Наследие

Если не считать того, что пришлось устроить целое шоу, чтобы люди не узнали о Рудольфусе, последствия банкета и интервью с ежедневным пророком были не такими ужасными, как ожидала Гермиона. Конечно, невозможно было куда-то пойти, не привлекая внимания, но, по крайней мере, никто не пытался злодействовать против Драко или разлучить их. Волшебная Британия была очарована, и никто, даже Мисти Биспеллинг, не мог сказать о них ничего плохого. Одним из самых удивительных преимуществ почти неослабевающего интереса общественности к каждой мельчайшей детали их жизни было то, как много людей стремились поддержать Фонд Розы. Пожертвования были намного, намного больше, чем они ожидали, достаточно большими, чтобы они могли нанять помощника для выполнения некоторых более тяжелых ежедневных задач, необходимых для поддержания их нового проекта на плаву. Казалось, что в кои-то веки они оба смогли использовать свою непрошеную славу с пользой, и с каждым новым пожертвованием даже Гермиона не могла ворчать по поводу поддержки. — Не могу поверить, что это сработало, — сказала Гермиона Гарри однажды утром за чаем, пробежав глазами последнюю статью Пророка о ней и Драко, — Я имею в виду, я знала, что фонд будет хорошим прикрытием, но я действительно не думала, что люди захотят сделать пожертвования, не говоря уже о заботе. — Ты только посмотри на это, — заметил он, ухмыляясь своему другу с другой стороны стола, — ты на самом деле смотришь на светлую сторону. — Если ты называешь использование славы тем, что я не хотела, чтобы люди интересовались чем-то, что им уже должно было быть небезразлично, тогда да, я смотрю на светлую сторону, — ответила Гермиона, не особенно радуясь этому откровению. — Иногда приходится играть в эту игру, чтобы заставить людей слушать, — объяснил Гарри, хотя и знал, что это не изменит ее мнения. — Я все еще жалею, что не было другого выхода, — призналась она, делая паузу, чтобы сделать глоток чая. — Ненавижу притворяться, что мне нравится все это внимание. — Я знаю, — сказал он, желая сделать больше, чем просто выразить свое понимание. — По крайней мере, Драко, кажется, не слишком возражает. — Гарри, — начала Гермиона, закатывая глаза, — этот человек был создан для того, чтобы быть в центре внимания. Несколько лет в изоляции не могут отменить все эти тренировки. Это встроено в его чертову ДНК. Гарри рассмеялся: — Да, наверное, я забыл о незначительной детали. — Я бы не назвала это незначительным, — пробормотала она в ответ. *** После почти трех недель сидения на собеседованиях и позирования для фотографий, Кингсли, наконец, решил ослабить свои требования к публичному фасаду Драко и Гермионы. Больше не было никаких обязательных банкетов (одного было более чем достаточно, чтобы свести их обоих с ума), и, по крайней мере, на данный момент, не было больше обязательных интервью с нетерпеливыми репортерами, стремящимися стать следующей Ритой Скитер (хотя это не помешало Мисти почти одержимо тянуться к ней). Тем не менее министр ясно дал понять, что парочка должна продолжать свои приключения на публике, и поэтому, чтобы успокоить босса, они продолжали почти ежедневно появляться в местах, где, как они знали, их будут видеть вместе. Что, как оказалось, было действительно ужасно трудно только для одного из них. В один особенно холодный декабрьский вечер они решили прогуляться после работы по празднично украшенному Косому переулку, драматически останавливаясь, чтобы поцеловаться перед некоторыми из наиболее популярных магазинов. Воздух был тяжелым, как будто облака в небе вот-вот разверзнутся и выпустят на землю поток снега, но Драко не беспокоила погода. Казалось, даже немного уныния не могло испортить его настроения. Гермиона, с другой стороны, замерзла, и даже мерцающие огни, висевшие вокруг них, не могли удержать ее от растущего волнения каждую минуту, пока они оставались снаружи, вдали от тепла своих постелей. — Ты, кажется, наслаждаешься собой, — пробормотала Гермиона, когда Драко радостно притянул ее к себе, концы ее толстого шерстяного шарфа развевались позади нее. «Мерлин, даже проживя пару лет среди