Наследие

      Драко внезапно очнулся. Голова кружилась, но он сразу понял, что находится не в своей квартире. Острый металлический привкус во рту и жгучая боль в левом бедре — ни то, ни другое не успокаивало бурлящий желудок, и он чувствовал, как кровь стекает по лицу из глубокой раны у линии роста волос. Его одежда была липкой и влажной от, как он мог только предполагать, смеси его крови и того, что стекало по стене, к которой он был прикован. Тяжесть верхней части тела неприятно давила на запястья, прикованные к стене над головой, а колени были неловко согнуты под туловищем.       Пытаясь ослабить давление на запястья, он попробовал перенести вес тела на ноги, но застонал от боли, когда ноги подкосились.       — Черт, — выдохнул он.       Еще одна волна боли пронзила позвоночник Драко, когда он попытался повернуть голову, чтобы оглядеть комнату, но можно было даже не стараться. Было темно, и даже если бы его руки были свободны, он не смог бы увидеть шевеление своих пальцев в дюйме от лица. Драко глубоко вздохнул, пытаясь унять бешеное сердцебиение, вдыхая отчетливые запахи плесени и земли.       Должно быть, я где-то под землей.       Когда Драко напрягся, пытаясь вспомнить, что с ним произошло, пытаясь воспроизвести в голове лицо нападавшего, он почувствовал, как пара глаз уставилась на него из темноты.       — О, хорошо, предатель крови наконец очнулся, — произнес знакомый глубокий голос.       Драко не нужен был свет, чтобы понять, кто находится с ним в комнате.       — Здравствуй, дядя, — буркнул Драко, слегка борясь с оковами.       — Ты совершил серьезную ошибку, повернувшись спиной к нам, Пожирателям Смерти, — сказал ему Рудольфус, шагнув вперед и взмахнув палочкой, освещая комнату.       Внезапная перемена света обожгла Драко глаза, но и дала ему возможность оценить обстановку. Комната, в которой он находился, была маленькой, ее стены были сделаны из больших камней, покрытых грязью, а пол, казалось, состоял всего лишь из утрамбованной земли. Напротив стены, к которой он был прикован, была единственная дверь, ведущая на лестницу.       Что ж, подумал Драко, по крайней мере, я знаю, что выход есть.       Рудольфус смотрел на него с кривой усмешкой и, что неудивительно, был одет во все черное. Его темные волосы были стянуты на затылке, а борода была подстрижена. Одежда на его высоком, худом теле была заметно потрепана и слегка разорвана, без сомнения, из-за его годов в бегах, но в остальном он был таким же, каким его помнил Драко.       — Я не знал, что фан-клуб еще не распался, — саркастически ответил Драко.       — Вижу, ты все еще полон шуток, — заметил Рудольфус, проводя рукой по бороде. — Боюсь, это ненадолго.       Значит, пытка.       — Не слишком угрожающе, тебе не кажется? — усмехнулся Драко.       Рудольфус быстро сократил расстояние между ними и сильно пнул Драко в живот, выбив из него весь воздух.       — До конца ночи я собираюсь сделать с тобой очень многое. Будет лучше, если ты просто будешь держать рот на замке, — предупредил Рудольфус, угрожающе сверкнув темными глазами.       — Так это и был твой грандиозный план? — Драко, наконец, сумел отдышаться. — Пытать своего предательского племянника? Должен признать, это не самая блестящая твоя идея. Похищение аврора, назначенного для твоего дела, точно не останется незамеченным.       Рудольфус рассмеялся.       — Никто не знает, где ты, — сказал он ему, и его кривая ухмылка обнажила желтые зубы. — На самом деле, судя по тому, как я инсценировал твое исчезновение, твои друзья в Министерстве и эта грязнокровка, которую ты так любишь, скорее всего решат, что ты сбежал, как испуганный маленький мальчик, — насмешливо сказал он.       Драко зарычал при упоминании Гермионы, но в остальном остался спокоен. Если Рудольфус знал о ней, значит, он знал, как добраться до нее, и это было страшнее всего, что с ним могли сделать, пока он был прикован цепью в грязном подвале какого-то богом забытого места, куда сумел проникнуть его дядя.       Твою мать.       — Судя по твоему молчанию, я привлек твое внимание, — продолжил Рудольфус, поворачиваясь и скрываясь в тени. — Видишь ли, я следил за тобой несколько недель, — объяснил он, вертя палочку в руке. — Довольно легко смешаться с толпой, когда люди, которые тебя ищут, не ожидают, что ты окажешься у них за спиной. Вы, министерские шавки, не стали умнее за те годы, что прошли с моего исчезновения.       — Я понял, ты одержим мной, — ехидно сказал Драко. — Но ты так и не ответил на мой вопрос. Почему я здесь?       