***
— Поттер, — прорычал Драко, чувствуя, как дрожат ноги. — Если ты и дальше будешь отодвигать от меня инвалидное кресло, то я упаду лицом на пол, и увидишь то, чего, я знаю, ты не хочешь видеть, — предупредил он, имея в виду тот факт, что медсестры все еще отказывались позволить ему сменить этот нелепый больничный халат. Гарри закатил глаза и двинулся дальше по коридору, таща за собой инвалидное кресло. — Прекрати ныть, Малфой, — упрекнул он. — Никто не любит лодырей. Несмотря на его возражения, Драко сделал еще один шаг, поморщившись, когда почувствовал, как кости в коленях неприятно скрежещут друг о друга. — Я едва чувствую ноги, — признался он тяжелым и усталым голосом. — Дай мне присесть на пять минут. Гарри, все еще стоявший в нескольких шагах от Драко, подозрительно посмотрел на друга. Когда он появился в больнице рано утром, он нашел Драко на грани взрыва, когда одна из медсестер пыталась помочь ему пройти по коридору. И, честно говоря, он сомневался, что может винить его. Наверное, злило, когда можешь пройти всего несколько шагов, прежде чем потребуется помощь. И был только вопрос времени, когда Драко потеряет терпение полностью. Поэтому он решил, что будет лучше, чтобы ему помогал друг — кого-то, кто не будет обижаться, когда на него кричат. Я могу сам, сказал он тогда медсестре, слабо улыбаясь в знак извинения. Женщина просто кивнула и поспешила прочь, без сомнения, радуясь что Гарри взял эту почти невыполнимую задачу на себя. — Ладно, — смилостивился Гарри, пододвигая инвалидное кресло к другу. — Но я не собираюсь заталкивать тебя обратно в твою палату. — Ты пожалеешь о своих словах, когда целители скажут тебе, что это навсегда, — съязвил Драко, морщась и падая в кресло. Боль в ногах была невыносимой, и хотя он предпочел бы притвориться, что ее не существует, что он не калека, ему оставалось только скрывать злость. И на самом деле, возможно, это не беспокоило бы его так сильно, если бы не его проклятый отец, который попытался подарить ему этим утром трость. — Это что, шутка? — спросил Драко, поворачивая в руке идеально отполированную змеиную голову. — И почему ты так думаешь? — серьезно ответил Люциус. — Я не буду этим пользоваться, — сказал ему Драко, протягивая трость отцу, чтобы тот забрал ее. Люциус закатил глаза. — О, не надо так драматизировать, — раздраженно сказал он. — Эта штуковина драматизирует, — возразил Драко, поднимая абсурдный подарок еще выше в воздух. — В том-то и дело. — Не говори, что предпочел бы продолжать использовать эту ужасную вещь, — огрызнулся Люциус, и его взгляд упал на металлический ходунок в углу комнаты. — Именно это я тебе и говорю, — упрямо подтвердил Драко. Со вздохом досады Люциус наконец выхватил трость из рук сына и положил ее рядом с кроватью. — Мисс Грейнджер, кажется, думала, что ты оценишь эту идею, — заметил старший Малфой, несколько задетый довольно откровенным отказом сына. Драко откинул голову назад и застонал, прежде чем схватить яркую палку и использовать ее, чтобы встать со стула. — Счастлив? — спросил он, борясь с желанием выругаться себе под нос. Люциус гордо улыбнулся. — Очень даже. Нет, трость определенно не улучшила его настроения. — Черт, — выдохнул Драко, внезапно обрадовавшись, что спрятал эту чертову штуку под кровать до того, как появился Гарри. — Я чувствую, что постарел лет на сто. — Все наладится, — попытался заверить его Гарри. — Две недели назад ты даже не мог встать с постели. — Спасибо за напоминание, — фыркнул Драко, убирая волосы с глаз. — Как будто я когда-нибудь забуду, как ты помогал мне ходить в туалет. Гарри рассмеялся. — И я всегда буду нежно дорожить этим воспоминанием. С момента пробуждения Драко заметно поправился, особенно учитывая то, что с ним сделали, но, находясь в больнице, он чувствовал тревогу. Он хотел быть свободным и делать все, что ему заблагорассудится. Хотел дышать свежим воздухом. Хотел, чтобы хоть раз за последние несколько недель ему позволили спать в одной постели с женщиной, которую он любил. — А ты не мог бы — ну, я не знаю — подергать