Стечение обстоятельств

Следующая тренировка была всё ближе к часу Икс. Изо дня в день в Вики пробуждался страх перед неизвестностью, который она старалась не выражать, но получалось довольно плохо. Благо, тренировки стали ещё более ужесточёнными. Теперь же их вектор сменился на новую тему управления сознанием, база которой искусство иллюзий. Вики признала сама для себя это самым сложным сегментом обучения, вне физических упражнений. Следующие три дня для Виктории прошли в ужасном напряжении. Для контроля чужого сознания требовалось уметь защищать своё. Уже привычные спортивные маты теперь служили сиденьем. Виктория сидела в позе йога напротив своего учителя, и со стороны смотрелось так, будто они часами пялились друг на друга, однако в этот момент Вики защищала свои мысли от нападений. Каждый блок, выстроенный ею внутри, рушился Сатаной так легко, будто вовсе не девушка в своей голове хозяйка. От подобного голова раскалывалась, Вики тошнило, а температура поднималась из-за перемен давления в теле, но тренировки продолжались. - И так, какую дату я загадал? – спросил Сатана, лениво откинувшись на мат, чтобы Вики прочла его мысли не глядя в глаза, что не получалось. - Пятое Понятиянеимеютября, - устало выдохнула Вики. - А если точнее? – строго сказал мужчина, чтобы Виктория перестала дурью маяться. - Пятое Понятиянеимеютября Хренпоймикакого года, сэр. - Уокер, - предупреждающе сказал Сатана, даже не поднимая на неё взгляд. - Я пытаюсь, - огрызнулась Вики, придерживая уже трещащую по швам от боли голову. - Значит плохо пытаешься, - он поднялся на локтях, наблюдая за сгорбившейся Вики. – Активней. Виктория выпрямилась. Она пыталась, честно пыталась, но это было слишком сложно. - Ладно. Можешь попытаться другим способом, - сказал Дьявол, глядя в каменный потолок. И Уокер с радостью нашла другой подход: она расслабилась и позволила нитям своей энергии оплести чужую. Это не всегда подходящий способ, и не столь универсальный, как предыдущий, но Сатана достаточно утомился чередой неудач ученицы, потому смилостивился подыграть ей. - 21 декабря, 2013 год, - весело выдала Вики. - Продолжим, о чем я думаю? И все эти три дня прошли так. Когда Виктория от части научилась выстраивать блоки, защищая своё сознание, началась игра в борьбе умов, в которой не было ясных правил. Вики должна продержаться, не показывать свои куда более сокровенные мысли и воспоминания. И всякий раз перед такой тренировкой приходил мандраж. Девушка защищалась нервно, и под давлением наставника не имела возможности перейти в наступление. Она яро сохраняла особенно ценные или же скверные помыслы, да и от Сатаны было что хранить. Вики стыдливо скрывала некоторые воспоминания о нём, а Дьявол будто намеренно близился именно к ним. Он нащупывал то, что девушка особенно рьяно охраняла, и пробирался к этому. Демоном двигала мотивация закалить ученицу. Беда лишь в том, что Уокер слишком нервничала, потому её защиту ломать являлось задачей не трудной. Мужчина недовольно качал головой – Вики чересчур эмоциональна в отношении таких атак, потому уязвима. Дьявол принял для себя решение надавить на все болезненные точки Уокер. Пусть лучше будет она будет злиться на него, и даже ненавидеть, но закалиться в отношении такого боя. Виктория должна научиться побеждать противника на поле собственного сознания. Ему не хотелось ломать девицу, но, если того потребует случай, придётся. Остается лишь надеяться, что Уокер будет достаточно смекалиста и сильна для охраны собственных тайн. Вновь те же спортивные маты. Уже близился конец учебного дня, как Сатана предложил вновь такое упражнение. Хотя слово «предложил» не очень точное, ведь в любом предложении выбор Вики сводился от «да», к «да, конечно». Сатана сидел напротив Уокер в позе йога, как и девушка, но такое зрелище всегда было несколько странным. Расслабленным и куда менее строгим во всём Владыку Ада Виктории приходилось видеть редко. - Соберись, Уокер, - предупреждающий угрозу тон вселил в душу девушки опасения – ей определённо будет не легко. – Чтож, начнём, - после голоса мужчины Вики ощутила дюжее давление на сознание. В глазах зарябило, мир свёлся к двум горящим огонькам лавы в радужке глаз противника. Виктория боролась, и в этой действительно тяжёлой борьбе, в которой даже Сатана прилагал усилия, прошло три минуты. Девушка чувствовала, как с каждым мгновением выставленные нею барьеры рушатся, но укрепляла их до последнего. Может страх осуждения давал ей силы, а может она просто не хотела раскрывать такую информацию о себе, но борьба продолжалась даже в, казалось, момент полного энергетического опустошения. Вики ощутила тепло скудного ручья крови из носа. Проигнорировав подобную мелочь, не прекращала укреплять блок. Девушка молила, лишь бы секундомер скорей отсчитал заведенное на упражнение время. Она ненавидела такие тренировки, но понимала, зачем Дьявол так рьяно настаивал на такого рода «пытках». Понимала с грустью от усталости. Голова Виктории ходила ходуном, писк в ушах силился, а угольки глаз наставника плыли за пеленой непроизвольных слез. Не эмоциональная реакция, отнюдь, лишь отчаянная попытка физического тела снять стресс. Девушка держала спину ровно и смотрела прямо. Статичность урока надоела Сатане. Они стояли в тупике, Виктория нашла относительно верную тактику обороны, но сил и желания ответно атаковать Дьявола ей не хватало. Потому демон допустил малое жульничество: Вики почувствовала почти невесомое поглаживание руки и отвлеклась. Физический контакт в таком упражнении это запрещённый Сатаной приём, но что поделать, если от ученицы не ожидается удовлетворительной кульминации? Повышенная чувствительность кожи в момент такого напряжения трактовала касание почти