Третий не лишний?

Ночь прошла беспокойно. Ханно ушел спать в одну из гостевых комнат, четко дав понять, что ему нужно подумать, и вторжению он не обрадуется. Макс почти до утра проговорил с Брайаном. Тот, к его удивлению, оставался невозмутим, еще и его самого умудрился успокоить. Утром, выйдя к завтраку, он увидел, как Ханно суетится на кухне. В мягких спортивных штанах, простой белой футболке и со стоящей дыбом челкой, которую так и хотелось пригладить. Все как обычно, будто бы и не было вчерашнего разоблачения — только морщинка залегла между бровей и уголки губ опущены. От этой картины защемило сердце, одному Богу известно, как Макс не хотел потерять его. Ни одного из них. Ханно заметно вздрогнул, когда раздался звонок в дверь, но все же поставил на стол третью чашку. Макс же сорвался с места и кинулся встречать Брайана. Тот приветливо улыбался прямо с порога, еще толком не войдя, сбросил темную ветровку, оставшись в светлых обтягивающих джинсах и голубой майке-поло — и то, и другое отлично сидело, подчеркивая все достоинства спортивной фигуры. Привычно поцеловав Макса и разувшись, Брайан прошел на кухню и сразу представился:       — Доброе утро, Брайан Смит…              Протянутая Ханно рука на мгновение зависла в воздухе. Брай старался не выдать своего крайнего изумления. «Вот тебе и двухметровый блондин с роскошной мускулатурой», усмехнулся он про себя. Любимый Макса оказался… обычным. Темно-русые волосы, жесткие черты лица, да еще и на добрых полголовы ниже.              — Очень приятно, Ханно Коффлер.               Ханно пожал протянутую руку, еле удержавшись от искущения сжать сильнее — это было бы глупо и по-детски. Высокий рост Брайна не произвел на него впечатления: Ханно давно привык, что на большинство друзей и коллег-мужчин ему приходится смотреть снизу вверх, и не переживал по этому поводу. Что касается всего прочего, он с досадой отметил широкие плечи, шикарные мускулы, обтянутые майкой, симпатичное лицо и белозубую улыбку. «Качается», подумал он про себя, а вслух произнес:              — Прошу, — жестом попросив обоих, Макса и Брайана, садиться, он разлил кофе всем троим.        За столом повисло неловкое молчание.       — Ну… — заметив, как нервничает Макс, Ханно решился его нарушить. — И чем ты еще занимаешься, помимо кино? — а сам украдкой рассматривал своего соперника.              — Я предпочитаю киносъемкам Бродвей. Хотел бы и здесь больше играть, чем сниматься. Я фанат настоящей, живой публики. Что сказать, люблю овации и цветы, — с милой улыбкой ответил Брайан.        Он ни на мгновение не обманулся дружелюбным тоном. Ему тут не рады — впрочем, Брайана это волновало мало. К кому угодно можно подобрать ключ и мелкий партнёр Макса не исключение.       — Нравится тешить свое тщеславие? — тон голоса Ханно, на первый взгляд, был любезен и вежлив.              Но Макс не на шутку забеспокоился. Этот тон был одним из признаков надвигающейся ярости. Надо сказать, что разозлить спокойного и уравновешенного Ханно было непросто. Он очень редко выходил из себя. Но уж если Ханно взрывался, то этим взрывом сметало все живое в радиусе пары километров.              — Судя по всему, ты любишь не театр, а себя в театре, — продолжил Ханно тем временем, поднявшись.              — Скажем так, я соблюдаю баланс, — Брайан улыбнулся еще шире. — Мне нравится получать непосредсвенный отклик зрителей, нравится общаться с людьми после спектаклей. И я действительно очень люблю театр и считаю его в чем-то выше киноиндустрии.              — Обычно так говорят, когда не получают предложений сниматься. «Зелен виноград», — Ханно с ответной улыбкой поставил перед Брайаном плетеную корзинку с выпечкой.        