за какие-нибудь ниточки и, наконец, вытащить меня отсюда нахрен? — серьезно спросил Драко. — Кингсли потребовались несколько недель, чтобы нанести щит вокруг этого отделения. И ты знаешь так же хорошо, как и я, что он убьет меня посреди этой больницы, если узнает, что я помог тебе сбежать до того, как целители дали добро, — ответил Гарри, качая головой. — Кроме того, мне не очень нравится то, что со мной сделает Гермиона, если я вытащу тебя. — Трус, — пробормотал Драко себе под нос. — Я все слышал, — упрекнул его Гарри. Как бы ему не хотелось признавать, что Гарри был прав, Драко знал, что ему повезло, что он вообще смог продолжить лечение в больнице Святого Мунго. Кингсли разработал ультрасовременный щит, чтобы сбить с толку любого, кто не имел явного доступа к нему, а это означало, что все остальные, кто работал и находился на том же этаже, что и он, не могли приблизиться к нему на сто ярдов и видеть его. Даже «Пророк», у которого была раздражающая привычка узнавать то, чего не следовало, не мог выяснить, где он. И если бы этот щит создавался не для него, он бы поразился уровню мастерства, который требовался для его создания, но несколько недель, когда он мог видеть только десять человек, начинали раздражать. — Эй, Поттер, — раздался голос с другого конца коридора. — Разве ты не должен его выгуливать? Двое мужчин подняли глаза и увидели Тео. Он быстро шел к ним, и его идеально отглаженная мантия развевалась позади. — Я не собака, Теодор, — прорычал Драко, игнорируя ухмылку на лице Тео, когда он остановился рядом с Гарри. — Жаль, — ответил Тео. — Думаю, я бы предпочел, чтобы ты был ей, — добавил он, потянувшись, чтобы погладить Драко по голове. Драко, чьи руки работали просто безупречно, нацелил удар между ног Тео, но промахнулся, потому что тот ловко отпрыгнул в сторону. — Манеры, Малфой, — предупредил Тео, дико тряся пальцем перед лицом друга. — Твоя мать была бы очень разочарована. Драко раздраженно покачал головой, но не смог удержаться от смеха. — Не волнуйся, — сказал он, взяв себя в руки. — Уже. Моя магглорожденная девушка забеременела до свадьбы, помнишь? Тео фыркнул. — О, пожалуйста, — ответил он, борясь с желанием закатить глаза. — Нарцисса и Гермиона теперь практически неразлучны. По тому, как они шепчутся друг с другом, можно подумать, что они замышляют захватить мир. — Насколько нам известно, они могут, — добавил Гарри совершенно серьезно. Драко застонал. — И на этой удручающей ноте, — начал он, поднимаясь из инвалидной коляски с помощью рук. — Я жалко поплетусь в свою палату. Его движения были медленными и неуверенными, но даже Драко должен был признать, что то, что он ходил, было чудом, не говоря уже о том, что находился в сознании, и он понимал, что не должен жаловаться. Урон от проклятия должен был убить его — во всяком случае, так ему сказали, — и поэтому, когда он очнулся, не чувствуя ног, это даже не побеспокоило его. Все, что имело значение, это то, что он был жив, и что Гермиона была рядом с ним. — Должен сказать, — начал Тео, пятясь к Драко, — этот больничный халат совершенно не подходит к твоему тону кожи. — Для твоей задницы ничего не подходит, — усмехнулся Гарри, толкая за собой пустую коляску. — Да твою мать, — пробормотал Драко себе под нос, откинув голову назад, когда их смех разнесся по коридору. — Мне нужны новые друзья.***
Гермиона крепче сжала руку Драко, пока Гарри передавал новости. — Ничего? — Ничего, — печально подтвердил Гарри. — Совсем ничего? — снова спросил Драко, не уверенный, что действительно может поверить в слова, которые говорил Гарри. — Да. Ничего, — повторил Гарри. — Ничего, — прошептал Драко, бессмысленно постукивая пальцами свободной руки по бедру. — Да, — повторил Гарри. — Я не ясно выражаюсь? — спросил он, поворачиваясь к находящемуся в углу Тео, который был занят тем, что разглядывал свои ногти. — Я думаю, он в шоке, — предположил Тео, заметив пустое выражение на лице Драко, когда тот пытался переварить новость. — Н. И. Ч. Е. — начал громко произносить он. — Я не тупой и не