обжигающим. Девушка насупилась и смутилась, и Дьявол воспользовался этим; прорвался в библиотеку её воспоминаний, в глазах мужчины запестрил калейдоскоп потаённого, личного, и так бережно охраняемого. Каждое событие в картотеке жизни, которое дьяволица видела равно, как и Сатана, словно переживались нею снова и снова. Демон чуть ближе придвинулся, не прекращая контакта взгляда с Викторией. В радужке глаз бешенным каскадом неслись картинки пережитого прошлого: первое знакомство на детской площадке, довольно счастливое воспоминание, езда на велосипеде и раздирающее до крови коленки падение. О, а вот ей исполнилось пять, девочке подарили набор кукол, волосы которым она состригла в тот же день. Здесь вот бегства от взрослых на заброшенных зданиях, вот её ругают за что-то. Всё беззаботно, как и полагается человеческому ребенку. Ностальгия была такой теплой, до искорок в душе, Вики не хотела заканчивать это смотреть, пока в воспоминаниях ей не исполнилось шесть лет. Смерть Ребекки. Переглядывая этот момент, Вики вздрогнула и прикусила губу до крови. Приторную яркость заменяли колючие тона болезненных малому ребенку воспоминаний. Уокер не хотела, чтобы Сатана знал что-то столь личное, видел её тем самым малым ребенком. Она попыталась построить ещё один блок в сознании, но не успел тот вознестись, как Дьявол разрушил его с требующим удовлетворения разочарованным вопросом: «Неужели она рьяно скрывала такие мелочи?». И когда даже в третий раз выставить щит не получилось – девица попыталась увернуться. Дьявол придержал её голову за подбородок, лишь бы Вики не отвернулась. Она не сможет во время реального боя закрыть глаза и сбежать от проблемы, так что сейчас Сатана вынуждал её бороться. Вот первая влюблённость, смерть любимого пса, какие-то мелочные человеческие проблемы. Но Виктория с паническим страхом осознавала, чем дальше Дьявол копался в её воспоминаниях, тем ближе он был к самому травмирующему, детали которого она подавила и любое его упоминания растоптала. Вики хаотично принялась ставить блок за блоком, но теперь, даже если это помогало, Сатана рушил их из любопытства. В нем проснулся интерес, даже азарт. Писк совести подавлен ещё в самом зачатке одним лишь вопросом: «Что она так испуганно прячет?». Поиски не заставили себя долго ждать. Девушка в опаске вздрогнула, стоило затянуться кассете того воспоминания. Вики четырнадцать лет, время подросткового бунта, поиска образа подражания, и в целом пора чудесная только тогда, когда это воспоминания в возрасте созревшем. Её девичья красота только начала просыпаться, формы округляться, а гормоны куролесить. Немалым поводом для гордости служил факт о том, что в свои четырнадцать Виктория выглядела как миленькая девушка, а не девочка. И порой она ловила на себе льстящие взгляды мальчишек, и для юного разума это всегда приятное внимание, глаза подростка воспринимали подобное через соответствующую призму. Она была просвещена о теме секса, и уж тем более его подробностях из книг, романтической литературы, эротических фильмов на кассетах. Но даже с этими знаниями девочка не опошляла знаки внимания в силу своей наивности. Ей справедливо безвинными виделись предложения провести до дома от таких же, как и она, юнцов. До тех пор, пока такое внимание к дочери не заметил отец. Вики помнит, разговор в тот вечер, когда папа ограничил её одежду, подарил только строгую и мешковатую. Его аргументы казались неуместными, Виктория их и слушать не хотела. Но не глядя на всю любовь к дочери, папа всё так же оставался строгим человеком с устоявшимися понятиями. Вики не понимала, почему топик, или же юбочка в жаркую погоду, это грязная вещь. Не понимала, почему она становилась грязной, когда надевала это. Девочка помнит, как пристыжённая, она выслушивала: « - Я не хочу, чтобы они смотрели на тебя так. Вики, я знаю, что у них в голове, - девочка ещё со смерти матери вверила отцу все чувства, которые может дать чадо, потому каждое слово воспринималось близко к сердцу. От непонятной обиды и чувства несправедливости накатывались слёзы. Мужчина это заметил и смягчил тон. Он сопереживающе улыбнулся, смахнув слезу со щеки дочки. - Папа тебя любит и это всё для твоего блага, прошу, пойми это именно так. Я бы никогда не делал специально что-то плохое для своего ребёнка, понимаешь, радость моя?», - успокаивающе говорил отец, поглаживая дочку по голове. В его словах было зерно правды и даже трезвого взгляда, но как это унимало обиду? Через «не хочу» девочка делала, что говорит старший и единственный в семье родитель. Вики успокаивала себя тем, что странное поведение отца циклично из года в год, особенно за месяц-два до поминок матери. Но в этот раз всё гораздо глобальней. За неделю до поминок, в вечер, Вики ввалилась домой. В груди ещё теплился приятный осадок после долгого смеха с друзьями над всякой всячиной, но, словно ложка дёгтя, его разбавил отец. Он с суровым выражением лица ждал девчонку в прихожей. Виктория стянула с себя ботинок, вопрошающе глядя. - Чего ты тут стоишь, пап? - Ты видела, который час? – он прашивал медленно, вкрадчиво и настораживающие спокойно. Неравномерно бритые щеки раскраснелись, как и шея, дыхание было глубоким и тяжёлым. Папа никогда не бил дочь, за исключением разве что маленьких эксцессов в детстве, да и те Вики считала заслуженными. Но сейчас в груди затрепетала боязнь и стыд. Она не знала, чего боится, но догадывалась откуда ощущение стыда. Даже не зная проблемы, Виктория уже чувствовала себя виноватой. Было стыдно и неприятно страшно разочаровать единственную родительскую фигуру, которая столько старается ради неё. - Восемь часов вечера, а что? - Что «а что»? Это норма по-твоему? – отец раздраженно жестикулировал, поднимая