Готовить сегодня завтрак совершенно не хотелось, все валилось из рук, поэтому корзину наполняли сдобные булочки и круассаны из ближайшей пекарни. Макс протянул руку, не глядя взял себе один, одними глазами умоляя Ханно не ерничать. Он понятия не имел, как себя вести; пока что прислушивался к разговору, готорвый в любой момент вскочить и растаскивать своих любимых.       — Предложения сниматься у меня есть, пусть и не так много, как хотелось. Ммм, обожаю углеводы, — Брайан сменил скользкую тему, тоже потянувшись к корзине, — но на твоем месте я бы не налегал на них, — и смерил Ханно оценивающим взглядом.        К неудовольствию Брайана, фигура у мелкого оказалась довольно неплохой и гармоничной. Хотел бы придраться, да не к чему.       — Ты что, фанат здорового образа жизни? — тот пренебрежительно поднял бровь.              — В разумных пределах. А еще я фанат спорта, военной подговки и стрельбы, как и большинство техассцев. Ну и по мелочи — альпинизм, спортбайк и сплавы. А ты, я смотрю, готовить любишь? — Брайан с усмешкой указал кивком на висящий на крючке фартук ярких расцветок.              — Да, люблю, — Ханно невозмутимо жевал круассан. — Это вытекает из моей профессии. Ведь что обычно ожидает нас во время работы? — спросил он, требовательно смотря на Брая.              Не дождавшись ответа, мелкий глянул на Макса.              — Кейтеринг! — воскликнули оба с одинаковым отвращением на лицах, которое затем сменилось смехом. Явно какая-то шуточка, которую понимали лишь они двое.              — А что такое кейтеринг? — более спокойно продолжил Ханно.              — Полуфабрикаты и фастфуд? — осторожно предположил Брайан.              — Именно! А так я хоть дома сделаю все, как надо, и как мы любим, — мелкий вновь поднялся, и подлил всем кофе. Наполняя чашку Макса, слегка погладил его по плечу — привычным ласковым жестом. Тот еле удержался, чтобы не выдохнуть с облегчением — кажется, обстановка немного разрядилась, и потрепал Ханно по руке.              — Вообще, у меня более спокойные хобби. Чтение и музыка, например. Бегать и ходить в спортзал мне тоже нравится, но я отношусь к спорту без фанатизма.              Брайан с беспокойством смотрел на все эти проявления «домашности», которые ему были в новинку. Макс был здесь дома, как и Ханно, а он тут гость. Гость в доме, гость и в жизни. Но он сделает все, чтобы остаться рядом с Максом. То чувство, которому Брайан пока не нашел название, то самое, что тянуло его к Максу, как магнитом, нашептывало ему, что отступать нельзя.              — Да уж, готовить я точно не умею, мой профессионализм лежит во многих других сферах. А насчет спорта, это ты зря. Мы с Максом по весне решили сделать восхождение на… Альп-шпит-це*, в Баварских Альпах, — не без труда произнес Брайан, а Макс согласно кивнул, — а без хорошей физической подготовки, боюсь, придется оставить тебя дома.              Лицо Брайана вновь украсила улыбка, еще милее, чем раньше.              — Не переживай, я крепче, чем кажусь, — Ханно улыбнулся в ответ, но глаз улыбка не достигла. — Если не попретесь сразу на Маттерхорн**, я от вас не отстану.        Про себя он отметил, что отныне придется уделять больше внимания спорту. Чтобы не выглядеть бледно на таком великолепном фоне.       — Если хочешь, могу даже потренировать тебя. Через полгода будешь бегать марафон и лазать по отвесным скалам, — светским тоном предложил Брай.              — Я подумаю. Еще кофе?        