Спасай не глядя.

       Как мне кажется, я скакала не хуже Питера Паркера в далëкие времена.        Ого, скажете вы, наконец, ты стала воспринимать это нормально? Да, действительно; только вот уже год с лишком с того страшного дня прошëл, и я повзрослела. Перестала ловить внезапные панички с одного лишь упоминания Ванды или Сэма, записалась к нормальному психотерапевту и обзавелась маленьким кругом друзей, с которыми мне комфортно и относительно весело. Порой. Они ещë те комики, русское шоу «импровизация» по таким плакала. Пранки – уже привычное дело, но я стараюсь обходить их стороной, и тогда достаëтся мне. Эдди, Винтер (я до сих пор понять не могу, настоящее ли это имя) и Мэд — прибавьте меня к этому трио, вот и вырисуется фантастическая четвëрка по уму и страданиям.        Речь о прыжках изначально я специально подняла. Я так и не смогла вернуться к своей привычной подростковой жизни, включающую себя метание льдом, тупые соображения, цепляние за прошлое и разговоры с Тони Старком. Хотя, последнее я всë-таки оставила: Морган выросла, уже научилась говорить пару дежурных фраз и, наконец, стала спать спокойно. Пеппер тогда тихо облегчëнно вздохнула, слабо понимая, что весь этот тихий ужас в виде пятичасового сна в еë жизни прекратился.        Я и не вспомню сейчас, какие животные, кроме кенгуру, прыгают. Просто хочу этим сказать, что жизнь моя всë ещё напоминала скáчки, в которых всë пытаешься выиграть, из кожи вон лезешь, а к логическому финишу не приближаешься. То есть, я всë ещë не нашла себя.        А остальное, видимо, нашла.        Вивьен порадовалась моему коротенькому предупреждению о том, что всю последующую неделю я проведу в Нью-Йорке. Старки давно звали, как и кое-кто другой звал. Помните, кому я свой адрес оставляла? Ракета всë ещё тут, не где-то в бесконечных просторах Галактики.        Мы переписывались дай бог пару раз в неделю, обмениваясь сухими фактами о делах насущных. Мне удалось ознакомить его с миром мемов – теперь каждый день мне присылали каких-то тупых котиков, которых я оставляла в игноре, а на деле, сидя в ожидании перед очередной лекцией, тихо ржала с друзьями. ♡        — Располагает обстановка к разговору? — удовлетворившись разглядыванием помещения, с улыбкой спросила я.        Парень, до этого тоскливо потягивающий кофе, оживлëнно поднял взгляд, а затем и сам оглянулся. Обычное среднестатистическое кафе, в котором пребывает около половины нашего района, сегодня пустовало. Я бессовестно прогуливала пары, просто потому, что две экономики в день, отменëнная политология и заболевший препод по норвежскому не располагали к приходу в универ. Тем более, блок экономики я сдала на «отлично» около недели назад, тогда как всем остальным это испытание придëтся пережить через долгий протяжной месяц. Соответственно, свой отдых с кружечкой прекрасного латте я заслужила честным трудом.        Эдди в привычной манере улыбнулся: худой нос немного приподнялся, на щеках появились обожаемые мной ямочки, а глаза прикрылись. Он всегда так делает, когда его что-то забавляет. А мы уже дружим полгода, привычки его я запомнила.        — Знаешь, мне нравится, — он пожал плечами, но через секунду усмехнулся и ткнул пальцем в угол помещения, — но вон тот светильник вообще в интерьер не вписывается. Боже, это что, готика?        Мы одновременно рассмеялись, практически синхронно склонив головы. Наверное, сейчас это единственный человек помимо Вивьен, с кем я могу себя вести открыто и искренне. Ладно, ещë Джеймс, с которым мы иногда созваниваемся. С братом я первое время старалась держать холодную дистанцию, – а я чем колдую? – но он своим огнëм быстро растопил эту преграду и без перевывов записывал мне голосовые, повествуя о работе спасателем в местном отделе. Всю свою старую жизнь он покладисто стëр практически также, как и я.       