Hot stuff

Когда Кори входит в его личную комнату в башне Юных Титанов, он сидит на полу, опираясь спиной о кровать. Перчатки валяются рядом с одним ботинком заодно, второй ботинок так и остался не снятым. — Я стучала, но ты не ответил, Робин. И ты забыл запереть дверь, — с закрытыми веками Тим отслеживает шорох ее шагов, пока не подходит ближе, и только тогда заставляет себя открыть глаза. Неоново-зеленый взгляд Кори обеспокоенно касается его безнадежно испачканного в пыли, грязи и поту лица. Только пару часов назад они вернулись с очередной заварушки в Корто-Мальтезе, но она выглядит чистой и свежей в мягком белом свитере и домашних брюках. А он все еще не может заставить себя просто отмыться и переодеться чтоб вместе со всеми поужинать. Или уже позавтракать. Оперативной памяти хватает лишь на анализ свежепроделанной Юными Титанами работы. В голове каждое мгновение циркулирует поток информации, сжирая весь доступный ресурс. Тим вздыхает и зевает одновременно. — Завис. — Скорее уж заснул, — откинув свои огненные волосы за плечо, Кори издает теплый, чуть хрипловатый смешок. — Твоя часть еды в холодильнике, Рэйвен героически охраняет ее от Гара, но я не знаю сколько еще она продержится. — Титаны, вперед, — с еще одним зевком Тим пытается встать, но каждая мышца словно свинцом налита. И ноет. И кожа зудит от грязи и пота. Он тяжело мотает головой, стряхивая с волос налипшую после череды взрывов землю.  — Кажется, я притащил на себе половину Корто-Мальтезе. Присев рядом, Кори ловко стаскивает с него второй ботинок. Но не успевает Тим озвучить, что справится с этим делом сам, ее крепкие руки сгребают его за плечи и под колени, и он отрывается от пола. — Нет, Кори, — он пытается дергаться, но против стальной силы тамаранки это совершенно бессмысленно. Остается только возмущаться голосом, пока она на руках несет его в сторону его ванной комнаты. Давно не тот сопляк, каким был впервые шагнув на порог башни, Тим все еще не гора мышц как Брюс или Джейсон, но и не пушинка. Это не мешает ей нести его без всяких усилий. — А ну поставь меня сейчас же. Кори, черт! Ну пожалуйста. Это приказ, Старфайр, — пытается Тим зайти с другой стороны и сделать голос командным, но Кори только перехватывается поудобнее и открывает коленом дверь. — А это узурпация власти, Робин, — прислонив его к стене, принцесса-изгнанница усмехается с едва заметной горчинкой и включает воду набираться в просторную ванну. Сначала Тим хочет как следует разозлиться на нее, но сил хватает только на смешок. Сильные пальцы Кори умело проходятся по застежкам его костюма — в голове проносится смущающая мысль, что она снимала такой же костюм с Дика. Но костюм Тима немного другой, и поэтому некоторые застежки жалобно трещат. Липкие, грязные шмотки одна за одной отправляются в угол. — Оставь мне хоть немного гордости, Кори, — ворчит Тим, вцепляясь в резинку своих боксеров. — И трусы. Сквозь клубы исходящего от воды пара Кори небрежно ведет плечом. — Вы, люди, слишком все усложняете, — вытряхивает она в воду пестрые кристаллики соли, сто лет назад подаренные ему Рэйвен и благополучно забытые. — Видела одного мужчину голым — значит, видела всех. А я видела, уж поверь. Ее прямолинейность убивает немного. Дик. Это делает все еще более неловким, пусть даже они с Кори и расстались давным-давно. Впрочем, к его облегчению трусы все же остаются на месте, когда пахнущая чем-то цветочным горячая вода обволакивает занемевшее от усталости тело. Тим едва удерживается от блаженного стона. Хорошо-то как… —  Спасибо, Кори. Дальше я сам. В цветочный запах ароматической соли вплетаются хвойные нотки геля для душа. А потом скользкая, мыльная мочалка грубовато проходится по его плечам, одновременно сдирая мерзкий слой пота и грязи и разминая закаменевшие от усталости мышцы. Хорошо неимоверно. Хочется просто закрыть глаза и в кои-то веки плыть по течению. Это соблазн, которому так тяжело сопротивляться. — Ты всегда заботишься о других, Робин. Дай мне чуть-чуть позаботиться о