Снова повисла напряженная тишина. Макс переводил взгляд с одного на другого, прихлебывая кофе маленькими глоточками. Ханно размешивал сахар в чашке ложечкой, и звон неприятно отдавался в ушах. Брай отщипывал маленькие кусочки от круассана, уголок его рта испачкался шоколадом, и он слизнул его кончиком языка. Макс сглотнул, проследив это движение; Ханно злобно сверкнул глазами из-под нахмуренных бровей и продолжил с еще более громким звяканьем размешивать кофе. От Брайана не укрылась реакция их обоих. Он хмыкнул, пряча лицо за чашкой, и бросил очередной оценивающий взгляд на Ханно. В первую минуту знакомства Брайан был безмерно удивлен. И этот лохматый коротышка — любовь всей жизни Макса? А Брай-то мечтал об арийском принце! Впрочем, присмотревшись, отметил красивые глаза, высокие скулы, крепое подтянутое тело. Не красавец, но если приглядеться, что-то в нем есть. И главное, Макс его любит. На душе стало тяжело. Брай не мог отказаться от Макса, как наркоман от дозы или алкоголик от выпивки. Словно бы тот проник ему под кожу, в кровь, стал его воздухом, без которого сама жизнь была невозможна. Если для того, чтобы остаться с Максом, нужно ужиться с мелким — Брай уживется.       — Тебя вроде приглашали сниматься в том сериале из вселенной Джейсона Борна? — Макс поднял глаза на Брайана, стараясь не думать о мелькнувшеим между пухлых губ кончике языка.              — Да, «Тредстоун»***, скоро должны начаться съемки. Но, если честно, я больше жду нового сезона на Бродвее.        Макс напрягся, потому что Брайан накрыл его руку, лежащую на столе, своей. Ханно смотрел на них в упор, испепеляя взглядом.       — И какое у тебя амплуа? — присоединился он к их разговору.              — Я обычно не ограничивая себя в ролях. Могу играть как в драмах, так и в комедиях, — Брай был сама вежливость. — Макс ходил на мои спектакли в Нью-Йорке и говорит, что я хорош в любой ипостаси.              Губы Брайана изогнулись в улыбке, он слегка погладил ладонь Макса, и переплел их пальцы. Тот не мог остаться равнодушным: улыбнулся в ответ, вспоминая все спектакли Брайана, которые посещал.       Ханно же, услышав про театр, нахмурился еще сильнее. Как же далеко все у них зашло, и уже давно. Он в который раз удивился собственной слепоте и наивности.              — Рад за тебя, — сухо отозвался он, отметив про себя переглядки.              — Если не возражаешь, я бы хотел въехать уже сегодня, — снова поглаживая ладонь Макса, сказал Брайан. — Вернее, Макс уже даже вещи мои собрал и сказал, что никуда не отпустит.              Римельт испуганно прищурился, но возразить на правду ему было нечего. Он действительно безумно хотел, чтобы Брайан побыстрее переехал к ним, пока не передумал Ханно или сам Брай.       Ханно мысленно приказал себе успокоиться. Он не мог себе позволить, бурно реагировать на любую неприятную новость. Всё самое страшное уже произошло.              — Без проблем — глянул он на явно смущенного Макса и довольного Брайана, — если хочешь, я помогу тебе обустроиться.        За вежливой улыбкой начало тлеть пламя гнева, но Ханно держал себя в руках. Если Максу нужен этот качок, можно сделать вид, что смирился. А дальше посмотрим, кто кого. Ведь встречаться урывками и жить вместе — совсем разные вещи. Лицо Макса озарилось счастливой улыбкой. Он хоть и чувствовал ужасное напряжение между своими любимыми — но они оба были здесь, в одном доме, все вместе, и это был первый, но самый важный шаг. Он улыбнулся обоим такой теплой и солнечной улыбкой, что и Брайан, и Ханно синхронно устыдились своих детских порывов и пикировок. Притянув в объятия сначала одного, потом второго, по очереди коротко поцеловав любимые губы, Макс сказал:       — Спасибо. Вы не представляете, как для меня это важно. И как я мечтаю, чтобы вы поладили.        Брай смутился своих подколок, когда увидел эту счастливую улыбку. Он понимал, что Макс очень устал рваться между ними на две части. Но не был уверен, что мелкий примет его самого. А остаться без Макса Брайан уже никак не мог.       — Так где там твои вещи? — нахмуренный, но уже спокойный Ханно поднялся, и принялся убирать посуду со стола.        Удивлению мелкого не было предела, когда он увидел лишь один небольшой чемодан.       — Всегда путешествую налегке, — улыбнулся ему Брай, но ответной улыбки не дождался.              — Я покажу тебе твою комнату, — тот подошел к двери и жестом пригласил следовать за собой.        Макс на всякий случай двинулся следом, и перехватил инициативу у Ханно. Когда они выбирали этот дом, то руководствовались двумя главными критериями. Первое: спокойный район с нелюбопытными соседями, желательно такими же знаменитостями. И второе: тут должно было быть достаточно места, если вдруг кому-то из них захочется уединения, или нагрянут дети, родители или друзья. Большую кухню-столовую окружали три просторных светлых спальни, обставленные абсолютно идентично: огромная кровать, прикроватные тумбочки по обе стороны, платяной шкаф. На втором этаже планировка была почти такой же, только вместо кухни большая комната. Там Макс устроил им с Ханно домашний спортзал: повесил боксерскую грушу, поставил стойку для штанги, беговую дорожку и еще разного по мелочи. Макс в двух словах обрисовал Браю, где что находится. Ханни же выглядел так, будто любого неосторожного слова хватит, чтобы его самоконтроль дал трещину. На первый взгляд, он держался вежливо и отстраненно, но Римельт слишком хорошо знал своего партнера. Ему стоило лишь раз посмотреть в потемневшие от гнева голубые глаза, как сердце ушло в пятки. Поэтому Макс оттянул внимание Брайана на себя, чтобы не дать этим двоим шанс поцапаться.       — Ну, располагайся, устраивайся, — он распахнул дверь, пропуская Брайана вперед. — Как тебе?              — Классно, — тот осмотрел скромную обстановку, подошел к большому окну, опустив чемодан на пол.        Когда Брайан обернулся к Максу, на его лице сияла улыбка:       — Тут еще и красивый вид из окна! Просто идеально, — и он сделал шаг по направлению к нему, раскрывая объятия.        Вежливое покашливание напомнило о том, что они не одни.       — Мы так и не обсудили самый важный вопрос, — Ханно прислонился к косяку, с независимым видом сложив руки на груди. — Как ты собрался распределять свое время между нами?        Макс замялся и не нашелся, что ответить.       — Как ты себе это представлял? — настаивал Ханно. — Как в какой-то хипповской коммуне? Или, повесить на стену расписание, когда чей день?        Негромкий мягкий голос, который Макс так любил, с каждым словом обретал твердость стали.       — Пожалуй, неплохая идея, — с язвительной улыбкой продолжил Ханно. — Так, по крайней мере, можно избежать неразберихи и соблюсти хоть видимость справедливости.        Их с Брайаном взгляды скрестились; Смит так же язвительно улыбнулся:       — Ты собрался сделать график для секса? — у него вырвался смешок. — Разве можно составить для такого расписание? Секс — это обоюдное желание, порыв, его невозможно упорядочить!              — Упорядочить можно все!              — Это так по-немецки!              — Так я немец, было бы странно, если бы я думал по-американски!              — Тогда Макс, похоже, космополит, — Брайн бросил на него лукавый взгляд и потянулся, будто расправляя затекшие плечи — мускулы четко обрисовались под обтягивающим голубым поло, а его край задрался вверх, обнажая полоску белой кожи и кубики пресса на животе.        От такого зрелища, Римельт тяжело сглотнул и с трудом перевел дыхание.       — Это была его идея — жить всем вместе, — Брай сделал несколько шагов вперед, и встал напротив Макса. — Так что, пусть это у него голова болит, как распределить время, — и поправил воротник его домашней клетчатой рубашки, не торопясь убрать руку. — Кстати, о времени. Если найдется минутка, не поможешь мне разобрать вещи? — последнее слова он прошептал Максу на ухо, и того пробрала дрожь от горячего дыхания.              — Да… конечно… — Макс, как загипнотизированный, смотрел в серо-голубые глаза.        Брайан толкнул дверь, и она тихо закрылась. Ханно, сжав кулаки и челюсти, ушел в свою спальню и рухнул на кровать. «Привыкай», билась мысль у него в мозгу, «теперь это твоя новая реальность». Он несколько раз врезал по диванной подушке, но справиться с яростью, ревностью и обидой это не помогло. Из-за шкафа выглядывала коробка с синтезатором, он так его и не установил пока. Нет… музыка сейчас точно не поможет. Хотелось не творить, а сломать что-нибудь. А лучше что-нибудь кому-нибудь. Кому-то высокому и мускулистому, кто ворвался в его налаженную жизнь, словно ураган, сметая всё на своем пути. Ханно закрыл глаза и мысленно приказал себе успокоиться. Как робот, механически поднялся на второй этаж, нашел перчатки. Давненько он этим не занимался… Ну вот, как раз, начнет заново. Он с такой яростью набросился на грушу, что крепления стенали от каждого удара. Ханно представлял себе, что обрушивает их на ненавистное лицо, еще и еще, но желанное успокоение так и не приходило. Остановиться его заставила усталость. Еле отдышавшись, Ханно побрел в примыкающую к спортзалу ванную комнату, и долго стоял под прохладными струями. В душе было пусто и холодно. *** Две недели прошло, как в тумане. Ханно старался занять себя, не думая о том, чем заняты Макс и Брайан. Продолжение «Перевала» должны были начать снимать только в следующем году, третий сезон успешного сериала «Вавилон-Берлин», где Ханно досталась небольшая, но исторически важная роль — тоже. Даже в Уругвай на съемки еще одного сериала, «Следователь», Ханно улетал только в конце ноября. Подумать только, еще недавно он так радовался, что у него образовался неожиданный перерыв! Надеялся провести больше времени с Максом… А теперь вынужден наблюдать, как он ведется на флирт этого американца — и возвращается из его комнаты растрепанный, весь в засосах и с затуманенным взглядом. Или как они оба сидят рядом во время обеда, и чертов Брайан так и стреляет глазами, и нарочито дружелюбно улыбается, заметив недовольство Ханно. Однажды ближе к вечеру он стал свидетелем сцены, взбудоражившей его до глубины души. Ханно делал вид, что очень занят: то на кухне примется что-то расставлять, то наводить порядок в шкафах. Курсируя между гостевыми спальнями и ванной комнатой на втором этаже, он чуть не столкнулся с Брайаном. Тот прошел из спортзала по направлению к кухне, остановился в дверном проеме. Потом потянулся, расправляя мышцы, рывком стащил с себя футболку, обнажая идеально проработанную спину, и прошел дальше. Ханно почему-то замер и отступил на шаг, в одну из спален. Молочно-белая кожа с редкими темными родинками казалась очень гладкой, а мускулы под ней были достойны того, чтобы воссоздать их в мраморе. На лестнице, ведущей на второй этаж, послышались шаги. Брайан ухмыльнулся, услышав их, и, наклонившись, избавился от штанов и белья. Будто бы нарочно продемонстрировав при этом крепкую круглую задницу во всей красе. Ханно сглотнул, его охватило возбуждение пополам с ужасом. Брайан его заметил?! Ну как же хорош, сволочь! Неподалеку послышался восхищенный вздох — оказывается, это Макс и спектакль был рассчитан на него. Он приближался медленными шагами, пожирая Брайана жадным взглядом. А тот лишь усмехнулся, провокационно облизывая губы. Макс как загипнотизированный шел к Брайану. На секунду ему в голову пришла мысль, что как-то неудобно заниматься любовью тут, куда в любой момент может войти Ханно. Но при виде обнаженного Брайана все мысли пропали. В два шага преодолев расстояние между ними, Макс набросился на него, целуя призывано приоткрытые губы, водил ладонями по всему телу Брайана, то хватая за подтянутую задницу, то гладя встающий член. Он когда-нибудь сможет перестать его хотеть?       — Может, лучше в спальню? — промурлыкал Брай Максу на ухо. — А то, нашему общему другу вряд ли понравится, найти нас в таком виде…        Макс будто на секунду очнулся, но отбросил сомнения прочь. Ханно согласился попробовать, а значит, они не делают ничего криминального. Улыбнувшись Брайану, снова втянул его в поцелуй, жадно исследуя его рот языком. А затем, ловко подсадив на стол, раздвинул его бедра и устроился между ними, потираясь о промежность Брайана вздувшейся холмом ширинкой. Ханно застыл соляным столпом. Эти двое сношались на кухонном столе. Макс трахал Брайана чертова Смита, а тот стонал и подмахивал, только стол скрипел. Руки сами собой сжались в кулаки. Ханно стало больно дышать. Его Макс… Хотя, какой он теперь его. Вот, трахает эту дрянь и ему хорошо. Только непонятно, к чему Ханно здесь, коли им и одним неллохо. Он засмотрелся, как Макс откидывает голову назад, как склоняется над Брайаном, целуя губы и шею. Проследил взглядом каждую деталь фигуры Макса, от светлого ежика до белой задницы, на которой при каждом движении резче обрисовывались ямочки, и сглотнул. Разумеется, это было неправильно, но зрелище возбуждало. Какой же Макс красивый… Ханно поднял глаза и встретился взглядом с Брайаном. Тот застонал — громче, чем секунду назад, и плотнее обхватил талию Макса ногами. Брайану нравился спонтанный секс, а в «неподходящих» местах — тем более. Он не знал, что понадобилось Максу на втором этаже, и решил просто ловить момент. Желание еще разок заполучить Макса оказалось сильнее, чем опасения, что Ханно увидит. Впрочем, Брайан бы и не возражал. Пусть мелкий посмотрит, авось созреет раньше. Предлагая пойти в спальню, Брай больше думал о совести Макса. Хотя, стоило тому усадить его на стол, как и совесть, и весь остальной мир были позабыты. Макс буквально набросился на него. Он всегда был жадным любовником, иногда даже грубоватым, но Брайану так даже нравилось. Вот и сейчас, наскоро растянув, Макс принялся с упоением вбиваться в его тело. Брай мог лишь кусать губы, целовать в ответ и сжимать ноги на талии своего партнера. Член Макса внутри ощущался так правильно, так чудесно… Целуя желанные губы, Брайан уловил движение за спиной Макса. Ханно стоял и смотрел на них через полуоткрытую дверь одной из гостевых спален расширенными от ярости глазами. Как, должно быть, он ненавидел их в этот момент! Но потом что-то изменилось и взгляд, секунду назад испепелявший их бешенством, стал жадным и вожделеющим. Он шарил глазами по телу Макса, а затем и Брайана. Мягкие домашние брюки ничуть не скрывали стояка. И Брайан, поймав взгляд мелкого, пошло облизнул губы и застонал еще громче под яростными толчкам Макса. Их тела двигались слаженно и красиво, они кончили вместе. Будто бы и не было двух лет регулярных встреч. С Максом Брайану часто даже не нужно было дотрагиваться до себя, чтобы кончить, хватало только ощущения его члена внутри. Тяжело дыша, Макс снова начал целовать его, нежно и благодарно. Он что-то шептал на немецком, а Брайан мог только удовлетворенно улыбаться ему в ответ. Ханно опомнился и сбежал лишь тогда, когда эти двое вскрикнули от почти одновременного оргазма. Брайан заметил его. Он все понял, точно понял. Что наряду с ненавистью, Ханно испытывал и возбуждение. Что ему понравилось то, что он видел. Как красиво