глухой, спасибо, — прервал его Драко, махнув рукой. — Как, черт возьми, норвежское министерство может ничего не знать о проклятии? — Может, они потеряли книгу, — предположил Тео, пожимая плечами. — Что? — спросил он, поймав на себе свирепый взгляд Гермионы. — Ты, — начал Драко, указывая пальцем на Тео, — не помогаешь. — Очевидно, норвежские маги были очень осторожны в записях. Ни один из их текстов не содержит ничего конкретного о том, какую магию они использовали, не говоря уже о подробном объяснении проклятия Мейза. Их авроры так же озадачены, как и мы, — вмешался Гарри, надеясь сохранить всеобщее спокойствие. Драко, казалось, был не в настроении, и последнее, что ему было нужно, это повторение того, что было два дня назад, когда он рассердился на медсестру за то, что она заставила его сделать еще один круг по коридору. — Но они прислали нам кое-какие заметки и другие вещи, которые могли бы быть полезны, — сказала Гермиона, мягко улыбаясь Драко. — Если бы они действительно были так чертовски полезны, то мы бы не разговаривали об этом, верно? — зарычал Драко, начиная закипать. Гермиона вздохнула. За последние несколько дней Драко стал все больше раздражаться, срываясь на всех, кто сообщал ему плохие новости, но она знала, что его злость можно было объяснить. Он хотел защитить ее, и его гнев был просто реакцией на то, что он понятия не имел, как это сделать, особенно в нынешнем состоянии. — Извини, — внезапно сказал Драко, и его лицо смягчилось, когда он увидел, как Гермиона кусает себя за щеку, — мне просто не нравится сидеть и ждать, когда кто-то нападет. Я не могу… Ты слишком… — он тяжело сглотнул, не в силах закончить мысль. — Я знаю, — ответила Гермиона, проводя большим пальцем по его губам. Дрожь пробежала по спине Драко, и если бы не его чертовы ноги, которые все еще не могли выдержать его вес дольше, чем пару минут, и чертова инвалидная коляска, с которой он не мог подняться после утомительного утра физиотерапии, он бы встал и притянул ее к себе. Вместо этого он закрыл глаза и наклонился к ней. — Как будто нас вообще нет в комнате, — проворчал Гарри, глядя на Тео в знак солидарности. — Когда вы закончите представлять, что будете делать друг с другом, когда его член снова заработает, — сказал Тео, театрально закатывая глаза, — Думаю, у Поттера есть что сказать. Гермиона покраснела и отдернула руку. — Мой член функционирует лучше, чем твой, я полагаю, — съязвил Драко, улыбаясь, когда перед глазами вспыхнул образ рта Гермионы вокруг его члена. Гермиона, которая, казалось, думала в том же направлении, попыталась заглушить хихиканье ртом. — Мерлин, вы можете хотя бы попытаться вести себя прилично, когда рядом другие люди, — сказал Гарри, переводя взгляд с одного на другого. — Это ты постоянно появляешься, когда она здесь, — парировал Драко, быстро подмигнув Гермионе. — Но, нет, продолжай объяснять, что вы за последние несколько недель ничего не добились. — Хорошо, — сказал Гарри, поправляя очки на носу и изо всех сил стараясь не обращать внимания на неуместную ухмылку, все еще застывшую на лице Драко. — Э-э… Значит, Кингсли решил, что будет лучше, если мы перевезем тебя из больницы, — выпалил он гораздо менее красноречиво, чем намеревался. — Щит до сих пор активен, но это только вопрос времени, когда кто-то, случайно или нет, проговорится, что ты здесь. — Что-то мне подсказывает, что мне не понравится, что ты скажешь дальше, — пробормотал Драко, уловив нервное подергивание уголка рта Гарри. Гарри виновато улыбнулся. — Кингсли отправляет тебя в Мэнор. — Конечно, черт возьми, — вздохнул Драко. — И дай угадаю, мне нельзя его покидать? Гарри кивнул. — Я знаю, что ты предпочел бы остаться где-нибудь в другом месте… — Очевидно, — громко сказал Драко. — …но Гермиона уже там обосновалась. К тому же, охранные чары на этом месте пугающе прочные. Драко уже давно знал, что возвращение в Мэнор было неизбежным, особенно после того, как Кингсли сообщил ему, что он укрепил защитные чары его семьи щитом, похожим на тот, что был в больнице, но в глубине души