магглов, не смогла избавить этого человека от его склонности к театральности» — она внутренне застонала. — А почему бы и нет? — спросил он, ухмыляясь, его темно-серые глаза сверкали в свете ламп, которые были развешаны вдоль витрин магазинов. — Я нахожу эту часть нашей работы довольно легкой для выполнения. Гермиона чуть было не шлепнула его, но передумала (никогда не знаешь, кто смотрит), вместо этого прикусив его губу сильнее, чем обычно, когда он наклонялся для поцелуя. — Ой, — выдохнул Драко, когда ему наконец удалось вырваться. — Для чего это было? — он что-то пробормотал себе под нос, прежде чем помахать рукой молодой хихикающей ведьме, которая выкрикивала их имена с другой стороны улицы. — За то, что назвал наши отношения работой, — фыркнула Гермиона. Драко рассмеялся. — Я ничего такого не делал, — сказал он, останавливаясь, чтобы поиграть с локонами, ниспадающими на ее плечи из-под шерстяной шляпы. — Мне нравится хвастаться тобой, — добавил он, проводя большим пальцем по ее губам. На мгновение она забыла, где находится, и закрыла глаза, ее дыхание участилось, когда его большой палец с намеком задержался на ее нижней губе. — Осторожнее, Грейнджер, — поддразнил он, щекоча ее своим дыханием, когда наклонился вперед, чтобы тихо сказать ей на ухо. — Люди смотрят. Его слова вернули ее в настоящее, и она быстро открыла глаза, ее сердце неудержимо билось в груди. Покачав головой, она потянула его дальше по улице, изо всех сил стараясь не обращать внимания на глаза, которые продолжали следить за ними, пока они шли. — Не могу поверить, что нам все еще приходится разгуливать вокруг, как будто мы цирковое представление, — пробормотала она, ее щеки порозовели от холода. — Я буду счастлива, когда мы сможем просто вернуться к тому, как все было. — Могло быть и хуже, — ответил Драко, останавливая их, чтобы дотронуться рукой до ее щеки. — Кингсли мог бы приказать нам посещать еще больше этих ужасных светских банкетов. Да, подумала Гермиона. Это определенно было бы хуже. — Я просто не понимаю, почему мы должны продолжать устраивать шоу для всех, — сказала она, когда Драко подошел сзади и обнял ее. — Мы явно сделали достаточно, чтобы убедить всех, что это… — она сделала паузу, указывая на них обоих, — реально. — Ты думаешь, это шоу? — спросил он, заставляя Гермиону откинуть голову на его плечо. — Ты же знаешь, что я не могу оторваться от тебя, — добавил он, целуя ее в шею. Дрожь пробежала по ее спине, когда его губы коснулись ее кожи. — Если ты продолжишь это делать, я не отвечаю за то, что произойдет дальше, — предупредила она, и ее сердце снова забилось быстрее. Драко проигнорировал ее и продолжил целовать шею, пока не достиг места за ухом, остановившись, чтобы нежно покусать чувствительную кожу, прежде чем отстраниться и, наконец, отметить, где они были. — Ты пригрозишь, что заставишь меня раздеться за пределами этого места, — прошептал он ей на ухо, кивая головой в сторону магазина, перед которым они случайно остановились. Гермиона проследила за взглядом Драко и чуть не задохнулась, когда поняла, что они стоят перед «Флориш и Блоттс». — Мерлин, я действительно не могу взять тебя с собой, — пробормотала она, краснея. — О, не притворяйся, что ты не помнишь, что случилось в прошлый раз, когда мы были вокруг большой коллекции книг, — парировал Драко, явно наслаждаясь тем, что заставил ее чувствовать себя неловко. — Ты практически напала на меня. Гермиона фыркнула. Всегда так драматично. — Я не принимала тебя за лжеца, Малфой, — возразила она, поворачиваясь в его объятиях. — Напротив, — начал он с улыбкой, — Я думаю, что это ты запустила руки мне в штаны, а не наоборот. — Я… я только это сделала… ты начал… — начала она, запинаясь на полуслове, когда Драко уставился на нее с озорной усмешкой на лице. — Знаешь что, это не имеет значения, — поправилась она, понимая, что спорить с ним бесполезно. — Почему с тобой всегда так чертовски трудно? — Трудно?! — шутливо воскликнул он. — Как ты смеешь? — Черт возьми, — пробормотала Гермиона, закатывая глаза. — Следи за языком, Грейнджер, — предупредил Драко, все еще улыбаясь своей