тон. - Пап, я просто гуляла с подругами, - голос дрогнул. Вики хотела было огрызнуться, но передумала, лишь только слова сорвались с губ. - Знаю я твоих подруг, - отец оттолкнулся от стены, после чего направился к Виктории. Быстро, твёрдым шагом, от чего девочка хотела вжаться в дверь. В нос, на тяжелом выдохе мужчины, пахнул запах алкоголя. Его любимый трехзвёздочный коньяк с заправки? О да, определённо он. Вики закатила глаза. « - Он просто выпил, нужно отнестись с пониманием». - Не закатывай мне глаза. Наверняка шляешься неясно где, а потом приходишь домой. Гуляешь с мальчиками, ведь злой папа тебя ограничивает, да? На зло мне гуляешь? Я правильно тебя понимаю? – тон повышался до крика. Отец жестикулировал агрессивно, ударял о стену возле дочери рукой, но Виктории не касался. Она ощутила, как хорошее настроение, словно белая не засохшая краска, впитало в себя новые мрачные тона. – Скажи-ка, Вики, рискую я услышать от соседей, о том, что моя дочь потаскуха, а? Ты должна была быть дома в пять часов вечера, ты мне это обещала, звонки игнорировала. Не надо тут трястись, как осиновый лист, я тебя наказывать не стану, Господь накажет, он всё видит! Отвечай сейчас же, чем ты занималась? С кем ты гуляла? - Прости, пап, - девочка подавляла конфликт не только в понимании состояния отца, но и в необъяснимом страхе. Она смотрела в пол, стоя в одном ботинке, не до конца снятой курткой и нервозными руками, теребящими край мешковатой толстовки. – Не думала, что так задержусь. Я не гуляла с мальчиками, только с подругами. - Думаешь я на слово тебе поверю? Снимай одежду. Вики дрогнула. Она робко подняла взгляд с пола к негодующему отцу. - З-зачем? - Проверю нет ли у тебя засосов. - Па-ап, честно, я гуляла с подругами, позвони им, если хочешь, и узнаешь, не надо меня проверять. - Я сам решу, что мне делать. Снимай толстовку! Сейчас же! Вики чуть было не захныкала. Бежать некуда, дверь сзади закрыта, спереди злой отец, по бокам довлели выцветшие стены. Девочка подцепила ногтями край мешка, который папа называл кофтой. Под строгим присмотром родителя, она медленно сняла эту часть наряда, оголяя топ на худощавом подростковом теле. Ребра из-под кожи прерывисто вздымались в сбитом дыхании, маленькая грудь по зоне декольте украшена реденькой подростковой сыпью и потемневшим распятием на верёвочке, да плечи в веснушках, за которые Вики хотела было себя обнять- её остановил отец. - Не надо мне тут прикрываться, теперь штаны. - Папа! - Делай, что сказано, или есть что скрывать? Девочка места себе не находила. Такое унижение заставляло багроветь щеки и копить слезы в углах глаз. Вики, нервно кусая губы, стягивала штаны. В голове мешались обидные мысли. « - Что я делаю не так? Как ты вообще меня можешь в чем-либо обвинять? Ненавижу, ненавижу, вот, смотри, я не ебалась ни с кем, смотри, если тебе нужно это доказывать!». Когда резинка спортивных штанов была стянута до щиколоток, Виктория расправила спину, но не плечи, всё ещё пытаясь хоть сколько-нибудь укрыться от холодящего взгляда. Папа смотрел уже без гримасы злости. Он бродил серыми глазами по юному телу без единого засоса, следа от шлепка или укуса. С неким удовлетворением отметил, что дочь остается невинной, под всей мешковатой одеждой его прекрасная дева Мария. Вики не хотела смотреть на то, как смотрел он. А в прочем без разницы, она была так юна и по-подростковому наивна, окрас его взгляд остался бы загадкой в любом случае. Эта пытка закончилась не скоро. Лишь когда холод холла пробрал до дрожи в теле, лишь когда появилась «гусиная кожа», и Вики настойчиво отогревала свои плечи ладонями, отец выдохнул. - Можешь идти, Вики, - она в спешке натягивала на себя одежду, пока не почувствовала родительскую руку на плече. Лазурные глаза с пеленой слез обратились к мужчине. Папа смотрел по-доброму, так, как в детстве. С таким взглядом девочке полегчало моментально, она поняла, что прощена, беспокоиться не о чем. – Извини меня, родная, папа тебя любит. Очень сильно любит. Наверное, я слишком тебя опекаю, я перегнул, да? Я больше так не буду, честно, извини, что я так вспылил, у меня нет повода тебе не верить, извини, родная, – тараторя шепотом, он поднял густые брови в мольбе прощения. Мужчина прижал дочь к себе в объятиях. – Я так беспокоюсь, не знаю, как тебя воспитывать, понимаю, что тебе не хватает мамы, нам обоим не хватает твоей мамы. Ты извинишь меня? Виктория дрожащими руками приобняла отца в ответ. На мысли о справедливом гневе припомнились поучения отца: «сильный человек – прощающий человек. Как Иисус, мы должны стремиться к его бестленному образу». Не хотелось, но в четырнадцать лет в голове уже созревают такие понятия, как «надо». С обидной горечью, она выдавила: - Да, пап, не пей столько больше, ладно? – буквально секунду назад она злилась на него в праведном гневе, но сейчас он так искренне раскаивался. Вики шмыгнула носом, понимая, что на него стоит показательно пообижаться, пусть усвоит урок. Но он же извиняется, ему правда жаль, нет нужды зря его мучить. - Не буду, моя девочка, честно не буду, - папа отстранился. – Ладно, радость моя, чистить зубы, помолиться, и спать. В ванную иди первая. Она шумно сглотнула и направилась в комнату бѐгом. Уже лежа в кровати, Вики молилась, как и было велено. Молилась пережить эту неделю, понимая, после неё папа придёт в норму. Надо лишь пережить. И вот. Мамы нет уже восемь лет, был поминальный день и, к сожалению, выходной. Виктории не было оправдания не разделять с папой поминки, потому она пережидала эти сутки в комнате. С самого утра, когда уста отца не касались алкогольной бутылки, он постучался с полиэтиленовым пакетом в руке. - Привет, вот, это тебе. Девочка с интересом заглянула туда. Пестрое