— Сакура, ты слышишь меня? — Девушка чувствует, как по щекам и лбу скатываются капельки холодной воды, но она не может заставить себя пошевелиться. Не было сил даже для того, чтобы открыть глаза.
— Что случилось? Это же Сакура! — Сквозь крики Ино Сакура слышит новый голос. Он… смутно ей знаком, но сейчас она не может припомнить, кому он принадлежит. Или не хочет вспоминать — в голове царила приятная пустота. Никаких мыслей о работе, никаких переживаний… Никакого Какаши-сенсея. Почти.
Временами что-то проскальзывало в голове, но Сакура не акцентировала на этом внимание — звуки из вне становились громче. Она медленно приходила в себя.
— Я помогу вам… Я должен… Вы примите меня. — Шепчут очень тихо, возможно, только она и слышит эти слова. Где-то недалеко от них Яманака кого-то кричит, а потом слышатся быстрые удары о земь её каблуков.
— Давайте я придержу дверь… Нам на второй этаж. Пойдёмте в обход, не стоит идти через всю приёмную, мало ли, что надумают…
Кто-то крепко держит её на руках, но ей хочется выбраться из этой хватки. Ей не хочется ощущать дыхание этого человека на своей груди, ей не хочется чувствовать его взгляд — от него становилось неуютно, а ведь она даже не смотрела на него в ответ.
— Это её кабинет? Отлично! Позовите Цунаде-сама, пожалуйста. — После слов Ино какая-то медсестра (и её голос тоже ей смутно знаком) звонко (и не очень-то торопливо!) застучала каблуками в сторону лестницы, а совсем рядом раздался скрип двери, который Харуно ни с каким другим не спутает — это точно её кабинет.
Её бережно уложили на кушетку и она окончательно пришла в себя, когда чьи-то руки скользнули от рёбер к талии. Это было почти неощутимо, возможно и вовсе незаметно со стороны, но она вздрогнула, чуть не поморщившись.
— Спасибо вам за помощь! — Сакура снова слышит голос подруги. — Ох, как я могу к вам обращаться?
— Да что вы, не стоит благодарностей! — Парень над ней неловко смеётся и до Сакуры доходит, кто же был её «спаситель». — Меня зовут Тору.
Почему именно он? Харуно шумно выдыхает, чем привлекает внимание Ино и Тору.
— Ей нужен отдых. Да где же Цунаде-сама? — Яманака явно недовольна, но в голосе подруги Сакура распознала удивление. Ну конечно — она наслышана о Тору и наверняка ей стоило больших сил сдерживать себя, чтобы вслед за Харуно не проломить ему позвонки. — Давайте выйдем, пусть Сакура побудет в тишине. — Скинув с себя пальто и не глядя кинув его на стул Харуно, Яманака с нажимом заканчивает предложение и кивком головы указывает парню на выход.
— Мы можем говорить тише… — Полушёпотом произносит Тору, но его перебивает скрип двери — парень вздыхает и выходит в шумный коридор и следом за ним, не задерживаясь ни на секунду, выходит Ино.
Наступает тишина. Разве что в коридоре слышно, как они тихо переговариваются о чём-то сквозь стоящий шум и возню — Сакура обязательно поблагодарит Ино, когда она зайдёт обратно.
Приоткрыв глаза, девушка с минуту пытается привыкнуть к яркому свету. Подняв слабую руку, она кладёт её себе ладонью на лоб. Горячо. Сакура пытается вылечить себя, однако из этого мало, что выходит — зелёное свечение появляется подрагивающим пламенем на секунду и пропадает, перед этим несколько раз мигнув.
Грузно сев на кушетку, Сакура поднимает глаза — как раз напротив неё стояла раковина, над которой висело зеркало. Она неважно выглядит — осунувшееся лицо, синяки под глазами и излишняя бледность. Она заболела.
Куноичи прислушивается к звукам за дверью и качает головой — голоса за дверью по-прежнему едва различимы, однако есть изменение: Ино говорила с большим нажимом и Сакура уверена — Тору понимает, что вызывает у неё довольно смешанные чувства. В основном раздражение и плохо контролируемую ярость.