совершенно глупой улыбкой. — Ты же не хочешь, чтобы весь мир узнал, какой грязный у тебя рот, — добавил он, оглядываясь по сторонам. Как бы ей ни хотелось не обращать на него внимания, наказать его за то, что он ведет себя так по-детски, она не смогла удержаться от этой проклятой улыбки и вместо этого посмотрела ему в глаза самым невинным взглядом школьницы, на который только была способна. В эту игру могут играть двое. — Знаешь, — начала она, останавливаясь, чтобы облизать губы, ее язык задержался в промежутке между ними ровно настолько, чтобы его зрачки расширились, — может быть, тебе стоит отвезти меня домой и наказать. Драко, который внезапно обнаружил, что ему труднее, чем хотелось бы, находиться посреди не столь пустынного Косого переулка, мог только таращиться в ответ. «Попался», — подумала Гермиона, ухмыляясь при виде очевидной выпуклости на его брюках. — Черт возьми, женщина, — наконец выдавил он, пытаясь незаметно привести себя в порядок. — Ты будешь моей смертью. — Ну, не умирай пока на мне, — сказала ему Гермиона. — По крайней мере, не раньше, чем я в последний раз воспользуюсь твоим языком. Драко чуть не зарычал. — О, ты заплатишь за это, — предупредил он, не дожидаясь ее ответа, прежде чем вытащить палочку и аппарировать их в свою квартиру. Конечно, будучи поглощенными друг другом, ни один из них не заметил, что молодая ведьма последовала за ними по улице. И даже если бы они это сделали, то, возможно, ничего бы об этом не подумали. Но, возможно, хуже всего было то, что они исчезли к тому времени, когда она закрыла лицо руками и быстро побежала по темному переулку, ее черты вернулись к своему первоначальному виду. Время— сука, не так ли? *** Несмотря на то, что их шоу оказалось довольно успешным, чтобы держать Рудольфуса подальше от новостей, охота за ним, к сожалению, не была столь плодотворной. Юноша, на которого он напал, был, к счастью, бодр и здоров, но в его памяти все еще оставались большие пробелы, которые не могли восстановить никакие целебные зелья или заклинания. Даже оставшиеся заклинания из списка Гермионы не могли открыть ничего нового. Гарри отказался подвергать мальчика еще одному Легилименту теперь, когда он проснулся, и держать прессу как можно дальше от Святого Мунго, насколько это было возможно, поручил Драко и Гермионе провести исследования в Министерстве. Это была утомительная работа — копаться в записях, которые были отчаянно записаны, пока Драко в последний раз искал воспоминания мальчика, и по мере того, как проходили недели, им обоим становилось все труднее сохранять оптимизм. Ни одно из новых воспоминаний, казалось, не было связано с Родольфом, и как бы они ни старались, они все еще не могли понять, как мальчик попал в объятия маньяка-Пожирателя Смерти. Каждый раз, когда они думали, что у них есть зацепка, воспоминание оказывалось чем-то из более ранних периодов жизни мальчика, и они возвращались к исходной точке. И никто не воспринимал отсутствие прогресса тяжелее, чем Гермиона. — Черт! — закричала она однажды поздно вечером, сердито швыряя на землю кипу бумаг, которые держала в руках. Драко, который сидел на полу, прислонившись к столу, и копался в своей куче бумаг, поднял глаза, несколько удивленный ее внезапной вспышкой. — Гермиона? Она сердито фыркнула, расхаживая по комнате рядом со своим столом. — Прошло уже несколько недель, Драко. Недели! И мы не приблизились к тому, чтобы выяснить, где находится Рудольфус и как мальчик вступил с ним в контакт, — воскликнула она. — Какого хрена мы до сих пор ничего не выяснили? Подумав, что лучше пошутить над ее выбором слов, Драко слегка приподнял бровь и поднялся на ноги. На ее лице была написана паника, и он знал, что если не найдет способ вытащить ее из этого состояния, она проведет остаток ночи, обвиняя себя в вещах, которые полностью вышли из-под ее контроля. Она, казалось, едва замечала его присутствие, пока он стоял там, изучая ее, и когда она, наконец, снова приблизилась к нему, он положил руки ей на плечи и остановил ее движение. — Гермиона, — начал он, поглаживая большими пальцами ее плечи и наклоняя голову, чтобы