платье, а подобных уже как с месяца два не было в гардеробе Виктории, скомкалось на дне пакета. Да, несколько старомодное, но с интересным фасоном, и, главное, до колен. Девочка счастливо улыбнулась, а ей улыбнулся отец. - Я вчера разбирал чердак и нашел там мамино платье. Носи на здоровье, но, - он по-доброму пригрозил пальцем, - только дома носи, поняла? - Да, благодарю, я сейчас примерю. - Примеряй, а я пойду, пожалуй. Если что, я в своей комнате. Вики проводила папу в коридор, а после принялась мерить. В груди великовато, но в целом будто по ней шито! Ткань одежды пестрила в пятнистом зеркале, Виктория крутилась, довольная. Наконец-то папа приходит в норму, девочку это несказанно радовало. Весь день, вплоть до наступающих сумерек, Вики провела в комнате за просмотров сериалов. Суббота, время Диснея и ситкомов от “Fox”. Но как бы весело ни было, в какой-то момент о себе дал знать голод. Нужно выходить из собственной крепости, да и отца проверить. Она проскользнула в коридор, а после шмыгнула в другой его конец к папиной двери. Девочка учтиво постучала, но некультурно не выдержала ответного “да”. Отец напился многим больше обычного, и едва держал голову. Он просматривал старые фотографии почившей жены, когда Вики зашла в комнату. Она не ожидала, что папа так напьётся. Виктория неловко мяла в руках края маминого платья. Папа сейчас вызывал в ней глубокую жалость. Может, девочка и плохо помнила свою мать, но, наверное, та была ангелом во плоти, раз папа так скучает. В такой тяжелый для него день оставалось лишь морально поддерживать родителя. Это Вики и сделала. Она подошла к своему отцу и обняла его. Вики хотела утешить, жаль, очень жаль, что не вовремя. - Вики так на тебя похожа, Бек, так похожа, мне так тебя не хватает, - папа Виктории усадил девочку себе на колени, глотая слёзы. Он пустым взглядом смотрел куда-то за дочурку, а после очередного воспоминания о почившей жене уткнулся в грудь девочке. Виктория не видела в этом ничего странно. Просто папа не может делать с ней ничего странного, так что он уткнулся туда, куда попал. Девочка лишь сожалеюще гладила родителя по спине. Отец вновь зашептал. – Я люблю тебя, Бек, ты бы знала, как сильно. Вики воспитывать так сложно. Она так похожа на тебя, такая же красивая, сильная и добрая, как и ты, - Вики опасливо подумала, что, возможно, сейчас папа напился настолько, что не видит разницу между ней и мамой. Бред какой-то. Но не если так, то что за речи? - Пап, ты чего? Это же я, - она попыталась отпрянуть от отца, но его объятия были крепкие, слишком крепкие. Папа смотрел мутно, язык едва выдавал связную речь, а голос был хриплым. От слёз ли? Сидя на коленях, Вики ногой почувствовала, как в штанах отца что-то твердело. - Я так скучал, Бек, ты бы знала, - он опустил одну руку со спины дочери ниже, к юбочке платья. Липкая опаска начала овладевать Викторией. Она принялась вырваться, но отец будто этого даже не чувствовал. Он лишь нашёптывал на ухо Вики имя своей почившей супруги, пока пальцы медленно огладили резинку под юбкой. - Па-ап… - до последнего, недоверие к происходящему рассеивалось на глазах. Паника, страх, стыд - Виктория выпила этот коктейль с горечью в горле. Губа задрожала и презрительно искривилась, стоило сухим губам отца коснуться шеи. - Папа, ты чего, пусти, пожалуйста, это я, Вики. Боже, пожалуйста! - закричала Виктория и в страхе заплакала. Впервые ревела от немыслимого ужаса, билась в нём, как рыба на суше. Но мистер Уокер не слышал. Одним резким движением он повалил Вики на кровать животом к низу. Только девочка хотела подорваться, как руки заломили за спину, а шея была немного сдавлена. Вики пыталась плакать, кричать, бить ногами. Она так надеялась, что её услышат соседи, но отец слишком сильно вжимал её в кровать, так что все крики глотало одеяло. Она молила всё живое, молила Господа, чей символ сейчас врезался ей в спину, свисая с шеи отца на цепочке, молила, но не была услышана. Звон падающей бляхи ремня на пол был ей сигналом, предупреждение о неминуемом. Вики снова закричала. И снова, и снова. То, что происходило у неё за спиной в данный момент было так грязно, неправильно, отвратительно. Девочка давилась слезами от резкой вколачивающейся боли. Реальность дала трещину, то, что было сейчас, скверной окропило душу. Она не верила, это не с ней, такого с ней не случается, слишком глубокое горе в мирной жизни, такого с ней быть не может. Глаза слезами оградили подвижную тень отца на одеяле, уши укрыли собственные крики и звон стучащей о стенки крови, а пульсирующая боль притупила саму себя. Вики едва могла пошевелиться, когда мистер Уокер со мерзким стоном рухнул на девочку, обливая спину чем-то горячим и липким. Когда хват рук ослаб, Виктория отшвырнула своего родителя в сторону и убежала в ванную. Она стояла под горячим душем, в котором растворялись слёзы. Никогда прежде Вики не чувствовала себя так плохо, так далеко и одновременно болезненно близко к реальности. Она была использованной, грязной и помеченной. Она яростно натирала кожу мочалкой до покраснения, но грязь, которую она ощущала, нельзя было смыть, мерзость проела эпителий. В полуобморочном состоянии, Вики выключила душ и осела в ванной. Слёзы текли инертно, омывая красное, немного опухшее личико. Свернувшись в позе эмбриона, Виктория заснула в ванной. На следующий день она уже ничего не помнила. Сознание подавило это ужасное воспоминание. Ей казалось, что что-то не так, но она не могла понять, что именно. Когда с утра постучала к папе в комнату, а после зашла, то обнаружила его еле прикрытым в кровати в одной лишь домашней рубашке. На покрывале были еле заметные пятнышки крови. - Пап, ты так вчера напился, что порезался, обещал же не