Наследие

      — Все будет хорошо, — пообещал Драко, крепко держа ее за руку, когда они вошли в кафе.       Ничего хорошего из этого не выйдет, подумала Гермиона, когда ее взгляд упал на кудрявую женщину, сидевшую за столиком в дальнем конце ресторана.       — Жаль, что я не разделяю твоей уверенности, — грустно призналась она.       Последний репортер, которого она пыталась урезонить, последние десять с лишним лет позорил людей, которые были ей небезразличны, и она не возлагала больших надежд на того, кто ее заменил. Больше всего на свете ей хотелось уйти и не делать этого, но она понимала, что если они хотят, чтобы новости о Рудольфусе не проникли в газеты — а они хотели, — то у них нет выбора. И поэтому, несмотря на то, что каждая клеточка ее тела кричала, чтобы она развернулась, она продолжала идти к человеку, которого послал «Ежедневный Пророк», чтобы расспросить о ее отношениях с Драко.       — О, замечательно, вы здесь! — воскликнула женщина, возбужденно хлопнув в ладоши, когда увидела пару. — Мисти Биспеллинг, — сказала она, вставая и протягивая руку, чтобы они пожали, — я рада наконец познакомиться с вами.       — Мы тоже, — нерешительно пробормотала Гермиона, садясь на стул, который выдвинул для нее Драко. Она немного расслабилась, когда парень придвинул соседний и сел, откинувшись назад и положив руку ей на плечо в защитном жесте.       — Спасибо, что согласились встретиться со мной, — сказала Мисти, постукивая пальцами по стопке записок.       — Конечно, — ответил Драко.       Внезапно у их столика появилась молодая официантка, как будто она ждала с того самого момента, когда Драко и Гермиона войдут в парадную дверь, и спросила, не желают ли они чего-нибудь, сильно покраснев, когда ее взгляд упал на Драко.       — Нет, спасибо, — хором пробормотали Гермиона и Драко, не желая создавать ситуацию, в которой им придется задержаться дольше, чем это необходимо.       Официантка слегка нахмурилась в ответ, очевидно обеспокоенная тем, что ей не удастся пообщаться с новой парой, но отошла от стола, когда почувствовала, что Гермиона смотрит на нее с раздражением.       — Я знаю, что вы очень заняты, поэтому постараюсь не отнимать у вас слишком много времени, — начала Мисти, улыбаясь и глядя через стол. — Ну что, начнем?       — Пожалуйста, — мягко сказал Драко, указывая на список вопросов, который Мисти положила перед собой на стол.       Прежде чем заговорить, Мисти вытащила из сумки маленькое устройство и положила его рядом со списком вопросов.       — Ничего, если я запишу наш разговор? — спросила она, слегка барабаня пальцами по большой красной кнопке записи в верхней части устройства. — Я считаю, что это менее отвлекает, чем пытаться делать заметки во время разговора.       Драко кивнул, отвечая за них обоих.       — Это нормально.       Все, что поможет нам выбраться отсюда быстрее.       — Вы ведь давно знаете друг друга, верно? — спросила Мисти, нажав кнопку и откинувшись на спинку стула.       Драко кивнул.       — Да. Мы знаем друг друга с одиннадцати лет. Мы вместе учились в Хогвартсе, — объяснил он, как будто никто еще не знал об этом.       — Это правда, что вы не нравились друг другу, когда учились в Хогвартсе? — спросила Мисти.       — Это самый простой ответ, — ответил Драко, готовясь к неизбежному продолжению.       — А сложный ответ? — быстро поправилась Мисти, снова улыбаясь, как будто обещая паре, что она просто друг, предлагающий им возможность рассказать свою историю любви, прежде чем кто-то другой сделает из нее пародию.       Драко не нужно было читать ее мысли, чтобы понять, что все это было лишь частью ее игры. Она явно не была Ритой Скитер, но все равно была опасна, и им с Гермионой придется отлично сыграть свои роли, чтобы уйти с интервью невредимыми. Что еще важнее, они не могли позволить себе оступиться, когда вопрос перейдёт к тому, как они на самом деле оказались вместе. От этого зависело их задание и, что еще важнее, реальные человеческие жизни.       — Мы были на разных факультетах, — сказал Драко, рисуя пальцами маленькие круги по спине Гермионы. — Я был… — он сделал драматическую паузу, позволив Мисти уловить вспышку боли на его лице. — Я не был очень добр к тем, кто был не в моем внутреннем кругу друзей, и определенно не к тем, кто был не на Слизерине, но я был особенно жесток к Гермионе из-за своих предубеждений в то время.       