Рудольфус вернулся в поле зрения Драко и снова рассмеялся.       — Это правда, я мог бы похитить вместо тебя твоего отца. Или твою мать — это было бы забавно. Но я с удовольствием сделаю из тебя пример.       — Ты действительно думаешь, что все, что ты делаешь, имеет значение? Чего бы ты ни надеялся достичь, ты не победишь, — сказал Драко, чувствуя, как трещала нижняя губа, когда он говорил.       В глазах Рудольфуса появился убийственный блеск, но Драко было все равно, что он с ним сделает; он не собирался доставлять ему удовольствие, умоляя о пощаде.       — Ты жалок, — сказал Рудольфус, продолжая игнорировать вопрос Драко. — Я заставлю тебя пожалеть о том, что ты выступил против Темного Лорда.       — Твой драгоценный вождь мертв, дядя. Или ты не слышал? — сплюнул Драко.       — Да, мертв. Но его идеи продолжают жить.       — Он даже не был чистокровным, — возразил Драко, не в силах сдержать гнев. — Держу пари, ты почувствовал отвращение, когда понял, что следуешь за мошенником.       — Ах… да, очень неудачно, — признался Рудольфус, слегка наклонив голову. — Но не важно, я сделаю все необходимое, чтобы магия осталась доступной только достойным.       — Избавив мир от тех, кого не считаешь чистыми? Как оригинально, — опасно съязвил Драко.       Рудольфус сердито взмахнул палочкой, наложив заклинание, и Драко почувствовал, как на его груди разрывается кожа. Он быстро сжал зубы, чтобы сдержать крик, когда острая боль пронзила все его тело.       — На твоем месте я бы тщательно подбирал слова, — усмехнулся Рудольфус, и его губы расплылись в торжествующей улыбке.       — Или что? Убьешь меня? — риторически спросил Драко, снова поднимая голову и свирепо глядя на дядю. — Я почти уверен, что это было решено в тот момент, когда ты привел меня сюда.       Рудольфус наклонился и посмотрел прямо в глаза Драко.       — Я скорее получу удовольствие, мучая грязнокровку, которую ты так любишь, — ухмыльнулся он; в его темных глазах явно читалось веселье. — До того, как передам ее кому-нибудь гораздо, гораздо худшему.       — Держись от нее подальше! — закричал Драко, дико дергая свои путы.       — Ш-ш, Драко, ш-ш. Ты знаешь, что лучше не кричать на старших.       — Делай со мной что хочешь, но оставь ее в покое, — сказал Драко.       Он знал, что в его положении вести переговоры бесполезно, но ему была невыносима мысль о том, что Гермиону кто-то будет пытать, не говоря уже о Пожирателе Смерти со склонностью медленно убивать людей.       Гарри позаботится о ней. С ним она будет в безопасности, пытался он убедить себя.       — Все, что хочу? Если ты так хочешь… — сказал Рудольфус, прежде чем поднять палочку и крикнуть: — Мейза!       Это было неизвестное Драко слово, но когда проклятие коснулось его тела, это уже не имело значения. Его внутренности словно начали гореть, как будто каждая молекула в теле разрывалась одна за другой, и он быстро потерял способность связывать воедино мысли, когда агония пронзила каждый дюйм его тела. Малфой закричал, не в силах скрыть боль, но его голос звучал отдаленно, как будто он слышал чей-то крик с другой стороны комнаты. Кандалы на запястьях глубоко врезались в кожу, когда тело начало сильно трястись, заставляя кровь стекать по рукам и плечам, но он едва замечал. Боль была просто невыносимой.       Мучительной.       Последствия проклятия были хуже, чем все, что он когда-либо испытывал; хуже, чем любой из тех раз, когда Волдеморт пытал его во время войны, но то, что произошло дальше, заставило его захотеть сделать то, чего он никогда не делал раньше. И если бы Драко был способен на слова, он мог бы просто сделать это; мог бы просто попросить Рудольфуса подарить ему смерть, которая положила бы конец всему.       Одна за другой кости начали ломаться по всему телу, как будто Драко раздавливала невидимая сила. Каждый перелом, каждый осколок кости разрывал мышцы, посылая новые потоки боли через нервную систему. И как раз в тот момент, когда Драко думал, что хуже уже быть не может; когда думал, что проклятие не может нанести больше вреда его телу, кровь начала просачиваться из пор, заливая все тело теплой алой жидкостью.       Время шло медленно, и Драко стал терять сознание, а легкие начали терять способность втягивать достаточно воздуха. Голос сорвался окончательно, и крики прекратились, но всхлипы все еще срывались с его губ, пока Рудольфус нависал над ним, маниакально ухмыляясь проделанной работе.       