пить, - пыталась разбудить его Вики… Уокер, вспоминая это снова до мельчайших деталей, не могла более сдерживать слёзы. Руки дрожали, губы вновь кровоточили на клыках, врезанных в них. Сатана, наконец, прервался от лицезрения её секретов. Она так старательно подавляла в себе это, даже после того, как вспомнила, надеялась всю жизнь, что это лишь плохой сон, который восприняла за реальность. Но Дьявол помог ей понять, что произошедшее было правдой. Он не ожидал это увидеть, но подсознательно был готов к подобному. Он сделал то, что мог бы сделать её противник. Он следовал плану урока, он его выполнил. Главное вновь не разразиться сопереживанием к девице, она должна закалиться. Дьявол, не отрываясь, глядел на подавленную девушку. Заплаканная, разбитая, Виктория впилась руками в низ живота, то ли защищая его, то ли терзая. Демон заставил себя не проявлять эмоций по отношению к ученице, хотя червяк стыда кое-где впивался в сердце. Будучи в воспоминаниях на её месте, осадок отвращения побуждал извиниться, но цель всегда превыше средства – Уокер лучше пережить этот момент сейчас. С минуту тягостного молчания, в Вики вскипела ненависть с примесью боли. Она не хотела признавать то, что увидела, и по вине лишь одного излишне упрямого ублюдка корчится от душевной агонии. Боль умирала, и перерождалась в ненависть, клокочущий гнев, что своим жаром прожигал что-то внутри Уокер. Она посмотрела на Сатану - он сидел с абсолютно бесстрастным лицом, выжидая продолжения урока. « - Сволочь. Он ведь даже не извинится. Он относится к этому как к проваленному мной экзамену, ведь я не спасла своё воспоминание от обнаружения, - это видела девушка, это то, что она должна была увидеть в лице победившего учителя. – Ты не имел право, это было не твоё дело, ты продолжал лезть, куда не просят, мог достать любое другое воспоминание, но ты сунул нос в самое отвратительное и сокровенное! – теперь по заплаканному лицу струились горячие слёзы гнева. - Сукин сын, я хочу, чтобы тебе тоже было больно, око за око, уебок». Злоба превратилась в эмоциональный штиль лишь для конкретной цели мести. Второе тело Виктории ожило. Девушка бросила свои нити энергии на Дьявола. Сатана ощутил это с малой гордостью за ученицу. Да, этот праведный гнев, это, что он ждал, это то, что требовалось, продолжай, Уокер! Дьявол понимал, что Вики захочет мести, это логично и вполне предсказуемо. Ей нужен этот толчок. Пусть сейчас хоть попытается залезть в его сознание, когда в своем уже прятать нечего. Возможно на эмоциональном пике, что он вызвал у неё осознанно, девчонка раскроет свои способности контроля чужой думы. Но Сатана не подозревал, чем рискует. Вики принялась крушить всякий его блок в сознании, любая боль в её голове, вызванная усилиями при разрушении щита, игнорировалась и топилась в хладнокровном желании мстить. Он действительно был удивлён и настороженно напрягся, лишь Уокер взяла курс на конкретную часть воспоминаний. Она была на чердаке и знала, куда метить. Девушка не осознавала, чем может быть чревата её месть, но даже будь у неё представление об этом, цель оправдана. Честь и надломленное ментальное здоровье ждали возмездия. В гневе, Виктория полностью захватила ещё сопротивляющееся сознание Сатаны. Как бы он не признавал, как бы не метался от одной телепатической атаки к другой, на этот раз ему пришлось погрузиться в воспоминания насильно. Ненадолго вынырнув из библиотеки его прошлого, демон заметил отлив холодной стали в глазах ученицы. Уокер безжалостно искала нужное и нашла быстро, словно конкретное воспоминание было вечно приоритетным среди всего завала кассет других событий за столь долгую жизнь. Вот он - день рождения Люцифера. Такая суматоха царила вокруг, но, казалось, волна чужих переживаний разбивались о страхи Дьявола в этот самый момент, словно мелкие волны о молчаливую скалу. Лилит лежала на койке, рядом были небесные лекари, повитухи и прочие. И все старались сделать невозможное, выкладывались на свой максимум, чтобы не быть после убитыми своим хозяином. Сатана, придерживая любимую за руку, молчаливо смотрел, как ей плохо: скальп будто спал, виски заострились, равно, как и скулы. Впали щеки, оттеняя посиневшими сосудами красивое лицо. Истончившиеся волосы метались по всей подушке. Беременность вытягивала из неё все соки, благо, роды вот-вот должны разразиться. Сатана крепко держал руку любимой, щупая учащенный пульс. - Что-то не так, - прошептала она, когда схватки стали сильней. Свободной рукой тронула большой живот. Он будто вмещал в себе тройню, что на деле это было не так. – Дитя так бьётся. - Всё будет хорошо, - Вики услышала ответ Сатаны, будто бы говорила сама. Естественно, воспоминания она видела от его лица. – Это обычные схватки. - Нет же, я чувствую, что-то не так, - на лбу Лилит проступила испарина. Дьявол заботливо стёр пот мокрой тряпкой, за влажную прохладу которой женщина была благодарна. Демон огладил сжатую руку. Магия жупела, что отныне роднилась с ним, была ему малым понятна, но что-то уже получалось. Сатана вытягивал боль, как мог, но это помогало посредственно. Лилит ему улыбнулась, завидев обеспокоенное лицо. - Так редко вижу тебя переживающим, - прекрасное лицо вновь исказила гримаса от приступообразной боли. Дьявол прикусил щеку в тревоге. Он так же чувствовал, словно что-то не так, но не мог объяснить. - Да, что-то я потерял лицо, - он натянуто улыбнулся в ответ. Вики старалась вглядеться в окружение, но оно плыло. И это естественно, воспоминание старое, память сохранила лишь то, удалось за столь длительное время. Стоило девушке осознать себя в воспоминании, как разум Дьявола заколыхался, картина прошлого зарябила. Уокер понимала, он противится, как может, но толку мало. Лилит