Собственно, мне это не мешало, и мелкими шажками я цвела и оживала. Порой ходила на проверенные тусовки, улыбалась милым девушкам в автобусе, гладила местных хвостиков, приносила еду в детдома, участвовала в жизни уника – почти серая Джесс ожидаемо для всех, кроме себя, стала местной звëздочкой, которую не стыдно попросить о помощи или позвать на мероприятие, обсудив по пути модные новинки. Поначалу такая жизнь мне давалась тяжко, но я быстро привыкла. К хорошему человек всегда подстраивается молниеносно.       — Кажется, он поближе к лофту, — невинно наклонив голову, следала предположение я. — О, мы сюда пришли стили обсуждать?       — Ну... — замялся он.       Вот такие, как он, мне нравились. Можно сказать, он был копией Питера. Хотя, мне такой типаж парней изначально ещë Олей нравились.        — Ну?       — Ладно. Свидание.       Я всë-таки удивлëнно уставилась на него, хотя новость не была сверхъестественной. Я давно уже догадывалась, близясь к уверенности, что я ему нравлюсь. Мне это немного льстило, но я не предпринимала никаких серьëзных шагов, полностью доверившись ему. Была ли то гордость или нежелание?        — Отлично. Я не против. Вот бы ты ещë меня заранее об этом предупредил, цены б тебе не было, золотой мальчик, — последнее я, наклонившись через стол поближе к нему, буквально шепнула. Личное пространство и честь людей я пока уважаю, а тут официант снуëт так, как будто и ищет момента уличить нас в чëм-то запретном.       — Моя глупость. Будешь чего? Я сегодня оплачиваю, — слабо усмехнулся Вишневский, взяв меню и внимательно пиля его взглядом. На это я едва не хохотнула, вовремя сдержавшись. Он всë-таки чертовски милый. Смущается, вот и не смотрит. Зато я времени зря не теряла, тыкнув в первое попавшееся блюдо. Крумкаке. Как вы поняли, место для «свидания» выбирала я. Норвежская кухня вполне себе неплоха.       Эдвард также быстро что-то выбрал, смущëнно посмотрев сначала в окно, затем в телефон. Вот он реально прогуливает пары, потому что разгильдяй. Не удивлюсь, если ему написал разозлëнный преподаватель.       Нам быстро принесли заказ, и я, стараясь дать парню как можно больше времени собраться, откусила вафлю, медленно прожëвывая. Взбитые сливки растаяли на языке, а сахарный вкус изделия долго напоминал мне о нëм на нëбе.       — Так и будешь молчать, Эд? — как бы в шутку спросила я. — Кажется, на задачу «посиди со мной ради компании, но ничего не говори» ты бы мог позвать Винтера.        Вишневский поднял свои оленьи глазки на меня, пожав губы. Я, кажется, знаю, что сейчас прозвучит.       — Ты очень красивая.        Я несмело улыбнулась, на автомате поправив волосы, которые недавно перекрасила в белый. Мне не очень понравилась ситуация, когда прямо в туалете универа одна из моих прядей резко побелела, и у учителей возникли логичные вопросы. Честно, будь у меня сейчас возможность отречься от этих сил и отдать их кому-то другому, я бы непременно это сделала, да ещë бы доплатила этому самоубийце. Тони, кажется, был примерно похожего мнения: от него я ничего не умалчивала, хоть и было это абсолютно бесполезно. Уверена, тот интерес, с которым он слушал про нашу новую спортивную команду, был наигранным. Как и во всех остальных случаях. Его дочь волнует, а не я.        — Спасибо, — я осторожно отпила остывший кофе, — это, наверное, единичный случай. Я устала этот костюм вечно отглаживать.       И, словно подтверждая слова действиями, с нажимом провела по пиджаку, низ которого уже успел измяться. Простой пыльно-зелëный комплект почему-то нравился Эдди, а я его по воле случая надела. Наверное, поэтому он на меня так всë утро таращится? Было бы, что у меня подчëркивать, я бы поверила.        