Проклятие было действенным. Где-то на задворках сознания Драко понимал, что больше он не выдержит, прежде чем жизнь окончательно покинет его.       После особенно громкого хруста костей, который жутким эхом разнесся по помещению, Рудольфус отозвал заклинание, предоставив Драко кратковременную передышку.       — Тебе понравилось это заклинание? — насмешливо спросил Рудольфус, вертя в пальцах волшебную палочку. — Викинги были злыми людьми. Они так стремились завоевать весь мир. Их волхвы, наверное, были одними из самых творческих магических существ, когда-либо живших на этом свете. Жаль, правда, что их заклинания так тщательно охраняются, но, к счастью для меня, у меня появился могущественный союзник.       Несмотря на изнуряющую боль, несмотря на то, что он из последних сил цеплялся за край своего рассудка, последнюю часть Драко услышал. Кто-то знал больше. Кто-то по какой-то необдуманной причине научил Рудольфуса использовать древний, пугающий тип магии. С какой целью? подумал Драко, глядя на своего похитителя.       До того, как передам ее кому-нибудь гораздо, гораздо худшему.       К своему ужасу, Драко вдруг понял, что это значит. Кто-то опасный, кто-то, кто научил Пожирателя Смерти причинять еще большую боль, чем он уже умел, хотел причинить боль Гермионе.       Прошло несколько мгновений, прежде чем Драко понял, что Рудольфус снова заговорил.       — Проклятие кровавого орла было бы особенно подходящим для твоей смерти, но это было бы слишком легко. Слишком быстро, — продолжил Рудольфус, слегка вздрогнув, когда название проклятия слетело с его языка. — С другой стороны, мейза — это именно то, чего заслуживают такие предатели, как ты.       Проклятие Круциатус, с которым Драко был хорошо знаком, было предназначено для причинения боли (и выдержать ее дольше нескольких секунд — это не прогулка в парке), но какое бы проклятие Рудольфус ни применил к нему, он явно не собирается останавливаться. Смертельное увечье ожидало любого, кто подвергался проклятию дольше, чем несколько минут, и поскольку Рудольфус не был милосердным типом, Драко знал, что дальше будет. Он едва успел перевести дыхание, как Рудольфус снова обрушил на него проклятие.       Если бы у него остался хоть какой-то голос, если бы он вообще был способен издавать хоть какой-то звук, его крики разрезали бы тяжелый воздух помещения, пока кости продолжали выкручиваться и ломаться. Вместо этого он молча терпел проклятие, цепляясь за все, что могло удержать его в сознании, что могло дать ему еще несколько мгновений здравомыслия, прежде чем поддаться заклинанию.       Гермиона.       Драко попытался сосредоточиться на ее лице. Ее улыбке. Ее волосах. Ее прекрасных карих глазах.       Гермиона.       — Такое расточительство, — усмехнулся Рудольфус, с силой поднимая голову Драко рукой. — Вся твоя семья — позор. Я с большим удовольствием закончу линию Малфоев.       Драко изо всех сил старался держать дыхательные пути чистыми, кровь во рту забивала горло, когда Рудольфус откинул его голову назад.       — Отвратительно, — сказал Рудольфус, грубо отпуская голову Драко.       У Драко не было сил держать голову высоко, и кровь хлынула из уголков его рта, когда он беспомощно повис на стене, пока тело продолжало изнутри рваться на части невидимой силой. Проклятие побеждало, и он хотел… нет, ему нужно было, чтобы оно закончилось. Что бы это ни было за волшебство, бороться с ним было больше невозможно.       Пришло время отпустить.       Слезы потекли по лицу, и он не был уверен, это произошло потому, что он больше никогда не увидит ее, или потому, что не смог защитить ее, или и то и другое — но это не имело значения. Гермиона была в опасности, и если ей удастся пережить его деспотичного дядю, она все равно останется одна, и некому будет предупредить ее о том, на кого работает Рудольфус. И это была целиком его вина. Он этого не предвидел. Он не был готов.       Гермиона, прости, подумал Драко, хотя и знал, что она его не слышит. Я люблю тебя.       Я тоже тебя люблю, раздался в его голове тихий знакомый голос.       Она не могла быть здесь. Должно быть, у него разыгралось воображение. Драко потерял много крови и был в нескольких дюймах от смерти.       Ты не настоящая, сказал он голосу.       Я настоящая. Драко, пожалуйста, послушай меня…       Но голова Драко упала на грудь, и все погрузилось в темноту.       Где-то над его тюрьмой раздался оглушительный вопль.       Рудольфус улыбнулся.       Конечно, она пришла за ним. Он не ожидал, что она сможет их найти, но это значительно облегчало его работу.