надеялся, что можно было придумать что-то другое. — Похоже, ты впечатлен, Поттер, — выдавил Драко, сделав несколько успокаивающих вдохов. Он замолчал, снова бросив взгляд на Гермиону, которая пыталась избежать его взгляда, нервно кусая губу. Черт возьми, подумал он. Она точно загонит меня в могилу. — То, что я делаю ради любви, — вздохнул он, поворачиваясь к Гарри. — Ладно. Я отправлюсь. Но только ради нее. — И? — спросил Гарри, ухмыляясь. Он ожидал криков — много криков, — но гораздо веселее было наблюдать, как Драко неловко ерзает на своем месте. Драко громко выдохнул, явно выражая свое недовольство всей ситуацией. — Я обещаю быть хорошим мальчиком и всегда держать себя в рамках. — Видишь, это было не так уж трудно, правда? — съязвил Гарри, скрестив руки на груди. Тео, которому каким-то образом удалось незаметно проскользнуть за спину Драко, грубо потрепал его по голове. — Хороший мальчик, — сказал он, прежде чем быстро отпрыгнуть от друга. Гарри, Тео и Гермиона истерически захохотали. — Ненавижу всех вас, — пробормотал Драко, поворачиваясь к двери. — Куда это ты собрался? — спросила Гермиона, все еще держась руками за живот, когда ее смех затих. — Собака хочет попробовать идти сама, — сказал он, вылезая из инвалидного кресла, и, шаркая ногами, направился в коридор. — Я пойду, — предложил Тео, положив руку на плечо Гермионы. — Кто-то должен следить, чтобы он не гавкал на персонал. Когда они остались одни, Гарри пересел на кровать рядом с Гермионой и схватил ее за руку. — Ну, как дела — знаешь, кроме его раздражения на всех, кто не ты? — спросил он. — Он все еще испуган, — тихо ответила Гермиона, и ее улыбка быстро исчезла. — Он пытается это скрыть, но я знаю, что он борется со всем этим. Гарри тяжело вздохнул. — Ему еще снятся кошмары? Гермиона кивнула. — Он почти не спит. И честно говоря, если бы не то количество энергии, которое она тратила на выращивание другого человека, она бы тоже не спала. — Может, переезд из больницы пойдет ему на пользу, — с надеждой предположил Гарри. — Конечно, будет безопаснее, если он будет находиться с тобой за стенами Мэнора. — Им нужен не он, Гарри, — сказала Гермиона слегка дрожащим голосом. Тому, кто послал Рудольфуса, нужен был не он. Ему нужна была я. — Будет безопаснее, если вы оба останетесь в Мэноре, — поправил Гарри, сжимая ее руку. — Как только Драко окажется там, у меня больше не будет причин уходить, — заверила она его, слабо улыбаясь. После того, как Драко сообщил всем об угрозе в адрес Гермионы, покинуть Мэнор, что и без того было довольно хлопотным делом, стало еще труднее и отнимало много времени. Мало того, что она не могла уйти без небольшой тайно окружающей ее армии авроров, она также не могла выйти из парадной двери, не будучи полностью замаскированной под какого-то дальнего (и очень светловолосого) родственника Малфоев. — Гарри, — сказала Гермиона через несколько секунд, положив руки на живот. — Если со мной что-нибудь случится… — Стой, — сказал он ей. — Не делай этого. Гермиона посмотрела на друга со слезами на глазах. — Мы даже не придвинулись к разгадке. Мы должны быть готовы к тому, что у того человека все может получиться. — В Мэноре ты будешь в безопасности, — заверил Гарри, изучая ее своими зелеными глазами. — Даже Кингсли не смог найти способ обойти чары. — Ты действительно думаешь, что тот, кто научил Рудольфуса проклятию, не знает, как пройти через древние заклятия крови? — спросила Гермиона. Но она не стала ждать ответа; они оба знали это. — Я знаю, ты хочешь думать, что я буду где-то в безопасности, но думаю, мы оба знаем, что эта магия сильнее всего, с чем мы сталкивались раньше. Если он выяснит, где я, не думаю, что нескольких охранных чар будет достаточно. — Я не собираюсь сдаваться, — тихо сказал Гарри. Ты слишком важна. — Я знаю, — сказала она почти шепотом. Несколько минут они сидели молча, не зная, что еще сказать. Последние несколько недель были тяжелыми для всех, и все они жили в постоянном страхе, что вот-вот случится что-то плохое. Несмотря на меры предосторожности, которые