Семья

Это была Плата. Плата за контракт с демоном… Ему пять. На улице ярко светит солнце, а он с хохотом носится вокруг матери и сестры, помогая им готовить. Вернее, дегустировать. Печеньки. Слегка подгорелые, но сестра такая гордая. Ведь делала она их сама. Мама только помогала, да. Ему семь. Они вдвоем. Почти всегда вдвоем. Сестра отводит его в школу и забирает из школы, помогает с уроками кормит обедом с ужином. А родители почему-то все чаще и чаще задерживаются допоздна. Ему десять. По щекам текут слезы. От обиды. От непонимания. От боли в заведенных за спиной руках, связанных толстыми капроновыми нитями, впивающихся в запястья. Вокруг темно. Уголки губ ранит завязанный на затылке платок. Мамин любимый. В приоткрытую дверь он видит запрокинутую голову матери. С пустыми, остекленевшими глазами. В носу и горле першит от металлического запаха крови. Крови его матери, щедро разлитой по полу. Его же кровь, пока еще в его венах гулко шумит в ушах. Так громко, словно он вот-вот оглохнет. И даже так слышится громкий женский крик. Сестра… Сознание гаснет, не выдерживая. Ему… а он уже и не помнит. Детское тело сломанной куклой лежит на исчерченном полу. Седые волосы, давно не знавшие шампуня, испачканы кровью. Лицо испещрено тонкими шрамами, похожими на трещины. Нога вывернута под неправильным углом. И сегодня не удалось заключить контракт с демоном. Он слишком слаб. Так говорит отец. У него странный фамильяр. Безумный Арлекин. Или уже даже не фамилияр? Осталось ли еще что-то от его… от их отца в этом безумце? Осталось ли от него что-то еще в этой изломанной, беспрекословной кукле, живущей за счет демонической батарейки напротив сердца? Это вышло случайно. Огромная птица, появившаяся перед самым рассветом, предложила заключить с ним контракт. Бледную кожу впервые изукрасили черные замысловатые линии. Пернатое, оказывается, вообще не умеет держать язык за клювом, за что ныне преследуем множеством демонов и прячется в его тщедушном тельце. Но хоть какая-то компания, пока отец что-то ищет в библиотеке. Второго фамильяра он подобрал сам. Раненная черная пантера шипела, забившись в угол, но была слишком слаба чтобы напасть. А он любил кошек. Когда-то давно. В далекой-далекой жизни он с… Неважно. Черная вязь зазмеилась напротив сердца, грея неожиданным теплом. Да и с найденной ей тростью ходить оказалось удобнее. Сломанная когда-то нога меньше болит. В отличии от Грифона Тень была молчалива и послушна. А еще ласковая и теплая. Как давно он засыпал, слыша нежное кошачье мурлыканье? А третьего он подчинил по приказу отца, который внезапно обратил на него внимание. Бестолковый мальчишка, оказывается, способен на сюрпризы. Руки окрасились в черные узоры, похожие на восточные мехенди, а волосам вновь вернулся привычный цвет. Демон силен. Даже слишком. Он может растворить в себя хрупкое человеческое сознание, поглощая более слабых демонов. Которые тоже хотят жить. Хоть какая-то гарантия… Отец, наконец-то, нашел себе новую игрушку. Когда в убежище появился высокий беловолосый мужчина в синем плаще с катаной наперевес, он понял, что у него появился шанс. Небольшой, призрачный, но есть. И ради него даже можно умереть… Он вспомнил. Наконец-то вспомнил, глядя, как ломает асфальт, руша соседние здания, поднимается огромная, величественная башня, на вершине которой можно разглядеть человека в синем плаще. А он должен был… привести сестру! Ее кровь – ключ, о котором умолчал отец своему сообщнику. Ее надо остановить. Не дать войти. Но сначала найти. Столько лет прошло… И он опоздал. Башня вновь пришла в движение, а значит все ключи собраны. А значит и кровь последней женщины из рода жриц тоже. И глупо надеяться, что она осталась в живых. Он не умеет жить. Он не знает, как общаться с людьми. Он умеет только убивать. И он этим пользуется. «Шекспир» - бледный, зеленоглазый мужчина с кучей татуировок в черном вычурном плаще, опирающийся на трость. Ему под силу убрать любого. Говорят, что последнее, что слышат его жертвы это старые, английские сонеты. Странная одежда отвлекает от лица, поэтому стоит спрятать плащ и надеть свободную толстовку с печатками и собрать волосы в низкий хвост, никакой случайный свидетель не узнает его. Люди так… глупы… Барабанные перепонки болят от агонизирующих криков. Он тонет. В черной, вязкой жиже, воняющей гнилой кровью. Может, так и надо? Ведь единственное, что он умеет – убивать… «Вау… а ты наш дядя?!» «Мам, а мам, а кто такой дядя?» «А-а-а, это как у меня Лео…» «Дядя, а можно киса останется с нами! Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!» «Плохо выглядишь. Я волнуюсь за тебя.» «На первом этаже живет врач – Ричард. Он специализируется на… охотниках. Но он весьма фанатично предан своему делу. Поэтому, если почувствуешь себя плохо не стесняйся обращаться к нему. Или он сам тебя выловит и тогда будет хуже. Тебе.» Он хрипло выдохнул, чувствуя, как бешено колотится его сердце. На бок и грудь что-то давит и греет. А еще слышно сопение. Медленно повернув голову, Ви увидел, что справа от него забравшись подмышку и положив голову ему на грудь спит Клео. Слева, облапив бок, пускал слюни на его живот Лео. Он рефлекторно придержал мальчика и приобнял девочку. Совершенно растерянный. Почему они, такие теплые с запахом молока и печенья так доверчиво лежат рядом с ним? Разве он не пропах кровью, болью и смертью? «У меня сейчас клюв треснет от умиления, ага», - знакомый, ехидный голос. Беззвучный. Подняв глаза, он встретился взглядом на сидящего на изголовье кровати Грифон. «Боишься разбудить?», - мысленный вопрос. «Кошатина обещала проредить мне хвост, если малышня проснется по моей вине. А он мне нравится такой, какой есть.» С пола послышалось кошачье фырчание. Тихий смешок. Клео завозилась, обняв его поперек груди. Внезапно послышались чьи-то шаги, заставляя их напрячься. - Клео, Лео, где вы? – женский голос. – Я иду искать… Скрип двери. В проеме застыла немолодая женщина в светлой блузке и темно-серой юбке. Русые волосы собраны в низкий пучок. Карие глаза расширились, а ярко накрашенные губы распахнулись, чтобы… По квартире раздался громки женский визг. «Вик, Эльга задерживается, а мне надо выезжать сейчас, иначе всю ночь придется провести в седле, - Леди поморщилась. – Она возьмет на себя всю заботу о детях. И она – обычный, нормальный человек, понимаешь? Прошу, не показывай ей свой зверинец. - Хорошо, - легко согласился тот. – У меня все равно перевод висит, я вообще из комнаты не планирую выходить.» - Твою же мать!