Все это не было новостью для Мисти, да и для кого бы то ни было. Прошлые поступки и убеждения Драко, безусловно, не были секретом. После возвращения, его история и любопытная перемена были единственным, о чем хотели говорить люди, и независимо от того, считал ли он эти вопросы все еще необходимыми или нет, это определенно не было сюрпризом.       — Просто чтобы уточнить, что это были за предрассудки? — спросила Мисти, нервно взглянув на Гермиону, когда последнее слово слетело с ее губ.       Так предсказуемо, подумал Драко, продолжая медленно водить пальцами по спине Гермионы.       — Я уверен, что вы уже знаете ответ на этот вопрос, — ответил Драко, прежде чем смог остановить себя. — Ваша газета посвятила значительное количество времени освещению моих прошлых ошибок и выяснению мотивов моего возвращения, когда я стал аврором.       — Конечно. Мы все знаем вашу историю, — быстро ответила Мисти, с удивительной легкостью встретив его ледяной взгляд, — я просто хочу подготовить почву для наших читателей, которые очень хотят узнать, как два человека с таким… разным прошлым оказались вместе.       Борясь, чтобы не закатить глаза, Гермиона крепче сжала колено Драко, предупреждая его, чтобы он успокоился. В конце концов, интервью только началось, а они еще даже не добрались до самого худшего.       Драко, поняв, что перешел опасную черту, кивнул и глубоко вдохнул (в основном намеренно, но также и для того, чтобы дать себе время успокоиться, прежде чем сказать что-нибудь глупое).       — Я верил, что магглорожденные волшебники и ведьмы были ниже тех, кто родился в волшебных семьях, — наконец объяснил он, схватив Гермиону за руку. — И это нелепая мысль, — добавил он, с тоской глядя в глаза Гермионы, — о которой я жалею.       Если она хочет гребаное шоу, подумал Драко, я устрою ей гребаное шоу.       Пока он говорил, Гермиона улыбалась ему, изо всех сил стараясь выполнить свою часть сделки с министром.       «Скажите им то, что они хотят услышать, — сказал Бурствер Драко и Гермионе с пронзительным взглядом. — Вам придется забыть о своей неприязни к прессе. Заставьте их поверить, что вы счастливы говорить о своих отношениях».       — Он был немного мерзавцем, — добавила Гермиона, понимая, что слишком долго молчала. — Я дала ему пощечину на третьем курсе, так что, наверное, можно сказать, что тогда мы оба не особенно нравились друг другу.       — Вы дали ему пощечину? — удивленно спросила Мисти.       Именно Драко предложил поднять этот инцидент, и, несмотря на ее первоначальные возражения, Гермиона, наконец, согласилась, считая, что это была не самая худшая идея. И конечно же, как он и предсказывал, Мисти проглотила все до последней капли.       — Да, — хихикнула Гермиона — фальшиво — поднося руку ко рту. — Он определенно это заслужил.       — И это было чертовски больно, — вставил Драко, почти смеясь над той легкостью, с которой Гермиона держалась на интервью. — Я определенно не рекомендую ее злить.       — Значит, вы никогда не питали друг к другу романтических чувств во время учебы в Хогвартсе? — продолжила Мисти, позволив себе слегка рассмеяться.       — О Мерлин, нет! — воскликнула Гермиона (и это было почти правдой). — Я понимала, что он красивый, объективно говоря, но нет, я никогда не была влюблена в него или что-то в этом роде, — (она ни за что не расскажет им о том, как трогала себя, увидев его без рубашки после тренировки по квиддичу).       Конечно, нет, Грейнджер, хотел пошутить Драко, но решил, что лучше держать рот на замке.       — Я считал ее привлекательной, — признался Драко (и, несмотря на его поведение по отношению к ней в то время, это было правдой). — Но нет, я бы не сказал, что испытывал к ней романтические чувства. Они относительно новые, — закончил он. (Он определенно не признаётся, сколько раз он дрочил, представляя ее в этом чертовом платье со Святочного бала).       Почему у тебя такой виноватый вид, Малфой? хотела спросить Гермиона, но понимала, что лучше отложить это на потом.       