Розамунд

                    Рози двадцать лет.       Она изучает химию в университете и порой считает, что в компании микроскопа ей комфортнее, чем с людьми. Её отец никогда не начинал разговоров вроде: «Рози, тебе следует больше общаться со сверстниками» — он только немного грустно и понимающе улыбается. Окружение, воспитание, определённые события в жизни — всё наложило свой отпечаток, сделав Рози такой, какая она есть, и никто не пытался её изменить. Рози отлично знает, что в кругу семьи её всегда поддержат, и этого ей более чем достаточно.       Поэтому мнение окружающих никогда не возглавляло её список приоритетов и взаимоотношения с людьми не являлись чем-то, что она поставила бы во главу угла. Это не изменилось даже тогда, когда Рози обнаружила, что свою фамилию слышит чаще, чем имя.       Оттенки звучания девушка научилась различать ещё подростком. Одноклассницы произносили её фамилию с тщательно маскируемым презрением — она всегда была далека от увлечений компании, а подхваченная от Шерлока манера общения сводила на нет шансы хотя бы нейтрального общения. К тому моменту, как Рози научилась находить баланс в суждениях, позволяющий не обижать окружающих непреднамеренно, ей уже не хотелось налаживать отношения с ровесницами. Мальчишки, казалось, не замечали её вовсе, что оказалось большим щелчком по носу, когда в тринадцать лет она впервые влюбилась.       Сейчас Рози вспоминает первую влюбленность как забавный эпизод своей жизни. Семь лет назад ей так, конечно, не казалось. Розовые очки спали быстро, обернувшись горькими слезами и разочарованием в объекте воздыхания, а попутно — абсолютной растерянностью Джона и Шерлока, которые при всём своём старании понять страдания девочки-подростка не смогли. Истории миссис Хадсон о муже тоже никакой пользы не принесли, напротив — усугубили ситуацию. Грег и Майкрофт спасались бегством при одном только слове «влюбленность». Помогла Молли, которая отлично понимала Рози в плане неразделенной любви, — в конце концов, Молли много лет питала безответное чувство к человеку, в итоге всё-таки нашедшему своё счастье, и нашла в себе силы просто радоваться за него и быть рядом в качестве верного друга. Узнав от крестной историю её долгой влюбленности, Рози остыла очень быстро, понимая, что её «чувство» и рядом не стояло с тем, с чем жила Молли на протяжении не одного года. И задумываясь над этим тихим, поведанным в мягком свете ночника рассказом, Рози раз за разом приходила к одному и тому же выводу: у неё никак не выходило назвать то, что испытывала Молли к Шерлоку, всего лишь влюбленностью. Глубокое, чистое, лишенное ревности чувство — что это, как не настоящая любовь? Любовь к человеку, такому, какой он есть: пусть он был бестактен, а порой и груб, если настроение с утра не задавалось или нарушался ход эксперимента, пусть она знала, что он пользуется её готовностью помочь и его комплименты в её сторону — инструмент для достижения цели. Рози не строила иллюзий насчет поведения Шерлока, но она также отлично знала, что годы и близкие люди смягчили острые грани, сгладили углы его характера, и он научился держать под контролем свои колючки.       Долгий разговор с Молли многое расставил по местам для Рози. По меньшей мере, она поняла разницу между искренним чувством и всплеском гормонов, так что и вторая, и третья влюбленности прошли куда более безболезненно.       В детстве Рози часто слышала свою фамилию от Шерлока, но чем старше она становилась, тем чаще он звал её по имени, и обращение «Ватсон» прорывалось только в моменты особой гордости за помощь в раскрытии дел, за успешный эксперимент, а иногда оно звучало с нежностью, с неким признанием. В такие минуты Рози воспринимала свою фамилию из уст Шерлока как знак того, что она и её папа занимают особое место в его сердце.       Но за этим исключением её фамилию произносили либо нейтрально, либо с оттенками не самых положительных эмоций.       И поэтому, когда она шла по многолюдному коридору университета, намётанным на всевозможные мелочи взглядом окидывая парочки, жмущиеся к стенам и окнам, воодушевлённое «Ватсон! Ватсон!» в спину оказалось весьма неожиданным проявлением разнообразия.       Рози обернулась на голос, чтобы увидеть парня, бегущего по коридору и размахивающего конспектами, и притормозила.       Впоследствии она не раз с улыбкой вспоминала возникшую неловкую ситуацию, в которой оказались все трое: тот, кто звал, она и тот, кого звали в действительности, — парня, шедшего прямо перед ней.       