Правило пяти секунд, или Тайна синего тумана.

Звёздное небо сменилось на блеск высоких фонарей и единичных подсвеченных окон в многоэтажках. Сакура со стоном вновь падает на Хатаке, отпуская его крепкую руку — такое перемещение сказалось на ней не лучшим образом. Рябь в глазах от множества огней сводила её с ума, ослепляя; усталость точно умножилась в несколько раз — Копирующий без промедления хватает её на руки, как только услышал её стон и быстрым шагом куда-то идёт. Безвольная рука Харуно ритмично покачивается в такт его шагов, розово-тусклые пряди, подбираемые ветром, щекочут ей лицо. Сквозь прикрытые веки поначалу она видит звёздное чёрное небо, наполовину скрытое за грязными облаками. Резко оно меняется на белую шершавую крышу с висящими на ней сосульками. Девушка облегчённо выдыхает — ну конечно, Какаши доставил их в Госпиталь. Вдруг мужчина замирает и с секунду даже не дышит — что-то слушает. А после резко срывается с места, аккуратно толкая дверь ногой и залетая внутрь.  — Я не знаю этого, Ино… — Девушка отдалённо слышит чью-то громкую, но уставшую и тихую речь. Она ей знакома, правда Сакура ещё никогда не слышала такого беспокойства и отрешённости в голосе шишо. Говор женщины далеко от них.  — Но есть же способ хоть что-то узнать о них?.. — Зеленоглазая вздрогнула от неожиданности — Это же Ино! Сероглазый, уловив её дрожь, крепче прижимает к себе.  — Ой, Цунаде-сама, смотрите, там кто-то пришёл… Смотрите! Это же они! — Голос Яманака разорвал ночную тишину Госпиталя, а её громкий топот, не вязавшийся с габаритами блондинистой куноичи, гремел в голове. У Харуно даже не хватает сил повернуть к ней голову. Она может только измождённо скосить глаза и увидеть обезумевшую от счастья и страха подругу. Какаши замирает и чуть вздрагивает. Хватка на плече девушки слабеет — вот-вот и его тоже покинут остатки сил.  — Я держу! — Эта дрожь не укрылась от ярких глаз Ино, и девушка цепкими ручками придерживает Сакуру, которую мужчина осторожно поставил около себя. Хатаке заваливается на дверь.  — Да не кричи ты! Пациенты спят! — Кареглазая с размаху отвесила небрежный подзатыльник куноичи и, полностью игнорируя её возмущённый взгляд, хватает под руку Хатаке. — Сможешь пройти в палату, тут немного? А ты, Сакура? Какаши и Сакура неуверенно переглядываются и кивают, жмурясь от яркого света жужжащих бледных ламп.  — Отлично, палата номер семнадцать же свободна, Наоми? — Девушка-хостес пробежалась взглядом по журналу и утвердительно кивнула. Мигом поднимается из-за стойки и подходит к Хокаге, протягивая той ключи с красным брелком «семнадцать». Бойкий шаг Пятой был неуместен — ребята еле-еле перебирали ногами, вешаясь на своих помощников, как ленивцы на деревья. Ино что-то шипела себе под нос, её ноги подгибались. Но она исправно вела подругу к палате — наконец-то она может обнять Сакуру! Они так давно не виделись! Цунаде же не мелочилась — Хатаке почти не приходилось перебирать ногами по мощённому полу.  — Ниса! Оба страдальца поморщились от громогласного крика Цунаде, а после — от звонкого биения каблучков девушки о кафель.  — Я здесь, Цунаде-сама! Что прикажите?.. О, Ками-сама! — Знакомый им голос ирьёнина доносится со второго этажа, но для Сакуры и Какаши это сейчас не приглушённый крик девушки, а громкий и звонкий колокольчик, звенящий прямиком над ними.  — Лови ключи и готовь кровати! — Сопровождает слова женщины заливистый перелив соприкасающегося металла ключей, а после — быстрые шаги Нисы и пара поворотов в замочной скважине. После хлопка дверью все звуки замолкают, и черты лица Харуно расслабляются. Но ненадолго.  — Впереди лестница.  — Нет… — Тенью вторили словам кареглазой сразу два голоса — Хатаке и Харуно.  — Да. — Сурово прогнусавила Хокаге, начиная уставать от безвольно висящего на её руках Копирующего. — Тут совсем немного! — Сакура громко фыркнула, привлекая внимание каждого, кто был рядом: конец этой лестницы можно увидеть только на десятой ступеньке!  — Ну-ка тихо!.. — Прикрикнула женщина на ученицу с незаметной улыбкой. Хатаке что-то хмыкнул и, Цунаде готова была поклясться — он тоже с улыбкой глянул на Харуно. Девушка, почувствовав его взгляд, розовеет и отводит глаза, уложив голову на грудь подруги.  — Всё готово, Цунаде-сама! Ой, простите, Цунаде-сама!.. — Хокаге сурово глянула на практикантку и приложила палец к пухлым светлым губам.  — Вот и хорошо. Ну же, поднажмите!.. — Про переглядки ученицы и подчинённого она моментально забыла, вновь взвалив на себя Какаши и с новыми силами устремляясь к лестнице. — Ино, не отставай!.. Яманака кривит лицо и стремительно перебирает ногами, но когда женщина резко оборачивается (Какаши при этом еле устоял на ногах), девушка начинает широко и неестественно улыбаться.  — Ну и где всё готово, Ниса? Где? — Причитает женщина, зайдя в палату. — А одеяла расправить?.. Куда пошла — держи! Блондинка, долго не думая, взваливает тело Хатаке на хрупкие плечи удивлённой и вмиг порозовевшей Нисы и торопится к койкам, не переставая журить девушку.  — Вот так. — Упирая руки в бока, проговорила женщина. Тыкнув пальцем на аккуратно застеленные высокие кровати, на которых не было ни одной складочки, обращается к Нисе: — Вот так надо! Запомнила?  — Да!.. — Кряхтит девушка, отводя глаза — сейчас эти кровати помнутся, так зачем идеал? Хатаке пытается твёрдо стоять на ногах, но для сероглазой это задачи не облегчило — она, обхватив мужчину за талию, тянула его вверх.  — Веди его сюда! Ино, Сакуру положи на койку, которая ближе к двери… Вот так… Когда голова зеленоглазой касается подушки, а тело приятно придавливает тёплое тяжёлое одеяло, Харуно блаженно улыбается. Её улыбка практически незаметна — только неразличимо дёрнулись уголки губ. Почти сразу она провалилась в сон — глубокий и тревожный, но слишком долгожданный, чтобы просыпаться от каких-то монстров, бегущих за ней. Какаши снял протектор, со звонким скрежетом положив его на тумбу и прикрыл глаза.  — Ну, вот и всё. — Пропела Цунаде, упираясь руками в бёдра и чуть прогинаясь назад. Раздался щелчок.  — Ох… — только покачала головой Ино, смотря то на Сакуру, то на «спящего» Какаши-сенсея. — Их так давно не было… Я забыла, как они выглядят.  — Неделю.  — Но для меня она была, как месяц! Кстати, Цунаде-сама… — Яманака резко переходит на шёпот и женщине приходится подойти к ней почти вплотную. — Я нашла это в руках у Сакуры. И блондинка протягивает Хокаге Камень Двух Миров — серый, со множеством трещин и ужасно холодный. Кареглазая с минуту вертит его в руках, подносит к глазам, смотря сквозь серый туман на лампы палаты и даже пару раз подбрасывает, чуть не уронив.  — Аккуратно! — Куноичи выставляет руки вперёд, но Цунаде в последний момент ловко скользит рукой по сфере и ловит её.  — Тихо!.. — Сакура, поморщившись, перевернулась на другой бок, зарываясь в одеяло с носом и тихо начиная посапывать. Хатаке точно так же заворочался и повернулся лицом к девушке, по привычке поправляя маску.  — Ты только посмотри на него. — Усмехнулась Цунаде, широко улыбаясь и сжимая в руках сферу. Пепельноволосый мысленно чертыхнулся — ещё одна въевшаяся в его жизнь привычка.  — Ладно, Ино, пойдём. Тебе не будет сложно заглянуть на нулевой этаж и передать сферу в лабораторию? Я им факсом отправлю список процедур и необходимое обследование, которое им надо будет провести. Сегодня я ночую в Госпитале. — Безрадостно кончила Сенджу, зевнув.  — Конечно, Цунаде-сама. Без проблем. Куноичи бережно принимает Камень из рук главного врача и пулей вылетает из палаты. Ниса, отходя в сторону, услужливо придерживает дверь и в ответ вежливо кивает Ино, оставляя дверь открытой. Блондинка, рукой убирая чёлку со лба, тяжко вздыхает и подходит к Сакуре, закатывая рукава болотного цвета куртки.  — Ниса, проверь общее состояние Какаши-сана. Пожалуйста. — Уже сквозь зубы цедит она, концентрируясь на состоянии ученицы. Сиреневоволосая коротко кивает и мигом подходит к Какаши, неловко протягивая руки в его груди. Она видит его дрожащие ресницы и ей очень неловко — так близко она к нему ещё никогда не была! Видна каждая усталая морщинка, каждый пепельный волосок. Девушка собирает все нюни в кулак и начинает осмотр. Она часто сбивается, но надеется, что Цунаде-сама этого не заметит.  — Ты закончила? — Около себя Ниса слышит её вопрос и вздрагивает, поднимая взгляд на окно, за которым стояла холодная, но спокойная ночь. И правда — за её хрупкой испуганной фигуркой грозно возвышалась Сенджу, запахивая плотнее куртку и складывая руки на груди.  — Я… да. Я закончила.  — Хорошо… — Последний слог съедает зевок. Женщина причмокивает губами и кивает в сторону приоткрытой двери. — Пойдём ко мне в кабинет. Откроем медкарты и ты мне подробно опишешь состояние Какаши-сана.  — Какаши-сана? — Глупо переспросила девушка. Но несуразность своего вопроса она поняла, отвечая на разочарованно-усталый взгляд карих глаз. — Да, опишу состояние Какаши- сана. Опишу.  — И только попробуй что-нибудь забыть или перепутать. — Блондинка на автомате устало шипит полу-угрозу и манит за собой практикантку, которая понуро склонила голову к полу. Свет в палате гаснет и тихо хлопает дверь. К удивлению мужчины — Какаши определённо слышал пару щелчков, — главврач, не задумываясь, закрыла их на ключ. Наверное боялась, что они снова пропадут. Мужчина хмыкнул и засунул руки под голову, раскрывая грудную клетку: после качелей, которые ему устроила Ниса — то всё отлично, то снова накатывает волна усталости, — тишина и покой были лучшим лекарством. На соседней койке тихо посапывала Харуно и Какаши не пересиливается себя — его взгляд приклеивается к розовым щекам куноичи и её пухлым обветренным губам. По лицу, пересекая щёку и укладываясь на ней незамысловатым узором, покоилась тонкая прядь розовых волос. Она ведь милая. Молодая и нежная. Слишком прекрасная. Так близко, и так далеко. Когда в последний раз в свободную минутку он думал не о ней? Какаши закрывает лицо руками и страдальчески качает головой — это не будет продолжаться вечно. И он сделает первый шаг. Забудет. Опять.