Драко и Гермиона смотрели друг на друга с зеркальными ухмылками, в то время как Мисти, которая, казалось, была удовлетворена их ответами, замолчала, чтобы просмотреть свой список вопросов.       Когда Мисти снова заговорила, она посмотрела на Гермиону, которая, к счастью, почувствовала, что сейчас будет следующий вопрос еще до того, как слова слетели с губ журналиста.       — Что вы подумали, когда узнали, что Драко принял темную метку?       Ты знала, что это случится, сказала она себе, радуясь, когда пальцы Драко снова сомкнулись вокруг ее руки. Просто дыши и будь проще.       — Я была удивлена, но он был еще ребенком. Мы все были, — ответила Гермиона — честно — слегка понизив голос. — Возможно, я не понимала, почему он это сделал, но выбора у него не было.       — Вас это не беспокоило? — возразила Мисти, и ее голос утратил веселый оттенок, а глаза сузились. — Он был одним из последователей Сами-Знаете-Кого. Ему было приказано убить Дамблдора.       Твою мать, подумала Гермиона. Неужели пресса еще недостаточно осветила эту часть прошлого Драко?       — Ну… да, конечно, в то время это беспокоило меня, — пробормотала она, застигнутая врасплох внезапной переменой тона Мисти. Хотя Драко и Гарри предупреждали ее, что это произойдет в какой-то момент интервью, ее все еще беспокоило, что было необходимо говорить об этом. — Но он не убийца. Он никогда никого не хотел убивать, — продолжила она, сделав несколько глубоких вдохов.       — Почему вы не убили Дамблдора? — спросила Мисти, переводя взгляд на Драко.       — Потому что я больше не верил в то, что делал, — объяснил Драко — очень правдиво — как он делал это бесчисленное количество раз, в том числе перед Визенгамотом по возвращении в волшебную Британию. — Если бы я мог обеспечить безопасность своих родителей, я бы сразу же перешел на другую сторону, — добавил он.       Его ответ, казалось, удовлетворил Мисти, или, по крайней мере, она решила, что эти вопросы не дадут ей того, что она хотела услышать от Гермионы, и быстро пошла дальше.       — Вы виделись во время войны? — спросила Мисти, переключая тема и рассеянно постукивая пальцами по краю чашки.       Эта женщина никак не перестанет, подумала Гермиона, обеспокоенно взглянув на Драко.       — Да, — ответил Драко, тяжело сглотнув, готовясь говорить о том, о чем сожалел больше всего на свете. — Один раз в Малфой-мэноре, когда Гарри, Рон и Гермиона попали в плен, а потом еще несколько раз во время битвы за Хогвартс.       Он никогда не рассказывал о том дне в Малфой-мэноре, и Золотое трио тоже, все они хотели забыть ужас того, что случилось с Гермионой, и поэтому Драко не решался сообщать больше подробностей, чем это было необходимо. Мисти, однако, казалось, почувствовала его неловкость и осторожно сформулировала следующий вопрос, надеясь застать одного из них врасплох.       — Что случилось в Малфой-мэноре?       — Беллатриса пытала меня, — добавила Гермиона, прежде чем Драко успел замять подробности того дня, и ее глаза слегка остекленели от воспоминаний. Она достаточно долго задвигала в угол эти воспоминания, и если им придется играть для прессы, она могла бы дать Мисти еще одну пикантную информацию, чтобы та не копалась в их более поздних делах.       Мисти ахнула, прикрывая рот рукой, а ее перо упало на стол.       — Пытали? — через несколько мгновений ей это удалось прийти в себя.       — Ничего хуже того, что пережили другие во время войны, — тихо сказала Гермиона, опустив глаза на колени. — Она использовала на мне проклятие Круциатуса.       — И я ничего не сделал, чтобы помочь, — несколько сердито добавил Драко, удивленный внезапной честностью Гермионы, но быстро уловив ее мотивы.       — Почему вы ей не помогли? — спросила Мисти, повернувшись к Драко после того, как оправилась от их слов.       — Не сделать ничего, чтобы помочь, — это самое большое сожаление в моей жизни, — признался Драко, глядя в глаза Гермионе, чтобы она поняла, насколько он был серьёзен. — Беллатриса была могущественна, поэтому я испугался, но зная то, что знаю сейчас, я должен был умереть, чтобы защитить ее.       