они смотрелись вместе. И Макс наслаждался верхней ролью. От этого стало особенно обидно. Ведь это было единственное, чего Ханно не мог ему дать. Они пытались пару раз, но каждая попытка заканчивалась полным фиаско. Воспоминания, которые, как он думал, давно похоронены в самом дальнем уголке души, каждый раз оживали и делали все только хуже. «Что вы делаете, герр Фишер?!», как наяву, услышал Ханно собственный голос, дрожащий от негодования. Ему представился он сам — двадцатилетний, еще неопытный, но уже амбициозный, и, как говорили, талантливый актер. И продюсер одного из первых проектов, в котором Ханно участвовал. Тот, кто держал в руках все нити, большая шишка в компании, выпускающей этот фильм, влиятельный, властный и совершенно бессовестный человек. «Это же очевидно, мой милый мальчик», даже сейчас, спустя годы, Ханно зябко передернул плечами. Обрывки фраз всплывали в памяти, вызывая ощущение тошноты, как и тогда. «Ты придешь в этот отель завтра. И будешь приходить каждый божий день, пока съемки не закончатся. Если не хочешь потерять роль. Ты ведь хочешь сниматься?» «Хочу, но не такой ценой», ответил тогда Ханно. «Удачи в поиске замены, герр Фишер, всего доброго» «Как жаль… Если ты сейчас выйдешь за дверь, то сниматься уже не будешь вообще. По крайней мере, в этой стране. Я в состоянии сделать так, что тебя не примет ни один театр. Тебя не возьмут даже в озвучку. Ну как, не передумал?» Ханно со стоном обхватил голову руками. Прошлое не желало его отпускать. И портило немногочисленные попытки Макса, побыть сверху. Потому что Ханно не мог. Физически не мог. Может, тот именно поэтому так вцепился в этого Брайана? Ведь американца явно не терзали никакие внутренние демоны. Подумав об этом, Ханно невольно представил их обоих снова, и почувствовал, как жар расползается под кожей. Он не знал, что делать и куда бежать, и как никогда, чувствовал себя лишним. Хотелось спрятаться ото всех, где никто не найдет. Но не может же он вечно сидеть в своей спальне. А почему нет? Можно подумать, кому-то есть до него дело.       — Можно? — ближе к ночи Макс появился в его комнате.              — Ты что-то хотел? — Ханно поднял глаза от книги, которую уже целых полчаса бесцельно пролистывал.              — Да, — тот бесцеремонно плюхнулся рядом, не спрашивая, снял с Ханно очки и положил их на тумбочку. — Тебя, Ханни.              — Брайана тебе не хватило? Пришел добрать?              — Ханно, милый, тебя я люблю тоже. Не меньше, чем его. Я очень тебя люблю. Грудь сдавило острым чувством потери. Макс здесь, с ним — но пришел из постели Брайана. На его шее и груди между полами распахнутой рубашки видны отметины, оставленные не Ханно. Даже запах чужой туалетной воды немного остался на коже, слишком сильный и приторный, вызывающий отторжение. Брови Ханно страдальчески сошлись на переносице, когда Макс поцеловал его. «Смирись, ты не единственный», билась мысль между висков. «Эти нежные губы целуют не только тебя, любимые серые глаза смотрят не на тебя одного, сильные руки обнимают другого, когда ты не рядом. Смирись и живи с этим. Как раньше, больше не будет». Ханно крепко обнял своего любимого, прижал к себе. Словно хотел убедиться в его реальности, удержать хоть ту малость, что еще принадлежала ему. Очень некстати, телефон Макса завибрировал, и тот с извиняющейся улыбкой заговорил с кем-то по английски. Судя по всему, о работе.       — Съемки на Кубе начнутся раньше***, — подтвердил Макс догадки Ханно. — Меня не будет две недели.        