И казалось бы, когда Ино вот-вот сорвалась на него, по коридору разносятся звонкие удары низких каблучков шишо. И она, в отличии от той медсестры, что изначально была отправлена за главврачом, шла гораздо быстрее.
— Ты, вообще, кто? — Этот грозный вопрос определённо адресован Тору, злорадно подмечает Харуно и прислушивается, надеясь услышать ответ парня.
— Я её хороший друг, Госпожа Пятая! — Сакура со вздохом усмехнулась и, если ей не показалось, Ино за дверью тоже не смогла удержать улыбку.
— Я её хороший друг, Госпожа Пятая! — В ответ сюсюкает Цунаде, передразнивая официальную манеру парня. Сакура знала, как это бесит шишо и сейчас с удовольствием слушала, как Тору попадает под горячую руку. А ведь у него был шанс спокойно уйти.
— Что-то я тебя ни разу не видела в её компании… Всё, свободен. Нет у меня времени на болтовню. — Дверная ручка резко поворачивается и дверь открывается на маленькую щелочку. Но шишо не спешит заходить: Тору что-то тихо мямлит ей в ответ.
— Что? Мальчик мой, ты меня прости, но я примерно знаю вкус Сакуры. И ты в пролёте. Свободен! — Слышится тяжёлый вздох Тору и его быстрые раздражённые шаги. Сакура позволяет себе свободно вздохнуть — одной назойливой проблемой меньше.
— Тоже мне. То друг, то парень… Ты очнулась! — Причитания Цунаде обрывает её же радостный вопль. Бойким шагом приблизившись к кушетке, женщина хватает Сакуру за подбородок и чуть поднимает её голову, придирчиво рассматривая впалые щёки и красные глаза. — Да… есть над чем поработать. Ты же заболела!
— Это я уже установила. — Вывернувшись из хватки шишо и довольно бодро поднимаясь на ноги (выдворение Тору придало ей сил), девушка благодарно кивает Ино, которая только зашла в кабинет:
— Я думала, он никогда не уйдёт!
— Этот дрыщ, что ли? Ты о нём? — Вместо Ино (но под смех оной) Сакуре отвечает довольно-таки возмущённая Цунаде: — Да я его чуть не прибила! Сначала он представился твоим другом, а после — твоим парнем. И на что он рассчитывал только?
— Да понятно, на что. — В беседу плавно вливается Ино, беспокойно рассматривая подругу. Она-то знала мотив его поведения. Харуно страдальчески прикрыла глаза и шумно вздохнула.
— Тебе плохо? — Главврач мгновенно напряглась, хватая куноичи за плечи. Сакура сразу же закачала головой, снимая с плеч руки шишо:
— Ничуть. Просто кое-что вспомнилось.
— Ничуть? Сакура, меня ли ты будешь дурить? Вижу же — тебе надо на больничный! — Ино окинула подругу оценивающим взглядом: пожалуй, необходимость выписать ей больничный была очевидна и без всякого сканирования чакрой — потухший взгляд стал более мутным, а бледность начинала пугать.
— Только не больничный!.. — Страдальчески хнычет Харуно под неодобрительным взглядом Цунаде.
— А что предлагаешь делать? И где ты только успела простыть? Я же ясно сказала Какаши — следи за ней, чтобы ни шагу от тебя… И что мне ему теперь ответить? — Внимание куноичи с трудом сфокусировалось на последнем вопросе и её щёки предательски заалели, пятнами выделяясь на бледном лице. Пятая только больше нахмурилась.
— Ответить? Он что, уже пришёл с миссии? — Харуно обратила внимание на жар, кипящий внутри; при этом её нутро разрывалось на части: она хотела увидеть Какаши и в то же время Сакура совершенно не знала, что ему сказать при встрече.
— Ещё чего! Он только сегодня утром прибыл в столицу, где проходит собрание даймё;
Паккун передал, что по пути туда Какаши посчастливилось нарваться на парочку идиотов…
— С ним всё хорошо? — Куноичи резко перебивает шишо и женщина недовольно, свысока разглядывает смущённую и вместе с тем взволнованную ученицу.
— А то ты его не знаешь; что за вопросы?