Два друга учились на соседнем потоке и изучали физику: Уидон Мерфи и Лэнс Ватсон, оказавшийся, как и Рози, жертвой распространенной фамилии. Все трое посмеялись над маленьким недоразумением, познакомившим их, и продолжили общение вне занятий.       Прошло около полутора лет, и теперь, в такое же солнечное и теплое утро, Рози стоит напротив зеркала, тщательно контролирует дыхание, успокаивая нервы, и короткими, немного рваными движениями поправляет платье и прическу.       — Не переусердствуй, — негромко раздается от двери, и Рози, оборачиваясь, видит Шерлока. Его любовь к костюмам с возрастом не стала меньше, но сегодня он выглядит слишком уж официально на взгляд девушки.       — Только растрепалась, — качает он головой, слабо улыбается, что-то вспоминая (Рози рада этой улыбке — она значит, что воспоминание светлое), и его тонкие пальцы порхают у разгоряченного лица Рози, поправляя прядки и приводя в порядок фату.       — Не скажешь, что я еще слишком молода для этого? — она улыбается, но неуверенно, одними только уголками губ. — Папа говорил.       Светлые глаза Шерлока изучают её мимические реакции, а разум, все такой же острый и стремительный, делает выводы.       — Он не против Лэнса, Рози, — Шерлок, конечно, сразу находит главную причину беспокойства: это не предсвадебный мандраж, это боязнь реакции близких. Рози не скрывала своих отношений, но свадьба все же замаячила на горизонте слишком быстро для её уже пожилых родных людей.       Лэнс оказался допущен в святая святых — кухню 221Б по Бейкер-стрит — после того, как с бьющим через край энтузиазмом поучаствовал в расследовании Шерлока. Участие Джона, разумеется, не подвергалось сомнению еще с того вечера, как он забыл свою трость и психосоматическую хромоту в ресторане Анджело; Рози доказала свое право участвовать по мере взросления, а Лэнс оказался в водовороте событий совершенно случайно, когда решил проводить девушку домой и попал в эпицентр домашней химической лаборатории, дурдома на выезде и разборок с безумным ученым. Поглощенный расследованием Шерлок, наверное, даже и не заметил бы ухажера крестной дочери, если бы не выдающиеся знания того в области физики, которые помогли раскрыть дело в полтора раза быстрее.       Рози расстраивало то, как сильно Джон обеспокоился её отношениями и как часто затевал разговоры, сводившимися к одному и тому же — вопросам, готова ли она, не слишком юна ли, уверена ли в выбранном партнере и многим другим. Она понимала, что отец волнуется за неё и хочет самого лучшего, но его опека становилась порой удушающей. После очередного такого разговора Шерлок, внимательно слушавший рациональные доводы Джона, но делавший при этом вид, что изучает предметное стекло, подошел к погрустневшей Рози и сказал о том, как удобно, что ему не придется запоминать новую фамилию Рози, когда она выйдет замуж. Девушка тогда несколько раз сморгнула, осознавая услышанное, и просияла. С того вечера каждый раз, когда волнение отца выходило наружу в форме очередной беседы, она вспоминала слова Шерлока и понимала, что её выбор принимают, причем и папа тоже — просто он не говорит об этом прямо. Джон внимателен к людям и хорошо чувствует их, а Шерлок, не трудясь заглядывать в сердца, замечает все внешние детали, и если он сказал, что все хорошо, значит, всесторонний анализ показал высокие результаты и Лэнс прошел проверку у самых дотошных сыщиков.       Хотя иногда Рози и начинала сомневаться в правильности своих выводов, как сейчас, за двадцать минут до церемонии — маленькой, не очень пышной и только для самых близких.       — Я знаю, — она прикрывает глаза и снова глубоко вздыхает. — Просто нервничаю, вот и лезет в голову…       — Что тебя волнует?       Чуть изменившийся тон заставляет Рози посмотреть в глаза Шерлока, на дне которых зажглись искорки очень знакомого интереса.       — Это не расследование! — Рози смеется и чувствует, как расслабляются плечи и ослабевает свернувшийся в животе нервный узел.       — Отчего же, — Шерлок несерьезен, конечно, но делает вид самый сосредоточенный и вовлеченный в дело. Он перечисляет возможные причины беспокойства Рози, связанные с Лэнсом, хохочущая девушка отрицает все до единого, и, когда список наконец истощается, а воображение детектива сдается и прекращает генерировать идеи, он улыбается и спрашивает:       — Раз не все это, что тогда?       