тебе, — мочалка в ее руках с нажимом проходится по его груди и по животу, обходя свежий кровоподтек под правым ребром. — Разве это не то, что друзья делают друг для друга? Не совсем то, пытается объяснить ей более земные нормы морали Тим, но тезисы тяжело как камни ворочаются на языке. Все-таки он умудряется заснуть, подбирая слова — и вновь просыпается лишь, когда Кори выливает ему на голову полбутылки шампуня разом. — Давай я сам, — вяло бормочет он, пока ее сильные пальцы неожиданно мягко смывают грязь с его волос, и даже безуспешно пытается привстать. Но рука Кори властно упирается ему в грудь и вот так это все равно что пытаться перетолкать танк. — Сейчас я говорю, Робин, а ты делаешь. Даже в сравнении с нагретой водой в ванне ее ладонь горячая. Кори горячая вся насквозь. И сквозь синтетически яркие запахи геля и ароматической соли от нее исходит едва уловимый запах сгоревших цветов, вулканического пепла и меда, когда на лицо ему падает выбившаяся прядь ее огненных волос. Какая же тамаранка на вкус? И если ее кожа такая горячая, как горячо … в ней? По разогретому телу идет странная дрожь. Мысли, тягучие, ленивые от усталости, кружат в голове, клубятся, ускользают из рук. Почему он об этом вообще думает, почему?.. Это уже не оправдать научным интересом. Но есть что-то невыносимо приятное в том, чтоб хоть ненадолго упустить вожжи контроля. К черту. В каком-то полусне Тим затыкается, закрывает глаза и откидывает голову на бортик ванной, благодарно потеревшись затылком об открытое закатанным рукавом предплечье Кори. — Вот и умница, — полушутливо и ласково Кори треплет его по мокрым волосам. — Хороший мальчик. Кори тоже хорошая. Кори умеет быть доброй. Грязная мыльная пена с волос стекает по лицу, оставляя его чистым, массирующие прикосновения Кори приносят такое наслаждение, что постанывать хочется. Кажется, именно это Тим и делает безотчетно, когда она начинает умело разминать ему плечи. Понемногу все тело превращается в безвольное желе. А потом сквозь теплую, влажную дымку полусна до него доходит вдруг, что шов так и неснятых трусов неприятно впивается в твердый член. Горячий воздух тараном врывается в грудь, разом вырывая из блаженной расслабленности. Какого черта? Это просто забота. Альфред тоже помогал ему мыться, когда были сломаны обе руки. Почему тогда он чувствует себя таким же возбужденным, как после пары часов обниманий и поцелуев. Если она заметит… От одной мысли об этом глаза у Тима широко раскрываются, но лишняя дерготня только привлечет ее внимание. Поэтому он пытается думать о чем-то максимально невозбуждающем, пока Кори душем смывает с него остатки мыла и помогает выбраться из ванны. Полотенце на бедрах спасает его от позора под ее подозрительно веселым взглядом. На мгновение даже кажется что все обошлось. А потом Кори вдруг прижимается своей большой, мягкой грудью к его голой спине. Ее горячая даже сквозь полотенце и мокрые трусы рука сжимает его уже ноющий от возбуждения член. — Кори! — задыхается Тим остывающим воздухом и дергается. Другой рукой она с силой прижимает его к себе так что дух перехватывает, одновременно скользя пальцами по его члену вверх и вниз. Полотенце валяется под босыми ногами, трусы соскальзывают к коленям. — Тише, Робин, — горячее дыхание касается его шеи. Острыми ногтями она слегка царапает кожу, поднимаясь по животу, задевает сосок, отчего горячая волна дрожи позорно проходится по спине. — Тим. Вы, люди, слишком, слишком все усложняете… Друзья ведь помогают друг другу. — смеется Кори, — Помнишь, как ты угнал шаттл JLA, чтоб спасти меня от Монгула? С мокрых волос по горящему лицу стекают капли воды, которые Тим слизывает с пересыхающих губ. — Мы все там были. И это другое. — Расслабься: ничего страшного не случится, — мягко целует она его за ухом, ощущая как он почти незаметно вздрагивает от удовольствия и уже сам послушно подаётся бёдрами ей в такт. — Да, вот так… Хороший мальчик. Ладонь ее двигается умело, ритмично и быстро, с каждым ее движением по телу