предпринимались, чтобы скрыть ее личность каждый раз, когда она выходила из Мэнора, Гарри, Тео и Дин все еще по очереди сопровождали Гермиону в больницу. Каждый из них, как и она сама, маскировался, чтобы скрыть свою личность. Даже когда она была в Мэноре, Нарцисса редко оставляла Гермиону одну, и даже Люциус, который в основном прибегал к своим старым капризным манерам после того, как она переехала в садовый дом, решил добавить дополнительные слои защиты вокруг поместья. Даже Кингсли, сам министр гребаной магии, который был самым занятым волшебником во всей Британии, решил назначить дежурство поместья Малфоев. Все были на взводе, но никто не знал, что делать и чего ожидать дальше. Гермиона прекрасно понимала риск, на который шли люди, чтобы защитить ее. Она знала, что, если кто-то придет за ней, люди, скорее всего, пострадают, и каждый раз, когда она думала об этом, желудок неприятно сжимался. В большинстве случаев единственное, что удерживало ее от глупых поступков, — это осознание того, что Драко нуждается в ней, а их нерожденный ребенок нуждается в ней еще больше. Гермиона положила голову на плечо Гарри и глубоко вздохнула. — Как думаешь, наша жизнь когда-нибудь станет нормальной? — спросила она, хотя уже знала ответ. — Думаю, что мы оставили нормальную жизнь позади, как только переступили порог Хогвартса, — сказал он, мягко усмехнувшись. И Гермиона не могла не согласиться.***
Драко не мог оторвать от нее глаз. Не мог оторвать от нее руки, но не очень старался. Процесс выздоровления шел медленно — удручающе медленно, — но теперь, когда ему стало немного лучше, когда он мог сам передвигаться, ничто не могло удержать его вдали от нее. Даже теперешняя жизнь, которая благодаря министру (и его матери, без сомнения) означала, что он вернулся в родовое поместье, не могла испортить ему настроение. Он был с ней. Он станет отцом. И он никогда, никогда больше ни на что не будет жаловаться. Возможно. По крайней мере, сейчас. Была середина ночи после очередного утомительного дня реабилитации и подготовки нелепо большого дома с садом к рождению ребенка, но Драко не мог заснуть. Мысли неизбежно возвращались к тому дню, который он так отчаянно хотел забыть. Частота кошмаров не уменьшилась, и хотя целители прописали ему несколько зелий, он не решался их принимать. Он знал, что они могут сделать с человеком, и предпочел бы видеть кошмары, чем рисковать стать зависимым от них. Большую часть времени он справлялся со своей тревогой путем избегания воспоминаний о том, что с ним произошло. Но долго такой метод не работал, и иногда, как сейчас, он жалел, что все помнит, что никогда не забудет тот день, когда его пытал Рудольфус. Потому что он не мог просто отдохнуть. Было бы гораздо проще прожить жизнь, не зная точно, что случилось, гораздо проще просто закрыть глаза и уснуть, но, увы, Драко пытался, и он сомневался, когда снова почувствует себя в полной безопасности. Если бы ты не помнил, то бы никогда не узнал, что она в опасности, напомнил Драко себе, взглянув на лежащую на другой стороне кровати девушку. Протянув руку через комично большую кровать, которую Гермиона позволила матери купить для них, он осторожно притянул спящее тело Гермионы ближе к себе, надеясь, что, держа ее в своих объятиях, он почувствует облегчение. И, как всегда, получилось. Он прижался к ней и почти замычал от близости их тел, уткнувшись носом в ее шею, чтобы успокоиться. Драко глубоко вздохнул, когда она слегка заерзала в его объятиях, беспокоясь, что разбудил ее, и расслабился только тогда, когда ее дыхание снова стало ровным. Она, наверное, не проснулась бы, даже если бы в потолок врезался дракон, подумал он и, положив руку на ее вздутый живот, стал описывать маленькие круги вокруг ее пупка, а затем улыбнулся. Известие о том, что он станет отцом, было, мягко говоря, шокирующим, но он был рад и не мог представить на ее месте кого-то еще. Гермиона была невероятной ведьмой, и он не сомневался, что их ребенок, даже с половиной ее генов, станет сильным. Одна только мысль об