Мой мальчик

Есть грань, которую даже Тошинори не собирался пересекать. Потому что свалиться в эту пропасть значило бы, что он совсем, до безобразия конченный. Но иногда так хотелось. Так хотелось поддаться своему желанию и сфотографировать Энджи. Когда он голый, умоляет остановиться. Когда краснеет, пока Яги дразнит его, заводя больше. Когда смывает с себя в душе кипятком пережитые эмоции. Когда послушно раздвигает ягодицы, ожидая, когда Тоши… Перестань. Прекрати. Хватит. Это не по-геройски. Это ненормально. Что, если это всплывет? Что станет со сверкающей карьерой и вечно сияющим солнцем, всегда прячущимся за твоей бескрайней спиной? Они стали видеться слишком часто, и каждый раз, вырывая из глубоких карманов свободных брюк смартфон, он по привычке добирается до контакта — даже если ему нужно связаться с кем-то по работе. Черт… Он переминается с ноги на ногу, грузно шагает вперед, не замечая того, как шаркает подошвой черных, напоминающих военные, сапог, и все еще продолжая пялиться в список контактов. Черт. — Ну что, как твой день, мой мальчик? — спрашивает и слышит знакомое пыхтящее недовольство. — Сегодня у меня. Ровно в восемь. Яги почти решится — хотя, скорее, поддастся животному рвению — достать фотоаппарат (он и сам не знал, откуда он в квартире, так как никогда не увлекался фотографией), прибраться в комнате так, чтобы… Звонок в дверь. «Ты был ужасно близок к этому, Тошинори, — проносится в мыслях, пока герой разглядывает в дверной глазок по обыкновению напряженного подростка. — Даже для тебя это было бы слишком». — Хэй! — он приглашает студента войти, и тот отчасти нехотя, отчасти — очень даже хотя, проходит внутрь, окидывая взглядом роскошную квартиру. По правде говоря, Тодороки не впечатляет подобное: сын богатых — неприлично богатых — родителей. Такое для него — уровень ниже среднего. — Привет, — отвечает и потирает шею. — Давай сегодня, кхм, просто посмотрим кино? — Серьезно? — что-то в груди красноволосого расцветает. Неужели, у них все может быть иначе? Неужели Яги… — Сначала кино, а потом… А потом все, как обычно. Тошинори сильно ошибался в своих суждениях. Тошинори — уже давно переступил грань.