разливается горячая, сладкая слабость. Совсем не то, когда сам себе... Без оружия, без плана Б, без одежды — сейчас он ничего не мог бы противопоставить ей даже если б захотел. Словно ключик эта сладкая мысль отпирает заржавевшие двери куда-то в потаённое и бессознательное. Когда она хвалит его, обычно загнанная в подсознание часть его довольно мурлычет. Хочется слышать это снова и снова, плыть по течению, не думать, не решать, не анализировать — просто делать то, что она говорит и делать это хорошо. Закусив губу, Тим судорожно несколько раз толкается бедрами в ее ладонь, а потом кончает, обильно пачкая ее сильные пальцы. Оргазм размазывает его расслабленное, звенящее от усталости тело, головой он тяжело прижимается к плечу Кори, пока она одобрительно что-то нашептывает ему на ухо. Колени как ватные делаются. Это ужасно, это то, что он ни за что себе не позволил бы в здравом уме. И, кажется, то, чего он хотел. В чем нуждался так сильно. Пока Кори невозмутимо моет руки над раковиной, он не сводит с нее взгляда — пламенные волосы, медная кожа. Невероятное тело. Пепел сгоревших цветов, жар вулканов и мед… К черту угрызения совести и усталость. К черту все. Задолбало. — Хочу попробовать тебя на вкус, — говорит Тим с неожиданным спокойствием. — Не уверен правда, насколько это по-дружески. Неоновые глаза Кори слегка расширяются от удивления. Или от возбуждения. — Вполне, — решает она, серьезно подумав. Хорошо бы если второе. Теперь его очередь нести ее на руках — и да, он справляется. Вполне. С широко разведенными ногами Кори лежит на простынях его кровати, и ее тело на вкус и впрямь цветочный пепел, жар и мед, только более терпкое, пряное и чуть-чуть солоноватое. Опьяняющее. — Да, — отрывисто говорит она, пока Тим вылизывает ее, с наслаждением прижимаясь лицом к ее горячему, влажному телу. — Вот так. Здесь. Еще. Еще чуть-чуть. Быстрее. Языком глубже. Хорошо… — у нее вырывается низкий, громкий стон. — Так хорошо… Изголовье кровати, в которое Кори вцепляется своими сильными руками, чтоб случайно не помять его, скрипит жалобно, когда он послушно и бездумно делает то, что она говорит. В голове приятно и пусто, и хорошо, она резко вздергивает дрожащие бедра ему навстречу и выгибается аркой, и становится такой мокрой, что под языком у него хлюпает. Хорошо. Он чувствует себя ужасно довольным. Наконец, Кори с наслаждением тянется всем своим невероятно женственным телом и смеется. — Теперь поцелуй меня, — говорит она вдруг, поглаживая его по щеке, и Тим охотно подчиняется. Ее влажные губы щедро приоткрыты, языком он касается ее языка, оставляя ее вкус у нее же во рту. Сжимая руками его задницу, Кори что-то одобрительно мурлычет сквозь поцелуй. А потом переворачивает его на спину и оседлывает, весело подмигнув. — Закрой глаза и представь кого хочешь, — ее крепкие, сильные бедра неспешно двигаются вверх и вниз, под гладкой медной кожей напрягаются мышцы. — Если хочешь. Вместо этого он завороженно смотрит как покачиваются в такт движениям ее полные, округлые груди, как его член входит в нее, там где их тела соединяются. Огненные волосы струятся по ее плечам, касаются его живота и бедер живым пламенем. Сейчас Кори и впрямь похожа на дикую, сжигающую дотла стихию. Изнутри ее тело невероятно, нечеловечески горячее… Но об этом Тим больше не думает, не думает ни о чем. В голове окончательно перегорают защитные тумблеры. — Это ведь ничего не значит? — после спрашивает он уже в полусне. Опустошенный, расслабленный и сытый. — Друзья? Прежде чем уйти Кори заботливо поправляет ему одеяло и прикасается горячими губами к влажному лбу. — Друзья. Робин и Старфайр. Может он и Робин, но все же не тот... Он всегда не тот Робин, что нужен, но почему это так задевает сейчас? Все вновь становится на места, и наверное, больше никогда не должно повториться. Но кое-что сохранится в дальнем отсеке памяти навсегда, и самое сложное во этом всем — никогда, никогда не вспоминать и не думать о Кори опять. Если честно, Тим не уверен что справится.