Это была чистая правда. Крики Гермионы все еще преследовали его. Хотя они говорили о многих событиях из их прошлого; хотя он извинился за то, что обижал ее, ни один из них не находил в себе мужества обсудить детали этого конкретного события. Из всех ужасных вещей, которые он сделал во имя чистоты крови, Драко больше всего на свете хотел изменить именно это событие. Он должен был защитить ее.       Черт, подумала Гермиона, тяжело сглотнув, когда поймала страдальческий взгляд Драко. Он не лжет. Он действительно так думает.       Гермиона положила ладонь ему на щеку, когда его веки затрепетали, игнорируя Мисти, которая неловко смотрела на них с другой стороны стола, без сомнения, ругая себя за то, что с ней нет фотографа. Им не нужны были слова, чтобы поговорить.       Ее прикосновение — все в порядке, я здесь.       Его глаза — мне чертовски жаль.       Ее большой палец заскользил по его подбородку — я не виню тебя.       Его вздох — я виню себя.       — Кхм, — Мисти чьи щеки пылали, пока она переводила взгляд с Гермионы на Драко и обратно, закашлялась.       Они неохотно оторвали друг от друга глаза. Гермиона неловко заерзала на стуле, надеясь, что у Мисти хватит здравого смысла перейти к следующим вопросам, а Драко попытался загнать боль, которая клокотала в его обычно спокойной наружности, обратно глубоко внутрь.       Дав им несколько секунд прийти в себя, Мисти продолжила:       — Что случилось, когда вы встретились во время битвы за Хогвартс?       — В самом начале битвы я столкнулся с Гарри, Роном и Гермионой, пытаясь отобрать у Гарри свою палочку, — ответил Драко, быстро стряхивая эмоции с глаз. — Один из моих школьных товарищей напал на них с помощью Адского огня, — продолжил он, съежившись для пущего эффекта (хотя, по правде говоря, ему тоже не особенно нравилось вспоминать это). — Несмотря на то, что я совершил, несмотря на то, что я ничего не сделал, чтобы помочь, они спасли меня.       — Мы не видели друг друга до тех пор, пока не выяснилось, что Волдеморт успешно убил Гарри после их встречи в Запретном лесу, — продолжил Драко, и воспоминания заполнили его разум. — Я не говорил с ней — я не говорил ни с кем, но то, что я увидел в тот день, заставило меня ненавидеть себя больше, чем я мог выразить словами, — он сделал паузу, переводя дыхание, чтобы успокоиться. — Я ушёл с родителями до того, как произошла последняя битва между Гарри и Волдемортом, и вскоре после этого покинул дом.       Мисти хмыкнула, сделав несколько заметок на своем пергаменте, прежде чем — к счастью — переключить свои вопросы на менее удручающие моменты их отношений.       — Сколько времени прошло, прежде чем вы снова увидели друг друга?       — Наверное, четыре года, — ответила Гермиона, вспоминая, как впервые увидела Драко после его возвращения в волшебную Британию. — Я работала в Отделе магического правопорядка, когда его наняли аврором.       Его возвращение и последующее назначение аврором повергли в смятение все Министерство. Поначалу и Гарри, и Кингсли столкнулись с негативной реакцией за свои действия, но возмущения быстро смолкли, когда Гарри проговорился, кто на самом деле ответственен за поимку Пожирателей два года назад. Большинство оставшихся скептиков поменяли взгляды спустя несколько месяцев, когда Драко рисковал собственной жизнью, чтобы спасти молодую девушку, которую похитил сумасшедший бывший егерь. К концу второго месяца пребывания Драко в качестве аврора люди по всей Британии начали уважать его — даже «Пророк» перестал нападать на него, — но Гермиона была одной из немногих, кто не был полностью убежден.       — И вы были счастливы по поводу его назначения? — спросила Мисти, снова сосредоточив взгляд на Гермионе.       — Я этого не понимала, — честно призналась Гермиона, — но нет, я бы не сказала, что расстроилась из-за этого. Я верила, что и министр, и Гарри знают, что делают.       Мисти слегка нахмурилась. Было очевидно, что она надеялась узнать, что неприязнь Гермионы к Драко продолжалась и после их учебы в Хогвартсе, но Гермиона не собиралась доставлять ей такого удовольствия. Драко достаточно натерпелся за последние несколько лет, он определенно достаточно пострадал во время этого интервью, и она не предоставит больше возможности, чтобы люди сомневались в его положении в Министерстве или их отношениях.       — Вы много общались друг с другом в те первые годы? — продолжила Мисти, снова смотря на них по очереди с другой стороны стола.       — Нет, — на этот раз ответил Драко. — Я видел ее, но у нас никогда не было общих заданий.       Взгляд Мисти вернулся к Гермионе, как будто она не верила словам, слетевшим с губ Драко, но Гермиона согласно кивнула.       — Я не думаю, что мы действительно говорили друг с другом до этого года, — подтвердила она.       — Если вы не разговаривали друг с другом, — начала Мисти, слегка склонив голову набок, — как получилось, что вы вместе работаете над чем-то таким значительным?       Драко поднял брови, слегка постукивая пальцами по столу перед собой.       Пора продать эту ложь, подумал он, откидывая назад выбившуюся из-под макушки прядь волос.       — Полагаю, вы имеете в виду наш фонд? — спросил Драко, прекрасно понимая, что имеет в виду Мисти.       Мисти кивнула.       — Да. Как вы объединили свои усилия, чтобы создать фонд розы? — перефразировала она, подчеркнув последние два слова вопроса.       — Однажды мы столкнулись в комнате для персонала, нам обоим захотелось воспользоваться одним и тем же чайником, и в конце концов мы разговорились, — сказал он, положив начало той небольшой лжи, которую они тщательно подготовили вместе с Гарри.       «Держитесь как можно ближе к правде, — сказал им Гарри. Будет легче продать ложь, если она не полностью выдумана».       — Он извинился за то, что сделал в прошлом, — добавила Гермиона, поворачиваясь к Драко. — Мы поговорили о том, чем он занимался после войны, о том, как он изменился, и я поняла, что он совсем не тот мальчик, с которым я выросла. Было очевидно, что мы оба пострадали от войны, и… ну, все просто началось с этого, — закончила она, не отводя глаз — целенаправленно — от Драко, когда говорила.       — Значит один разговор, а потом вы решили взять на себя ответственность по совместному управлению фондом? — недоверчиво переспросила Мисти.       Драко улыбнулся.       — Что я могу сказать? — начал он, прикусив губу и сделав паузу, чтобы вдохнуть через нос, — я уже был влюблен. Она еще не знала этого, но Гермиона могла попросить меня сделать что угодно после этого, и я бы сделал.       Мисти слегка покраснела от слов Драко.       Это чертовски легко, подумал он, заметив выражение лица репортера.       Гермиона едва сдержала смех.       — Я была впечатлена тем человеком, которым стал Драко, но я определенно в начале не была заинтересована в нем романтическом плане, — сказала она (ложь). — Было очевидно, что мы хотели помочь тем, кто пострадал от войны, и мне не потребовалось много времени, чтобы увидеть преимущества работы с Драко.       — Вы действительно не были влюблены в Драко, как он в вас? — с сомнением спросила Мисти, вертя в пальцах перо.       — О, нет, — невинно ответила Гермиона (это была самая большая ложь, которую ей пришлось сказать за весь день). — Меня определенно влекло к нему, но только когда мы начали разрабатывать детали фонда, я поняла, что у меня есть чувства к нему, — она сделала паузу, улыбаясь Драко. — Я поцеловала его в тот день, когда мы подали документы на официальное открытие фонда, и с тех пор мы вместе.       — Зачем держать отношения в секрете? — спросила Минсти.       — Дело было не столько в том, чтобы держать их в секрете, сколько в том, чтобы не ощущать на себе давление посторонних глаз, — честно объяснила Гермиона.       — Мы также не хотели, чтобы наши отношения мешали фонду, — добавил Драко, возвращаясь к первой причине, по которой они должны были быть вместе. — Для нас было важно, чтобы люди относились к этому серьезно.       — И что вы делали в больнице Святого Мунго в тот день, когда вас… эм… когда вас застукали вместе в переулке неподалеку? — спросила Мисти, запинаясь на полуслове, видимо, слишком смущенная, чтобы точно описать то, чем они занимались, когда их поймал фотограф.       — Мы встречались с одним из целителей, чтобы обсудить способы, которыми мы могли бы помочь больнице подготовиться к любым будущим угрозам, — сказал Драко, стараясь одарить Мисти своей самой широкой улыбкой.       