Он с заметной боязнью подошëл ко мне, беспечно улыбнувшись. Потянул меня за рукав, тихо бурча:        — Ну давай-давай, поднимайся. Волосы чуть-чуть прибери с шеи, — я знатно удивилась, но беспрекословно выполнила его просьбы. Холодная цепочка коснулась нежной кожи, пока Эдвард застëгивал сзади застëжку.        Теперь я окончательно почувствовала на шее небольшой грузик. Опустив взгляд, я не смогла сдержать поднятия уголков губ: украшение с зелëным камнем смотрелось на мне чудесно, выгодно сочетаясь с сегодняшним луком.       — Это амулет. Я тебе как-то рассказывал, что я странный. Так во-о-от...       — Шутишь? Чудесное украшение, — не сдержавшись, я всë-таки потянула его к себе и оставила лëгкий поцелуй на его щеке. Для нас это было привычным действием, но сейчас он едва ощутимо дëрнулся. — У тебя отличный вкус и глаз-алмаз. Оно у меня со всей одеждой сочетаться будет.        — Это... Турмалин, — нервно усмехнулся парень, а я удивлëнно вытаращила на него глаза, — магические свойства – во. Жизнерадостность и творческие успехи у тебя теперь будут на высоте, хотя они и без того там.        — Он же... Очень дорогой камень. Ты с ума сошëл? — всполошилась я, покачав головой. — Ты почку продал? Только честно.        — У меня родители ювелиры, — заломал он руки за спиной, — сказали, своей девушке его подарить.        Я хмыкнула, с улыбкой повернувшись к Эдди и положив руку ему на плечо. Подумав секунду, я прикрыла глаза, прижавшись к парню. Тот обхватил меня руками, словно фарфоровую, потрепав мои белые волосы, бывшие ранее красивой укладкой.        Можно сказать, это был ответ «да», и я совру, если скажу, что он мне не симпатичен. ♡        Нью-Йорк встретил меня терпким нечистым воздухом, прохладной погодой и отвратительными лужами. Раньше я обожала такую слякоть, теперь всë отдам, лишь бы не видеть этого снова.        Я добралась от аэропорта до башни Старка на такси буквально за полчаса, благо, пробок не было. День паршивый, как и цены на услуги после сильного ливня, но, выдавив из себя доброжелательную улыбку, я подала водителю пару десятков долларов. Тот, не шелохнувшись телом, пальцами зажал несколько купюр и дëрнул на себя, бурча что-то про плохое настроение и желая мне хорошего дня. Очевидно, сказано было это без капли искренности.        Вышла, встретив лицом холодный моросящий дождь. Конец апреля разбушевался не на шутку, не подарив ни единого солнечного дня за последние две недели, как уверял меня Тони. Улыбнувшись собственным мыслям, занятым поисками интересных проектов (это задание мне дал учитель политологии, я не виновата) и мандражем перед встречей со знакомыми лицами, я двинулась к зданию, шаркая кроссовками по асфальту парковки. Последнее, что меня волнует – промокнуть.       Вдалеке громыхнула молния, и я едва вздрогнула. Какой-то мужчина ощутимо задел плечо, бурча что-то вроде «нехрен стоять столбом, дура». Вот такой ставший неродным город я узнаю. Когда на пустом поле тебя умудряются задеть и оскорбить. Весело, поэтому я едва сдержалась, чтобы не покрыть матом чувака (спасибо, что он по типичному жанру сопливых фильмов не держал в руках кофе, обязательно оказавшийся на мне) и ещë более быстрым шагом двинулась к башне.       Из глубокого кармана толстовки я достала серый кусочек пластика, который в последнее время стал для меня нечто вроде отдушины. Прижимаю к губам, вдыхаю – на пару секунд загорается зелëный индикатор. Через пару мгновений выпускаю изо рта неедкий клубок дыма. Совсем недавно стала «вейпить» или «парить», как вам угодно, но с курением я его не разделяю. Для меня это одно и то же. У нас всё ужесточилось с законом, сигареты не продают детям, но на электронки такое практически не распространяется. На мне это сильно не скажется ввиду необычного организма, а от лëгкого волнения вполне себе помогает.        — Я тебя и не узнал, Джесс, — раздался голос рядом. Я легко, но тоскливо улыбнулась Хэппи, которого не видела чуть меньше года. Мы с ним никогда не были близки, но и во вражеских отношениях не состояли. — Отличная причëска.       Я потрогала запутавшиеся пряди, которые, кажется, сегодня даже не расчëсывала. Заправив за ушко, чуть осипшим от дыма голосом говорю:        — Спасибо. А ты, смотрю, похудел.        М-да, общаться я стала куда развязаннее и менее веживо. И бестактность, судя по всему, с моим мелким альтер-эго разморозилась через долгие три года. Почти четыре, хотя я не считаю. Зато Хоган на мою речь вообще не обиделся, посчитав комплиментом. Далее я слушала про муторные тяжëлые тренировки, диеты, нелепый вброс о том, что пока я единственная заметила изменения. Похоже, на должности работы перепадало мало, вот и решил мужчина заняться собой.       Меня провели в помещение. Я шутки ради надела давно забытый всеми пропускной браслет: Пятница хоть и была постоянно со мной, но сейчас сильно обрадовалась моему появлению. Даже махнула ей в камеру, едва видимо улыбаясь. А далее коридор, лифт, недолгая тишина, опять коридор и, собственно, одна из десятка похожих гостевых.       На прощанье Хэппи приобнял меня, пожелав всех жизненных благ, и быстро ретировался. Я осталась в гордом одиночестве, которое на меня ни разу не давило. Воспоминания о том, как часто я здесь бывала раньше, неприятно кольнули под рëбра. Всë-таки, я ещë на них в глубокой детской обиде, но ведь не за Мстителями я сюда пришла?        Посередине комнаты расположился светлый диван, который отныне меня вообще не привлекал, пару кресел и журнальный столик. Узнаю старую атмосферу; с уходом Старка с должности здесь ничего не поменялось. Только персонал на первом этаже. Панорамные окна всë такие же чистые, а город столь же прекрасен, несмотря на паршивую погоду. Флэшбеки так и прут. К сожалению, не все хорошие и радостные, как можно было ожидать.       Вдоволь поразглядывав стены и мебель, я переключилась к пейзажу. Немного поразмыслив, вновь достаю вейп и вдыхаю никотин, надеясь, что никто за это не отругает. Будет просто песня, если сюда Кэп заявится. Руки немного дрожат, но не обращаю на это никакого внимания. К сожалению, помимо хорошего, в моей жизни место заняли и психологические бзики по типу РПП и тревожного расстройства. Это то, что поставили мне подпольно, потому что в администрации на меня возложены большие планы. Короче, просто заплатили, чтобы нигде не светили эти данные официально, а мне строго наказали не запускать себя и лечиться, чтобы устроить будущее.       Я опустила глаза, устало зевнув. То ли погода тому поспособствовала, то ли это мои личные загоны, но настроение пропало полностью и сменилось на тоскливость. В последние дни мне удалось лишь немного отдохнуть, потому что учебная программа не даëт ни секунды свободного времени, если ты действительно занимаешься. Хочу просто упасть лицом на подушку и подремать пару часов...       — Грустишь тут одна? — рядом мелькает коротенькая тень и примерно в похожей позе замирает возле окна.       — Тебя жду, Ракета, — мученически вздохнула я.       Рука в кармане бомбера быстро нашла нужную вещь. Я, секунду замешкавшись, выудила практически такую же электронку и кинула еë точно в лапы друга. Тот довольно улыбнулся, ничего не сказав. Кое-кто тоже на гадость подсесть хочет, правда вот продавцы в вейпшопе неправильно поймут, если к ним заявится енот.        — Как дела у тебя? Как учëба? — без интереса начал он, и мы, кажется, оба прекрасно поняли, что весь диалог строится на вежливости.        — Нормально.       Молчание длиною в десять секунд не смутило только меня.        — Ты-то сам как?        — Сносно. Даже прекрасно, — на его мордочке блеснула улыбка, — мастерю пушки, тираню Тора. Он там Новый Асгард основал.        