***

      Гермиона согнулась пополам от боли, и ее вырвало, когда она почувствовала, что сознание Драко исчезло. Слезы катились по ее щекам, тяжело падая на землю, и сердце вышло из-под контроля, бешено колотясь.       Он не может быть мертв. Он нужен мне. Он нужен нам, подумала она, сжимая живот.       Вспомнив, где она и зачем пришла, она быстро выпрямилась, вытерла рот и огляделась.       Он где-то здесь. Я найду его.       Она стояла в большой пустой комнате старого каменного дома, где не было ничего, кроме полуразрушенной лестницы и двух одинаковых арок, ведущих в противоположные концы здания. Не было никаких признаков того, что кто-то здесь жил, но такое можно было легко замаскировать.       — Гоменум Ревелио, — прошептала Гермиона.       Ее палочка тревожно завибрировала. Она была не одна.       Гермиона попыталась тихо отодвинуться в тень, но легкий шум заставил ее подпрыгнуть. Откуда-то слева на нее обрушилось проклятие, и она поспешно воздвигла щит, едва не попав под удар. Когда проклятие отскочило, девушка прыгнула в противоположном направлении и спряталась в углу за ближайшей аркой.       — Ты не сможешь спрятаться от меня, грязнокровка, — раздался глубокий голос с другого конца комнаты.       Ей не нужно было видеть мужчину, чтобы узнать, кому принадлежит этот голос.       Рудольфус.       — Где Драко? — спросила Гермиона, крепко сжимая палочку. Ее тело дрожало, но она никогда не была более решительной. Она найдет Драко, даже если это будет стоить ей жизни.       Гермиона медленно выглянула из-за стены, надеясь определить местонахождение Рудольфуса. Но не успела она моргнуть, как на нее обрушилось еще одно проклятие, и она была вынуждена нырнуть обратно за стену.       — Ты не сможешь спасти его, — рассмеялся Рудольфус, дразня.       Рудольфус устроился за стеной на противоположной стороне комнаты, и Гермиона едва могла разглядеть край его тела, когда он выглянул из-за угла. Гермиона быстро бросила невербальный ступефай, но промахнулась на дюйм мимо его руки.       — Боюсь, тебе придется придумать что-нибудь получше, если хочешь снова увидеть своего драгоценного предателя крови.       Еще три проклятия полетели в сторону Гермионы, ударившись о стену. Она подняла еще один щит с помощью волшебной палочки и присела, закрыв голову руками, когда вокруг нее посыпались обломки. Сверху упала большая деревянная балка, и остальная часть потолка застонала, угрожая рухнуть.       В таком положении оставаться было небезопасно, и Гермиона начала паниковать. Она прекрасно владела волшебной палочкой и пережила немало опасных сражений, но дуэли один на один с темными магами никогда не были ее сильнейшим навыком. Это всегда было сильной стороной Гарри.       Мне нужно найти способ добраться до него, прежде чем он обрушит на меня дом, подумала она.       Ее глаза отчаянно осматривали пространство и остановились на маленьком отверстии в стене. Оно было маленьким, но Гермиона была уверена, что сможет протиснуться. Ей придется действовать быстро и тихо, чтобы избежать внимания Рудольфуса, иначе она рискует попасть под прицел.       Гермиона глубоко вздохнула и направилась к отверстию. Дыра была примерно в трех футах от земли, и ноги просунуть было проблематично, поэтому она сначала просунула в отверстие руки и голову и уперлась ладонями в наружную стену. Далее, подтягиваясь, она просунула плечи и туловище, а затем наклонилась, чтобы через отверстия могли пролезть ноги. Когда у нее получилось это сделать, Гермиона кувыркнулась на мокрую траву внизу и тихо поползла вдоль внешней стороны здания к месту расположения Рудольфуса.       Добравшись до места, где, по ее мнению, находился Рудольфус, она прищурилась, глядя в грязное разбитое окно. В комнате было темно, но она могла видеть, что место, на котором, как она думала, он стоял, теперь пустовало.       Должно быть, он передвинулся, подумала она, медленно вставая.       — Привет, грязнокровка, — раздался низкий голос прямо за ее спиной.       Гермиона попыталась произнести заклинание, но Рудольфус оказался проворнее. Тыльная сторона его ладони соприкоснулась с ее лицом, отвесив мощную пощечину, и сила удара отбросила ее на каменную поверхность. Голова Гермионы с громким стуком столкнулась с камнем, и весь воздух покинул легкие. Зрение затуманилось, когда боль пронзила затылок, и, воспользовавшись моментом, Рудольфус схватил ее палочку и бросил древко за свою спину.       — Какая ты хорошенькая, — холодно сказал он, приблизив свое лицо к ее.       Гермиона открыла рот, но ничего не сказала. Рудольфус прижал ее к стене, направив палочку ей в голову, а другой рукой крепко обхватил за шею.       — Я планировал прийти за тобой позже, но так будет намного приятнее, — насмешливо сказал он, и его глаза наполнились ненавистью.       Гермиона отпрянула, когда он обернул один из ее локонов вокруг своей палочки и поднес к носу, чтобы понюхать. Ей не нужно было быть опытной в легилименции, чтобы понять, что он планировал; это было написано на его лице.       — Ты мерзкий, — сказала Гермиона, прежде чем плюнуть ему в лицо.       — Ты еще пожалеешь об этом, грязнокровка, — сказал Рудольфус, вытирая лицо и крепче сжимая ее шею.       