***
Потихоньку открывая глаза, она увидела серый размытый от слез потолок. Приходя в небольшое сознание, Амалия понимает, что это был просто кошмар и сейчас она в своей комнате. Привстав на локтях, девушка вытерла мокрые уголки глаз и осмотрелась. Точно ли не сон? Да вроде… Она уставилась прямо на кровать ее соседа напротив, который одарил ее сладким сном. Одеяло было небрежно раскидано, а сам парень лежал на животе, вытащив одну ногу и руку из под одеяла. Девушка скинула с себя покрывало и, опуская ноги в мягкие тапочки, побрела маленькими шажочками подошла к изголовью кровати, чтобы просто полюбоваться очаровательными чертами лица ее друга, пока ее тревожность не уйдет на самый последний план. Он ее успокаивал, даже если не был в сознании. Медленно присаживаясь на корточки, чтобы ни одна косточка ее тела не хрустнула и не разбудила парня, Амалия посмотрела на расслабленное лицо, с одной стороны придавленное подушкой. Рот был полуоткрыт, отчего общая картина становилась более прелестной. И все-таки как же он был прекрасен в любом виде… Достаточно полюбовавшись милым выражением лица парня, девушка взглянула на его свисающую с кровати руку и подумала, мол, почему бы и нет, ведь он даже не почувствует. Или же… Заглянув немного вперед, Амалия увидела, что этим самым движением разбудит, нет, даже напугает, брюнета. Его голова вскочит в подушки, а глаза моментально откроются и уставятся прямо на нее. Заспанным и хриплым голосом он спросит: «Ты что творишь?», а Пятая постарается как-нибудь выкрутиться из ситуации и скажет что-то похожеее на: «Мне… Мне приснился кошмар», он цокнет языком, возьмет край одеяла и натянет его до головы, поворачиваясь на противоположную сторону и сказав: «Иди прогуляйся тогда, но не мешай. Я устал». Конечно, это было грубо и неприятно, но, к сожалению, констатировало все факты. Хорошо, что это был самый вероятный вариант из всех представленных. Остальные были более дерзкими и даже как-то пошатывали их отношения. Остановившись на варианте, где она не будет его трогать, и он продолжит сладко спать, девушка решила последовать не произошедшему совету и развеяться небольшой тихой прогулкой до гостинной к маме, чтобы поговорить с ней. Только бы отец уже спал и не услышал шагов ночного гостя… Амалия осторожно выглянула в коридор и, посмотрев по сторонам, двинулась по лестнице вниз, в гостиную, где Грейс занималась рукоделием, точнее, зашивала некоторые атрибуты одежды детей, которые, к сожалению, нельзя перезаказать. Девушка спустилась вниз, осмотрелась и заметила маму на диване, напевающую какую-то мелодию. Слов не разобрать, ведь это была просто напевка для поднятия настроения, но Пятая знала, что у их мамы ангельский голоса, даже если и ненастоящий. Девушка подошла к Грейс и присела рядом с ней. Та хоть и не отрывалась от своего дела, но заметила присутствие одного из детей. Она не стала ничего спрашивать, ведь если кто-то пришел, значит, что-то нужно, и разговор завяжется сам собой. — Мам, — положив голову на плечо робота, унылым голосом начала Пятая. — Я могу открыть тебе секрет? — Прости, Лия, — переведя взгляд на ребенка всего лишь на секунду, с запрограммированной улыбкой ответила Грейс. — Я не умею скрывать что-то от вашего отца. — честно призналась она. Иногда казалось, что в ней все-таки есть что-то человеческое, кроме внешнего вида и голоса. У нее были чувства и эмоции. Реджинальд сотворил ее настолько хорошо, что, возможно, она могла бы быть обычным человеком, не считая некоторых нюансов. — А если потом стереть этот момент из твоей программы? — Если только не забудешь удалить из облака, — с тем же выражением лица подметила Грейс. — Спрашивай, дорогая. Такие теплые слова, которые становятся значимыми только от мамы. Мама… Самый лучший человек на свете, который поддержит и поймет. Грейс как раз была такой мамой. Правда, ненастоящей, но зато она была всегда рядом и даже дала имена своих детям. Как их можно не назвать семьей? — Любить кого-то… это плохо? — поинтересовалась девушка, грустно рассматривая предмет в руках матери. На секунду Грейс остановилась и затуманенным взглядом смотрела на свою незаконченную работу, будто она вспомнила что-то… что-то из прошлого, которое не дает ей покоя, но… она робот и, скорее всего, это просто загрузка определения «любовь» или же перегрузка от сложного для нее слова и его значения. — Мам? — Любовь — это химическая реакция. Разве наука — это плохо? — возвращаясь из транса к работе, ответила Грейс с той же искусственной улыбкой. — Нет, но… если это запрещено? Нарушать какой-то запрет плохо, если это не закон, а просто обещание? — Амалия постаралась выразиться на ее языке. — Если это не противоречит законам, Лия, то все можно. Остальное — дело этикета и воспитанности. Девушка прекрасно осознавала, что мама ее не понимает. Это была довольно глупая идея спрашивать о любви у робота, который не наделен человеческими чувствами, хотя в глубине души она надеялась на это. — Прости, если это не то, что ты хотела услышать, дорогая, — сочувственно произнесла Грейс. Разочаровано вздохнув, Пятая совсем поникла, потеряв надежду найти ответ на вопрос, который уже несколько дней ее мучает. — Думаю, что обсуждать такие вопросы нужно с более живыми существами, Мисс Амалия, — хихикнув, произнес Пого, заходя в гостиную. — Ты как раз вовремя, — с приветственной улыбкой сказала Грейс. Шимпанзе медленным шагом добрался до противоположного дивана с помощью своей трости и присел, расположив палочку перед собой, как опору. — Пого, прости, конечно, но что ты можешь знать о любви? — полюбопытствовалась Пятая. — Вы правы, не так много, — согласился он, кивнув, — но я знаю, что ваш отец не изверг и тиран. Он заботится о вас, вашей безопасности, — монотонно говорил Пого. — Мое мнение полностью солидарно с вашим, и я не против ваших чувств к Мистеру Пятому, но… — …но отец этого не одобрит, да, знаю… — закончила за него Амалия, уныло глядя в пол. — Я хотел сказать об осторожности, но это тоже подходит, — посмеялся Пого. — Вы уже заглядывали дальше? Она не забыла о своей силе. Никогда не забывала. Просто боялась. Пятая боялась узнать, чем это все закончится, обернется. Девушка много раз представляла, что могло бы быть, но чтобы посмотреть дальше — было чем-то невозможным и ужасно страшным. — Нет. — Тогда советую пересмотреть все варианты и выбрать наилучший из них. Вам не стоит бояться неизвесности, Мисс Амалия, сами знаете. — Конечно, Пого. Спасибо, — чуть улыбнувшись, девушка встала на ноги. — Мне нужно выспаться перед завтра. Спокойной ночи. После этих слов Пятая утопала к себе в комнату, чтобы поскорее заснуть и не думать о плохом, о том, что все-таки может произойти. Она постарается думать о хорошем, о том, что у них все может сложиться, несмотря на обстоятельства. — Пойдем, Грейс. Нам нужно стереть кое-какие материалы с камер и твоей памяти, — вставая, произнес Пого.***