Только я хотела подумать о том, как же тяжко, наверное, сейчас Богу Грома, как ответ прилетел сию же секунду. Не знаю, где вообще он смог его возвести, но догадываюсь, что где-то в Скандинавии. Даже он нашëл свой уголок, чему я искренне рада. Одинсон, судя по рассказам других, вообще всë потерял.        — Слушай.        Издав тихое «м?», я повернулась к другу и спрятала руки назад. Он подошëл совсем рядом, тихо вздохнув. Судя по всему, прозвучит сейчас что-то важное.        — Диалог, я так понимаю, у нас не склеится, — пожал плечами зверëк, недолго задержал взгляд на мне, — давай просто распрощаемся и пойдëм своими дорогами.        — Вперëд, — не задумываясь, быстро сказала я.        Ракета от такого, видимо, сильно удивился. Недоверчиво просмотрел на меня, но, не увидев во мне ни капли жалости или лжи, тихо произнëс:       — Серьёзно? — кивок. — Я вообще-то имел ввиду, что распрощаемся мы капитально, — я устало дëрнула плечами, мол, делай, как считаешь нужным. — М-да, Кэп сказал, что это труднее будет...        ...а потом просто развернулся и ушëл.        Я уже давно поняла, что с прошлым меня ничего не связывает, а за что зацепиться в нëм – я не понимаю. Битва с Таносом затронула абсолютно каждого, не мне судить своих бывших друзей за эгоизм. Я сама стала такой, о чëм не жалею. И здравые мысли проснулись, нашептали, что те, кто обещал оставаться рядом, сейчас просто бросили. Нет, на самом деле: просто разошлись дороги. Это я сейчас о ситуации с Ракетой; я едва не заистерила, осознавая, что летела с другого конца США к нему ради того, чтобы отдать ëбаную курилку.        Но здесь, в этом дождливом и негостеприимном Нью-Йорке, меня ждали Роуди и семья Старков – единственная причина, по которой я не жалею потраченные академические отпуска. Те, от кого я ожидала менее всего, стали важными людьми, ради которых сюда стоило возвращаться. Хотя, возможно, они делают это чисто из-за жалости. Просто потому, что я брошенка.        Я поджала губы, смутно осознавая, как сейчас разочаровалась абсолютно во всëм: в себе, в бывших родных. Енот точно олицетворил то, что происходит с людьми рядом со мной.        Поэтому, знатно сжав зубы, удаляю всю переписку в мессенджере у обоих. Ему уже, судя по всему, ничего не нужно от меня: вот она я, появилась живая-здоровая, а он исполнил моральный долг. Мне не больно от этого, практически по барабану, но укол обиды дал о себе знать. Разворачиваюсь и ухожу из этого ада, пока не расплакалась. ♡       — И каково тебе?        Тупейший вопрос. Я тихо вздыхаю, стараясь совладать с нахлынувшими чувствами негодования и расстройства. С той ситуации прошло двое суток, но неприятный осадок до сих пор саднил горло. Я отпустила прошлое – это не враньë, но всë-таки... Даже объяснить не могу, ибо слова совсем не находятся. Стоит мне распутаться – я вновь и вновь спотыкаюсь об этот клубок, и мне связывает ноги. Сейчас бы хорошо помог совет Вивьен и кружка тëплого мятного чая.       На вопрос я смазанно улыбаюсь, не находя, что ответить. Возможно, позже я дам внятную конкретику, которая окружающим шибко-то не нужна. В нынешних обстоятельствах даже не будут мусолить тему дальше. Потому что тот, кто напротив меня, прекрасно понимает мои эмоции.        На волосах ощущается чья-то тëплая, большая рука. Улыбка уже ни в какую не лезет из меня, поэтому убираю чужую ладонь, молча облокачиваюсь на стену и медленно снимаю все кольца. С гнетущей пустотой внутри осознаю, что пальцы сильно похудели, а костяшки на них едва ли не торчат. Я быстро отвела взгляд, чтобы задержки не заметили остальные, сложила украшения на пол рядом и протянула руки вперëд.        Морган с радостным смехом бежит ко мне в объятия, всë ещë неуверенно стоя на ногах. Последние шаги получаются смазанными, она практически падает. Я мгновенно поймала еë, на что она вновь захихикала и прижалась ко мне, сползая на землю. Роуди, сидящий на диване неподалëку, грустно усмехается, смотря на нас.        