этом вызывала у него желание… Салазар, возьми себя в руки. Он уже чувствовал напряжение. Тело не желало слушать мозг, и если бы она только что не издала низкий стон — о боги, этот стон — он бы отстранился от нее. Но было уже слишком поздно. Гермиона зашевелилась в его объятиях, и сейчас он определенно не собирался тратить ее время на сон. — Хочешь с ним поговорить? — спросила Гермиона сонным голосом, перевернувшись на спину. Трахнуть его и его опасно восхитительный член, подумала она, облизывая губы, когда открыла глаза. Гермиона почувствовала, как рука Драко собственнически опустилась ниже, но, как бы она ни была возбуждена, как бы ей ни хотелось залезть на него прямо сейчас, она решила притвориться застенчивой. Совсем ненадолго. — С ним? — выдохнул Драко, опуская руки ниже. — С каких это пор наш ребенок стал «им»? Чертов Тео, мысленно простонала Гермиона, положив руку на лоб. — Ты знаешь, что я имею в виду, — сказала она, наблюдая, как пальцы Драко начали дразняще вырисовывать маленькие круги на ее чувствительной коже в верхней части бедер. — Не слушай ее, принцесса, — прошептал Драко, наклоняясь, чтобы поцеловать Гермиону в живот. — Твоя мама не знает, о чем говорит. — Твою мать, — пробормотала она, театрально откидывая голову на подушку. — Выражения, Грейнджер, — тихо упрекнул Драко. — С таким ртом, как у тебя, это будет большая удача, если наш ребенок не родится со знанием каждого ругательства в словаре, — добавил он, повернувшись к ней со слишком знакомым озорным выражением на лице. Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но Драко уже двигал руками между ее бедер, мягко проводя пальцами по ее трусикам, и она не осмелилась прервать его. Если честно, он не мог хотеть этого больше, чем она. Гребаные гормоны. Гермиона ахнула, когда Драко быстро снял с нее рубашку и мягко провел линию вниз по ее телу. — Я не понимаю… Гермиона не закончила предложение, потому что его пальцы отодвинули ткань ее белья в сторону и погрузились во влажные складки. — Да? — подсказал Драко, ухмыльнувшись, когда ее бедра дернулись, после того как он провел пальцем по ее клитору. — Я не понимаю, — снова заговорила Гермиона почти шепотом, пытаясь оторвать голову от подушки, — почему тебя все еще тянет ко мне, когда я так выгляжу. Драко в замешательстве поднял глаза. — Ты что, издеваешься? — сказал он, продолжая дразнить ее пальцами и с недоверием глядя на нее. — Ты красивая. — Нет, — выдавила Гермиона, тяжело дыша. — Да, — сказал он, делая паузу, чтобы снова поцеловать ее в живот. Гермиона не могла ответить. Если она откроет рот, то единственным звуком, который вырвется из него, будет еще один стон, и хотя она хотела большего — намного большего — она не желала показывать ему, как сильно влияют на нее его ласки. По крайней мере, пока. — Ты носишь нашего ребенка, — продолжил Драко, казалось, не обращая внимания на ее молчание. — И это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел. — Драко, — выдохнула Гермиона, не в силах больше сдерживать возбуждение, когда один из его пальцев медленно скользнул в нее. К черту. — Просто войди в меня. Драко улыбнулся. — Все, что захочешь, любовь моя, — ответил он, присаживаясь на корточки, чтобы снять с нее трусики. — Какая властная, — пробормотал он, устраиваясь позади нее на кровати. Он был уже обнажен, и Гермиона почувствовала его эрекцию, когда он начал намекающе двигать телом. — Драко, — повторила она, обхватывая руками его шею и поворачивая голову. — М-м-м? — Заткнись и просто… Он медленно вошел в нее, желая насладиться каждым ощущением, но то, как она выдохнула, как сжала вокруг него стенки, маня глубже, немедленно угрожало довести его до края. — Блять, — прошипел он, пытаясь взять себя в руки. — Выражения, Малфой, — сказала Гермиона, едва способная понять что-либо, кроме ощущений внутри. Полностью войдя в нее, Драко начал медленно двигаться, стараясь игнорировать растущее напряжение и играться пальцами с ее чувствительными сосками, выбивая из горла Гермионы стоны, от которых приятно покалывало кожу. Боги, она