Назойливая трель будильника эхом, как им казалось, раздалась по всей комнате, вытягивая хоть каплю сознания из сонных тел. Приоткрыв глаза, солнечные лучи беспрепятственно проникали в комнату прямо в глаза нашим героям, отчего те сразу недовольно замычали, укрываясь с головой одеялом. Будильник, находившийся на подоконнике, все еще работал и будет работать, пока его не выключат. Расположен он там был именно для того, чтобы встать с кровати и, как вариант, больше не заснуть. Но это правило неприменимо к нашим героям, который становились только раздражительней от продолжительного звона. — Пять, выруби его уже наконец! — сердито проговорил парень, зарываясь с головой в одеяло. — Это твои проблемы, если ты не можешь спать с будильником. Я привыкла, — с победоносной улыбкой девушка легла на бок и закинула ногу на одеяло. И теперь это превратилось в настоящую войну не на жизнь, а на смерть, где никто сдаваться не хотел. И, естественно, у одного из них было сильное преимущество, из-за чего Пятый все-таки проиграл такой недолгий, но относительно сильный, "спор". Брюнет заворчал и недовольно гаркнув, телепортировался рядом с окном и нажал на заветную кнопку для отключения ненавистного прибора. Услышав звенящую тишину, он с облегчением вздохнул и посмотрел в окно. На первый взгляд, обычный день, но нет. Сегодня первое октября, День Рождения всех сорока трех незапланированно рожденных детей со сверхспособностями. Интересно, все ли они живы? Навряд ли. Парень развернулся и посмотрел на соседку, которая, кажется, снова ушла ловить счастливые и радужные сны. Естественно, он будет ее будить. Он что, должен страдать один? Ну уж нет. Подойдя к кровати девушки, Пятый присел на корточки и посмотрел на ее сонное миловидное личико. И все-таки… он не знает, что творится у него на душе… что-то, связанное с этой девочкой. Парень не стал раскидываться мелочью и рассматривать все ее черты лица, говоря о том, какой у нее милый вздернутый носик, тоненькие губы и огромные мешки под глазами, хах. Стоп, он уже все сказал… Неважно! — Пятая, — шепотом начал парень, аккуратно дергая ее за ладонь, прицепленную к груди. С чего это он так распинается перед ней? Такими темпами она даже не проснется! Хотя спит очень мило и совсем не хочется будить… или хотя бы не так резко… — Почему это мы такие нежные? — с ухмылкой девушка приоткрыла один глаз, сдерживая смешок. Пятый удивленно распахнул глаза и отдернул руку от соседки, вставая на ноги, пока та принимала сидячее положение на кровати все с той же хитрой и насквозь видящей ухмылкой. Брюнет не знал, как перевести тему и получится ли с ней такой маневр, но если не попробовать, то больше ничего не остается. Кашлянув в кулак, парень стал бегать глазами по потолку, стенам, куда угодно, но только не на нее. — Доброе утро, — быстро протараторил он. — Доброе, — ответила Амалия, ожидая чего-нибудь… необычного с его стороны (и не зря). Постояв пару минут на месте, потоптавшись, Пятый потеребил пуговицу на спальной рубашке, несколько раз почесал затылок и снова кашлял в кулак, как больной. Вскоре его будто осенило, и он неожиданно направился прочь из комнаты. И снова он замялся в дверном проходе, то оборачиваясь назад, то поворачиваясь обратно. Наконец, парень остановился и сказал: — Чай, кофе? Простите, но что? Человек, который не видит причин перед кем-нибудь распинаться, который за банку кофе комиссию перережет, который просто обожает себя и свое эго, только что предложил обычной ошибке временного действия выбор из чая и кофе? Какого… Даже сама Амалия была в шоке и ступоре, не понимая, как такие слова вообще могли вырваться из его уст. Может, он все-таки заболел? Как знать… Как назло еще и шутка пришла в голову, которая была точной копией фразы Пятого, только без последнего слова «меня», которое он точно никогда не скажет, а даже если скажет, то с ним абсолютно что-то не то. Как же хорошо, что она не имеет способности к чтению мыслей, иначе в ее глазах остался бы пятидесятивосьмилетним извращенцем. — Нет, спасибо… — в замешательстве ответила Пятая. Облегченно вздыхая в глубине души, парень собирался уже было выйти, как, повернувшись, перед ним предстал никто иной, как Номер Четыре, вглядывающийся в соперника. Пятый был падок на юную особу, соседствующую с ним, но не на парня, на которого ему совершенно плевать, потому и задерживаться, тратить свое время с ним не стал, поспешив вниз за свежесваренным кофе. Ах, точно… Отец ненавидит кофе.***
— Сегодня я объявляю для вас день Самоуправления по случаю вашего Дня Рождения, — начал Реджи. — Вы можете заказать пиццу, выйти погулять, слушать музыку или же устроить вечеринку. Делайте, что хотите, но не заставляйте меня исправлять последствия вашего безрассудства и не дергайте меня по пустякам, — пояснил он, оглядывая всех своих детей. — Единственное условие: все должно быть, как прежде к одиннадцати часам, иначе больше такого шанса у вас не окажется. Все ясно? — властно переспросил Реджинальд. — Да, отец, — хором ответили приемники Академии Спэрроу в то время, как Академия Амбрелла молчала и даже почти не вслушивалась в слова их отца. Он поспешил удалиться к себе в кабинет без последних слов по типу: «С Днем Рождения», «Удачного дня» и тому подобное. К сожалению, Реджи не поздравлял своих детей, и причина неизвестна, но зато дает им целый день отдыха в год, нежели своим другим приемникам. Все двенадцать детей остались наедине в тишине, не зная, что сказать. Амбрелловцы не праздновали свои именины в юном возрасте и делать это всей семьей — как минимум странно, а вот Спэрроувцы были мастером по одиночному празднованию. Обычно, они все расходились по комнатам и занималась своими делами, ведь компания друг друга не всегда их устраивала, как и сейчас… — Юху, буррито, жди меня! — и через секунду следа радостного Номера Три не осталось в этом доме. Кто-то тихонько посмеялся, как Номер Два, его брат, а кто-то лишь закатил глаза, как Номер Семь, его сестра. — Может, нам следует отпраздновать это всем вместе? Отдохнуть один день от забот? — предложила Эллисон, осматривая всех присутствующих. Лиам, Номер Два, иначе Призрак, прошелся к дивану и сел, положив ногу на ногу. Кажется, парень уже расслабился. — Я не против, — ответил он. — Я тоже! — восторженно согласилась Номер Шесть, Куб. — Я пас, спасибо, — отказалась Номер Семь, Душа. — Позовите, когда придет пицца, — и девушка поднялась к себе в комнату. — Хорошо. Кто еще? — Ваня посчитала, что мнения разошлись в разные стороны. — Мальчики, вы как? — Если вам это так важно, — ответил Лютер и за себя, и за Диего. — Если будет выпивка — я согласен на все, — только что пришедший сонный Клаус встрял в разговор, не зная