Тони чуть более весëлый: ему явно доставило удовольствие то, что за все видеозвонки его дочь узнала меня, приняв за свою. Мор теперь сильно походит на отца: то, как она мило хмурится, приоткрывает рот, когда наблюдает за чем-то интересным – много повадок набралось от Старка-старшего. А Пеппер, обнимая мужа, смотрит на это с долей умиления и материнской заботой.        — Ты отвечать собираешься? — вновь давит Энтони, поджимая губы.        — Никак, Тони, — мгновенно вскипаю я, но, поняв, чем это сулит, заставляю себя замолчать и в который раз полюбоваться маленьким ребëнком.       Блондинка на это беззвучно вздыхает, произнося клишированное:        — Просто знай, что мы всегда будем с тобой.       Если раньше эта фраза могла дать мне мнимую надежду, секундную радость и прочую дребедень, то ныне мне полностью плевать. Не подумайте, что я стала очередным депрессивным подростком, который видит мир в тëмных тонах, просто я давно поняла, что такие обещания ничего из себя не представляют. Я выросла, и от этого даже мне иногда не по себе.       Морган с серьëзным видом плюхается ко мне на ноги и тянется к украшениям. Я беру одно из них, самое большое и тяжёлое, и кладу в маленькую ладошку, мысленно надеясь, что в рот она кольца не додумается тянуть. Но Старк, похоже, интересует только узор, который надоедает через десять секунд; девочка тянется взять ещë одно.        — Какие планы на ближайшие полгода? — надеясь умять пассивную агрессию, невинно интересуется Джеймс.       Я решаю подыграть, потому что иного варианта в запасе тем разговоров нет.        — В Непал смотаюсь по учëбе, — и не договариваю, что за одной книжечкой в синем переплëте. К человеку, носящему прекрасное имя – Карл.        Это тоже стало одним из тех тревожных снов, заставляющих поутру дëргаться и размыкать глаза. Везде этот Стрэндж с его просьбой заглянуть в эту несчастную книжонку. От меня же не убудет, если я выполню его последнее (можно сказать – предсмертное) желание? Если что, ещë и верну волшебное колечко его другу, который знает уж точно более меня, как им распоряжаться.        — А на личном фронте как? — тут я молчу, как партизан, едва дëргая плечами в знаке непонимания.        Хочу отвлечься от всего этого. От себя, в первую очередь. Именно поэтому спустя пару минут из меня льëтся фонтан нескончаемых вопросов об их жизни. Сейчас, кажется, отвечают с большим энтузиазмом и забывают про неловкий разговор. Мне всегда было легче слушать про дела других, чем трепаться о своих. Тони, кажется, понимает это, позволяя сбросить с себя лживую маску «всë прекрасно».        Через полчаса, даже не попив кофе, я стояла на веранде, слушая ритмично стучащие капли дождя. Погода лишь слегка улучшилась: гроза ушла, ветер ослаб. На душе даже стало чуть теплее от этого. Раньше, когда мы тут сидели, практически всегда было безоблачно и свежо, словно все беды мира обходили это место стороной. Приятная ностальгия дала о себе знать, значит, ещë не всë потеряно.       — Мне жаль, — с сочувствием звучит рядом, а я ëжусь от накатившей дрожи. К чему меня жалеть? Это что-то решит? Учитывая то, что я сама не определилась в своих эмоциях. — Думаю, он отчасти прав: дороги уже проложены, и они вряд ли пересекутся. По крайней мере, в ближайшее время.        Я заправила прядь за ухо и обернулась, облокачиваясь об забор. Старк стоит совсем рядом, вот, даже положил рядом с моим предплечьем руку, но я вижу, как сильно он хочет прикоснуться. Поджав губы, он постарался улыбнуться, но, похоже, не одна я понимаю паршивость всей этой ситуации.       