Пальцы Гермионы вцепились в его руку, пытаясь ослабить давление на дыхательные пути. Безумная улыбка расплылась по лицу волшебника, когда он наблюдал за ее действиями, и на мгновение она подумала, что он сейчас просто так ее убьёт. Однако, когда ее зрение начало затуманиваться, когда она уже думала, что проиграла, он бросил ее на землю, схватил за ноги и потащил обратно в заброшенное здание.       Борись, сказала она себе, хватая ртом воздух. Ты должна бороться.       Гермиона дико дергала ногами и шаркала руками, пытаясь схватиться за что-нибудь, чтобы не дать ему затащить ее внутрь, но он был сильнее, и все, за что ей удавалось ухватиться, утекало прямо сквозь пальцы.       Мысли в голове Гермионы безумно метались, пока он продолжал тащить ее, ни разу не ослабляя хватку на ее лодыжках, и девушка быстро поняла, что без палочки ей нужно что-то твердое, чтобы отбиться от него. Когда они приблизились к заднему входу в здание, она заметила камень, частично скрытый в высокой траве, и когда ее протащили мимо него, она сжала его в кулаке и спрятала в ладони, молясь, чтобы у нее был шанс использовать его, прежде чем он решит напасть на нее с помощью магии.       Гермиона продолжала вырываться, но это, казалось, только возбуждало Рудольфуса, и когда он повернулся, посмотрев на нее с кривой улыбкой, она поняла, что это был ее единственный шанс.       — Может, ты будешь более покладистой, если я сначала раздену тебя, — сказал он, облизывая губы.       Рудольфус убрал руку с ее лодыжки, чтобы достать волшебную палочку, и Гермиона не колебалась. Только что освободившейся ногой она с силой ударила его в пах, заставив зарычать от боли и отпустить другую ногу. Затем, спрятав камень в ладони, она изо всех сил ударила его по голове. Сила удара выбила Рудольфуса из равновесия; он упал на колени и выронил палочку, и прежде чем он успел среагировать, Гермиона уже держала древко в руке.       — Мейза! — закричала она, поднимаясь на ноги.       Проклятие ударило Рудольфуса в грудь, отбросив к стене. Он дергался и кричал от боли, и его тело заметно уродовалось под тяжестью заклинания. Не было никаких сомнений, что это было то же самое проклятие, которое он применил к маленькому мальчику, и хотя она понятия не имела, как эти слова смогли вырваться из ее рта, Гермиона получала удовольствие, наблюдая за страданиями сумасшедшего.       — Я разгадала твой секрет, Рудольфус, — сказала Гермиона, стоя над ним, тяжело дыша; ее руки неудержимо дрожали.       Она почувствовала, как мощная волна магии наполнила ее тело, когда она заговорила, щекоча ее конечности, как будто приказывая ей наслаждаться силой, наблюдая, как жизнь покидает распластавшегося перед ней человека.       — Видишь ли, когда тебе не удалось убить мальчика, ты оставил единственное воспоминание — о черном ясене, — сказала она, не сводя глаз с жалкого лица Рудольфуса. — Признаюсь, мне потребовалось некоторое время, чтобы установить связь, поскольку Иггдрасиль не был черным, но когда я поняла, все стало так очевидно.       Теперь она дразнила его. Не то чтобы он действительно слушал, но ей было все равно. Чем бы ни была эта магия, она ощущалась… потрясающе, и Гермиона не хотела, чтобы это прекращалось.       — Ты откопал древние скандинавские заклинания, — сказала она, держа палочку поднятой. — Наши современные заклинания неэффективны против них, потому что наши способы привязки природы к заклинаниям изменились. Но я, поганая грязнокровка, догадалась.       Когда последняя фраза слетела с ее губ, она вздрогнула.       Что я делаю? подумала она, моргая и наконец сосредоточившись на кровавом месиве перед собой. Если я его убью, то буду ничем не лучше его. Если я убью его, то, возможно, не смогу найти Драко.       И поэтому, несмотря на эйфорию, которую она испытывала от произнесения проклятия, Гермиона прекратила его пытать и направила палочку на висок Рудольфуса.       — Скажи мне, где Драко, — потребовала она. — И, может, я оставлю тебя в живых.       Рудольфус рассмеялся, и из его рта потекла кровь. Ему было плевать на раны; он будет наслаждаться тем, что произойдет дальше.       — Ты опоздала, — выплюнул он. — Он уже мертв.       — Ты лжешь! — закричала Гермиона, с силой вонзая палочку в его череп, борясь с желанием снова наложить проклятие.       — Иди посмотри сама, — сказал Рудольфус, и кровавая ухмылка исказила его губы. — Он там, внизу.       Гермиона проследила за его взглядом и увидела люк в другом конце комнаты.       Драко.       Ей нужна была только эта мысль, чтобы вырваться из транса, в который ее погрузила магия, и она быстро связала Рудольфуса толстыми веревками, прежде чем бросить его палочку. Как бы ей ни нравилось смотреть, как он умирает, как бы ни взывала к ней магия, которую она только что использовала, Гермиона знала, что это не то, кем она была на самом деле. Нет ничего важнее, чем добраться до Драко. Ничего.       Я оставлю его Гарри.       Она наложила на него ступефай и проверила, крепко ли затянуты веревки, прежде чем отвернуться. Затем, не уверенная, сможет ли она вызвать Патронуса палочкой Пожирателя Смерти, она достала свою из травы неподалеку и сломала палочку Родольфуса пополам.       Не обращая внимания на боль в затылке, она подняла палочку и глубоко вздохнула.       — Гарри. Я нашла Родольфуса. У него Драко. Отправляйся сюда скорее, — сказала она, прежде чем выпустить заклинание.       