его сути, и направился на кухню. — Бен, мальчик мой, покажи, где старый придурок держит виски! — позвал парень своего любимого друга. — И как я вообще его терпел? — сам себе сказал Первый и поплелся за братом. Бен уже привык к подколам Клауса, но до сих пор не мог понять, как терпел его столько лет. Давно бы свалил на "тот" свет и не мучался. Но если он остался, значит, что-то да было такое, что гложило его изнутри, то, чего он боялся не просто так. Было страшно думать о собственной смерти и ее последствиях, поэтому Первый старался просто расслабиться рядом с братом. Внезапно Амалия ощутила чужую руку на своем правом плече. Уже перебрав в голове тысячу и одну счастливую мысль, она повернула голову в надежде увидеть того самого, но это был Номер Четыре. Парень улыбнулся сестре. — А ты что думаешь, Лия? — спросил ее брат. — Лия? — переспросили все Амбрелловцы. — Четвертый! — недовольно возмутились Спэрроувцы. Им нельзя было говорить свои подобранные матерью имена, потому что, во-первых, отцу они совершенно не нравились, нежели номера (ему любое имя не нравилось), во-вторых, Реджи запретил говорить их особенно в присутствии другой команды. Парень удивленно огляделся и не думал, что ласковое сокращение вызовет столько негативных эмоций. — Да это же даже не полное имя! — пререкнул шатен. — А теперь поподробней, — с прищуром оглядывая соседку, сказал Пятый, стоящий по ее левую сторону. — У нас есть имена, — в ту же секунду ответила девушка. — Амалия! — опять с недовольством воскликнули вторые приемники. — Они уже знают. Что скрывать? — вздохнув, пояснила Пятая. — Отец просто запретил их говорить… Они ему не нравятся. — Не удивительно. Этот придурок не удосужился дать нам имена, пока это не сделала мама, — поддержал Диего. — Так же, — вздохнул Лиам. Неловкое семейное молчание под крики Бена и смех Клауса из кухни. — Так, ваши имена…? — подталкивала Ваня. — Бен, как вы уже знаете, Лиам, Ноа, Финн, Амалия, Беверли и Рейчел, — по порядку ответила Пятая. Конечно, было интересно, почему они так остро отреагировали на запрет, но спрашивать не стали, чтобы не создавать конфликтов на пустом месте, тем более когда у них тоже есть скелеты в шкафу. — Амалия, значит… — шепотом повторил Пятый, смакуя. — Красивое имя, — неловко выдал парень, но тихо, чтобы уловила только она. Он будто читает ее мысли! Девушка как раз нервно теребила рукав пиджака, думая над тем, как Пятый отнесется к этой небольшой тайне и вообще ее имени. Ему понравилось! И ей тоже нравится… В это время Номер Четыре в буквальном смысле читал мысли сестры, для чего и приобнял ее за плечо. Ему не понравилось то, что ее так заботит мнение этого подкидыша и, конечно же, знатно рассердился. Он закинул ей в голову мысль о том, как он, Пятый, ей противен. Естественно, это была необоснованная и совершенно чужеродная мысль в ее голове среди остальных! Девушка сразу заметила что-то неладное и удивленно перевела взгляд на брата, а после рассерженно на него смотрела, сверлила взглядом. — Финн, убери руку, пожалуйста, — сквозь зубы прошипела Амалия. Парень лишь закатил глаза и, набирая в грудь воздуха, убрал руку с ее плеча, а после раздраженно выдохнул. Ему не нравилось все это, ведь их отношениям с сестрой, кажется, конец, а их даже не было! Пятый, наблюдавший за этим со стороны, лишь победоносно ухмыльнулся, чувствуя, что ему даже не придется сражаться. Он уже выиграл без боя. — Тогда разделим обязанности… — начала Эллисон. — Я пас, — отказался Пятый. — У меня слишком много других дел, — и он исчез в синем искажении. — Хорошо… Мы с Ваней беремся за выпечку, Лютер, Диего, Клаус и Бен пойдут за продуктами для вечеринки, Лиам и Беверли выберут музыку, а Финн и Амалия за декорациями, согласны? — предложила мулатка. Решение было единогласным и все направились по своим заданиям. Парни, отправленные в магазин, вели себя, как дети. Не зря отправили всех вместе, иначе бы поодиночке точно не дошли. Пьяный Клаус хотел прямо в магазине что-нибудь выпить и нагло домогался до своей так называемой "сучки-привидения", который в свою очередь спасался за спиной Лютера. Диего в это время ходил в отделе оружия и так засмотрелся на ножи-бабочки, что его было не оторвать. В общем, парни потеряли очень много времени, но провели его весело (в каком-то смысле). Ваня и Эллисон решили не печь огромный торт на всех, а приготовить для каждого кекс с его именем и одной свечкой, которые они будут задувать в конце празднования. Девочки сначала стали выбирать рецепт из поваренной книги, которую нашли на полке, а после для достоверности информации переспросили у мамы. Им оставалось лишь ждать парней с продуктами, но ожидать их пришлось долго… Беверли и Лиам не так долго выбирали музыку: они взяли все музыкальные предпочтения каждого из семьи, что-то убрали, добавили каких-то новинок и хитов, — и получили неплохо плейлист для их вечеринки. Конечно, там не только бодрящая и зажигательная музыка, но и тихая, спокойная, как раз для медленного танца. Финн и Амалия в полной тишине добрались до магазина для праздников и набрали много хлопушек, колпачков, гирлянд и остальной атрибутики. Задержавшись ненадолго в торговом центре, они поспешили домой снова в полной тишине. Конечно, было неловко, но нить между ними куда-то исчезла. По прибытию домой, парочка разложила купленное в гостиной и принялись украшать зал. Лиам и Беверли, закончившие свое дело, вызвались помочь, и, конечно, те были не против, а даже за. И вскоре зал состоял не только из однотонных цветов, но и разноцветных добавлений! Через полчаса в гостиную пришли остальные с закусками, стаканчиками и, по просьбе Клауса, алкоголем. Разложив это все на длинном кофейном столике, Лиам включил музыку с пульта управления колонками в доме. Приятные зажигательные мелодии заиграли по углам, и тело само собой хотело уйти в пляс. Через десять минут была доставлена пицца. Много коробок с разным вкусом, тогда-то и подошли еще двое детей: Рейчел и Ноа. Которые сначала присоединились к трапезе, а потом к общему веселью. Сейчас они были одной большой семьей без тайн и секретов, будто всегда были вместе. Ваня расспрашивала у Рейчел о нюансах их силы и как их можно улучшить. Диего и Ноа соревновались и спорили насчет скорости. Второй должен был кинуть нож, а Третий добежать до стены быстрее, чем он туда попадет. К сожалению, скорость света Молния еще не обуздал, но скорость ножа для него была, как два пальца об асфальт, чего не обрадовался Диего. Эллисон и Лютер обсуждали с Беверли и Лиамом их силы. Обменявшись информацией, каждый захотел посмотреть на это в действии, поэтому Шестая приобрела форму стаканчика в руках мулатки, а Второй стал невидим и взял стаканчик, от чего казалось, что он летает. Удивительно! Лишь Амалия и Финн сидели на диванах по разные стороны и чего-то то ли боялись, то ли ждали. Но, к сожалению, они думали не об одном… Четвертый хотел загладить свою вину перед сестрой, попросить прощения и спросить насчет ее чувств к Пятому. Конечно, он не был глуп и слеп, поэтому видел, как этот засранец в маленьких шортах за пару дней украл его возлюбленную, как и ее первый поцелуй… Да, он все знает. Он же Чтец. И все-таки он не мог отступить даже после этого, ведь слишком сильно ее любит, чтобы из-за какой-то мелочи бросить свои старания, хоть они ничего и не приносят. И вот Финн набрался смелости, хотел было встать, подойти к ней и глубоко извиниться, но как только он поднял глаза с пола, то не увидел сестры на месте. Оглядевшись, Четвертый не увидел ее вообще…***