— А что вы подразумевали под «что ему ответить»? — В разговор снова втискивается Яманака, подходя к кушетке и заискивающе заглядывая в глаза то Сакуре, то Цунаде-сама. Сенджу только махнула рукой:
— Да интересовался состоянием Сакуры. Думала порадовать его, а тут… — Главврач ещё раз неодобрительно проходится взглядом по пятнистому лицу ученицы и в который раз качает головой, вздыхая. — Что ж с тобой происходит-то?
Сакура зарделась пуще прежнего — он волновался о ней! Это… это очень сильно грело её сердце. И кажется, это отобразилось на её лице.
— Да что с тобой? — Сенджу не выдерживает и прикладывает ладонь ко лбу Сакуры и почти сразу отнимает руку, хмурясь. — Температуришь. Ино, посиди тут с ней, пока я подготовлю палату. — Резко Пятая переводит взгляд на Сакуру. — Сегодня ночуешь здесь.
Сакура смиренно кивает — навряд ли ей удастся уговорить шишо, да и плачевное состояние снова в голову ударило: упав на кушетку, куноичи облокачивается спиной на стенку и провожает шишо скучающим взглядом. И всё бы ничего — тишина; только размеренное дыхание самой Сакуры и чуть порывистое — Ино. Однако тишина долго в кабинете не продержалась.
Харуно, отвлёкшись на свой стол, всё ещё заваленный работой, испуганно вздрогнула — Яманака, присвистнув, хохотнула:
— Всё гора-а-а-аздо интересней, чем мне казалось! — У Сакуры даже не хватает сил, чтобы глянуть на подругу: девушка не хочет видеть эту компрометирующую её ухмылку на лице Ино, так и говорящую: да знаю я всё, чего ты молчишь?
— Однако я хотела бы услышать всё лично от тебя. — Неожиданно тон Ино стал более серьёзным и Харуно всё-таки осмелилась посмотреть на Яманака: сложив руки на груди и плечом подпирая стенку, она взглядом буравила Сакуру. Да только куноичи так и не нашла слов, чтобы что-то сказать.
Благо, нагнетающую тишину нарушила Пятая, как всегда без стука ворвавшаяся в кабинет.
— Пойдёмте, всё подготовлено.
Девушки молча плетутся по коридору за Цунаде, сохраняя тишину. Ино всё ждёт ответа — хоть какого-нибудь, а Сакура ищет в себе силы, чтобы уговорить Ино на небольшое одолжение — ей всё же нужна ещё хотя бы пара дней.
— Вот сюда. — Незаметно для молодых задумавшихся куноичи они оказались в больничном крыле, где располагались палаты пришедших в себя пациентов. Сакура сжимается и обнимает себя за плечи — как же ей не хочется опять оказываться по другую сторону больничной койки.
Хуже всех её недовольств было только одно — то тут, то там она узнавала знакомые лица людей, которых она лечила. Они были удивлены не меньше её — не редко можно увидеть своего же врача, которому как раз подготовили палату рядом с твоею собственной. Но от вопросов все воздержались — видимо, потом будут выпытывать информацию у медсестёр. Ну и ладно — ничего сверхъестественного они не узнают.
Сакура проходит в палату вслед за шишо — стандартная одиночная палата с парой удобств — личная ванная и стол около двери.
— Я тут только на одну ночь? — Осмеливается спросить Сакура, проходя вглубь палаты и садясь на край кровати. Пружинки при этом негромко заскрежетали. Яманака, закрыв за собой дверь, проходит вслед за Сакурой и падает на кровать около подруги.
Цунаде усмехается, садясь на стул около стола.
— Я откуда знаю? Будем смотреть по твоему состоянию. Сейчас я сделаю всё, чтобы тебе стало легче, ну а твоя задача — сделать так, чтобы тебе не стало хуже.
Сакура согласно кивает, а Ино перемещается к столу, от которого как раз отошла женщина, ровняясь с Сакурой.
— Ложись. — Командует главврач и Харуно опускает голову на подушку, прикрыв глаза. Лоб и горло приятно греет знакомое тепло — девушка расслабляется и чуть не засыпает, пока Цунаде лечит её.
— На этом всё. — Приятная дрёма обрывается как всегда резким голосом Пятой; Сакура вздрагивает и неохотно открывает глаза, присаживаясь на край кровати.