К счастью, когда Драко обратился к целительнице, ответственной за мальчика, она была более чем счастлива предоставить Драко и, конечно, Гермионе алиби. Гарри и остальных, к счастью, никто не видел за пределами больницы, так что на данный момент не требовалось никакой другой предыстории, чтобы скрыть очевидную ошибку Драко и Гермионы, когда их поймали во время работы над сверхсекретным заданием.       — Инцидент в переулке, — продолжил Драко, изо всех сил стараясь не рассмеяться, — был полностью моей виной, — он сделал паузу, улыбаясь про себя, прежде чем продолжить. — Видите ли, Гермиона — умнейшая, красивейшая ведьма, которую я когда-либо встречал, и я совершенно не способен держать руки при себе.       Гермиона рассмеялась — наполовину для вида, а наполовину потому, что пыталась скрыть прилившую к лицу краску.       — Я не могу позволить ему взять на себя всю ответственность, — сказала она, улыбаясь Драко, когда пришла в себя. — Я определенно вела себя не лучшим образом в тот день.       — Если бы вас не поймали, ваше заявление на банкете было бы другим?       Чертовски умный вопрос, подумал Драко, быстро пытаясь придумать ответ, который не показался бы подозрительным.       Но первой заговорила Гермиона:       — Нет, — сказала она спокойным и ровным голосом, не сводя глаз с Драко. — мы больше не хотели это скрывать.       Возможно, это чертово интервью и не было нашим выбором, подумала Гермиона, но он — мой выбор, и я никому не позволю думать иначе.       Мисти задала несколько вопросов, уточняющих специфику их фонда, но, к счастью, была довольна ответами, которые Драко и Гермиона дали ей относительно их отношений, и закончила часть интервью несколькими минутами позже. Похоже, на данный момент им удалось убедить нового обозревателя светской хроники «Пророка» в их истории, и они вздохнули с облегчением, когда Мисти повела их в парк, чтобы сфотографировать.       — Представь, что здесь только ты и я, — прошептал Драко на ухо Гермионе, зарываясь руками в ее волосы и притягивая ее к себе для поцелуя.       Ты, я и каждый человек, который читает «Пророк», пробурчала Гермиона про себя, прежде чем губы Драко заставили ее забыть, что кто-то смотрит, не говоря уже о том, что фотографирует.

***

      — Честно говоря, это было не так плохо, как я думала, — пробормотала Гермиона, когда Драко повел ее прочь из парка, оставив Мисти и фотографа далеко позади. — Я ожидала большей напряжённости.       — Ну, — начал Драко, сжимая пальцами ее руку, — на этот раз мы, кажется, успокоили ее. Но я сомневаюсь, что мы в последний раз слышим о ней или «Пророке».       Прошло несколько долгих дней в ожидании интервью, и теперь, когда оно закончилось, Гермиона поняла, что на самом деле это было только начало внимания, с которым им придется смириться, поскольку общественный интерес к их любовному роману рос.       — Гермиона, — тихо позвал Драко, останавливая ее позади в группе деревьев в дальнем конце парка.       — М-м-м? — пробормотала она, придвигаясь ближе к нему, и чувствуя его запах, когда она положила голову ему на грудь.       — Я должен был извиниться за то, что случилось с тобой в Малфой-мэноре раньше, — нервно продолжил он. — Мне очень жаль, что кому-то пришлось задавать мне вопросы для этого.       — Драко, все…       — Нет, все не в порядке, — заявил он, и его глаза потемнели, когда на него снова нахлынули воспоминания о том. — Я мог тебе помочь. Я должен был… я должен был остановить это, — он сделал паузу, тяжело сглотнув, в то время как пальцы Гермионы мягко прошлись по его подбородку. — Я никогда не прощу себе, что стоял и ничего не делал, пока Беллатриса пытала тебя.       — Драко, ты отказался опознать Гарри. Одно это могло тебя убить. Ты определенно был не в том положении, чтобы помогать мне, — ответила Гермиона, встретившись с ним взглядом и чувствуя, что именно это съедало его изнутри в течение довольно долгого времени. Возможно, даже дольше, чем они были вместе. — Беллатриса убила бы тебя, если бы ты попытался вмешаться. Или это сделал бы Волдеморт. Ты не мог сделать ничего, что не подвергло бы опасности ни тебя, ни твою семью.       — Это не имеет значения, — сказал он, слегка повысив голос и проведя дрожащей рукой по волосам. — Смерть лучше, чем быть трусом.       Гермиона поднесла руки к его лицу и нежно поцеловала.       — В том, что случилось со мной в тот день, нет твоей вины, — сказала она, отстраняясь и глядя на бурю, бушующую в его глазах. — Я выжила. Я здесь и никуда не собираюсь уходить.       — Это не оправдывает моего бездействия, — ответил он, а его лицо все еще искажалось от боли. — Я не понимаю, как ты можешь простить меня за это.       — Ты действительно думаешь, что я виню тебя за то, что Беллатриса сделала со мной? — серьезно спросила Гермиона.       — Ты должна, — быстро ответил Драко, печально опустив руки.       — Я отказываюсь считать тебя ответственным за то, что не было под твоим контролем, — заявила она. Она знала, что он, вероятно, никогда себе этого не простит, но не собиралась позволять ему думать, что винит его в том, что случилось.       — Почему?       Я люблю тебя, чуть не сказала она.       — Ты не был тем, кто наложил проклятие, Драко, — сказала она вместо этого, зарываясь руками в его волосы после паузы для глубокого вдоха. — Я не была бы сейчас здесь с тобой, если бы думала, что ты хоть в чем-то виноват.       Драко немного помолчал, потом наклонил голову и прижал ее ко лбу Гермионы.       — Я не заслуживаю тебя, — прошептал он, обнимая ее за талию. — Я не заслуживаю тебя, — повторил Драко, и у него перехватило дыхание, когда он почувствовал, как ее пальцы прошлись по его шее.       — Заслуживаешь, — подтвердила Гермиона, чувствуя, как его сердце учащенно забилось под ее прикосновением. — Я выбираю тебя, Драко. Я не хочу никого другого, — она замолчала, облизывая губы, когда ее пальцы скользнули по контуру его губ, — я хочу тебя.       Как только слова слетели с ее губ, она аппарировала их в свою квартиру, где страстно поцеловала Драко, пока они, спотыкаясь, шли по коридору к ее комнате.       — Я выбираю тебя, — выдохнула Гермиона ему в рот, когда он поднял ее и положил на кровать. — Я всегда буду выбирать тебя.       Не имело смысла, хотела ли она его, но он понимал, что никогда не был так счастлив, и понимал, что сделает все, что в его силах, чтобы сделать ее счастливой.       Я люблю тебя, хотел сказать Драко.       — Я твой, — сказал он вместо этого, прежде чем устроится между ее ног. — Я всегда буду твоим, — пообещал он, когда его руки скользнули под ее платье, и пальцы задержались на кружеве ее трусиков.       Гермиона откинула голову назад, когда почувствовала, как его большой палец задержался на клиторе через ткань. Стон сорвался с губ девушки, когда он сорвал трусики с ее тела, и его руки мягко заскользили по ее бедрам, возвращаясь на прежнее место.       — Мой, — прошептала она, потянувшись к пуговице на его брюках, отпустила ее и отчаянно потянула вниз молнию.       Она почувствовала, как он задрожал, когда ее рука сомкнулась вокруг него, и в этот момент Гермиона поняла, что не может вынести мысли о том, что когда-нибудь будет без него. Ей было все равно, что скажут другие. Ей было все равно, что пишут. Она была его, и она не позволит ничему, даже его нежеланию принять ее прощение, помешать этому. Она ловко, о чем и не подозревала несколько мгновений назад, перевернула их на кровати, все ещё держа в руке его член, оседлав его бедра.       — Мой, — повторила она, снова опускаясь на колени и медленно водя рукой вверх и вниз по его эрекции. Прежде чем он успел ответить, прежде чем он смог взять себя в руки, она наклонилась вперед и взяла его в рот, проводя языком по головке, а он откинул голову назад и застонал.       — Черт, — прошипел Драко.       Он смотрел на нее сквозь прикрытые глаза, пока она двигалась вверх и вниз, чувствуя, как тело кричит от удовольствия. Она ни разу не отвела от него глаз, и каждый раз, когда она брала его полностью, головка ударялась о ее горло, что Драко почти терял самообладание.       — Гермиона, я… — он попытался предупредить ее, когда ощущать ее тёплый влажный рот стало слишком, но она не остановилась, а ускорилась.       Он сильно кончил прямо в ее рот, издавая звук, нечто среднее между сдавленным криком и стоном. В этот момент ничто другое не имело значения: ни его прошлое, ни его ошибки, ни даже требования Кингсли. Все, что имело значение, — она.       — Мой, — повторила она, устраиваясь рядом с ним.       — Твой, — ответил он, опрокидывая ее на спину и спускаясь поцелуями вниз по ее телу.       Я всегда буду твоим.