Амалия сидела на диване и теребила пуговку пиджака, думая над тем, стоит ли делать то, что она задумала? С одной стороны, это было очень стыдно (в каком-то смысле), и у него, естественно, возникнут вопросы, но, с другой стороны, это же праздник, и почему он должен быть недоволен? Не откажется же? А если да…? Собрав всю волю в кулак, Пятая встала с места, подошла к пакету с купленными безделушками из торгового центра и, пока все заняты и не замечают ее, двинулась в сторону своей комнаты, где, наверное, должен быть ее любимый и обожаемый сосед. Уверенным шагом дойдя до комнаты, ее сила духа вдруг куда-то испарилась, осталась в гостиной на вечеринке. Теперь ей было страшно. Сердце бешено колотилось, а мысли путались, выставляли вперед только плохие моменты. И нет, она не хотела знать все наперед. Какой тогда смысл жить, если знаешь каждый момент? Это невыносимо! Поэтому девушка не так часто пользуется своей способностью и всячески пытается этого избежать. Возвращаясь к происходящему, Амалия настолько запуталась, что даже не знала, нужно ли постучать в свою комнату! Ну, а вдруг он переодевается…? Мысли прочь! Просто два стука и открыть дверь… Два стука и дверь… Два стука… Дверь… Выполнив повторяющееся в голове действие, девушка трясущимися руками отворила дверь, зашла в комнату и закрыла. Она подняла глаза на парня, стоящего у окна. Как хорошо, что ее опасения не подтвердились. Пятый смотрел на улицу с задумчивым видом. Ему не мешала музыка, исходящая из гостиной, и даже небольшой скрип двери он не заметил из-за своих великих дум. Но о чем? Обычно люди не просто так смотрят в окно, а за чем-то наблюдают, но тут… совсем другой случай. Его что-то тревожило, а следить за чем-то было хорошим способом к размышлениям. — Пять, — обратила внимание на себя девушка. Он моментально среагировал и повернул голову в ее сторону. Не ожидая ее здесь увидеть, парень удивленно вскинул брови, засунул руки в карманы, и шарил глазами по комнате. — О, Пя… Амалия, — оговорился брюнет, — почему не с остальными на вечеринке? Девушка сделала пару неуверенных шагов к нему и теперь между ними оставалось всего два метра. — Хотелось бы задать тебе тот же вопрос, — без наезда, а даже с самоиронией сказала девушка. Они сами не знали, почему, но их потянуло на смешок то ли от шутки, то ли от неловкой ситуации, то ли от обворожительной улыбки друг друга. — Я не вижу в это смысла, — честно ответил Пятый. — Я не отмечал свой День Рождения пятьдесят восемь лет. Неужели начну сейчас? — риторически спросил он. — Никогда не поздно что-либо начать, — но, кажется, она была серьезно настроена на его присутствие на торжестве. — Ты такой же полноправный член нашей семьи. Так почему ты не можешь забыть о делах хотя бы на пару минут и повеселиться? Расслабься. — Амалия… ты просто не понимаешь, — ответил парень. — У меня тоже есть секреты, как и у тебя, поэтому давай не поднимать эту тему? — спокойно попросил брюнет. — Хорошо… — согласилась девушка, только чтобы не разозлить его. — Вообще, я хотела поздравить тебя, — по делу начала она. Пятый внимательно слушал соседку, осмотрев ее позу. Теперь он понял, что ее обе руки находятся позади не потому, что она стесняется или боится его, а просто потому, что Амалия что-то скрывает, например, какой-то подарок, судя по контексту. Девушка незаметно выдохнула и вытащила руки из-за спины, придерживая презент обеими руками. Она держала кружку с рисунком облаков перед собой. — Я подумала, что в твоем времени у тебя наверняка было что-то свое, а здесь нет, — нервно говорила Пятая. — Поэтому эта кружка теперь будет твоей здесь. И так как отец недолюбливает кофеин, то я взяла и его, — девушка протянула ему кружку с пакетиком кофе в ней. — И если ты заметил, то рисунок похож на те облака на пластыре, который ты мне тогда дал, — на всякий случай приметила она. Пятый с приоткрытым ртом глядел неверящими глазами на подарок, первый подарок в его жизни просто так, за то, что он просто есть, за то, что родился в этот день. Он посчитал неуважением свое долгое отсутствие в подсознании, метаясь от вопроса к вопросу, и поспешил принять кружку, бережно укладывая ее в своих двоих. Пятый все еще не верил в это и оглядывал подарок, думая, что это просто сон, розыгрыш или неудачная шутка. Хотя, может, он надеялся на это?… Девчонка, которая знает его всего ничего, с которой они, по факту, должны быть врагами, с которой они по разные баррикады, которая заставила его сердце биться чаще из-за одного лишь ее грубого слова при их первой встрече (фетиш на строгих дам), сделала такой дорогой для его сердца подарок, в то время как его любимая семья, которую он спас от апокалипсиса два раза, которая винила его во всех бедах и странствиях, даже не сказала одного единственного «спасибо». Стоило бы задуматься, а нужно ли что-то менять?… — Амалия… — все еще шокированно глядя на презент, парень постарался выдавить из себя хоть что-то, чтобы не создавать неловкую тишину. — Это… Ты… — не мог подобрать слов Пятый. Девушка закусила губу и разочарованно отвела взгляд в сторону. Ей казалось это неправильным. Думала, что обманывает его и делает это не из ее же блага, но как объяснить?