посмотреть ей в глаза, — я знаю, что ты расстроена, и я знаю, что весь этот процесс был медленным, но ты должна перестать так сильно давить на себя. Она подняла на него глаза, признавая, что слышала его, но не ответила сразу, вместо этого нервно покусывая внутреннюю сторону щеки. — Медленный? — наконец сказала она. — Это не медленный, это чертовски застывший. — У нас есть сотни воспоминаний, которых не было раньше, — попытался он уверить ее. — В одном из них наверняка есть что-то полезное. Это займет какое-то время. — Это моя вина, что мы ничего не нашли, — пробормотала она, игнорируя его замечание, ее глаза остекленели, как будто она смотрела за его пределы в другое измерение. — Если бы заклинание памяти действительно сработало, мы бы его уже нашли. Драко вздохнул. — Ты сделала то, чего не смог бы сделать ни один из целителей, — сказал он ей в миллионный раз. — Мальчик проснулся, потому что ты восстановила достаточно его памяти, чтобы стабилизировать его состояние. Ты вернула ему рассудок. — Я не знаю, почему Гарри решил, что я могу это сделать, — пробормотала она, продолжая свой путь вниз по спирали, как будто Драко не разговаривал с ней. — Я даже не могу понять, как отменить заклинание памяти, которое я наложила на своих родителей. Он не должен был доверять мне это делать. — Гермиона… — начал было Драко, но осекся, увидев, что по ее лицу текут слезы. Не зная, что еще сказать, он заключил ее в объятия и дал ей выплакаться, ее тело дрожало у него на груди, когда она выпустила наружу разочарование, которое кипело в ней весь день. Последние несколько недель были нелегкими для всех членов команды, которой было поручено выследить Родольфуса, но Гермиона восприняла новость о том, что заклинание памяти лишь частично восстановило ум мальчика, особенно тяжело. Если он не сможет найти способ успокоить ее, дать ей понять, что она уже сделала больше, чем все остальные вместе взятые, Драко боялся, что стресс, который она на себя накладывала, приведет ее к полному расстройству. Он держал ее, нежно поглаживая по спине, пока ее дыхание наконец не пришло в норму. — Извини, — сказала Гермиона через несколько минут, останавливаясь, чтобы вытереть нос тыльной стороной ладони. — Не знаю, почему я так переживаю из-за этого. Драко поцеловал ее в макушку, вдыхая сладкий аромат шампуня, и положил ее голову себе под подбородок. — Тебе не все равно, вот почему, — ласково ответил он. — А ты не хочешь? — спросила она, повернувшись к нему. — Ты же знаешь, что я люблю — мы все любим, — ответил он, не отрывая взгляда от глаз цвета ириски, смотревших на него. — Несправедливость не устраивает вас, и вы расстроены, потому что чувствуете, что не добились никакого прогресса, чтобы исправить эту несправедливость, — продолжал он, мягко улыбаясь ей. — Но это так. Гермиона вздохнула и вытерла оставшиеся слезы с лица. — Я просто хотела бы, чтобы все было проще, — призналась она, не желая признавать его правоту. И он был прав, неохотно признала она. — Если бы это было легко, Министерство поймало бы его много лет назад, — сказал Драко, проводя рукой по ее лицу, его большой палец обводил контур ее подбородка. — Ты помогла победить одного из самых опасных темных магов всех времен. Ты помогла уничтожить других ужасных людей, и ты будешь… — он сделал паузу, чтобы подчеркнуть это, — ответственна за поиск других, включая Родольфуса. — Гарри был одним… — Даже не думай об этом, — прервал ее Драко, точно зная, что она собирается сказать. — Но это было не так… — Нет. — Я этого не делала. — Грейнджер! — Я просто… — Если ты еще раз попытаешься сказать мне, что не имеешь никакого отношения к поражению Волдеморта, — предупредил он, сделав паузу, чтобы ухмыльнуться, прежде чем закончить свою мысль, — мне придется заткнуть тебе рот кляпом. Гермиона, которая провела большую часть последних 30 минут, охваченная иррационально направленным гневом, начала смеяться так сильно, что у нее заболели бока. — Вот она, — сказал Драко, усмехнувшись, наблюдая, как ее лицо смягчилось, и счастье быстро вернулось в ее глаза. — Я не могу поверить, что ты только что это сказал, — выдавила