***

 — Да, я сдала ей все справки! И даже часть бухгалтерии припёрла! — За дверью раздаётся звонкое цоканье каблучков и недовольные писклявые выкрики медсестры.  — А она что? — Громкому бодрому голосу противостоит тихий и усталый. Даже ленивый.  — Ворчит! Я уже не знаю, как мне надо скрутиться перед ней, какое сальто исполнить — она только покосится в мою сторону и что-нибудь рявкнет! И зачем я пришла сюда работать?  — Я тоже задаюсь этим вопросом, Сумии. Ты же следак, а не врач. — Слова сопровождает тяжкий вздох и, походу, разочарованный хлопок по лбу.  — Чего?.. Тоже мне — подруга! — Звонкие каблучки со скрежетом спешат дальше по коридору и вскоре совсем пропадают в глубине Госпиталя. Голос второй девушки, оставшейся совершенно одной, звучит ярче, не перебиваемый другими звуками.  — А что скрывать-то? — Житейски обронила медсестра. — Что за человек-то… — Она громко зевает и какое-то время ходит по их этажу, тихо хлопая дверьми палат и вполголоса интересуясь состоянием уже проснувшихся больных. Спустя пару минут слышатся неуверенные шаги под их дверью.  — А сюда мне сказали не заходить… Ну, теперь я могу идти домой. — Девушка вяло ведёт беседу сама с собой, и, тем не менее, уже бодрее шагает от их палаты в ординаторскую. Харуно разлепляет глаза, с сонливым недовольством хмуро рассматривая безжизненную белоснежную (но казавшуюся сейчас серой) стенку. Теперь она точно не уснёт. Интересно, а она по утрам совершает такой же шумный обход? Если да, то это полный кошмар и непрофессионализм. Девушка со вздохом переворачивается на спину и вытаскивает руки из-под одеяла, укладывая их на мерно вздымающуюся грудь. Розовые волосы растрепались по подушке. Взгляду не за что зацепится, кроме как за длинную прямоугольную лампу, расположившейся прямо над ней. Сакура шумно вздыхает и скользит мутным взглядом по настенным часам, которые вроде как отстают. Помниться, пациенты около неё как-то жаловались на медленно бегущие стрелочки этих самых часов-врунишек. Зеленоглазая со слабой улыбкой на устах рассматривает пейзаж за окном — тёмное предрассветное небо и только что перевалившаяся за семь часов стрелка часов вполне себе гармонировали. Неужели пациенты просто преувеличили? Но девушка предпочитает об этом не думать — её забота в Госпитале только одна: лечить. И иногда лечиться. А вот часами пусть займётся кто-нибудь другой. От созерцания тёмного окна её отвлекает чей-то сонный вздох. Куноичи, мигая в темноте зелёными глазами, опускает взгляд чуть ниже. И вздрагивает, натягивая одеяло до самого носа — на соседней кровати лежал мужчина и ворочался во сне. Сакура расслабленно вздыхает — это же просто Какаши-сенсей. Хотя сейчас он сам на себя не похож — протектор не удерживает его пепельную шевелюру, помятая водолазка чуть поднялась, открывая живот. Одеяло сползло к ногам — и как он ночью-то не замёрз? Руки спрятаны под головой. А маска вот-вот и сорвётся с носа, слезая гармошкой ткани на губы. Поначалу кажется, что он не спит и вовсе притворяется. Для Харуно это не пустой беспричинный вывод: так бывало на их тренировках, когда они были генинами — хитрый план сенсея заключался в том, чтобы посмотреть на действия учеников: сбегут ли они с тренировки или разбудят его и пожурят? А может, втихомолку продолжат заниматься? В основном они сбегали, за что непременно получали по шапкам. Девушка не заметила, как вылезла из-под одеяла и, касаясь пальцами ног холодного пола, чуть подалась вперёд, рассматривая умиротворённого Хатаке — тот даже никак не дёрнулся. Спит! Для Сакуры это значит зелёный свет — она бледной маленькой ручкой тянется к лицу сенсея…