… К сожалению… Она внезапно ахнула, хватая воздух ртом, ведь ее неожиданно заключил в крепкие объятия, выводя из раздумий. Амалия почувствовала тепло и радость, передаваемое ей, как по проводнику. Пятый уткнулся носом ей в ключицу, зажал в своих кулаках ее пиджак и сильно-сильно обнял, пытаясь так выразить свою благодарность, заботу, а также передать всю боль и одиночество, копившееся у него на душе долгие годы. Он был растроган и даже поверить не мог, что обычная кружка так растопит его сердце почти неизвестному человеку. Но если это все же ловушка, то он рад почувствовать себя счастливым всего на секунду, но это будет самое огромное огорчение в его жизни. — Пять… — виновато произнесла она, сжимая его в своих объятиях в ответ. — Прости меня… — но не успел парень что-либо сказать, девушка моментально добавила. — Прости, что вывела тебя на эмоции, — со смешком произнесла Амалия. — Расскажешь кому-нибудь — убью, — пригрозил парень, утыкаясь носом в ее волосы. — Я же знаю, что нет. Но она не хочет знать. Она хочет узнавать. Спустя минуту, они отстранились друг от друга и неловко рассматривали узоры на паркете в полной тишине, пока до Пятого не дошла мысль, очень важная мысль. — Но у меня нет для тебя ничего, — предъявил брюнет, будто собираясь отказаться от подарка. — Нет-нет, мне ничего не надо! — она в спешке замахала руками. — Считай, что это мой тебе подарок за все твои пропущенные Дни Рождения. Мне просто достаточно… что ты рядом, — с каждым словом ее голос становился тише, а под конец будто охрип. Пятый хоть и был самовлюбленным и эгоистичным (со стороны семьи), но когда его так растрогали, он просто не мог ответить тем же, не отдать частичку своей любви кому-то, кто в этом нуждается, кому он хочет ее отдать. Брюнет не мог оставить ее в этот день без подарка, но и отдавать свой она не принимала, поэтому парень принял решение импровизировать, действовать на ходу, чтобы оставить этот День Рождения незабываемым не толькт для себя. Пятый быстрым шагом подошел к своей прикроватной тумбочке и положил туда кружку, ласково проведя по ней кончиками пальцев. Он повернулся и чуть ухмыльнулся, глядя на соседку. И только лишь из-за этой секунды она поняла, что сейчас что-то будет. Парень схватил подружку за руку, не принося ей никакого вреда этим действием, и потянул за собой на выход из комнаты. Конечно, от неожиданности и неизвестности девушка затормозила спутника, упираясь пятками в пол, после чего он затормозил. — Что ты делаешь? — недоумевала Оракул. — Если тебе так важно мое присутствие, то могу ли я сделать это для тебя подарком? — раскрыл все карты Таймер. Она удивленно приоткрыла рот, но незамедлительно произнесла, вначале заикаясь: — Если только тебе это в радость. — Безусловно. Они подобрались к лестнице, все еще крепко держа друг друга за руки. Парочка это заметила сразу, но никто не был против, поэтому оба просто молчали, наслаждаясь теплом и счастьем, разливающимся по их телам. — Кстати, откуда ты узнала, что Колумбийский — мой любимый вкус кофе? — поинтересовался Пятый, пока они неспеша за ручку спускались по лестнице. — Я узнала аромат этого кофе, когда гуляла по торговому центру, — пояснила девушка. — А твой пиджак отдавал им, — ответила она, — или твои волосы, — чуть тише сказала Амалия, — или весь ты… — шепотом, чтобы он не услышал, закончила Оракул. — Теперь буду пить его чаще, — и не поймешь: услышал или нет… Дойдя до конца лестницы, парочка прислушалась, чтобы услышать хоть какие-то нотки зажигательных и энергичных песен, но на деле они не уловили абсолютно ничего. Вечеринка так внезапно закончилась? Не может быть, они же только начали свое празднование. Вдруг отец приказал сворачиваться? А Амалия уже столько сцен в голове понапридумывала, снова забыв, что владеет такой необъятной и полезной силой (в каком-то смысле), но использовать ее сейчас она не хотела из принципа, поэтому отдалась случаю. Парочка медленным шагом зашла в гостиную, оглядываясь. Уже на входе они услышали тихую медленную песню «Laughing on the outside», которая в данный момент отыгрывала роль для медленного танца. Пятый оглядел зал и всех присутствующих, которые, к большому удивлению, танцевали. Никто не сидел на месте. Взглянув на своих, Таймера не удивила пара Эллисон и Лютера. Об их чувствах, кажется, знают все, кроме их самих. Он был рад, что спустя долгое время они могут расслабиться и насладиться присутствием друг друга. Также обычным было поведение Клауса, обжимающегося с Беном. Сеанс положил руку, держащую открытую бутылку виски, на спину брата, тем самым прижимая того к себе, а второй ладонью сплел с ним пальцы и ей же "вел" танец. Ужас, в свою очередь, закатил глаза и устало вздохнул, не понимая, за что ему это, но отнекиваться не стал, ведь черт его знает, что может натворить пьяный Клаус. Вот медленный танец Диего и Вани настолько удивил Таймера, что тот даже приподнял брови, хотя его очень трудно вывести на мимические эмоции. Они улыбались друг другу и мило хихикали. Пятый никогда не видел, чтобы Второй так искренне улыбался и вообще думать не мог о том, что эти двое так хорошо друг к другу относятся. Все-таки он ошибался, у Диего есть друзья, а у Вани — семья, и сейчас они выглядели как настоящие любящие брат и сестра. Он хотел бы также… Амалия оглядела своих товарищей, и совершенно не ожидала увидеть ни одну из танцующих перед ней пар. Девушка смотрела на них с выпученными глазами. Беверли и Ноа? Они же…! Довольно похожи… Оба энергичны, веселы и оптимистичны. Они всегда видят только хорошее и постоянно улыбаются. Хоть Третий и настоящий ворчун, но Шестая всегда успокаивала его и говорила, что не стоит сердиться. Они подходят друг другу… даже хихикают и смущенно улыбаются… Но а Рейчел и Лиам? Это же совершенно…! Одинаковые личности… в общем плане. Тихие, спокойные, только Седьмая более мрачная и закрытая, а Второй открытый и харизматичный. Они хорошо дополняют друг друга, как бы странно это не звучало… Но они же все братья и сестры, хоть и не кровные! Разве так можно…? Наверное, если посмотреть на команду Ноль. Рассмотрев комнату, Оракул заметила, а точнее не заметила, Номера Четыре. Его просто не было здесь. Обиделся и ушел? Или же пошел искать ее для медленного танца? В любом случае, ей было жаль Финна и его невзаимные чувства. Она бы хотела что-то с этим сделать, как-либо помочь, но у нее совершенно не было вариантов, к сожалению… Неожиданно она почувствовала легкость и холод в ладони, жар и мурашки на талии. Обернувшись на Пятого, она недоуменно на него взглянула, вскидывая брови. Девушка бегала глазами то на его руку на своей талии, то на спокойное лицо Таймера, которого это, кажется, ни капли не смущало. Ее щеки неожиданно захватил румянец, а тело отдало еле заметной дрожью. — Потанцуем? — серьезно и с надеждой в глазах спросил парень. Он будто смотрел ей в душу щенячьим взглядом, только вот это было не обязательно, ведь Амалия в любом случае согласилась бы. …но поиграть на его нервах она любила. — Я с удовольствием потанцую с ослепительно красивым молодым человеком, — Пятый недоуменно на нее взглянул и уже хотел ухмыльнуться, но… — Ты его не видел? — усмешка перешла на губы Амалии. — Ты, кажется, уже ослепла, раз не замечаешь его прямо перед собой, — выкрутился парень. Они хитро улыбнулись друг другу и, последовав примеру остальных, скрепили тела в скованном для них танце. Он положил руку ей на талию, а вторую подставил для ведения. Оракул обхватила его плечо, а другую руку уместила в его худощавой ладони. Встретившись взглядами, парочка мысленно спросила друг у друга, готовы ли они, и начали медленно двигаться в такт песне.My darling, can't we make up?