Мысленно мы сошлись на приятном мне молчании. Вновь я повернулась к улице, безучастным взглядом наблюдая, как вода постепенно заполняет образовавшиеся лужи. Постепенно звук дождя начинает до дрожи надоедать, и я произношу хоть что-то, чтобы перебить эту долбëжку:        — Полюбоваться мной пришëл?        — Я давно тебя не видел, — пожимает плечами мужчина, показательно проходит возле меня и приподнимает прядь волос, разглядывая еë. — а я думал, они в пепельный отдавать будут.        Я опустила взгляд вниз, не найдя, что сказать. Понятное дело, развивать тему моей внешности не хотим мы оба, но говорить что-то надо. Хотя бы ради приличия. А я тут собиралась столько всего обсудить, да слова вылетели из головы.       — Слушай, Тони, — решив перейти сразу к делу, задала вопрос я. — Я вижу, как тебе неприятно всë это слушать.        — Хватит дурь нести, ты вообще-то единственная, кто мне из Мстителей нравится...       — А я Мститель? — молчание заполняет пространство, словно пузырь вакуума, и кажется, что даже капли замерли в воздухе. Брови Энтони быстро ползут вверх. — Меня этим статусом Клинт наградил. Как и Ванду. Вот только я не мщу никому.        — Я тоже, — замечает гений, обхватывая мои плечи левой рукой, — и мне это не мешало гонять сотни километров по Нью-Йорку в костюме.       — Без прикрас. Я знаю всë, что было до пятнадцатилетия. Ещë раз повторю: я Мститель?       — Оу...        — Я же была изначально удобной, правда?       Как я и ожидала, Старк замолчал, быстро придумывая, что сказать. Мне не нужна была правда или позитивный ответ, потому что я и без того знала истину. Даже если он сейчас скажет, что это было чисто благих намерений ради, я не стану допытываться.        — Нет... — странным голосом произнёс он. Я посмотрела на него взглядом «неужели?», на что мужчина тихо пробормотал грубости и громче, но более неуверенно сказал: — Ну... Ты взрослая девочка, думаю, поймëшь меня. Нас.       — И даже не обижусь.       Тони слабо улыбнулся, когда не увидел никакой злобы или разочарования в моих глазах. Наверное, он не собирался мне такое рассказывать и через десять лет, а тут опа – и Джессика сама всë поведала, не устроив скандала.        Я относилась к этому факту сначала обиженно, а после – абсолютно равнодушно. Свои воспоминания я равняла с шифтингом, совсем другим миром, который ныне меня не касается. Тем более, большинство моментов прошлого, всплывающих в памяти, были хорошие. Так что придираться я не могла, но всë-таки перед сном старалась отстраниться от раздумий о Баки, дабы не словить случайно триггеры.       Ну, собственно, последние три месяца меня сны не тревожили – всë самое страшное осталось позади. Я рада, что я не та самая девочка из подростковых драм, которая каждую ночь вскакивает со слезами и паничками после очередных кошмаров.       Не заметить настроение Старка я не могла, хоть он и отчаянно скрывал свою нервозность. Но глаза – зеркала души, по ним всегда становится предельно ясно, в каком расположении человек. Глаза у него блестят, боясь ответственности за выясненную правду. Стоит ли его успокаивать?        — Ты хочешь прятаться? — резонно заметил Энтони.       — Всю жизнь я этим и занимаюсь, — посмотрев на двор, я едва удивилась, ибо дождь закончился. Через лëгкие тучки уже стали просачиваться первые лучи солнца, предвещая радугу. — Просто понимаю, что сейчас я для вас небольшая, но обуза. Даже не переубеждай. Я – путеводитель в прошлое, которое тебе тяжело вспоминать. Отпусти же меня.       Тони рвано выдохнул, запустил пальцы в поседевшие местами волосы и стал расхаживать взад-вперëд. Мне понятно, что сейчас его внутренние рассуждения граничат между «хватит говорить о себе плохо» и «ты, к сожалению, права». О своих словах я не жалею, но, видимо, гения всë же загнала в тупик, из которого выход только один. Здесь его костюмы и нано-технологии не помогут. Перед таким каждый одинаков. Безоружен.        