Повисает тишина: Сакура сидит на кровати и, сжав в руках край одеяла, скучающе смотрела под ноги, прислушиваясь к собственным ощущениям после лечения; Яманака, проявив исключительный интерес к своему маникюру, изредка осматривала всех присутствующих внимательным взглядом; и только Цунаде мялась у двери, всё ещё косо следя за Сакурой.
В конце концов рука женщины мягко падает на дверную ручку и надавливает на неё.
— Цунаде-сама, постойте!.. — Хрипло кричит Харуно и на неё сразу поднимается пара удивлённых взглядов. Сакура немного тушуется под напором внимания и горбится, словно рассчитывая стать более неприметной. Однако так долго молчать нельзя — это определённо покажется странным.
— Не могли бы вы написать Какаши-сенсею, что со мной всё хорошо?..
Цунаде, прикрыв дверь, довольно звучно усмехнулась и Сакура неуютно поёжилась, почувствовав на себе взгляды Ино и шишо. Но всё-таки она рассчитывает на положительный ответ — она не хочет, чтобы Какаши беспокоился о ней, пока он на миссии. Учитывая утреннюю стычку с каками-то отморозками, ему действительно не помешает концентрация.
— Напишите? — Харуно смело поднимает взгляд на шишо, выпрямляя спину. Цунаде опять усмехнулась её воинственному виду и, обронив:
— Возможно. — Женщина выходит из палаты, тихо закрыв за собой дверь.
Сакура остаётся с растущим беспокойством — уж слишком не обнадёживающие прозвучали слова шишо. Однако Ино за всё прошедшее время даже не пискнула — после ухода Цунаде она явно была чем-то ошеломлена, и Сакура вполне её понимала. Но сейчас она может только напомнить подруге о её собственных словах:
— Обещаю, что при нашей следующей встречи, которая не будет касаться твоей свадьбы, я всё тебе расскажу.
Ино кивает не сразу, но радует то, что условия, предложенные ею, подругу устроили. Какое-то время девушки ещё сидят в тишине, после чего Ино плавно заводит разговор о предстоящем праздновании.
Сакура охотно вливается в беседу, выслушивая восторженный мечтательный лепет Ино и отмечая про себя, с чем бы она могла помочь подруге.
— Платье я однозначно буду выбирать с тобой! Если выйдет, Сая позову с нами…
— А как же «жених не должен видеть невесту в подвенечном платье до свадьбы»? — Сакура, успевшая за прошедший час переместиться на широкий подоконник, теперь с любопытством смотрела, как меняется выражение лица подруги: с восторженного и даже серьёзного оно становится усталым и недовольным.
— Что за бред, Сакура? — Харуно только пожимает плечами и с глуповатой улыбкой продолжает болтать ногами, крепко ухватившись пальцами за край подоконника. — Я слишком прогрессивная женщина, чтобы всё ещё мириться с бабушкиными заскоками и приметами!
— Значит ли это, что я бабушка?
— Отнюдь. Тебе всего лишь двадцать три года и пятьсот четыре месяца… — Сакура разочарованно вскидывает брови и качает головой.
— Ты невозможна, Свинина.
— С чего ты взяла?..
— Так, девушки. — В разгар импровизированной ссоры в палату неожиданно заходит Цунаде-сама и, уперев руки в бока, недовольно смотрит сначала на Ино, а после на Сакуру. Причём на последней её прищуренный и сердитый взгляд задерживается гораздо дольше.
— Вы время видели? — Голос Цунаде угрожающе тих, И Сакура предпочла бы, чтобы на них наорали; вместо этого шишо выбрала другую тактику — её голос был пугающе низок, и с каждой фразой он становился громче и звонче.
— Ты почему сидишь около окна? Живо под одеяло — болеешь ты или я? — Вопрос риторический и ответа не требует, а потому и Харуно не надо дважды просить — соскользнув с подоконника, она рысцой подбегает к кровати и под надзором шишо ныряет под одеяло. Только и видно, что её розовую макушку и такой же розовый нос, выглядывающий из-под толстого и тяжёлого одеяла.
— А за тобой пришли. — Суровость пропадает в голосе Пятой, когда её карий взгляд обращается к Яманака. Той тоже не надо повторять — поднявшись со стула, куноичи вешает на сгиб локтя небольшую сумочку, с которой всегда была неразлучна и вслед за главврачом идёт к выходу.