Выпустив Патронус, Гермиона очень удивилась, потому что вместо выдры из ее палочки вылетел серебряный дракон и исчез в ночи. Хотя в любой другой вечер она бы остановилась, чтобы переварить эту информацию, сейчас ей было не до этого.       Она побежала.       Когда она добралась до люка, на который указал Рудольфус, она распахнула его и бросилась вниз по узкой лестнице. Сердце билось так яростно, что ей показалось, будто оно вот-вот выскочит из груди.       Он не может быть мертв. Не может.       Добравшись до нижней ступеньки, она бросила люмус и вскрикнула, увидев окровавленную фигуру, прикованную цепью к стене в другом конце комнаты.       — Драко! — закричала она.       Он не ответил.       Она подбежала к нему и положила руки ему на грудь, но он не двигался.       Нет. Нет. НЕТ.       Она обхватила его голову руками и приподняла, ужаснувшись тому, что увидела. Каждый дюйм его фарфоровой кожи был покрыт кровью, и наиболее заметные красные следы шли от уголков рта вниз по подбородку. Она поднесла пальцы к его залитой кровью шее, ища пульс, но ничего не почувствовала.       — НЕТ! — ноги Гермионы подкосились, и она, рыдая, упала перед ним на землю. — Драко, пожалуйста. Ты должен вернуться ко мне. Я… я беременна. Я не смогу без тебя.       Гермиона подняла дрожащие руки и произнесла все известные ей исцеляющие заклинания, но ничего не произошло. Она прижалась головой к его телу, бессвязно умоляя его очнуться, надеясь вопреки всему, что ее голос разбудит его. Но он не двигался, и Гермиона закричала, цепляясь за его тело и не обращая внимания на кровь — его кровь, — которая быстро пропитывала ее одежду.       Она кричала до тех пор, пока ее не нашли.       Гермиона не слышала звука шагов, несущихся вниз по лестнице. Она не чувствовала, как Гарри оторвал ее от тела Драко, не слышала, как он зовет на помощь. Боль была слишком сильной.       У нее не получилось.       Его больше нет.

***

      Гермиона, вздрогнув, очнулась. Она растерянно огляделась по сторонам, медленно осматриваясь по мере того, как глаза привыкали к свету. Она была одета в простой белый больничный халат и лежала под набором мягких голубых одеял в скудно обставленной белой палате. Гарри спал на стуле рядом с кроватью, странно склонив голову, словно сон незаметно подкрался к нему, повалив с ног.       Мунго, подумала она, вздыхая.       Выпрямившись, Гермиона попыталась вспомнить, как оказалась в больнице. Разум был затуманен, как будто она что-то приняла, но она знала, что произошло что-то плохое.       Она чувствовала это всем своим существом.       Пока Гермиона сидела, пытаясь вспомнить, в ее глазах вспыхнули пронзительные серые глаза. Они были так прекрасны, и кому бы они ни принадлежали, ей хотелось смотреть на них вечно. Но затем в ее разум вторгся другой образ — кровь, очень много крови — и ее тело в ужасе дернулось.       Образ был реальным — слишком реальным. Это не мог быть какой-то забытый кошмар, не мог быть какой-то побочный эффект лекарства, которое ей дали; она видела это раньше.       Что случилось?       А потом, словно ее ударила молния, в голове вспыхнули воспоминания.       — Драко, — прошептала она, чувствуя, как тяжесть потери сдавливает дыхание, а по лицу текут слезы.       Рядом с кроватью зашевелился Гарри, потому что ее всхлипы вывели его из сна.       — Гермиона! — почти закричал он, когда, моргнув, открыл глаза и понял, что она очнулась. — Слава Мерлину, с тобой все в порядке!       Гарри выпрямился в кресле, и его глаза наполнились болью. Они должны были успокоить ее после того, как оттащили ее от тела Драко, и хотя она спала всего несколько часов, он не был уверен, что произойдет, когда она очнётся. Дрожь пробежала по его спине, когда он попытался отогнать воспоминания о душераздирающих криках Гермионы, когда она цеплялась за обмякшее, окровавленное тело Драко.       Гермиона моргнула, глядя на своего друга, но на выражение лица Гарри смотреть было слишком невыносимо. Она не могла смотреть на него. Она едва могла справиться с тяжестью собственной боли и точно не могла справиться с чужой.       — Гермиона…       — Мне не нужна твоя жалость, Гарри, — резко сказала она, поднимая голову. — Он умер. Я опоздала.       — Гермиона, послушай…       — Зачем?! — снова перебила она, на этот раз повысив голос. — Чтобы ты сказал мне, что я сделала все, что могла? Что я больше ничего не могу сделать? — девушка смотрела на Гарри с леденящим гневом, ожидая, что он скажет ей, что она ошибается.       — Гермиона! Послушай меня, — выдавил Гарри, мягко хватая ее за руки в попытке удержать от срыва. — Драко жив.       Ее сердце остановилось. Жив?       — Гермиона, он жив, — повторил Гарри, и его глаза остекленели от слез.       И вдруг будто выкачали весь кислород из легких.       — Ч-что? — заикаясь, пробормотала она, не в силах поверить словам, слетевшим с его губ. — Нет, я видела его. Он не двигался. Он был весь в крови. Его тело было… Гарри, у него не было пульса.       Вспышка боли промелькнула в глазах Гарри.       — Когда мы с Дином вытащили Драко из подземелья, он очнулся и попытался заговорить с нами, — объяснил он, глубоко вдохнув. — Он снова потерял сознание, когда мы доставили его сюда, но каким-то чудом выжил.       — Где он? — спросила Гермиона, дрожа всем телом. Ее не интересовали подробности. Все, что имело значение, — это он. Ей нужно было увидеть его. Ей нужно было быть с ним.       — Гермиона, думаю, мы должны позволить целителям проверить, чтобы убедиться…       — Гарри Джеймс Поттер, немедленно отведи меня к нему! — закричала Гермиона, чьи глаза были широко раскрыты и сияли безумством.       Гарри немного помолчал, прежде чем заговорить.       — Ладно. Хорошо, я отведу тебя, — мягко сказал Гарри, предлагая ей руку, чтобы помочь встать с кровати. Он не стал спорить. В этом не было никакого смысла. Если бы он был на ее месте, если бы Джинни подвергли таким же пыткам, как Драко, он вел бы себя точно аналогично.       У Гермионы подкашивались ноги, но при поддержке Гарри они смогли выбраться из ее палаты и пройти по коридору к Драко. Когда они дошли до последней двери справа, Гарри остановился. Он молчал, пока они шли по коридору, но чувствовал, что должен предупредить ее.       — Прежде чем мы войдем…       — Гарри, если ты сейчас же не поможешь мне войти, я закричу.       Он сглотнул и кивнул. Он хотел подготовить ее к тому, что ей предстояло увидеть, но было ясно, что ее терпение на исходе. Гарри осторожно толкнул дверь и провел ее внутрь.       Гермиона ахнула, увидев, что ждало ее в комнате.       Драко лежал на кровати, его тело было окровавлено и изуродовано почти до неузнаваемости. Большая его часть была покрыта окровавленными бинтами, а те части, которые были открыты, были сильно ушиблены. Вокруг его головы был повязан толстый бинт, и его фирменные платиновые волосы были окрашены в красный цвет. Его грудь, на запоминание идеальных очертаний мышц которой руки Гермионы потратили большое количество часов, была искривлена и вогнута. Одна его рука была неловко согнута, а другая находилась в каком-то гипсе. Она не видела его ног, но кровь пропитала одеяло. Если бы она не видела, как питаются легкие кислородом, она бы не поверила, что он жив.       — С ним… с ним все будет в порядке? — спросила Гермиона, дрожа от потрясения, но не в силах отвести взгляд.       — Он в коме, — тихо объяснил Гарри. — Целители не смогли вывести его из бессознательного состояния, и они изо всех сил пытаются залечить его раны. Воспоминания Драко настолько разбросаны, что мы не можем точно определить, что с ним сделали.       — Мы поймали человека, который сделал это с ним, — сказала Гермиона с выражением отвращения на лице. — Почему его не спросить?       — Рудольфуса лечат от травм, очень похожих на травмы Драко, хотя они не такие обширные, — осторожно начал Гарри. — Гермиона, что случилось? Ты…       — Он использовал древнескандинавское проклятие, — сказала Гермиона, отказываясь оторвать взгляд от Драко.       — Скандинавское проклятие? — повторил Гарри.       — Дерево. Это был ясень, как дерево Одина, — Гермиона остановилась, подняла руку к лицу Драко и нежно провела пальцами по его щеке. — Рудольфус пользовался старым убежищем викингов. Я предполагаю, что проклятие, которое он использовал, было создано викингами, чтобы покорять и подчинять людей своей воле.       — Викингами?       — Я не знаю, как он узнал о нем — проклятие, оно могущественное, — попыталась объяснить она, все еще не сводя глаз с Драко.       Тело Гермионы задрожало, когда воспоминание об использовании (и наслаждении) того же проклятия на Рудольфусе затопило ее разум.       — Если ты знаешь, что Рудольфус сделал с Драко, целители должны поговорить с тобой, — тихо сказал Гарри, не совсем понимая, что она пытается ему сказать. — Гермиона…       — У тебя дома мои записи и книги, — пробормотала Гермиона, не в силах больше ни на чем сосредоточиться, кроме человека, лежащего перед ней. Подробности она объяснит позже.       — Я пошлю кого-нибудь за ними, — тихо сказал Гарри.       Он знал, что сейчас не время давить на нее, поэтому решил подождать, чтобы продолжить расспросы. Было ясно, что случилось что-то ужасное; что Гермиона сделала что-то такое, чего ей, вероятно, не следовало делать, но Гарри не мог заставить себя поверить, что она способна использовать темную магию на ком-то, даже на таком, как Рудольфус.       Гермиона смотрела на Драко, словно в трансе. Ее глаза остекленели, а дыхание стало затрудненным. Что, если он никогда не очнётся? Что, если он застрял вот так, в вечной боли? Слезы беззвучно катились по ее лицу, но она даже не потрудилась их вытереть.              — Гермиона, мне кажется, ты в шоке. Я должен отвести тебя обратно…       — Я никуда не пойду! — крикнула Гермиона, на мгновение оторвав взгляд от Драко и уставившись на Гарри.       — Хорошо, — сказал Гарри, вскидывая руки. — Мне нужно послать несколько сов, но если я тебе понадоблюсь, пришли кого-нибудь из медсестер.       Когда она наконец осталась с ним наедине, Гермиона медленно подалась вперед и мягко положила свою руку поверх скрюченных пальцев Драко. Она почти ожидала, что его глаза распахнутся от ее прикосновения, но этого не произошло.       — Драко… Драко, это я, — прошептала она. — Пожалуйста, очнись. Мне нужно, чтобы ты вернулся ко мне. Пожалуйста. Ты нам нужен.       Ничего.       Затем началась паника. Гермиона думала, что, увидев его живым, успокоится, но это было еще хуже. Он был в таком состоянии, и это была ее вина. Она никогда себе этого не простит. Почему ей потребовалось так много времени, чтобы сложить кусочки вместе? Как она могла допустить такое?

