Розамунд

                    Рози двадцать пять лет.       Ей двадцать пять, но она думает, что в каком-то смысле её жизнь только началась — её и маленького свертка, сопящего на руках молодой матери. Рози покачивает дочь, всматривается в её личико и с улыбкой находит свои черты и черты Лэнса.       Её выписывают из больницы, но они с мужем поедут не в свой небольшой уютный домик в спальном районе, где проходит завершающие этапы ремонт перед вселением маленького жильца, а в квартиру 221Б по Бейкер-стрит, где их ждет вся семья.       Рози уверена, что так и должно быть. Она не может даже представить, что первым местом после больницы её дочь увидит не дом, где выросла её мать в окружении самых необыкновенных людей, а какое-то другое место. Рози не может не думать о том, что миссис Хадсон, любимая бабуля, ставшая совсем старенькой, уже не первый год шутит (а, может, и не шутит), как хочет увидеть долгожданных правнуков и боится, что не дождется; Рози помнит и о том, что все остальные её близкие люди пусть и не такого же почтенного возраста, но тоже уже далеко не молоды. Военная служба и ранение не могли не оставить следа на папе; наркотики и пренебрежение собой не прошли незамеченными для Шерлока; дядя Грег, как и папа, бывал ранен на своей опять же нервной работе, пусть он давно уже вышел на пенсию; дядя Майкрофт, хоть и не оставил дел и до сих пор удивительно бодр, тоже не вечен, а Молли когда-то давно вскользь упоминала, что долгожителей в её роду почти не бывало.       Все они живы, не жалуются на здоровье, которое когда-то подорвали нервы, пули, наркотики, бессонница и стресс, но Рози не обманывается и не позволяет себе беспечно забыться. Она хочет подарить им как можно больше тепла и света, которых они порой не видели в своей жизни вовсе. Она хочет, чтобы они, когда придет их время, оглянулись на пройденный путь с улыбкой, а не скрытой грустью.       Но Рози не думает об этом, когда перед ней приветливо распахивается знакомая и с детства любимая дверь, когда она со смехом поворачивает молоточек на ней, который по привычке выравнивает дядя Майкрофт в каждый свой визит на Бейкер-стрит. Она может думать только о людях наверху, поднимаясь по лестнице на второй этаж и прикусывая губу от осознания — ради неё они поднялись на второй этаж, в гостиную квартиры 221Б. В последние годы встречи чаще происходили в квартире 221А, потому что бабуле стало тяжело бегать вверх-вниз, из-за чего Шерлок и Джон начали значительно чаще спускаться к ней, стараясь обеспечить миссис Хадсон полный покой. Правда, объясняя это ей, они не пользовались такой формулировкой, ведь боевая бабуля моментально напомнила бы им, что не является антикварной вазой, которую ставят на строго отведенное ей место и регулярно обмахивают метелочкой для сметания пыли.       В гостиной 221Б собралась вся семья, чтобы поприветствовать нового человека. Рози мягко улыбается, глядя на них, поочередно берущих малышку на руки. Миссис Хадсон прослезилась и теперь утирала выступившие слезы платочком:       — Ах, милая, какое счастье!.. Теперь не грех и на покой…       — Куда же мы без вас, миссис Хадсон, — Джон шутит, но в его глазах Рози видит грусть. Он думает то же, что и дочь. Все они думают так.       Дядя Грег держал девочку совсем недолго и с таким торжественным видом, будто присутствовал на параде, скованно — все же дети не были постоянной частью его жизни ни в один из её периодов. Молли приняла малышку у него, негромко смеясь над отчетливо проступившим на его лице облегчением. Майкрофт только заглянул в сверток одеял с деланно незаинтересованным лицом и озвучил тот же самый комментарий, которого когда-то удостоилась Рози:       — Выглядит… вполне жизнеспособно.       Эти слова вызвали волну смеха — все понимали, что повтор был умышленным и являет собой признание.       Наконец, дочь Рози добралась до кресел у камина. Джон держал её на руках долго, вспоминая, как много лет назад вот так же держал новорожденную Рози, а Шерлок после внимательного анализа черт лица малышки заговорил вдруг предельно серьезно:       — Рози, я должен сказать тебе кое-что очень важное.       Этот тон, это выражение лица Джон узнал моментально и спрятал лицо в ладонях, а его плечи затряслись от сдерживаемого смеха.       — Шерлок — это женское имя, — выпалил детектив, спустя секунду не выдержал и рассмеялся сам. К счастью, обстоятельства, сопутствующие этой фразе, не были такими, как тогда, когда она прозвучала в первый раз.       — Ты никогда не оставишь попытки, да? — Джон, отсмеявшись, откинулся на спинку кресла.       Обстановка в квартире — радостная, но не лишенная налета печали — разрядилась. Все здесь знали о том, что Шерлок всерьез надеялся, что ребенок Джона будет назван в его честь. Рождение девочки оказалось небольшой неожиданностью, но отнюдь не помехой надеждам детектива, и хотя Рози получила имя своей матери, похоже, что Шерлок вознамерился исправить вселенскую несправедливость уже с внучкой.       Рози переплела пальцы с посмеивающимся Лэнсом и сообщила:       — Мы уже решили, что назовем её Маргарет.       — Стоило попытаться, — вздохнул Шерлок, но улыбка все еще ясно читалась под напускным расстройством.       — О да, — Джон не сводил с детектива глаз. — У вас ведь, быть может, еще будут дети. Готовьтесь, он одержим идеей дать им свое имя.       Рози обещала запомнить и весь вечер испытывала тихую радость. Возраст изменил этих людей внешне, но не смог затронуть их дух — дух воинов, борцов по жизни, расследователей, (не)героев. Годы посеребрили их волосы и выцветили глаза, но за фасадом состарившихся тел все так же горело пламя молодости, и Рози могла лишь восхищаться и надеяться, что пронесет такую искру через всю жизнь и сможет оставаться молодой в душе, как они, до самого последнего дня.       Наверное, именно тем вечером Рози перестала испытывать затаенный страх. Потому что никто в её семье не боялся, и она порой думала, что такие люди не могут воспринимать окончание жизни как конец — скорее, как новое приключение, новую возможность расследования и познания. Думала она об этом и тогда, когда показывала Шерлоку свидетельство о рождении дочери, в котором значилось «Маргарет Шерлок Ватсон», и для неё не существовало поступка правильнее, чем этот — возрождать их в именах и образах в сказках на ночь, и не было большей благодарности, чем порывистое объятие и сказанное шепотом «спасибо» куда-то в волосы.       Сколько времени бы ни прошло, её семья все равно будет жить — в доме 221 по Бейкер-стрит, на фотографиях в альбоме и на каминной полке, испещренной ударами ножа, в желтом смайле на стене и в простреленных обоях, продавленном диване и двух креслах у камина, в кухне и многострадальном холодильнике, в многократно замененных после взрывов окнах и в солнечных зайчиках, прыгающих по ковру.       Но что важнее всего, что бесценно, все они — Шерлок и Джон, миссис Хадсон и Молли, Майкрофт и Грег — будут жить в сердце и памяти Рози, Лэнса и их детей: Маргарет Шерлок Ватсон и родившейся спустя три года двойни — Молли Марты-Луизы и Майка Грегори Джона.