— Наверное, Сай? — Не может сдержать любопытство куноичи, разглядывая Цунаде.
— Сай. — Кивает Цунаде и открывает дверь палаты, выходя в коридор. — Твоё пальто у него.
— Пока, Сакура! — Уже стоя в дверях, Ино оборачивается и довольно амплитудно (насколько ей позволяла новая кофточка) машет рукой Сакуре. Харуно, в свою очередь, тепло улыбается подруге.
— Перед сном приду — ещё раз осмотрю тебя. — Предупреждает Цунаде и после это дверь тихо закрывается.
***
Время перевалило за полночь, а Сакура и не думала засыпать — как только гам за дверью стих, а мысли о свадьбе Ино исчерпали себя, в голове неминуемо возник образ
Какаши.
Сакура чувствовала тоску, засевшую в её сердце — теперь мысль о ночёвке в Госпитале её не пугала. Напротив, Сакура бы не хотела оставаться один на один с собой в огромной квартире Хатаке — тишина действительно была почти
осязаемой, а одиночество ощущалось в разы острее.
Оттого и хотелось скорее его увидеть. Но Сакура задумалась… А только ли поэтому она ждала его?
Перевернувшись на другой бок — лицом к окну, за стёклами которого светил холодный свет фонаря — Харуно тоскливо кутается в одеяло. Воспоминания о нём что-то переворачивали в ней — и если только один его образ в её мыслях творил с ней подобное, что случится, когда она вживую увидит его?
Как бы не уходила Сакура от пугающей её мысли, сейчас уже не было смысла от неё бежать.
«Какаши значит для меня нечто большее, чем просто друг или бывший сенсей».
Полностью прячась под одеяло и подтягивая колени к груди, Харуно всхлипывает — и как только её угораздило так вляпаться? Её одновременно манили собственные чувства, и отталкивали: слишком много приятных «если» и ещё больше противоречивых «но».
Сакура решается на смелый шаг — забыть. Раз — и всё. Ничего. Пустота.
Однако на этот шаг девушка уже не может пойти — слишком поздно. Ей не хватает тех серых глаз, не хватает губ, не хватает
его.
А прошёл только один день — Сакура уже успела броситься и в огонь, и воду.
Заснуть беспокойным сном она смогла ближе к утру — и то: сознание, рисующее то, чего ей было мало, не дало куноичи выспаться.
***
Кивнув в приветствии хостес, Какаши неспешно поднимается по лестнице на свой этаж. Пройдя длинный коридор, он на минутку замирает перед панорамным окном — вид столицы был потрясающим: небо приняло нежно-розовый цвет, а по всему городу уже тут и там потихоньку загорались неоновые вывески; огромная дорога в облачении полоски белого фонарного света прямо около гостиницы и небольшая рощица, делившая окраину столицы с её центром.
Скучающе вздохнув, Хатаке открывает дверь своего номера, который был как раз около панорамного окна и ещё немного задержав взгляд на тёмном вечернем виде, мужчина проходит внутрь.
В комнате царит приятная тишина. Заходя вглубь гостиной, которая служила ещё и спальней, Какаши ставит на небольшой столик пакет с грушами и проходит дальше, попадая на веранду. Вид открывался действительно красивый: прямо под окнами раскинулся небольшой лесок с вымощенной серым кирпичом дорожкой; вдалеке же, сливаясь с нежным оттенком неба, красиво разлеглась густая синева моря.
Садясь в кресло, мужчина устало прикрывает глаза: пускай день был немного сложным, его завершение — превосходно.
Утро и обед он желал скорее забыть — небольшая утренняя разминка с какими-то воришками отняла немного необходимым сегодня сил; однако больше всего он намучался в отделении охраны, где выяснилось, что попадаются эти люди не в первый раз. Впрочем, и там Какаши не стал долго задерживаться — пока он торчал в участке, стрелка часов перевалила за отметку двенадцать. А именно на это время было запланировано собрание Главного Управления.
Когда Какаши добрался до Управления и смог придумать вполне сносную отмазку (навряд ли поймут его «заблудился на дороге жизни» и прочее), оказалось, что собрание перенесено на следующий день из-за какого-то заблудившегося даймё.