Розу покусывает нижнюю губу и решается оформить в слова свои смутные тревоги.       — Мне кажется, что папа может быть прав. Но не с той стороны, с какой он смотрит на все это. Я уверена в Лэнсе и знаю, чего хочу, но…       — Но? — Шерлок склоняет голову набок в ожидании продолжения.       — Я думаю о вас, — после затруднительной паузы выдыхает Рози, и её брови складываются домиком, выдавая душевное смятение. — Я хочу быть и рядом с вами тоже. Вы столько для меня сделали, не могу просто уйти и…       — Как ты учила биологию в школе? — перебивает Шерлок и в ответ на недоуменный взгляд поясняет: — Птенцы вырастают и покидают гнездо, вьют собственное.       Рози хмурится, порывается объяснить, что сравнение птиц и людей не совсем уместно, но детектив не дает ей продолжить гнуть свою линию.       — Рози, ты так много думаешь о том, что мы делали для тебя, — том, что делают все родители для детей и чем-то еще индивидуальном для нашего конкретного случая. Но ты совершенно напрасно полагаешь, что мы посвятили тебе всю жизнь и теперь ты должна пожертвовать своей, чтобы скрасить остатки наших. Это не так. Во всём. Все мы эгоисты, Рози; и даже ставя во главу угла благо другого человека, мы тем самым заботимся о себе — мы ведь сами становимся счастливее, когда видим счастье близких. Строй свое будущее, создавай свою семью, проживай свою жизнь — этим ты сделаешь нас намного счастливее, чем если посвятишь её нам в благодарность за то, что вырастили тебя той, кто ты есть.       Рози чувствует, как падает груз с плеч и сердца, и улыбается. Шерлок не сказал ей ничего, чего она не понимала бы сама, но ей нужно было это услышать, и детектив, как и всегда, уловил самое главное и остался таким же прямолинейным.       Шерлок внимательно изучает её лицо и на его собственном появляется победное выражение, когда он находит все, что искал.       — А теперь, — детектив прикасается губами ко лбу дочери и отстраняется, поправляя фату. — Иди замуж со спокойным сердцем, Ватсон.       Рози переливчато смеется и отворачивается к зеркалу, в последний раз проверяя макияж и приглаживая платье, а Шерлок так же незаметно, как и пришел, выходит за дверь.       — Все хорошо? — раздается из тени.       — Твой план сработал, — почти не удивленно сообщает Шерлок и делает несколько шагов навстречу ожидавшему его Джону. — Но все-таки, почему именно я должен был проводить душеспасительную беседу о чувствах?       — А кто? — Джон поднимает брови. — Миссис Хадсон рассказывала бы ей о своей подружке, рано ушедшей со свадьбы. Молли и отношения?.. Не в обиду ей будь сказано, но она не лучший советчик в этом вопросе. Загнать сюда Грега или Майкрофта? — Шерлок фыркнул. — Да, тебе смешно и Рози тоже было бы, а вот им — нет.       — Я говорил о тебе, — мягко произносит детектив, улыбаясь одними уголками губ. Это тоже часть игры; Джон, конечно, знает, что Шерлок имел в виду, но оба позволяют друг другу это притворное непонимание и избегание ответа, свойственное людям, не научившимся понимать друг друга с полуслова или жеста.       — Знаю, — соглашается Джон. — И ты тоже знаешь, почему это был не я. Из всех людей, окружающих Рози с рождения, я тот, кто легче и чаще остальных начинает разговоры об эмоциях, кто готов обсуждать проблему во всех… ладно, в большинстве случаев. И все к этому привыкли, не только она. А если, Шерлок, вдруг ты заговариваешь о чувствах, каждый считает своим долгом прислушаться. И я не понимаю, зачем сейчас объясняю тебе эту прописную истину.       Они тихо смеются, потому что им действительно давно уже не нужны слова, чтобы понимать друг друга. И они оба надеются, что со временем и у Рози с Лэнсом будет точно так же.       — Стоит составить компанию остальным в зале, — замечает Шерлок, когда смех затихает. — Миссис Хадсон, должно быть, пересказывает историю о своей подружке невесты в шестнадцатый раз. По времени получается именно столько.       — Да, пожалуй, — Джон все еще улыбается, собирается сделать шаг, но его останавливает ладонь Шерлока.       — А тебе еще вести невесту к алтарю, Ватсон, — напоминание, произнесенное абсолютно серьезным тоном, в конце становится смешком и еще одной солнечной улыбкой.       Джон светится, провожая взглядом высокую фигуру Шерлока, детектива, за которым он всегда следовал по пятам, но как равный, отправляясь каждый раз в новое приключение. И последует снова — через минуту, под свадебный марш, ведя под руку их дочь, Рози Ватсон.