***

      Гарри вышел из палаты Драко и прислонился головой к стене, закрыв глаза. Ужасы битвы за Хогвартс все еще не давали ему спать по ночам, но образ Гермионы, цепляющейся за окровавленное, ужасно изуродованное тело Драко в подземелье старого, заброшенного здания, будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Хотя он понятия не имел, как ей удалось найти это чертово дерево, и несмотря на ярость, затопившее сознание, когда он узнал, что она ушла из дома, не вызвав подкрепления, он понимал, что Драко не был бы жив, если бы она этого не сделала.       — Гарри, — раздался голос слева.       Гарри открыл глаза и облегченно вздохнул.       — Дин, я как раз собирался послать тебе сову, — быстро сказал он, оттолкнувшись от стены. — Мне нужно, чтобы ты сбегал ко мне домой и захватил кое-какие вещи, над которыми работала Гермиона. Я думаю, она что-то знает о том, что случилось с Драко. Однако она в шоке, так что я не совсем знаю, что ты должен искать.       — Нет проблем, — быстро сказал Дин, прежде чем добавить, — Нарцисса Малфой здесь. Я оставил ее в приемной с охраной, но не уверен, как долго они смогут продержать ее там.       — Да, наверное, так будет лучше… — Гарри замолчал. — Я поговорю с ней, как только Гермиона побудет с ним наедине.       — Как он? — спросил Дин, указывая головой на закрытую дверь рядом с Гарри.       — Не знаю, — ответил Гарри. — Целители даже не знают, как он выжил. У него очень серьёзные повреждения. Они не знают, смогут ли его вывести его из комы.       — Я не… увидев его там внизу в таком состоянии… — Дин тяжело сглотнул, не в силах закончить свою мысль. Его глаза остекленели, и он тупо уставился в коридор.       Гарри ущипнул себя за переносицу, когда волна тошноты прошла по телу.       — Это был… он… — Гарри поперхнулся. — Не могу поверить, что он жив. Если бы Гермиона не нашла его…       Оба аврора молчали, ни один из них не мог выразить ужас того, что они увидели после ответа Патронусу Гермионы. Оба мужчины были свидетелями ужасных вещей, пока были аврорами, но то, что произошло с Драко, было другим. Что-то в этой пытке, в этой магии было ужаснее всего, что они видели. Несмотря на склонность Рудольфуса к насилию, казалось странным, что он, Пожиратель Смерти, скрывавшийся девять лет, сам наткнулся на нечто столь могущественное. Чем бы ни была эта магия, Гарри сомневался, что они видели ее в последний раз.       — Я знаю, что уже поздно, но мы должны позвать всех, — сказал Гарри тяжелым от усталости голосом. — Возможно, мы и схватили Рудольфуса, но что-то подсказывает мне, что это только начало.       — Я свяжусь после того, как зайду к тебе, — ответил Дин, кивая. — Я вернусь так быстро, как только смогу.       Гарри смотрел ему вслед, пока Дин не исчез в коридоре, и когда он наконец остался один, то понял, что впервые за долгое время он совершенно не уверен, что делать дальше.       Пока Гермиона спала, целитель сказал Гарри, что она беременна и, к счастью, произошедшее с ней в том доме, не повредило ребенку. Это, конечно, было шоком для него, но, с другой стороны, этот факт определенно объяснял некоторые ее действия за последние пару недель. Наверное, она уже некоторое время знала о своём положении, рассуждал он.       — ГДЕ МОЙ СЫН?! — проревел голос в коридоре.       Гарри обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть Нарциссу Малфой с поднятой палочкой, проносящуюся мимо охранников в конце коридора.       — Черт, — проворчал Гарри себе под нос.