Ими двигала скованность, но никак не чувства, которых они боялись показать. Медленно и отстраненно они старались не глазеть друг на друга, а на другие пары, которые так легко и плавно двигались. Загорелась зависть, но всего лишь на секунду. Внезапно они почувствовали, как их тела, между которыми была видимая яма, соприкоснулись, создавая вдвое больше бабочек в животе. Вместе с этим придвинулись и их лица, которые изумленно с небольшим румянцем глядели друг на друга. Катализатором этого действия была Ваня, в следующую секунду танцующая с Диего, как ни в чем не бывало. Кажется, она поняла, что этим двоим не помешает небольшой толчок для развития отношений, хоть они так совершенно не считали. Повинуясь воле сестры, Пятый прижал девушку за поясницу ближе к себе, стараясь не отворачиваться от волнения. Кажется, у него впервые за всю жизнь вспотели ладошки… Амалия последовала примеру спутника — хотя ее смущению не было предела — и сама придвинулась чуть ближе, обхватывая его шею обеими руками, а Таймер, в свою очередь, расположил их на талии подруги. Теперь они были близко как никогда: ощущали обжигающее дыхание друг друга, чувствовали дрожь и биение сердца. А билось ли оно вообще?…I'm laughing on the outside
Для них обоих был просто идеальный момент для признания в том, что так долго и старательно скрывали. Всего лишь минута откровения, вытекающую в вечность немого молчания.Crying on the inside
— Пятый, мне нужно тебе кое-что сказать, — Оракул спохватилась первая, шепча ему на ухо.Cause I'm so in love with you
— Мне… мне тоже есть, что тебе сказать, — понимая, что сейчас все решится, парень напрягся. Никто их не слышал, все были заняты своими партнерами, танцами и веселым времяпровождением. Сейчас они никому не нужны, и никто им не помешает: ни камеры, которые снимают только их танец, ни отец, который сидит в своем кабинете и впоследствии не узнает об этом, ни их зажатость, ведь сейчас они раскрепощены больше всего. — Я хотела поговорить о нас, — начала девушка, собираясь закончить предложение, но ей не дали и слова вставить. — Амалия, я все знаю, — с каким-то сочувствием произнес он (или ей послышалось?). — Я давно это заметил. Неловкая секунда тишины. Но время не резиновое, его нельзя тратить на пустое молчание в догадках, а лишь на толковые и деловые вещи. Только ей просто нужно было осознать то, что он сейчас сказал, ведь эти слова достаточно сильно шокировали ее и даже рот открыть не дали. А так ли он понял, о чем она собралась говорить? — Я ничего не могу сказать тебе насчет этого, ведь сам не до конца понимаю, что происходит, — решил развеять тишь брюнет, — поэтому давай оставим этот разговор, — попросил он. — Как давно заметил? — бесчувственно поинтересовалась девушка. — Когда ты пострадала. ... — И ты не обижаешься? — недоуменно спросила Оракул. — Конечно, нет, — прыснул Таймер. — Ты не могла с этим ничего поделать. Это не твоя вина. Амалия слегка улыбнулась. Она думала будет хуже. Думала, что Пятый разозлиться до чертиков, когда узнает, что его предали, но он так легко и спокойно отнесся к этому, даже оправдал ее! Ей не пришлось самой перестраивать ход его мыслей, а просто стоило рассказать все, и он поймет. Как же ей стало легко, когда он сам сказал, что она не виновата. Теперь Амалия думает точно так же… Песня стала заканчиваться. Играли последние секунды. — Я думала, ты будешь зол, — начала озвучивать мысли она. — Я же обма… — С чего мне злиться? — недослушал Пятый. — Может, снаружи я и бесчувственный старик, но на самом деле я все понимаю. — Хорошо… — Амалия облегченно вздохнула. — Просто знай: не доверяй никому, даже самому себе, — напоследок кинула девушка и с окончанием мелодии отстранилась. Парень недоуменно взглянул на девушку. Что за неожиданный вброс неподходящего под тему наставления? Они же говорили о своих чувствах, о любви друг к другу, которая, на удивление, так легко выбралась на поверхность без неловких отрицаний и с полным принятием своей влюбленности. Честно, Пятый до сих пор не разобрался в себе и не был уверен на сто процентов, но склонялся к варианту, что его сердце принадлежит ей, находиться в ее хрупких, женских ладошках. Возможно, он и не будет никогда уверен до конца именно в этом решении (он же у нас всегда решительный), ведь такое происходит у него впервые… Таймер надеялся, что это любовь, влюбленность. Самая настоящая, самая светлая, иначе его можно наречь до конца жизни сухим, бесчувственным старикашкой с развивающимися подростковыми гормонами, которые, в данный момент, неимоверно шалят. Ему оставалось надеяться, что это не погоня за его первой юбкой, а путь в светлое и счастливое будущее. Он хотел хотя бы короткое время почувствовать себя жизнерадостным, нужным кому-то, и только у нее получилось это сделать достойно. Из-за глубокого провала в свое подсознание, Пятый уже забыл, что встревожило его голову, да и заморачиваться не стал в такой день, а сразу же пошел к столу с едой и, прибрав небольшую закуску, попросил Клауса о капельке алкоголя.***
Оракул, в свою очередь, еще с начала вечеринки заметила неладное поведение своего брата. Учитывая то, в какую сторону стали развиваться их отношения, можно понять, что тут был бы необходим скотч, клей и изолента, много изоленты, чтобы снова скрепить их доверии и взаимопонимание, выстраиваемое годами дружбы. Она не хотела вот так вот просто терять друга, ведь Финн был единственным из семьи, кто знал о ней больше всего (не только из-за силы). Она по-настоящему дорожила им, но как лучшим, самым классным, другом и братом, к сожалению. Девушка не хотела думать, что ее влюбленность к Пятому может легко раскрошить все, что у них было, но так есть на самом деле, и она готова это исправить. Амалия хотела извиниться за все: за то, что они редко видятся и пересекаются лишь на тренировках; за то, что она поставила в приоритетах на первое место парня, которого знает всего ничего, а не семью, которая с ней и в огонь, и воду (с этим пунктом можно поспорить); за то, что упрекала его в попытках сохранить дружбу и поддержать общение; за то, что ушла и не потанцевала с ним, хотя догадывалась, нет, даже знала о его яром желании. Ей очень стыдно. Легкий стук и скрип двери с табличкой под номером Четыре. Заглянув в комнату, она заметила Финна около окна, задумчиво поймавшего взглядом что-то на улице. Интересно, у всех парней такая привычка: стоять и загадочно смотреть в окно? Даже когда девушка зашла в комнату, он не шелохнулся, глазом не моргнул, а продолжал смотреть ли на проходящих мимо людей, то ли на проезжающие машины. Она и не надеялась так сразу привлечь его внимание после всего случившегося. Амалия понимала, что нужно время, что восстановить их прежние отношения, но этому нужно хоть как-то поспособствовать. Сделав пару шагов к другу, она остановилась в трех метрах от него, ожидая, посмотрит ли он на нее или проигнорирует, скажет что-нибудь первый или промолчит. Если оба варианта окажутся провальными, то нужно действовать в десять, а то и в сто раз уверенные и сильнее. Так и получилось. Ноль внимания, лишь серьезное, хмурое лицо, рассматривающее улицу. Она решила не затягивать. — Финн, прости, — начала девушка. — Я