нежно огладила слабыми пальцами мужскую кисть. Виктория приметила, что ныне покойная была в том самом платье, которое пылилось в комнате на чердаке. Девушка понимала, что сейчас будет, но продолжила показывать это воспоминание Сатане. Всё меньше клокотала злоба, с погружением в переживания воспоминаний демона, но в голове ясно читался приоритет – отмстить. Это будет справедливо, по праву если жестоко. - Придумал, как назвать? У меня нет идей, - голос женщины трепетал, магия действовала, хоть и понемногу. Боль становилась всё меньше. Карие глаза любовно оглядывали фигуру мужчины, впитывая каждую деталь. - Придумал, думаю, тебе понравится. Что на счет Люцифера? Мне это имя уже не к лицу, но ребенку… - сердце дрогнуло, лишь только Дьявол завидел улыбку на истощенном лице. - Люцифер, да, - она пробовала имя на сухом языке. – Кажется, будто я сто лет не называла тебя так. - Так ты согласна? - Да. Звучит отлично. - Только не делай такое умирающее лицо, тебе ещё терпеть меня и терпеть, - безвинно шутя, Дьявол огладил второй рукой впалую щеку возлюбленной. Нежно, словно касался почти разбитого стекла. - Ха-ха, - смех скорее натужный. Карие глаза описали круг по потолку, а после вернулись мужчине. – Сейчас я спрошу серьезно. Если не выдержу, если всё же умру, ты найдешь меня в Аду, верно? - Да, и тогда мы вечно будем вместе, - подбадривающе заверил Дьявол. В животе словно что-то порвалось. Лилит дернулась, сжав руку любимого чуть ли не до хруста. Желваки заиграли на лбу, а кожа на чреве покрылась какой-то рябью. Оно принялось раздуваться, натягивая эластичный эпителий до предела. Лилит кричала, билась, хваталась за живот, искала глазами помощи, но никто, даже Шепфа сейчас не смог бы ей помочь. По сердцу от крика прошлась сочащаяся рана. Сатана корил себя за бездействие, но что он мог поделать? Всё, что ему оставалось, так это считать время до смерти любимой, чтобы после встретить в родной вечно горящей обители. Он лишь мысленно молил её дотерпеть, пока дитя не сделает первый вздох. Кожа треснула. Горячая кровь брызнула на лицо. Оттуда прорывалось чудовище, никакой не ребёнок. Мерзкое, отвратительное, уродливое, словно воплощение чего-то извращенного и болезненного. Это не могло быть его детищем, нет. Сатана смотрел на это с ощущением того, как вместе с расслабляющейся рукой Лилит уходит что-то важное, уплывает сквозь его пальцы, и он не может за это ухватиться. Откалывается, как лёд под действием острого металла. Кто пытался что-то влить Лилит в горло, сшить раскуроченный живот, но толку. Лекари видели, что женщина не жилец и принялись спасать ребёнка, если плод вообще можно таковым назвать. Рука, за которую Лилит держала Сатану, окончательно обмякла, голова откинулась на койку, а глаза неестественно закатились. Дьявол осторожно коснулся ещё теплой щеки любимой, стирая капли крови. В голове послышался голос Шепфы, слова которого напугали, пуская липкий страх вдоль позвонка: - Лишь теперь ты отбыл наказание за грех. Ни день после, ни неделя поисков не дали результатов. Её души не было среди грешных. Разрушительный всплеск могучей ярости и скорби тогда разил Ад в том месте, где отныне царила твердыня Цитадели. Виктория отпрянула чуть дальше разрывая контакт энергий. Рубиновые глаза напротив девушки горели нехарактерно ярко, в полумраке зала словно два маяка. Девушка ощутила на лице звонкую пощёчину. Щека горела от силы удара, а голова повернулась в бок. Пока сознание обрабатывало произошедшее, из нервозной трещины на губе проступила кровь. В миг злость и чувство несправедливости обуяло девушку вновь. Как он смеет рукоприкладствовать после того, что сделал? Она отомстила, восстановила равновесие, сделала им обоим больно, равноценно, того полагает заслуженная месть, как он смеет её наказывать за правосудие? Она обратила свой гневный взгляд к таким же яростным глазам Сатаны, что смотрел на Вики с презрением. Девушку затрясло от злобы при одной лишь мысли: «Он не считает это заслуженным». Видно, мести было мало. Сатана чувствовал, как от гнева прожигалось чрево. Столь быстро растущей обоюдной ненависти он давно не испытывал. Всё ещё соединённые энергии предавали злобу, словно по циркулирующему потоку. Он понимал, что чувствует Вики, и от того злился ещё больше. Губы презрительно искривились, пока Дьявол оглядывал удивлённую пощечиной девицу. Неблагодарная Уокер, глупое, травмированное дитя. Он сделал то, что, очевидно, было необходимым, а она решила, будто смеет ему мстить. Наглая и глупая, Виктория пробуждала в Сатане такие эмоции, что в своей разности заставляли его дрожать. Как только девица посмела смотреть своими недостойными глазами на его почившую жену? Как только она решилась? Мужчина ощутил, сколь недостаточным было наказание. Пощечина лишь малое. Так же считала и девушка в отношении пыток воспоминаниями. - Ах ты, мудак, ненавижу, - прошептала Виктория и бросилась вперёд. Она повалила Сатану на пол и прицелилась кулаком по лицу. Удар понятный, предсказуемый, эмоции стирали всякие разумные мысли о тактике боя. Дьявол увернулся, а после поменял их позиции так, что находился отныне сверху, удерживая запястья Вики над её головой. Боролись не только тела, но и взгляды. Обоюдная ненависть за то, что они оголили своё неприятное, травмирующее прошлое, и каждый видел себя носителем единственно верной и справедливой мести. Каждый новых захват блокировался, или же применялся не в пользу противника, так что ни Вики, ни Сатана сейчас не могли одержать друг над другом победу, а лишь, катаясь по спортивным матам, перекидывали меж собой главенство. Совершив простой манёвр, Вики крыльями подняла их двоих на ноги и приставила противника к стене, но удержать надолго не получалось, а Сатану