А его никто не удосужился предупредить об этом. Спасибо.
Немного озлобленный (пускай и внешне Какаши этого не показывал), мужчина решает заселиться в гостиницу, выбранную заранее ещё в Конохе. Но и тут удача (в которую, к слову, Хатаке теперь не верил) была не на его стороне — сбой системы не учёл поставленную бронь и свободных номеров не оказалось.
Пока хостес извинялась, между словами успевая набирать номер другой гостиницы, Хатаке окончательно списал этот день в утиль. Однако свободная комната в другой гостинице всё же нашлась и Какаши немедля пошёл туда — уж сильно он успел вымотаться.
Как оказалось, нынешняя гостиница была гораздо ближе к зданию Главного Управления — а это несомненный плюс. Сам номер мужчина тоже оценил — просторный, нет ничего лишнего. Так ещё и веранда есть.
Провалявшись на кровати часа два и так и не уснув, Какаши решает, что прогулка сможет его утомить. Сборы занимают немного времени — одевшись, он покидает номер.
Столица довольно красива — разномастные здания, парки, площади. Какаши, привыкший к тихой жизни в неприметной и привычной Конохе, с интересом впитывал все виды — кто знает, удастся ли когда-нибудь ещё здесь оказаться.
Прогулка его не утомила, зато он набрёл на небольшой рынок, где смог отыскать неплохие груши и даже персики (а ведь начало весны!).
И вот сейчас, чувствуя, как с пепельными волосами играет ветер, перебирая их, Какаши может по-настоящему расслабиться — в ушах только шум ветра и шелест листьев, а в мыслях — приятная пустота. И даже долгожданная дрёма начала его окутывать, когда в дверь кто-то настойчиво начал стучать.
На время стуки прекратились и мужчина не стал подниматься с места — подумают, что он спит, и сами уйдут. Прекрасно.
Однако стуки возобновились и Хатаке, резко выдохнув, поднялся с места. Проходя мимо столика с грушами, он увидел дорхенгер с надписью «не беспокоить». Жаль, что он его не увидел раньше.
Захватив с собой листовку и открыв дверь, перед собой мужчина видит молоденькую девушку с довольно большими глазами и выпытывающим взглядом. Смешная.
— Вы Какаши Хатаке? — Гордо тряхнув короткими чёрными волосами, она ждёт ответа.
— Да.
— Вам письмо. — Учтиво склонив голову в небольшом поклоне, девушка протягивает мужчине конверт, который он сразу же забирает — неужели ответ от Цунаде пришёл так быстро?
— Спасибо. — Не забыв на этот раз повесить на ручку двери картонную листовку, мужчина проходит вглубь номера и вчитывается в имя отправителя, выведенное корявым почерком Пятой.
— Интересно… — Снова попадая на веранду, Какаши падает в кресло и распечатывает конверт, неспешно разворачивая листок.
Поначалу он скучающе скользит глазами по строчкам, в которых Цунаде в пух и прах разносила предстоящие собрание и опаздывающего даймё — она явно была не в восторге. Собственно, как и он. Не поленилась женщина упомянуть и двух наглецов, о которых он ей писал — впрочем, это уже другая история, которую ещё раз вспоминать мужчина не хотел.
Но тут его серый взгляд наткнулся на знакомое имя, и всё его внимание переключилось на эти строчки:
»…Сакура сегодня упала в обморок. Предположительно, от усталости и развившейся простуды. Сейчас с ней всё хорошо — сегодня я её оставлю на ночь в Госпитале. Но ты не поверишь — она попросила написать тебе, что с ней всё хорошо!..
Губы тронула лёгкая улыбка — уж не хотела ли она, чтобы он о ней не беспокоился?
Какаши даже представил картину — Сакура, сидя на кровати и обняв себя за плечи, словно ей холодно, смущается и просит Цунаде-сама написать, что с ней всё хорошо и нет повода для беспокойств.
Усмехнувшись, Какаши убирает письмо в сторону и устремляет взгляд на море, успевшее слиться цветом с посиневшим вечерним небом. Она не хочет, чтобы он тревожился или беспокоился.
Но он не может не беспокоиться о ней, когда она не рядом с ним и не улыбается ему, прикрыв глаза.
Этот день стал ещё лучше.