она, одной рукой схватившись за живот и пытаясь дышать, а другой вцепившись в его плечо. — Но ведь это сработало, не так ли? — ответил Драко, ухмыляясь. «Черт, я хочу, чтобы она смеялась так всю оставшуюся жизнь» — подумал он, прежде чем взять ее голову в свои руки и наклониться, чтобы поцеловать ее. Это было нечестно, то, что его губы делали с ней, и Гермиона попыталась сказать ему об этом, но обнаружила, что совершенно неспособна сделать что-либо большее, чем бессвязно бормотать ему в рот. — Прости, — сказал Драко, отстраняясь с улыбкой на лице, — Ты что-то сказала? — Это не… — начала Гермиона, но остановилась, когда его глупая идеальная улыбка вызвала знакомый прилив бабочек к ее животу. — Черт побери, это не имеет значения, — выдохнула она, зарываясь пальцами в его волосы. -Тс-с, Тс-с, — предостерег Драко. — Язык, Грейнджер. — Ты хуже всех, — возразила она, прекрасно зная, что хотела бы сказать ему еще три слова, но пока не набралась смелости. *** Праздники приходили и уходили, их работа и требования времени не давали им полностью насладиться празднеством. Они провели Рождественское утро с Гарри и Джинни, смеясь, когда Джеймс и Альбус бегали по дому со своими новыми игрушками, и вырезали остаток дня для себя, уютно устроившись перед камином в квартире Гермионы, когда они читали друг другу свои любимые рождественские истории. Это был не слишком большой праздник — они были так заняты поисками Родольфа, что едва вспомнили о елке, — но все равно они очень дорожили своим первым большим праздником вместе. Гермиона, конечно, никогда не забудет, как низко отвисла челюсть Драко, когда она вплыла в спальню, одетая только в красное кружевное белье и пару таких же чулок до бедер. — Счастливого Рождества, — сказала Гермиона, пытаясь соблазнительно прислониться к двери ванной. Драко, который уже сидел на кровати, поднял глаза от книги, и его глаза расширились, когда он увидел ее. — Я думал, мы договорились, что никаких подарков не будет, — сказал он наконец, снимая очки. — О, значит ли это, что ты хочешь, чтобы я сняла это? — ответила она, делая шаг назад в ванную. Простая угроза того, что она снимет этот наряд без него, что-то пробудила в Драко, и он вскочил с кровати, быстро сокращая расстояние между ними. — Не смей, мать твою, — сказал он, зарываясь рукой в ее волосы. — К тому же, — продолжил он, свободной рукой вложив ей в руку маленький завернутый подарок и наклонившись ближе, — у меня тоже есть кое-что для тебя. Возможно, он не подойдет… — он сделал паузу, указывая на ее наряд, — но я думаю, что подойдет.» Гермиона обхватила пакет рукой и подозрительно посмотрела на него. — Где ты это прятал? — спросила она, имея в виду тот факт, что он был совершенно потрясен. — Не беспокойся об этом, — ответил он, притягивая ее ближе. — Открой его. Она колебалась лишь мгновение, прежде чем сорвать блестящую красную оберточную бумагу и открыть маленькую бархатную коробочку. — Малфой, клянусь Годриком, если ты потратил… — Просто открой эту чертову коробку, — перебил он, закатывая глаза. То, что обнаружила Гермиона, когда наконец открыла коробку, оказалось совсем не тем, чего она ожидала. На самом деле, если бы она не вытащила его из коробки и не почувствовала его вес в своей руке, она бы даже не поверила, что он настоящий. Но вот он, один из ее старых значков, и она не знала, что сказать. — Как? — выдавила она через несколько мгновений, глядя на него со слезами на глазах. — Я нашел его в комнате со спрятанными вещами на шестом курсе, — объяснил Драко, нервно заложив руку за шею. — Я действительно не могу объяснить, почему я держался за него все эти годы, или почему я вообще взял его, но я… ну, я хотел, чтобы ты его вернула. По щеке Гермионы скатилась слеза. Одно дело (и, конечно, неудивительно) узнать, что он потратил значительное количество времени (и денег) на поиски значка, но это, зная, что он остался с ним даже после всех лет, прошедших со времени их пребывания в Хогвартсе, даже несмотря на ненависть друг к другу, когда он нашел его, было совсем другое дело. — Прости, я не хотел тебя расстраивать, — сказал