не знаю, что происходит с нами в последнее время (ложь), но мне это тоже не нравится, — это звучало, как предъявление. — Я не хочу, чтобы мы переставали быть друзьями, — честно, оставляя после этих слов звенящую тишину, призналась Оракул. Лишь мимолетное дерганье губ и еле слышимый вздох. — Амалия… — она удивленно вскинула брови на его ответ, хотя даже не ожидала. — Я тоже не хочу ссориться, — Четвертый перевел на нее взгляд полный грусти и печали. — Но ты же знаешь, что я просто не могу видеть, как ты… с ним… — ему трудно давались эти слова, что он даже закусил губу, сжимая ладони в кулаки. — Я понимаю, что так нужно, что ты влюбилась, но, Амалия, ты должна знать, к чему это все приведет. Это же суть твоей силы! — парень увидел ее потерянный взгляд. — Если ты правда его любишь, то не дашь ему влюбиться в тебя. Девушка печально опустила глаза в пол. Он прав. — Я все понимаю, — сглотнув ком в горле, она постаралась улыбнуться, — поэтому я отказываюсь от своих чувств, как и от задания, — Оракул усмехнулась сама себе. — Мне будет трудно… очень. Но ты же будешь рядом? — с надеждой спросила девушка. — Конечно, — Чтец сгреб ее в охапку своих объятий. — Я всегда рядом, даже если все будет плохо, знай это, — он по-братски поцеловал ее в макушку, сжимая в теплых обнимашках, как она любила. — Я могу помочь поскорее забыть его, если хочешь… — Нет, не нужно. Я хочу любить его, — Оракул постаралась сдержать одинокие слезы. — Даже если это невзаимно, оно приносит мне счастье. Финн понимающе кивнул и не стал спорить, а тем более настаивать, продолжая успокаивать сестру в своих руках. — Ты все сделала правильно. — Надеюсь…***
Парочка решила спуститься вниз, к остальным, чтобы продолжить торжество, а точнее подвести его к скорому завершению. Многие из команды Ноль (Диего, Эллисон и, в особенности, Клаус) были под воздействием алкоголя, но вели себя достаточно трезвое (не считая Клауса). Остальные тоже приняли каплю спиртного втайне от отца, чтобы чуть-чуть почувствовать себя расслабленными. Пришедшие объяснили свое отсутствие тем, что им нужна была минутка, чтобы поговорить наедине, и никто не стал вдаваться в подробности, даже Пятый. Хотя он и позволил себе немного ревности, но помнил, что сегодня они признались друг другу в чувствах в танце, и беспокоиться не о чем. В завершении сегодняшнего торжества они должны были задуть свечи на праздничном… праздничных кексах, которые Эллисон и Ваня испекли вместо торта. Девочки украсили их скромно: написали имя каждого цветной глазурью и украсили посыпкой. Перед этим они спросили у Бена насчет присутствия аллергической реакции на какой-либо продукт, и, к счастью, все были здоровы. Амалия пересмотрела все кексы с разноцветными именами и остановилась на одном, что так сильно привлек ее внимание. Голубой глазурью было выведено порядковое числительное. Пятый… Девочки поспешили выключить свет, а парни принялись зажигать свечки. Вскоре комната и лица именинников были освещены лишь маленькими тусклыми огоньками. Каждый уместил свой десерт в ладонях и смотрел на огненный цветок, как на каплю светлой надежды в море тьмы. — Загадываем желание, — произнес Финн, давая каждому минуту на раздумие, как и самому себе. — Итак, один… Два… Три! Через секунду гостиная погрузилась в кромешную тьму из-за выключенного света и закрытых штор. Запах алкоголя и дыма от свечей смешался, создавая неприятную обстановку. Кто-то поморщился, кто-то откашлялся, а кто-то предложил открыть окно. Они отошли от места действия, чтобы не внушать неприятные пары, и принялись вкушать каждый свой десерт. Оно было очень вкусным, но молодым Харгривзам принято держать себя в форме и воздерживаться от сладкого на определенное время, поэтому этого, по мнению отца, им было достаточно. — Нам нужно разойтись по комнатам. Нельзя задерживаться даже на минуту, — предложил Бен. Все согласно закивали и принялись убирать малые последствия своего празднования: обертки от конфет, использованные кружки, свечи и много чего другого. Время поджимало, и Грейс вызвалась убрать все за них, чтобы те поскорее пошли по комнатам, пока отец не спустился проверить их местонахождение (а нужно ли ему вообще спускаться?). Дети поблагодарили маму, обняли и поцеловали ее в щечку, поспешно разойдясь по комнатам. Старшие также не удержались от материнских ласок и повторили действие своих младших братьев и сестер. Диего даже и отходить не хотел от мамы, но ему тоже пришлось уйти к себе в комнату. На лестнице, когда все расходились по своим спальням, Клаус неожиданно спросил: — Э-эй, — слегка подпьяневшим голосом позвал он. — А как насчет собраться у кого-нибудь в комнате и поиграть во что-нибудь? — выпивая с горла бутылку спиртного, предложил Сеанс. — Во всем доме камере. Лучше держи язык за зубами и не веди себя подозрительно, — спокойно ответила Рейчел, но можно подумать, что она огрызнулась. — Периодически Пого стирает тот материал, который отцу лучше не видеть, как, например, этот разговор, наши секреты, которые мы рассказываем друг другу, и много тайн, скрывающихся от отца, — объяснила Беверли, понимая, что и этот разговор сотрется из записец отца. — Неужели все настолько строго? — недоумевал Пятый. — Как видишь, — вздохнул Бен. — Немедленно по комнатам и спать, — скомандовал парень. — Эй, Бен, — прикрикнул пьяный Клаус, — а может в задницу эти правила? — легко произнес Сеанс, которого держал Лютер, чтобы тот не упал. — Проведем ночку вместе, — кажется, он попытался флиртовать, но из-за его состояние ему удалось лишь изобразить наркомана… Бен испуганно раскрыл глаза от внезапного предложения. Как вообще у него язык повернулся предложить такое несовершеннолетнему? Он даже не помнит о их взаимоотношениях! — Не волнуйся, — произнес здоровяк. — Сегодня ты спишь со своими, Бен, — успокоил его Лютер. Первый из команды Ноль потащил пьяного Клауса за шкирку в четвертую комнату, а Финн пошел вместе с Беном в первую выслушивать очередные недовольства его первой жизни. Все остальные даже не удивились такому поведению Четвертого (кроме Спэрроувцев) и разошлись по комнатам, соответствующим их номерам.***