Ему не хотелось оставлять Ханно и Брайана одних. После очередного утреннего обмена колкостями Макс не был уверен, что они сразу же, как он переступит порог, не набросятся друг на друга с кулаками. Он надеялся, что у него будет возможность, первое время побыть рядом, сглаживая острые углы. И конечно, Макс уже заранее скучал по ним обоим. Мысль о разлуке с ними сводила его с ума.       — Целых две недели, и так внезапно? — расстроился Ханно. — И когда тебе улетать?              — Завтра утром. Надеюсь, за это время ты и Брайан друг друга не убьете.              — Не беспокойся. Я не отравлю его еду, и даже не подсыплю туда слабительное.              — О, — протянул Макс, снова сгребая Ханно с объятия и целуя. — Я рад, что ты будешь ему готовить.              — Просто не хочу беспорядка на моей территории, — парировал Ханно, целуя в ответ. — И как-то не по-человечески, есть самому, а его оставить с пустой тарелкой.              — Сама доброта, — Макс уткнулся в растрепанные волосы, — как же я буду скучать по тебе…              — Я тоже, — Ханно с улыбкой погладил его по щеке и поцеловал.              Руки Ханно гладили спину Макса, затем пробрались под свободные домашние штаны, оттягивая резинку. Ханно словно играл в видеоигру: нажимаешь определенную комбинацию кнопок, и твой игрок реагирует так, как ты хочешь. Он знал, что нужно делать, чтобы Макс потерял контроль и начал задыхаться в его руках. Где и как прикоснуться, сжать или погладить. Впервые он делал это без большого желания, скорее со злостью и уязвленным самолюбием. Хотел дать Максу эти воспоминания в дорогу.              Макс растянулся на кровати, потеряв равновесие. Его член в ладони ощущался все тверже, но Ханно не давал ему кончить, вовремя пережимая у основания. Собственное возбуждение ощущалось слабее и почти не мешало. Он лег на Макса сверху, не прекращая целовать.              В опустевшей голове пронеслась мысль, что зря он все это затеял. Зачем? Что он хочет доказать? Что он лучше? А смысл? Подставиться, как Брайан, он точно не сможет. Все, что угодно, только не это.              Ханно сосредоточился на Максе. Снова «играл в видеоигру», и вызвал именно такую реакцию, как хотел. Макс вздрагивал и метался, пока Ханно ласкал все его тело руками и ртом. Целых две недели ему придется жить лишь воспоминаниями о Максе. Горячие поцелуи, ощущение сильных мускулов под пылающей кожей, его запах, короткие волосы и щетина, щекочущие ладонь, обжигающая теснота его тела — тысячи ощущений откладывались в памяти, омраченные горечью. Ведь теперь они принадлежат не только Ханно.              Макс выгнулся, вцепляясь ему в плечи и выстанывая имя на выдохе. Ханно обнял его, поглаживая по спине. Ну вот, теперь Максу есть, по чему скучать, подумал он с грустной усмешкой. Собственное удовольствие ощущалось слабее, чем обычно, размытым — как разбавленное водой вино.              Макс не мог не заметить, что Ханно ласкал его с какой-то злой обреченностью. Он понимал, что любимому будет тяжело, но надеялся, что тот сможет со временем принять новую ситуацию. А затем все мысли из головы смыло оргазмом, вторым за последние полчаса.              Макс вымотался, а ведь еще нужно собраться. Положа руку на сердце, он боялся оставлять их наедине. Ханно хоть и был сдержанным, но взрывался очень яростно, а Брайан был насмешлив и любил поязвить. Римельт тяжело вздохнул. Слишком рано оставлять их вдвоем, но выбора не было. Неустойка в том случае, если он откажется от съемок, была настолько высока, что разорила бы его.              Он хотел еще поговорить с Брайаном перед отъездом, чтобы тот тоже не наделал глупостей.              А пока Макс просто лежал в объятиях Ханно, крепко прижимая его к себе и гладя по спине, будто стараясь внушить свою уверенность, что все будет хорошо. Именно это он и прошептал в спутанные волосы:              — Все будет хорошо. Я уверен.