Драко, смахивая слезу с ее щеки. Гермиона покачала головой. — Не грустно, — сказала она ему. — Драко, это самый заботливый подарок, который мне когда-либо делали. — Я подумал, что ты могла бы использовать это как вдохновение, — объяснил он, убирая локон ей за ухо. — Что это может послужить напоминанием обо всем хорошем, что ты сделала. Гермиона на мгновение замолчала, в уголках ее глаз все еще стояли слезы. — Спасибо, — наконец сказала Гермиона, не в силах отвести от него взгляд. — Мне это нравится. Драко улыбнулся. — Хорошо, — ответил он, и его глаза заблестели, когда он ответил ей взглядом. — Значит ли это, что я выиграю Рождество? Ей хотелось сказать «нет». Она действительно так думала. Она хотела закатить глаза и притвориться, что его подарок не затронул ее так глубоко, как это произошло, но не могла. Вместо этого она смотрела на него с такой тоской, что даже незнакомец смог бы понять, что она собирается делать дальше. — Ложись на эту чертову кровать, — приказала она, облизывая губы. — Я расцениваю это как «да», — быстро согласился Драко. Новый год пролетел так же быстро, как и остальные праздники, и, несмотря на настойчивые требования Гарри и Джинни появиться на печально известной базе министерства в конце года, ни у кого из них не было сил общаться. Вместо этого они свернулись калачиком под несколькими одеялами на крыше дома Гермионы, смеясь друг с другом и потягивая глинтвейн. Они даже не успели добежать до фейерверка, как Драко снял с них одежду, шепча ее имя, когда он вошел в нее. Гермиона даже не заметила приветственных возгласов с улицы внизу, когда часы медленно приближались к полуночи — она была слишком занята, пытаясь удержаться от крика, когда она расстегнулась — и не увидела фейерверк, когда обратный отсчет закончился. В этот момент ничто другое не имело значения, кроме того, что они делили вместе, и, по крайней мере, для Гермионы, что Драко делал своим языком. И это действительно очень плохо, потому что если бы кто-то из них обратил внимание, если бы кто-то из них успел выглянуть, когда фейерверк взорвался вокруг них, они могли бы заметить фигуру, наблюдающую за ними из тени крыши на другой стороне улицы. Время может быть сукой, но забывание о своем окружении — это совсем другое. *** Теперь, когда каникулы остались позади, они сосредоточили все свое внимание на заклинании памяти Мунде Опениан, отчаянно надеясь, что им удастся обнаружить что-то, чего они раньше не замечали. Однако все, что им удалось узнать, это то, что по мере развития языков развивалась и природа того, как слова связаны с магией, и Гермиона снова запуталась в том, как или почему заклинание было способно восстановить любую из воспоминаний мальчика в первую очередь. — Ты думаешь, что воспоминания мальчика могли быть атакованы чем-то древним? — Спросила Гермиона Драко однажды утром, прежде чем они успели встать с постели и отправиться на работу. — Я думаю, это возможно, — сказал он, проводя пальцем вверх и вниз по голому позвоночнику Гермионы. Честно говоря, было немного рановато для такого разговора, но если она собиралась принести их работу домой, у него действительно не было причин жаловаться, пока они были голыми, пока они делали это. — Неужели Хоркрукс способен причинить такой ущерб? — спросил он через мгновение. — Крестражи Волдеморта были способны защитить себя, — тихо ответила Гермиона, прижавшись щекой к его груди, в то время как его сердце билось ровно внизу. — Джинни контролировалась дневником Тома Риддла и остальными. … они не так уж жаждали быть уничтоженными. Гортанное «хммм» вырвалось из горла Драко, но в остальном он оставался спокойным. — Ты думаешь, это сделал Хоркрукс? — с любопытством спросила она, проводя пальцами по его бицепсу. — Нет, — быстро ответил он, качая головой. — Я не думаю, что мы можем исключить возможность того, что кто-то причинил вред мальчику, но мне трудно примирить эту идею с воспоминаниями о Родольфусе, — он сделал паузу, двигая рукой, чтобы поиграть с ее кудрями, которые были разбросаны по его телу. — Если мальчик соприкоснулся с крестражем или чем-то подобным, почему Родольфус в этом