Теперь они были одни в глухой тишине. Разговаривать не особо хотелось, да и просто не о чем, ведь, во-первых, опасно (камеры), во-вторых, они и так уже все сказали друг другу, хоть никто и не понял смысл сказанных слов. И все же… он начал первый. — Амалия… — Нет, — резко отрезала девушка. — Нам нельзя здесь разговаривать, — шепотом сказала она, и слежка за ними тут не при чем, ведь ей ппосто не хотелось начинать этот разговор. — Тогда будем говорить на улице, — говоря это, Пятый схватил ее за локоть, и в ту же секунду они переместились на улицу, около Академии. Амалия даже не успела ничего сообразить. Моргнула, и она уже на улице, освещенной тусклыми фонарями. Машины изредка напоминали о себе ревом мотора, но в основном было подозрительно тихо, без единой души в одиннадцать часов вечера. Девушка была возмущена. Она отказалась от своих чувств и задания, воздерживается от общения с ним, чтобы не искушать себя, но Пятый все равно как-то пытается с ней контактировать, при чем он это все знает! Оракул выдернула руку из его хватки и, сощурив брови, отошла чуть поодаль. Девушка скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на Таймера. — Ты же понимаешь, что нам влетит, если отец узнает об этом? — Не узнает, — серьезно ответил парень. — Я все продумал. Снова молчание. Время как песок течет сквозь пальцы и растворяется в море прошлого, а он тратит это время на пустое молчание? Зачем тогда привел сюда? — Насчет сегодняшнего разговора, когда мы танцевали… — набирая в грудь воздуха, завел тему брюнет и сразу отвел взгляд. — Звучит смешно, но я знаю, что время — хитрая штука, поэтому понимаю: медлить и думать — не лучшее решение, — Пятый сделал шаг к ней навстречу, посмотрев прямо в глаза. — Я хочу жить здесь и сейчас, хочу чувствовать и любить, хочу попробовать все в этой жизни, которая неспроста досталась мне заново. У меня есть второй шанс начать все с чистого листа, и я не хочу сомневаться всю жизнь в том, чего не пробовал, — кажется, она прекрасно понимала, к чему он клонит, и ее мысли начали путаться между собой, — поэтому… Пятая… нет, Амалия, я, кажется, тоже влюблен в тебя, — начало было долгим и невыносимым, но конец вышел быстрым и скользким, что совсем не мог уложиться в ее голове. Как понимать «тоже»? Он узнал о ее чувствах!? Конечно, это было и так понятно, но… но почему «тоже»? Она же еще не признавалась ему в этом!… Или же… Если только он понял тот разговор не совсем так, как она его хотела преподнести… Это признание рушит все, что в дальнейшем задумала Пятая! Этого не должно было быть! Точнее должно… но она даже не думала, что так может произойти! Все-таки иногда нужно пользоваться силой, чтобы не происходило "таких" ситуаций. Амалия собиралась заглушить влюбленность, отказаться от воли отца, пойти против него, и помочь своему предмету воздыхания, но если так продолжиться и дальше, то она просто не сможет не выполнить задание… Нужно что-то делать. — Пять… ты все не так понял, — придется сказать правду, жестокую и суровую. Внезапно радостное и счастливое лицо брюнета сменилось непониманием и пустым взглядом. Птенец надежды в его руках умер, не успев даже попробовать взлететь, начать жить. Этого не было видно, но, казалось, что в его глазах рухнул весь мир, оставляя после себя лишь пепел и щепки, будто еще один апокалипсис. Через минуту бесцельного оглядывания по сторонам, он сделал шаг назад, неловко почесал затылок и сунул руки в карманы, не смея посмотреть ей в глаза. Ему стыдно за свои чувства, за то, что признался, показался слабым, коим не является. — То есть это было не признание? — решил уточнить парень. — Нет… — сочувствующе ответила девушка. Амалия понимала, что нужно рассказать правду, чтобы больше не создавать таких ужасно неловких ситуаций, но… произойдет ли так же, как она думала?… Оправдает ли? Отнесется спокойно? Конечно нет! Она это знает и не зря удивилась, когда этого не произошло. Готова ли Амалия так резко прекратить с ним общение на почве предательства? Тоже нет. Она хотела сделать это максимально медленно и, к сожалению для нее, эффективно, но если сейчас он все узнает и разозлится, будет намного хуже для них обоих… Да и к тому же… Готов ли он сам к этому? — Давай просто забудем, что я только что сказал… Нет. Определенно, нет! Пятый морально разбит и, если он сейчас узнает все, что происходило за его спиной, а он этого в упор не видел да еще и велся на это, то это просто убьет его статное чувство. — Давай перенесем этого разговор на завтра? — предложила Оракул, чтобы не ранить его. — Мы очень устали за день, нам нужно отдохнуть, тем более ты выпил. — Да… Ты права… — Таймер понуро опустил голову и все так же вдумчиво глядел в асфальт. Она не торопила его и не упрекала. Амалия понимала, что произошедшее сильно подкосило его и ему нужно время, чтобы определиться с дальнейшими действиями. Опомнившись, Пятый аккуратно взял ее за руку, и они переместились обратно в комнату ровно на то же место. Его лицо изображало одну эмоцию на протяжении всего их разговора после признания. От этого на душе девушки скребли кошки и орали, будто по весне, мол, признайся и будьте счастливы. Но она не могла. Она хотела и сделает его счастливым, но Пятый пока не знает, что его счастье наступит без нее… Амалия даже моргнуть не успела, как уже оказалась в комнате. Девушка удивленно вскинула брови и оглянулась. — Так быстро… — по ее телу прошлись мурашки от ощущения силы Пятого. — Но как же камеры? — шепотом спросила Оракул. — Я не только переместил нас в комнату, но и назад во времени, когда мы еще были в комнате. — Но разве тут не должны быть наши двойники, раз мы переместились во времени? — недопонимание отразилось на лице Амалии. — Так работает только с далекими скачками, тем более я коснулся тебя, и ты переместилась назад со мной, значит, ни твой, ни мой двойник быть не должен, — объяснил парень. — Я могу использовать свою силу по-разному, поэтому не задумывайся. Они все также стояли рядом напротив друг друга. Все еще было неловко. Конечно, самым адекватным вариантом было лечь спать, но они будто ждали каких-то действий, например, признания, извинений или простого разговора. И, конечно, исполнился самый вероятный и логичный вариант. — Тогда… спокойной ночи? — Амалия пыталась выдавить из себя улыбку, но ситуация не позволяла даже играть радость. — Да, спокойной, — на автомате ответил Пятый и первым сделал шаг назад. Теперь они разошлись. Амалия вышла в ванную, чтобы надеть пижаму, приготовленную ко сну, а Пятый переоделся в комнате всего за пару минут. Парочка легла по своим кроватям, укрываясь плотным одеялом. Конечно, они до сих пор думали над произошедшим, потому что выкинуть это из головы будет теперь невозможно. И все же… Девушка была подавлена. Она была рада, что ее чувства все-таки оказались взаимны, когда они знакомы от силы два месяца, но огорчена тем, что так быть не должно. Они всего лишь второй вариант развития Вселенской истории, и от этого на душе появляется невыносимый груз. Амалия не должна его держать, и она это прекрасно понимает. Пятый был разбит и не понимал, почему сложилось именно так. Почему он влюбился тогда, когда этого категорически нельзя делать? Это не их время, и им придется рано или поздно попрощаться… Но он мог не уходить, остаться здесь вместе с ней, попросить свою семью согласиться с ним и жить всем счастливо! Но Таймер понимал, что это будет невозможно. Эллисон очень будет скучать по своей неродившейся в этом времени дочери, и от этого ему тоже было не легче, ведь он так хотел увидеть свою племянницу вживую. Также не хотелось расстраивать Диего, для которого в этом времени жива его возлюбленная детективша. Пятый не мог разорваться между двух времен или отправить кого-то из них в их реальность, ведь это не параллельные Вселенные и линия времени будет только одна. И, конечно… Это будет их время. Со своими минусами и плюсами, но зато все будет так, как должно. Он не станет счастлив в любом случае, значит, счастье для него и не суждено было. Глупо верить, что ему дан второй шанс на новую жизнь. Его всего лишь ослепила любовь. Но если Пятый хочет быть счастлив, он это сделает или хотя бы постарается. Завтра они смогут поговорить и решить многие вопросы, но какие будут последствия?