бесило, что он никак не может её успокоить, не то, что убить. Но вот, наконец, он прижал руки Виктории к стене, а коленями чуть развёл девушке ноги, чтобы в очередной раз не получить по паху. Вики бессильно зарычала Сатане в лицо. Он находился так близко, что их дыхания в неизвестном танце сплетались, накаляя меж ними температуру, тела прижимались друг к другу, а взгляды пытались испепелить противника. Энергии, смешанные, передавали каждую эмоцию демонов. В такой момент болезненного откровения уже не было ничего дикого или смущающего в открытом союзе сознаний. Они знали каждую мысль друг друга, каждое желание, и до острой боли в груди ощущали злобу один одного. Произошедшее стало точкой невозврата, Сатана это знал, Вики это знала. То, что они видели здесь, меняло, в своей мере приятные, отношения. Обоюдная злоба крепилась на платформе почти что месячного общения. Сейчас они ощущали эмоции друг друга, каждую, будь то что-то хорошее, или плохое. Хоть и в одетых телах, в зале демоны стояли нагие. Так откровенно, бесправно откровенно, глядели бесстыдно, впитывали каждое переживание вместе с кислородом меж телами. Смущению более не было места в этом противно интимном положении. Коктейль смешанных эмоций сейчас пился Дьяволом и Викторией на брудершафт. Она гордо ждала его следующего хода, он упивался полученной над девушкой властью и гадал, что с ней делать. В болезненно крепкой связи энергий была невозможность использовать магию, потому, прибитая к стене, Вики понимала - это проигрыш, но не хотела проигрывать. Демон пока катает на языке слова, которые вот-вот вырвутся и будут вестниками её грядущей казни. Не нужно было вновь заглядывать в сознание Дьявола, чтобы понять это. Надо было предпринять что-то, бороться. Бездумно, Уокер бросилась к первой же идее ошеломить противника, лишь бы оторваться от стены. Её глаза опустились взглядом от пылающих радужек по носу к приоткрытым губам Сатаны - выход нашёлся сам собой. Недолго думая, а может и не думая вообще, Вики впилась в тонкие мужские губы зубами. Она хотела его укусить, лишь бы отпрянул, и продолжить бой. Должен был сработать эффект неожиданности, но, в его ожидании, Уокер лишь замерла; ждала, как Сатана разозлится от такой наглости, швырнёт Уокер в сторону, даст фору, отплёвываясь от касания девичьих уст, но мужчина замер так же. Вики жмурилась, не в состоянии открыть глаза. Её зубы впились в нижнюю губу демона, девушка почувствовала вкус смешавшейся его и своей крови, отметила некую сладость в таком удовлетворении малой местью. Буря эмоций замерла в штиле, Уокер ощутила то же самое и у Дьявола в темноте сомкнутых век. Вернулись старые воспоминания, смущающие выходки и мысли в душе, от которых уже саму себя хотелось придушить. Теперь, когда злоба споткнулась о выходку Виктории, в сердце вновь вернулось смущение. Вики ожидала ответной реакции от Сатаны, и тот ответил, так, как никогда бы не пришло в голову. Его губы совершили вращательное движение, язык прошёлся по ранке Вики, а уши уловили усталый выдох мужчины; с выпущенным воздухом он словно что-то отбросил. Когда девушка почувствовала, что Сатана не прекращает контакт, тепло разлилось по телу вместе с болезненным ударом сердца. Возбудились подавленные желания, демоны воплощали их бесстыдно. Вики чувствовала, как Дьявол пробует её, как с каждым перерывом на короткий вдох воздуха, он возвращался к устам девицы с всё большим пылом. Это осознание опьянило, ощущение страстного трепета защекотало что-то в груди. Девушка так же рьяно отвечала, испивала удовольствие в старой жажде, не скрывая прежнего желания. Они терзали друг друга этим поцелуем, куда более красноречивым, нежь миллион слов. Сатана отпустил запястья Вики и переметнулся к талии одной рукой, а второй поступательно сжал ягодицу девушки. Уокер невольно застонала ему в губы. Этот звук для Дьявола стал приятной усладой, и он принялся изучать тело Вики, которая буквально плавилась от этих прикосновений. Ей нравилось быть предметом изучения в сатанинских руках, она предлагала себя, и демон брал охотно. Одной рукой девушка зарылась в волосы на затылке Сатаны, не больно оттягивая от нахлынувшего возбуждения, а второй впилась в плечо. Пульсирующее тепло внизу живота трепетно отдавалось разрядами тока в коленках, ноги всё хуже держали. Сатана вжимал Вики в стену, льнул к ней всем телом, из-за чего девушка довольно легко почувствовала растущее натяжение в брюках мужчины. Виктория закинула одну ногу ему за поясницу, сокращая и без того малое расстояние. Затянувшиеся поцелуи Дьявол чередовал короткими. Кислород они делили, болезненно и резко вдыхая сквозь кровоточащие уста. И даже сейчас они в какой-то мере боролись. Вики царапалась и извивалась от клокочущего удовольствия, сминая ткань рубашки на Дьяволе. Он, в свою очередь, пытал Викторию легким цикличным движением бёдер у паха девушки. Их переплетённые энергии теперь уже обменивались страстью, смешивая силы в палитру красок жгучего желания и злобы. Когда Сатана ненадолго прервал поцелуй, Вики требовательно простонала. Он улыбнулся, заглядывая ей под полуприкрытые веки. Покорная, в награде тайно желаемой с Дьяволом близости, девица была прекрасна: губы раскраснелись, ресницы дрожали, а глаза выражали столь палящую грешную ласку, что демону было трудно сдержать стон. С неким утробным рыком, Сатана впился девушке в шею. Нежная, пульсирующая, такая живая и тёплая. Пока руки жадно оглаживали талию, Дьявол намеренно оставил засос в бездумном желании отметить себя на бледной коже. Стоило лишь завидеть растущее покраснение, он с удовольствием продолжил изучать губами Викторию. Дьявол был груб в своей ласке, но Вики это заводило куда живей нежности. Запах парфюма пьянил, касания проводили