внимание отстранённого сенсея, но под его таким же удивлённый взглядом замирает, разжимая пальцы на его запястье. — Откуда?.. — Шепчет она, когда Хатаке отводит взгляд.  — Я видел вас несколько лет назад. — Почти сразу выпаливает сенсей, жмурясь от лучей вновь проступившего из-за облаков солнца. Деревья вдоль дорожки, по которой прогуливалась пара, немного разбивали солнечные лучи и они мрамором теней выстлали тропинку. — Вы сидели на небольшой полупустой поляне.  — А вокруг было много деревьев… — Харуно блаженно улыбается и спешит вперёд сенсея, норовя перейти на бег.  — Силы побереги. — Предупреждает Копирующий, едва поспевая за исчезающей девушкой. — Мы только несколько часов назад вернулись домой.  — Да ладно вам!.. — Простодушно смеётся девушка. Мужчина не может сдержать улыбки при звуке её звонкого хохота — ему не хватало этой простоты и даже дерзости. — Мне, в отличии от вас, не сложно!  — Вот же разошлась… — Качая головой, мужчина пытается призвать девушку к совести. Впрочем, суровости в его тоне нет.  — Да! Ха-ха! За шутками и перепалками время летело незаметно. Сакура расцветала на глазах, радуясь незаметным местам в парке, которые они посещали всей семьёй. И даже уже снисходительно относилась к потере жилища — в конце концов, Ино будет только рада принять подругу! Девушка, молчаливо вертясь на месте, пыталась в когтистых деревьях и заснеженной поляне узнать те самые праздники, которые она когда-то посещала вместе с семьёй. Кажется, под этим облезлым деревом они любовались цветущей вишней на последнем совместно проведённом фестивале. Сейчас на дереве красовались только маленькие зелёные почки, покрытые тонким слоем тающего льда, но девушка ярко видела нежно-розовые лепестки, вихрем осыпающиеся на землю, которая сейчас была покрыта снегом.  — Как долго ты не была на Ханами? — Неожиданно спросил Хатаке.  — Достаточно. — Выпаливает куноичи и резко переводит изумрудный взгляд на Какаши. Ей не удаётся настичь его взгляда — пепельноволосый моментально отвёл глаза от лица девушки, с деланным интересом рассматривая почки на веточках вишни. — А почему вы спрашиваете? — Неуверенно спрашивает она, вновь оглядывая полянку.  — Просто так. — Пожимает плечами Какаши и предлагает идти дальше. Сакура согласно кивает и бегом догоняет его, плетясь у того под боком. Наверное, на прогулку по парку они потратили львиную долю времени — оба были без часов. Но когда они подошли к маленькому прудику, в котором плавали остатки пожухлой листвы, солнце склонилось к горизонту, став ещё бледнее. Погода опять начала портиться. Молчание затягивалось.  — О, я помню этот пруд!.. — Уже привычно, неуверенно, тянет Сакура и отпускает руку сенсея. До этого они шли, держась за руки. Пальцы Хатаке щекотно провели по ладони девушки, которая сразу же зарделась, отвернувшись от сенсея. — Мы тут кормили уточек…  — Я тоже.  — Чего? — Сакура неверяще улыбается и резко оборачивается на Какаши. А мужчина по-старому непробиваемый и спокойный:  — Я тоже кормил уточек. — Он совершенно не понимает добрую насмешку девушки.  — Уточек!.. — Девушка хихикает, заправляет за ухо прядь розоватых волос и присаживается на корточки, дотягиваясь пальчиками до кромки холодной воды. Мужчина обречённо качает головой и садится около Сакуры. К воде не тянется, кутаясь в плащ. Их взгляды на глади воды пересеклись всего на мгновение — её счастливый и спокойный и его задумчивый и внимательный.  — О чём думаете, Какаши-сенсей? — Шёпотом спрашивает девушка, водя пальчиком по серой глади прудика. Солнце спряталось за многоэтажными домами гражданских, утопая в ворохе мягких туч. Ответа нет слишком долго и она даже успевает забыть свой вопрос.  — Тебе действительно важно это зна… — Какаши мягко улыбается: хочешь ли ты знать правду, Сакура?  — Сакура-сан! И Какаши-сан тоже здесь! Здравствуйте! Как неожиданно вас видеть тут!.. — Тихий говор Какаши, обращённый исключительно к Харуно, прервал громкий, излишне радостный лепет. Оба разом оборачиваются на источник шума и удивлённо замирают — их окликнула та самая медсестра с сиреневыми волосами по имени Ниса. Ирьёнин, одетая в свободную форму — серое пальто и простенькие джинсы с сапогами, — вела за собой парня. У него были серые, как дождевая туча, волосы и острые черты лица. Одет он был так же скромно, как и девушка рядом. Сакура с интересом его рассматривала: она ни разу не видела его в деревне. Паренёк, оборачиваясь на каждую пролетающую птицу и на каждый сигнал автомобиля, наконец-то сфокусировал взгляд на людях перед ним.  — А кто это, Ниса? Ты их знаешь? — Он бессовестно тыкает пальцем в сторону Сакуры и Какаши. Последний хмуро оглядывает его, и парень сжимается под этим взглядом.  — Тору, это неприлично!.. — Шикает Ниса на парня и хлопает его по руке, все ещё указывающей в сторону пациентов. — Вы простите его, он не местный… Ох, знали бы вы!.. — Глаза Нисы загораются тем пламенем, которое жаждет поделиться какой-то чудесной новостью. Ручки сжимаются на груди, а широкая улыбка сиреневоволосой так и вынуждает Сакуру подбадривающие ей улыбнуться.  — Мне кажется, тебе есть, что нам рассказать. — Харуно мило улыбается Нисе и ободряюще кивает Тору.  — О, ещё как! — Горячо воскликнула девушка, активно кивая головой. — Я же сегодня домой утром со смены вернулась — ну, убитая совершенно! — Ниса устремляет взгляд вдаль и кокетливо прижимает руку к груди, мельком поглядывая на Какаши. — Даже не обратила внимания на то, как дома тихо, представляете? Так вот: захожу в свою комнату и только расстелила постель — в комнаты врывается мама и заявляет, что нашёлся мой брат! И заходит он! — Она тыкает пальцем в грудь Тору, и тот смущённо пятится. — Мы с ним, кстати, познакомились пару месяцев назад! Вот так совпадение, да?  — Брат? — Сакура и Какаши в голос задают этот вопрос, а после удивлённо переглядываются. Каждый думал, что это её ухажёр.  — Брат! — Кричит Ниса и радостно хохочет, заваливаясь на парня рядом. Тору, сверкнув серыми глазами (они были в тон его волосам), скромно улыбается:  — Ну, Ниса…  — Мне мама никогда не говорила о нём, представляете? Когда я спросила у неё, почему она молчала столько времени, она сказала, что не хотела меня обременять ещё и этим. Эх! У меня есть брат!.. — Лопочет девушка, всё рассматривая такого родного, но при этом незнакомого ей человека. Тору снова скромно улыбнулся и отвёл взгляд.  — И где же ты нашёлся, Тору? — Голос Какаши так и пестрит любопытством, однако Сакура чувствует стальные нотки в его голосе. Видимо, их почувствовал и Тору.  — Это длинная история: всё началось с ошибки в роддоме. Акушерка принесла меня в иностранную семью, другую. Они забрали меня и уехали. А вот ребёнка иностранных родителей принесли мои настоящим папе и маме. Он умер, так и не покинув стены родильного дома. Ниса совсем не помнит этого, потому что была ещё мала.  — И всё же, ты не ответил на мой вопрос.  — Ой, простите! — Тору замялся, откашлялся и продолжил: — Тут я оказался не случайно: я решил продолжить обучение в Японии, и меня перевели в один городок, недалеко от вашей деревни. Тут я ночую, а там учусь! — Парень улыбается и смущённо отводит глаза от Сакуры. Какаши покосился в сторону куноичи: девушка, перебирая пальцами прядь влажных волос, глупо улыбалась. Хатаке нахмурился, вновь посмотрев на Тору.  — Я как раз-таки учусь на медика…  — О, а Сакура-сан и я тоже медики! — Перебила тихий лепет брата Ниса. — Ты к нам обращайся, если что! Да, Сакура-сан? — Сероглазая лихо подмигивает розововолосой и та задумчиво кивает.  — Спасибо… — Скромно благодарит парень и сгибается в поклоне. Впрочем, быстро возвращается в вертикальное положение и продолжает говорить: — Я как раз-таки учусь на медика, и сейчас мы затронули генетику, наследственность и родословные. В качестве практики нам предложили посетить один из роддомов (и я выбрал ваш!), и там я обнаружил свидетельство. Я думал, оно ложное, но… ДНК-тест и всё такое… — И Тору робко поднимает взгляд на Какаши. Мужчина чуть хмуриться.  — Помню-помню! — Опять встревает Ниса, задумчиво рассматривая небо, затянувшееся тучами. Сакура замечает, что у них очень похожие серые глаза: насыщенные, но при этом такие холодные. — Мама где-то месяц назад уходила в Госпиталь. Её вызвали для какого-то анализа… После этого заявления черты лица Хатаке смягчились, а Тору свободно выдохнул.  — Ну, что же. — Поднимаясь на ноги, Какаши манит за собой зеленоглазую. — Я рад, что ваша семья спустя столько лет воссоединилась. Сакура, поднимаясь вслед за сенсеем, присоединилась к скромным поздравлениям кивком и мягкой улыбкой.  — Да ладно, что уж… — Ниса, полагая, что для них это должно быть пустяком, неловко улыбается и исподлобья смотрит на Какаши, не замечая Сакуру.  — Благодарю вас. — Какаши примечает одинаковые улыбки брата и сестры — и скромные, и насмешливые одновременно. Тору, в отличии от Нисы, не робеет, а любезно кланяется господину. Смотрит при этом на Сакуру, которая смущённо отворачивается от него, находя более интересным прудик за своей спиной. Это не укрывается от взгляда Какаши.  — Нам пора. — Холодно замечает он. — Сакура, идём.  — А может, вы составите нам компанию?.. — В странной надежде румянятся щёки Нисы, но их остудил взгляд Какаши. Он долго всматривался в лицо молодой куноичи, пока тихо не проговорил:  — К сожалению, у нас есть ещё одно дело.  — Жаль. — Быстро сдаётся девушка, пожимая плечами.  — Но… — Тянет Сакура.  — Идём. Пока, Ниса. Пока, Тору. — Копирующий нагло перебивает девушку и буквально тащит её за собой, не оставляя возможности что-либо сказать напоследок. Харуно в последний раз оборачивается на парочку и ловит на себе их взгляды: Ниса улыбается и желает вдогонку скорейшего выздоровления, а Тору в смятении отводит глаза, не понимая, что произошло.  — Какаши… Сенсей! — Сакура с трудом вырывает руку из его стальной хватки, как только они вышли за пределы парка. Сумерки сгущались. Харуно растирает покрасневшее запястье и хмурится: — Что сейчас произошло?  — О чём ты? — Как ни в чём не бывало спрашивает Хатаке. Однако Сакура видит в его потяжелевшем взгляде, что ему всё предельно ясно.  — Так надо было. — Сдаётся Какаши.  — И это всё, что вы мне скажете? — Руки девушки опускаются: она перестаёт идти, буравя взглядом спину Хатаке. Мужчина тоже останавливается спустя пару секунд и не оборачиваясь, просит её идти дальше. Девушка ещё какое-то время упрямится, но всё же срывается на бег, когда тень Какаши пропадает в начавшемся дожде.  — Куда мы идём?.. — Сакура вновь прерывает молчание. Какаши улыбается уголком губ, припоминая похожую ситуацию утром.  — Узнаешь. — Так же отвечает он и в голос усмехается, вновь слыша бурчание куноичи. Сакура, придерживая одной рукой полы плаща, а другой — розовые разлетающиеся волосы, намеренно громко топала, давая понять Какаши, насколько она недовольна им сегодня. За час, что они успели пропустить за тихим молчанием, морось перешла почти в ливневый дождь — через пять метров от себя за стеной воды ничего не было видно. Оба уже полностью промокли, но коллективным и молчаливым собранием было решено, что в Госпиталь они ещё не хотят возвращаться.  — Чего вы смеётесь?.. — Куноичи уже знала, что на этот вопрос (как и на многие, заданные сегодня) она ответа не получит. Но и молчать не хотелось — почему-то она чувствовала себя неловко.  — Мы пришли. — Как и следовало ожидать, Копирующий пропускает вопрос девушки мимо ушей. Мужчина притормаживает и Сакура отрывает взгляд от дорожек, испорченных дождём. — Заходи. Харуно быстро пробегает глазами по светящейся вывеске, едва успев прочесть название: Казоку*.  — Какаши-сенсей… — Девушка прекрасно понимает, что они оказались здесь не случайно. А возникшие в глазах сенсея искорки и морщинки в уголках его глаз, означающие улыбку, только сильнее убедили её. — Вы специально?  — Не стой на входе. Я всё ещё мокну под дождём. — Харуно разом отпрыгивает от открытых дверей, пропуская такого же промокшего до последней нитки, как и она, внутрь. Розововолосая, стягивая с продрогшего тела плащ, вешает его на заботливо выставленную металлическую сушилку и осматривается: маленькая летняя кафешка на окраине города в тихом районе ничуть не изменилась. С последним их приходом (а это несколько лет назад) поменялся лишь цвет бетонных стен — с ярко-жёлтого, канареечного, их покрасили в тёплый персиковый оттенок. Обстановка по-прежнему была скудна — несколько обшарпанных столов из красного дерева и такие же испорченные временем стулья стояли вдоль стенок кафешки. По центру — барная стойка и несколько непонятных машин и печей. Сейчас ко всему этому добавились и жужжащие обогреватели. Какаши и Сакура быстрым шагом идут к столику около окошка — благо, помещение не было переполнено посетителями.  — Я не специально. — Спустя долгие минуты начинает Хатаке. Сакура удивлённо смотрит на него. — Это место — идея Цунаде-сама.  — Шишо?.. Ох, откуда ей знать… Спасибо! Смущение девушки перекрывает подошедший официант, который любезно всучил каждому в руки скромное меню.  — Выбирай, что хочешь, я оплачу.  — М-м-м-м?.. — Девушка, водя пальцем по позициям меню, с непониманием уставилась на сенсея: ей не послышалось? Мужчина прокашлялся и повторил ещё раз.  — Да ладно вам, Какаши… Сенсей. — В горле невовремя встал комок удивления, сбив её по середине обращения. Глаза Хатаке при этом странно сверкнули, а после постоянной приставки к имени снова стали прежними. — Я сама…  — Не говори глупостей, Сакура. — С нажимом произносит Хатаке, захлопывая своё меню и устремляя взгляд на Харуно. Та давится воздухом и прячется за тоненькой брошюрой, чувствуя, как кровь прилила к лицу. — Если тебе так будет легче, считай это моим небольшим подарком для тебя в честь избавления от хвоста и усов.  — Какаши-сенсей!  — М-м-м-м?..  — Я буду данго и темпура**. Пожалуйста. — Скромно улыбается девушка, прекрасно зная, что и Какаши сейчас тоже улыбается.

***

За окном маленького кафе один за одним, волной света, включались уличные фонари. Оранжевое свечение отражалось в лужах, освещая Коноху ещё ярче. В квартирах сиял жёлтый и оранжевый свет абажуров и настольных ламп, а по дорогам города, окропляя водой прохожих, спешили в гараж машины. Сакура уныло ковыряла палочками в тарелке — девушку неудержимо клонило в сон. Влажная одежда неприятно облепила тело, и когда официант вихрем проносился мимо, по коже проходил ужасный холодок. Девушка в очередной раз повела плечами и в конце концов отложила палочки в сторону, оставив данго почти не тронутым.  — Ты всё? — Учтиво спрашивает сенсей, вытирая руки об жёлтые бумажные салфетки. — Счёт, пожалуйста. Официант снова не заставил себя ждать — паренёк принёс небольшую книжку с чеком и выжидающе навис рядом. Хатаке вкладывает в тонкий переплёт чуть больше иен, чем надо, и официант благодарно кивает, подбегая к барной стойке и о чём-то болтая с поваром.  — Ты готова? — Хатаке стоит над столом, а девушка всё сидит, уставившись в окно. В метрах семи от кафе кто-то стоял под тусклым фонарём и девушке казалось, что этот кто-то неотрывно следит за ними.  — Какаши-сенсей, смотрите!.. — Харуно на секунду отворачивается от окна, выжидая, когда Какаши посмотрит туда, куда она ему указывала.  — И… что? — Вопрошающе тянет мужчина, пытаясь в мутном стекле увидеть ещё что-то помимо испуганных подсвеченных глаз девушки и своего нависшего над ней отражения. — Что ты хотела мне показать?  — Да вот же, вон там, под фонарём… Где?.. — Девушка по-детски тыкает в стекло, а после широко распахивает глаза: под мигающим фонарём уже никого не было. — Но там кто-то стоял!  — Ты устала. — Копирующий говорит спокойно и настойчиво. — Идём, нам пора возвращаться в Госпиталь.  — Да, сенсей. — Зеленоглазая решает не сопротивляться и соглашается с мнением Хатаке — наверное, она действительно устала. В конце концов, они целый день на ногах, если не вспоминать вчерашний день! Да ещё столько событий… Оба лениво накидывают на плечи мокрые плащи и вздрагивают, выходя наружу. Девушка ещё раз бегло осматривает улицу — но вечерняя улочка Конохи пустует. Только дождь, ставший за это время сильнее, шумел в ушах.  — Надо бы поторопиться.  — Иначе Цунаде-сама из нас сделает шашлык. — На той же ноте заканчивает Харуно и вместе с Хатаке усмехается, обмениваясь взглядами: характер Хокаге предсказуем; непредсказуемы её действия. Харуно и не заметила, как их руки переплелись и вот они уже шагают по главной улице деревни, обмениваясь подколами и шутками. Первый день весны наполнен противоречиями, но Сакура уже не помнит о покосившемся от пожара обугленном доме и о странном воссоединении семьи Нисы. Розововолосую тянут в сторону — девушка не заметила, как они подошли к повороту и задумчиво шагала прямо. Хатаке, притягивая к себе Сакуру и всё ещё не отпуская её руки, косится на девушку и та смущённо смотрит в ответ, бегло догоняя его и выравнивая шаг. Вдалеке за воротами возвышается Госпиталь. На его пороге угрожающе смотрела на них…  — Сакура Харуно и Какаши Хатаке!.. Где вас черти носят! Ночь на дворе! — Цунаде-сама, свирепо вышагивая им навстречу, ничего хорошего не обещала. Зеленоглазая испуганно замирает, зажмуривается и вскрикивает от неожиданности:  — Какаши-сенсей, что вы делаете?.. — Пепельноволосый ловко подхватывает куноичи на руки и взмывает вверх, на деревья, а после на крыши жилых домов, крепко прижимая Харуно к груди.  — Стойте!.. — Издалека доносится крик женщины, последние звуки её голоса утопают в ветре и дожде. Девушка с любопытством высовывается из-за руки сенсея: Цунаде угрожающе провожала их взглядом, пока силуэт убегающего Хатаке с Сакурой на руках не пропал в толще дождя.  — Ну, всё!.. — Девушка улыбается и упирается руками в грудь Какаши, требуя отпустить её. Но мужчина только тормозит на одной из девятиэтажек в квартале от Госпиталя и удобнее перехватывает куноичи, одной рукой удерживая её под колени, а другой — за талию. Несколько секунд он всматривается в её настороженные зелёные глаза, а после, опомнившись, опускает её на крышу рядом с собой. Вопреки всему она не отходит от него. И даже когда чувствует, как рука сенсея под плащом поднимается к талии, случайно невесомо докоснувшись бедра, она не разрывает зрительного контакта.  — Сенсей?.. — Тихо шепчет она, робея от его продолжительного взгляда. А Какаши по прежнему молчит: она слишком близко. А он слишком устал от всего того, что с ним происходит. Сейчас? Или никогда?..  — Сакура. — Наконец-то произносит он. Копирующий чувствует, как вздрогнула девушка и он только крепче сжимает её талию. Небольно, но ощутимо и волнующе. — Я…  — Вот вы где!.. — На крыше рядом с ними возникают два ирьёнина в бежевой форме — неизвестные парень и девушка. — Нас за вами послала Цунаде-сама. Сакура и Какаши моментально отлетели друг от друга, оторопело оглядываясь по сторонам. В какой-то момент их взгляды вскользь пересекаются — совсем случайно, каждый надеялся, что человек в метре от него не посмотрит в его сторону. И оба едва заметно вздрогнули.  — Пожалуйста, давайте вернёмся. Холодно… — Зябко повела плечами девушка-врач, с неприязнью кинув взгляд на чёрное беззвёздное небо.  — Да… Да, идём. Цунаде-сама сильно зла? — Харуно сразу подбежала к девушке, засыпая её кучей вопросов и стараясь не смотреть в сторону мужчины. Хатаке это заметил. И винил себя — он не должен был этого делать. Не должен был пытаться. Это же Сакура. Так что идёт не так? Он так устал каждый раз ставить барьеры, которые разрушаются от одного её взгляда.  — Ох уж эти девушки!.. — Пепельноволосый дёрнулся от неожиданности, посмотрев на молодого практиканта, идущего сбоку. Практикант развязно запустил руки в карманы, буравя взглядом спины куноичи, идущих впереди них. Копирующий отслеживает его взгляд: парень с интересом смотрел на развивающиеся волосы девушки-практикантки.  — Неприступные. — Снова продолжает парень. — Так близко, но так далеко. — Их разговор прерывается на стремительный спуск с крыши к земле: ещё несколько минут, и они в Госпитале. Какаши с непониманием уставился на мелькающую фонарями даль. Слова, произнесённые практикантом, крутились в его голове уже пару дней. Он с интересом, уже в открытую, рассматривал паренька.  — Кажется, что любить их — что-то неправильное… И оттого больнее с ними разговаривать, больнее видеть их. Но ты каждый раз игнорируешь эту боль, потому что ты хочешь их видеть и хочешь с ними разговаривать.  — О, да!.. — Парень под боком согласно закивал. — Стоп, что? Какаши отходит от парня, безучастно рассматривая серые многоэтажки — стало легче, когда он смог произнести вслух то, что больно сдавливало виски. Девушки от громкого возгласа ирьёнина обернулись. Только если практиканта задержала взгляд, Харуно словно не оборачивалась — едва ли можно было заметить блеск её глаз. Розововолосая обняла себя за плечи: она чувствует липкий взгляд сенсея на себе. Хотя «сенсей» теперь неприятно оседало на языке — Харуно задумчиво заламывает пальцы, припоминая, как изменилось лицо учителя, когда она случайно оборвала обращение на его имени. И ведь Сакуре не кажется — она теперь слишком часто ловит его платиновый взгляд. Наверняка, Ино поможет ей во всём разобраться. Хотя, что тут разбираться — Какаши-сенсей о ней всего лишь беспокоиться. Не с каждым ведь случается такая история, верно? Мало ли, что ещё случится. Ох, да! Сакура, нервно хихикнув, расслабленно поводит плечами и решительно взбегает по ступенькам Госпиталя, открывая тяжёлую дверь. На всех сразу обрушилось тепло, а вместе с ним — угрожающее бурчание Цунаде.  — Быстро спать!.. — Сквозь зубы шипит она, сжимая в руке чашку. Фарфор подозрительно звонко задрожал. Какаши и Сакура сдержанно кивают — практикантов уже не было в холле, — и пара понуро плетётся на второй этаж. Хатаке распахивает дверь перед девушкой и она благодарно что-то мурчит под нос, забегая в ванную. Какаши не включает свет и в темноте медленно проходит вглубь палаты, быстро переодевается в сухое и идёт дальше, остановившись перед окном. На улице в свете фонарей отвратительно мерцает слякоть: ливень смешался со снегом и всё это образовало грязную городскую картину. Примерно так же было и на душе Какаши. Рядом с ней у него нет воли. Мужчина устало проводит руками по шее, после по плечам: ему надоело каждый раз напоминать себе о её недоступности и каждый раз игнорировать это напоминание, смотря на улыбающуюся Харуно. За спиной раздаётся щелчок и лёгкий скрип — Сакура тихо выходит из ванной и выключает свет. Хатаке хмурится — он не слышал шума воды. Теперь в палате, как на улице — сумеречно, холодно и неуютно. Хатаке слышит, как скрипнули пружины на одной из коек.  — Сенсей собирается спать? — Голос девушки противоречил её запуганному взгляду, который запомнил Какаши: с удивлением мужчина поворачивается к девушке и видит, как в темноте искрятся смехом её изумрудные глаза. — Вы целый день водили меня по парку. Много прошли.  — Не забывай, что ты тоже целый день была в парке. — Пепельноволосый позволяет себе улыбнуться и проходит к своему месту, откидывая край одеяла и залезая под него. Девушка, как только Хатаке плюхнулся на своё место, сразу усаживается на кровати и тупит взгляд, поджимая ноги. Она снова заламывает руки и Хатаке с прищуром следит за этими действиями: он прекрасно занет, что так Сакура ведёт себя, когда волнуется. И почему-то теперь волнуется и он.  — Спасибо… — Неразличимо шепчет она, однако Какаши прекрасно понял её. — Только не говорите ничего! — Громче просит она, наконец посмотрев на него. — Я знаю, что вас попросила Цунаде. Она же не так просто пришла тогда к вам.  — Вот как… — Вопреки просьбе куноичи шепчет Хатаке. Но девушка его не услышала, всё ещё стараясь подобрать слова. Пепельноволосый вылезает из-под одеяла и садится напротив куноичи.  — Спасибо, что согласились на эту просьбу шишо. Спасибо, что помогли мне. — Выпаливает Сакура и сразу отводит взгляд. — Я совсем забыла о тех местах… Хатаке даже в кромешной темноте видит, как заалели её щёки и ненароком усмехается, вздохнув. Девушка дёрнулась после его усмешки, смущённо заправляя за ухо влажные волосы.  — Я твой сенсей, Сакура. — Глухо произносит Какаши, поднимаясь с кровати. — Я не имею права оставить тебя одну. — И мужчина садится около зеленоглазой, неуверенно обнимая её за плечи. И тут же мужчина удивлённо задержал дыхание: девушка сама подлезла под его руку, укладывая голову ему на плечо и всё ещё прижимая ноги к груди. Её взгляд задерживается на окне, там видно только пустое чёрное небо. Девушку несколько раз прошибает волна дрожи и мужчина, нащупав позади себя её одеяло, махом накидывает ей его на плечи. Розововолосая, с минуту не издавая не одного звука, делает то, что повергает Какаши в ещё больший шок. Сакура, на секунду отлипнув от плеча мужчины, край одеяла закидывает и на него. И Какаши даже поразило не действие куноичи, а её слова и тихий смех после:  — А вы знали, что двоим под одеялом гораздо теплее? — И улыбается, вновь уложив голову ему на плечо и сонно прикрыв глаза. Пепельноволосый поправляет одеяло на плече и запоздало отвечает, потрепав Харуно по голове:  — Правда теплее, Сакура. — Девушка в который раз мигает в темноте зелёными глазами и с секунду всматривается в лицо сенсея. Порывисто его обнимает и отстраняется, скрывая зевок. Какаши улыбается и за руку влечёт куноичи к себе. Зеленоглазая мягко приземляется ему на колени и в последний раз смотрит на лицо сенсея. Девушка уснула быстро, почти не ворочаясь. Мужчина тоже успел пару раз задремать — но сидя спать неудобно. Придерживая голову куноичи, Какаши аккуратно встаёт и, поднимая Сакуру на руки, удобнее укладывает её на кровать. В задумчивости укрывает её одеялом и не спешит отходить — рукой он невесомо проводит по её влажным от дождя волосам, что разметались по подушке. Какаши склоняется над тихо сопящей куноичи и пытается запомнить каждое очертание её лица. Каждую ресничку и каждую трещинку на обветренных губах. И неужели эта симпатичная, женственная и такая желанная девушка — та Сакура? Хатаке тяжело вздыхает, качает головой и обводит шершавым пальцем овал лица девушки. Сакура чуть поморщилась, а после повернулась к его руке, утыкаясь холодным носиком в его ладонь. Копирующий усмехается и аккуратно убирает руку. Кинув последний взгляд на спящую девушку, Какаши нерасторопно плетётся на своё место. На этот раз и он уснул быстро, не дожидаясь рассвета.

***

Первый этаж Госпиталя умиротворённо пустует. Только в полутьме около стойки регистрации виднеется мутный силуэт. Блондинка, обернувшись через плечо, внимательно наблюдала за одинокой тенью, гуляющей под забором в Госпитале.  — И кто это в такую холодину шляется? Дак, ещё и ночью… Я говорила Шизуне — закрывай ворота!.. — Кареглазая громко цокает и возвращается к стационарному телефону, висящему на ресепшене около хостес. Сама хостес давно ушла и сейчас огромная приёмная, состоящая из стойки персонала и ряда жёстких стульев, пустовала.  — Как там было? Вроде один, семь, пять, девять… Да-да, именно так… — Шепчет сама себе женщина, неторопливо нажимая на кнопочки на панели телефона.  — Ждём. — Комментирует она свои действия, прижимая к уху телефон и опираясь рукой на стену. Вдруг её взгляд с задумчивого сменяется на обрадованный:  — Ох, здравствуйте! Извините меня поздний звонок, Мебуки-сан. Надеюсь, я вас не отвлекаю. Нет? Вот и отлично: у меня для вас есть новость… И даже не одна. Цунаде тяжело вздыхает и наматывает на палец провод телефона: разговор предстоит долгий, а зная характер Мебуки Харуно — ещё и непростой.