Я же терпеливо ждала ответа. Старк для меня – человек с большой буквы. Почему он так заботливо отнëсся ко мне? Наверное, нашëл во мне себя маленького, такого же брошенного на произвол судьбы, истерзанного зверька, от которого окружающие кривятся. Только Железный человек смог сам подняться с грязи, а «бедняжка» Фриз нагло пользуется чужим плечом, марая спасителя.       Жизнь – то ещë дерьмо, не признающее справедливости и жалости.       Пока Тони медленно подходил ко мне, стараясь растянуть время для роковой фразы, я почувствовала чьë-то внимание. Эх, Роуди, нехорошо подслушивать. Хотя бы не придëтся каждому по отдельности доказывать одно и то же. С гением проще – он-то очень умный, плюсом может примерно понять меня и войти в положение. Джеймс, уверена, отговаривал бы меня.        Сейчас же всë в руках Энтони Старка.        Почему я удивляюсь, когда он меня обнимает?        — Прости, малыш.        Правильный, взрослый выбор. Я неловко прижалась к нему и, дабы ситуацию ещë больше не усугублять, легонько положила ладони ему на спину, поглаживая и тем самым хоть немного успокаивая. Слëзы как некстати собрались в уголках глаз, предвещая скорые боль и страдания. На этот раз придëтся переживать всë самой.        Через минуту Железный отпустил меня. Я с разочарованием заметила, что и он пустил слезу, оставшуюся прозрачной блестящей дорожкой на щеке. Жестом прошу вытянуть руку, едва борясь с желанием вновь посмотреть ему в глаза. Мне стыдно. На протянутую ладонь приземляется уже ненужный никому металл, на который мужчина смотрит с невероятной болезненной тоской.       «До свидания, Пятница», — только и шепнула я.       — У меня осталось последнее дело. Но без всего этого. — кивнув на чокер, браслет и наушники, слабо усмехнулась я. — И после этого мир больше никогда не увидит Фриз. А бывшие Мстители – и Джессику.       Энтони рвано выдохнул, шокированный сием фактом. Я промолчала, опустив взгляд на свои руки. Выжатая улыбка дронула на моëм лице.        — Передай Морган это, — я легко сняла с пальца то самое кольцо, большое и красивое. Никогда не признаюсь никому, что оно моë самое любимое и, по меркам подрабатывающего за центы подростка, дорогое. — И поцелуй за меня.       Развернулась, проведя рукой по лицу. Тело ощутило покалывающую прохладу, силы быстро потекли по венам. Я в том же самом образе, в котором была больше полутора лет назад. Волосы белые, словно снег, совсем короткие, как раньше. Маска скрывает половину лица, поэтому теперь я могу вообще не улыбаться.        Я на пробу перекатила шарик энергии с пальцев на ладонь, а затем и в другую руку. Голубоватого-сиреневый сгусток легко подчинился мне, пропадая и снова возвращаясь. Как же давно я этим не занималась, успела... соскучиться? Фу. Эти полгода были самым прекрасным достоянием, где главная проблема – успеть дописать очередную курсовую.        Легко прыгнув на заборчик, я обернулась на Старка. Мои глаза заполнились слезами – он беспечно улыбнулся, кивнув, мол, счастливой тебе жизни, но веки едва видимо дрожат. Обложка образа миллиардера вот-вот сломается. Не такой уж он бесчувственный скот, каким я раньше его воспринимала.        — Я всегда буду помнить то добро, которое ты мне сделал. Знать, что у тебя прекрасное сердце. Ta vare på deg selv.        Я кинула взгляд на Роуди, который беззвучно смотрел на эту картину. Обречëнно сложив руки на груди, он строго посмотрел на меня, явно обиженный тем, что с ним такой откровенностью я не поделилась. Мысленно прошу прощения, машу рукой на прощание и, показав сердечко, прыгаю с ограды и ухожу навстречу заходящему солнцу.        Убегаю от прошлого. Та фраза значила ëмкое «береги себя».       — Она нас бросила?        — Нет, это Мстители бросили еë.        Всë-таки спасать нужно было глядя. В первую очередь, на себя.