была совершенна, и он не хотел, чтобы она просто услышала это; ей нужно было поверить в это. — Такая. Чертовски. Красивая, — прошептал Драко ей на ухо, нежно улыбаясь, пока она извивалась. Этот секс был не таким грубым и быстрым, как в первые месяцы их совместной жизни, но все равно умопомрачительным, и Драко не мог насытиться. Доставлять удовольствие беременной Гермионе, матери его будущего ребенка и девушке, с которой он хотел провести остаток своей жизни, было гораздо приятнее, чем все, что он делал раньше. Он вытянул руку и начал растирать клитор, издав удовлетворенный стон, когда ее тело дернулось в ответ. — Драко, я… Свободной рукой он придвинул ее лицо к своему, жадно раздвинул языком ее губы, прежде чем прижаться к ней. Ей не нужно было объясняться, и уж точно не нужно было предупреждать. То, как дрожало ее тело, как трепетали глаза, когда она произносила его имя, сказали все за нее. И наблюдать за тем, как она кончает сводило его с ума до такой степени, что нельзя объяснить. Чувствуя приближающуюся разрядку, Драко ускорился. Толчки стали более беспорядочными, хватка усилилась, а затем она выкрикнула его имя. Оно слетело с ее языка так же естественно, как в первый раз, когда они упали в объятия друг друга, и у Драко не было ни единого шанса. Он кончил сильно, несколько раз неудержимо дернув бедрами. — Я люблю тебя, — прошептала она, повернувшись и уткнувшись лицом ему в грудь, когда он наконец смог оторваться от нее. У Драко до сих пор перехватывало дыхание от этих слов, и он сомневался, что когда-нибудь перестанет. Она обладала над ним властью, которую он счел бы опасной при любых других обстоятельствах. — Я люблю тебя, — сказал он, зарываясь руками в ее кудри. — Всегда буду любить тебя. Он никогда не устанет прикасаться к ней таким образом, и даже Рудольфус, несмотря на свои лучшие намерения, не смог отнять у него этого. — Мне нравится Скорпиус, — сказала Гермиона через несколько секунд, обдавая шею Драко теплым дыханием, когда прижалась ближе к его телу, перекинув ногу через него. — Если это мальчик. Он усмехнулся в ответ, но она уснула прежде, чем он успел ответить, и Драко пришлось побороть искушение снова поцеловать ее. — Мне тоже, — пробормотал он, положив подбородок ей на макушку. — Мне тоже, — повторил он, улыбаясь, когда его глаза наконец закрылись.***
В темноте двигалась тень. Ее очертания были едва различимы на фоне слабо освещенного новолунием ночного неба. Охота никогда не была его любимым занятием, но, с другой стороны, никто не был так одарен в этом, как он. Поэтому сейчас он крадется в темноте и делает то, что никогда не должен был. Несмотря на злость, в глубине души он знал, что виноват только сам. Он не мог полагаться ни на кого, кроме себя. И надеяться, что кто-нибудь, даже тот, кто был воспитан быть на его побегушках, мог сделать то, что он требовал, было прискорбной ошибкой. И все было бы кончено, если бы он не решил отправиться к одному из своих неумелых новобранцев. Да, пробираться в тюрьму было рискованно, но если бы он этого не сделал, если бы решил не рисковать, тратя драгоценное время на поиски ответов, он бы никогда не узнал, что блондин действительно выжил. Более того, он никогда бы не догадался, где пряталась проклятая девчонка. — Любовь, — вслух проворчал мужчина, используя силу своей эйфории, чтобы стереть из памяти пленника все воспоминания о нем. — Делает всех чертовски предсказуемыми. Всю прошлую неделю он прочесывал окрестности, осторожно проверяя сверхчувствительные охранные заклинания. Он уже одно или два столетия не видел чего-то столь же сложного, как чары, что окружали девушку, но он никогда не отступал. И он был уверен, что преодолеет их. Самое трудное было сделано. Он нашел ее. Он знал, что должен сделать, чтобы заполучить ее. И сейчас нужно было только немного времени. Она была последним кусочком пазла — его пазла — и никто, даже вечно назойливый Альбус Дамблдор, который — хвала богам, как старым, так и относительно новым — был давно мертв, не встанет на пути этого счастливого конца.