замешан? Зачем ему мучить мальчика? Мне кажется более вероятным, что мальчик пострадал от проклятия, чем от проклятого предмета. Гермиона вздохнула в знак согласия. — Я сомневаюсь, что Волдеморт научил бы Родольфуса, как его создать, — тихо сказала она, проводя пальцами по изгибам его груди. — Может быть, древнее всего проклятие. Может быть, заклинание открыло некоторые воспоминания мальчика, потому что слова больше похожи на то проклятие, которое использовал Родольфус, чем все, что мы используем сейчас, — предположила она. — Это кажется более правдоподобным, — ответил Драко. — Но это все еще вызывает недоумение. — Это, конечно, не помогает сузить возможности, — согласилась Гермиона, прежде чем повернуться и посмотреть на него, положив подбородок ему на грудь. Он видел этот взгляд в ее глазах, взгляд, который так часто предшествовал эмоциональным спиралям, которые, казалось, преследовали ее все чаще и чаще в эти дни, и он решил, что пришло время вмешаться. Ее большой, красивый мозг просто должен немного отдохнуть. — Грейнджер, это нормально — не спасать мир каждый божий день, — мягко сказал он, проводя рукой по ее кудряшкам. — Мы с этим разберемся. — Жаль, что я не разделяю твоего доверия, — грустно призналась она. Драко улыбнулся (его глупая, идеальная улыбка, которая на самом деле могла означать только одно). — Я уверен только потому, что у меня есть ты. Гермиона закатила глаза. — О, пожалуйста, — сказала она, махнув рукой в воздухе. — Не надо «о, пожалуйста», — возразил он. -Это чистая правда. — МММ, — с сомнением пробормотала Гермиона, прежде чем взглянуть на часы рядом с кроватью. — Мы опоздаем, — простонала она, заметив время. Она сделала движение, чтобы встать с кровати, но Драко, который был не совсем готов к тому, чтобы она ушла, крепче сжал ее. — И куда же ты направляешься? — спросил он, сверкая глазами, как будто они были сделаны из только что отполированного серебра. — Мне нужно принять душ, — ответила она, извиваясь в его объятиях. — А еще есть такая штука, как работа. Возможно, вы слышали об этом. — Работа? — спросил он, изображая замешательство. — Это ни о чем не говорит, — добавил он, качая головой. Гермиона обмякла в объятиях, надеясь, что если она будет отвлекать его достаточно долго, то сможет найти способ вырваться из его объятий. — Ничего удивительного, — съязвила она, проводя рукой по его телу. — Малфои не слишком известны своей… — она сделала паузу, озорно склонив голову набок, — трудовой этикой. - Как ты смеешь, — упрекнул его Драко. — Слова причиняют боль, Грейнджер. Гермиона снова закатила глаза. Всегда так драматично. - Я хочу, чтобы ты знал. Ее рука достигла места назначения между его бедер, и она угрожающе сжала кулак вокруг него. — Черт возьми! — Воскликнул Драко, наконец-то выпустив ее из своих объятий. — Молчи, Малфой, — предупредила она, прежде чем поцеловать его, и быстро побежала в ванную, прежде чем он успел прийти в себя. Почти все их рабочие разговоры проходили одинаково. Гермиона расстраивалась, что не может что-то понять, а Драко настаивал, чтобы она это сделала, прежде чем отвлечь ее каким-то аспектом своего смертельного очарования. Без него она бы сошла с ума от беспокойства и бессонницы, но его присутствие успокаивало ее. Она чувствовала себя с ним в безопасности, в большей безопасности, чем с кем-либо еще, и почему-то каждый день, начинающийся и заканчивающийся в его объятиях, делал все лучше. Поэтому, когда она начала чувствовать себя немного странно, она подумала, что это просто стресс последних нескольких недель, наконец, догнал ее, что быть вынужденной жить своей жизнью, умиротворяя публику, борясь с неудачами своего задания, просто стало слишком много. Она думала, что это пройдет, что через несколько дней она снова станет прежней. В объятиях Драко ей всегда становилось легче, и поэтому она не обращала внимания на знаки, которые подавало ей тело, что что-то не так, потому что, по ее мнению, его прикосновение могло вылечить все. Но это было до того, как все рухнуло, и после, ну, после того, как она отдала бы все, чтобы все вернулось на круги своя, банкет и все такое.