разряды тока, а поцелуи были такие долгожданные и страстные, что связь с реальностью порой затмевалась удовольствием. Тепло внизу живота обжигало. Виктория ощущала на своей коже приятную щетину, которую уже как три дня представляла ощутить гораздо ниже, чем сейчас, но фантазии не шли ни в какое сравнение с реальностью. Вики слышала его дыхание, тяжёлое и горячее, она чувствовала, как под его кожей горячится от грубых ласок кровь, она видела то, с каким желанием Сатана смотрел на неё, прежде чем опять вернуться к пыткам девичьих, раскрасневшихся губ. И ей нравилось быть ему желанной. Никогда прежде Вики не чувствовала такого пьянящего возбуждения. Некая запретность была в том, чтобы целовать Дьявола, но это лишь подливало масло в огонь. Сатана терзал и себя и Вики, сгорал в страсти с той, что по совести сейчас должна быть мертва. Знал, её нужно наказать за содеянное, но Виктория так услужливо дарила себя и своё тело, бесстыдно радовалась близости, которую давно желала, предлагала всю себя, и это виднелось демону малым откупом за дерзость. Ему не хотелось, чтобы это заканчивалось, и он решительно планировал взять всё от Виктории. В мысли, что такая связь с девицей дает чувствовать себя куда более живым, Дьявол с горечью осознал: так поступать нечестно. Он увидел в пьяных страстью глазах Вики те чувства, которые зарождались к нему. Нежный трепет, такой знакомый, будоражащий старые воспоминания. Некое ощущение измены по отношению к Лилит кольнуло его, отрезвляя. Да, он видел все те фантазии Виктории с его участием, и как же он хотел повторить каждую из них прямо сейчас, но если девочка в него влюбится, это будет непоправимой ошибкой. Дьявол не сможет дать Вики то же самое, он не посмеет предать то, что в чем поклялся хранить верность. Нечестно вводить Вики в заблуждение, даже если им обоим хочется. Сатана прерывисто задышал в искусанную шею девушки, от одной лишь фантазии, как сейчас мог бы швырнуть её на спортивный мат, а там отыметь так, что Уокер будет молить об оргазме. Демон корил себя за собственное добродушие, пока пах болезненно трепетно отзывался на каждое движение трепещущей Уокер. Она, словно намеренно, водила тонкими пальчиками по эрогенным зонам, мутила его сознание, просила совершить с ней ошибку, плутовка. Нет, нельзя давай девчонке надежду, которую не сможет оправдать. С досадой, Дьявол, оставив нежный, почти невесомый поцелуй, отстранился. Да, это не могло продолжаться вечно, Вики это понимала, но всё равно чувство пустоты накрыло её, когда Сатана отстранился. С титаническим усилием она держалась на прямых ногах. Девушка дрожала в жаре неудовлетворённого возбуждения, разрозненная от демона энергия Виктории болезненно возвращалась в тело девушки. Сатана прокашлялся, поправляя съехавший галстук и рубашку, которая оголяла маленькие царапины на груди, что оставила Вики. - Думаю, на сегодня ты свободна, - он окатил Викторию самым холодным взглядом в арсенале его мимики, лишь бы как-то отрезвить девочку. И это помогло. Горькая обида от такого тона пропитала воздух между ними. Вики ушла в комнату с необъяснимым чувством разочарования. А Сатана, оставшись один на один с собой, устало потёр переносицу. Пах болел от натяжения в белье, тело словно наказывало хозяина. Оно горело от недавних прикосновений, а губы пылали от, притупившейся поцелуем, боли укуса. Сам факт, что Сатана, старался оттолкнуть Вики кое-что значил, и мужчина это понимал. Сегодня они оголили достаточно своих чувств и воспоминаний, признавая взаимное что-то. Оно лишнее, мешающее. Уж слишком выбивало из привычного ритма, словно лихорадочная болезнь. Дьявол предпочтёт не думать об этом. Как бы там ни было, есть повод более не возвращаться даже к мыслям о своей ученице в таком ключе. Мужчина твердой походкой направился в комнату с мечтами о холодном душе и бутылке крепкого.

***

Уже лёжа в кровати, в Вики боролись желание самоудовлетворения и стыд. Как только она завтра придет на тренировку? Уокер ведь не хотела его целовать по-настоящему. Это был отвлекающий манёвр, он не должен был сделать то, что сделал. Девушка прикрыла пылающее от ласк и стыда лицо. Сегодня был слишком интенсивный день. Сплелось одно самое ужасное и самое приятное воспоминание. После такой разрушающей злобы последовали утехи, такие сладкие, такие желанные, подобного она никогда не испытывала. Вики ни разу бы не подумала, что от простой ласки может настолько потерять голову. Но после Сатана так внезапно отстранился. Сначала нежно, контрастно на фоне бушующей страсти. А после леденящий взгляд. - Этот тон, такой холодной. Я понимаю, мне не на что надеяться, он вечно будет верен своей первой любви, как бы драматично это не звучало, но зачем он тогда вообще ответил поцелуем? Наказать за мою месть? Проверить, как отреагирую? Чего он добивался? – спросила Вики в подушку. Она лежала в кровати, но заснуть вряд ли представлялось возможным. Ещё теплые воспоминания о сегодняшнем инциденте горячили ей кровь. – Зачем сначала так целовать, а потом отталкивать? Лучше бы уж вообще этого не было, - Вики коснулась шеи, на которой наливался синяк от укуса. – Как бы там ни было, я ни разу так себя не чувствовала. Но, сдается, это была разовая акция. На нас просто что-то нашло. Я не буду более подкармливать своё необузданное возбуждение, даже фантазиями. Я должна задуматься о вещах куда более серьёзных, это только мешает. Скоро Мальбонте возродится в новом теле. Меня не должна беспокоить та ошибка, что произошла сегодня. С этими мыслями, Вики кое-как заснула. Все последующие тренировки проходили так, словно ничего не было. Сатана делал вид, что Вики просто его ученица, а Вики делала вид, что любое мимолётное касание не рождает в ней бурю эмоций.